Призраков лучше не тревожить

Глава 5

Глаза уже горели едким огнём. Дмитрий долго тёр воспалённые веки и наконец расслабленно отпал на спинку кресла. Зелёные жучки вовсю полыхали в голове, а в позвоночник словно вогнали раскалённый гвоздь, но всё же свой объём работы он выполнил раньше Сагайдачного. Тот ещё пыхтел над своим монитором, временами испуская тяжёлые лошадиные вздохи.

Интерпол ещё вчера сбросил через Интернет информацию на комп московской штаб-квартиры. Оттуда её перегнали на «пятёрку» в кабинете Емельянова, и вот уже сутки Янычар и Робин Гуд мусолили навозную кучу в поисках жемчуга. Скрупулёзные интерполовские чиновники загрузили комп под завязку. Их можно было понять, поскольку запрос был размытый и неконкретный. Но Колесов и представить себе не мог, что в цивилизованном мире цивилизованных европейцев и штатников отстреливают с той же интенсивностью, что и на родных варварских просторах.

Коротко громыхнула входная бронированная дверь, и в кабинет ввалился оживлённый довольный шеф.

– Ну, господа сыщики? – гаркнул он с порога. – Чем порадуете?

Он навис над Дмитрием, заглянул в монитор.

– Вот, посмотрите, – засуетился Янычар и побежал пальцами по клавишам. – Я вывел одиннадцать аналогических убийств. Вообще-то колоссальный материал у Интерпола, никогда бы не подумал, что в мире столько людей убивают.

– М-да… А сколько их убивают так, что никто и не догадывается, – подал голос Сагайдачный. – Я отобрал всего семь вариантов, зато один из них… Просто-таки в «десятку».

Емельянов заинтересованно придвинулся к Сагайдачному:

– Ну-ка, ну-ка, покажи.

Сергей охотно уступил ему опостылевшее кресло. Емельянов подвинул к себе «мышь», и на мониторе быстро замелькали строки сжатой до предела, но и предельно весомой информации.

Шесть убийств на Сицилии, во время большой разборки между властями и мафией в конце восьмидесятых. Три – в Милане, два – в Париже, одно в Вечном Городе, два в Стамбуле и по одному в Ливерпуле, Бухаресте, на Кипре и в Барселоне. География обширная, и ни одно из убийств не раскрыто. Почерк абсолютно идентичный – киллер-одиночка, снайпер высокого класса. Единственный выстрел в голову, странный разрывной снаряд. Предварительная тщательная подготовка и отработка. Результат всегда стопроцентный, ни одного подранка или прокола. Отмечен особый нюанс – во всех случаях жертвами становились лица, так или иначе связанные с мафией или мешавшие ей. Большинство убийств всё же проходило по Италии.

Интерпол сам проводил тщательное расследование и анализ. Однако на след киллера выйти не удалось. В пяти случаях фигурировал в деле невысокий черноволосый и смуглый мужчина лет сорока, предположительно южноевропейского происхождения.

Вариант, отобранный Робин Гудом, действительно заслуживал самого пристального рассмотрения. Убийство произошло в Париже, всего три года назад. Ганфайтер тогда чисто случайно засветился. Такие случайности, однако, чаще всего и ставят точку в карьере наёмного убийцы. Стрелял он с чердака шестиэтажного дома, и выстрел его наблюдали трое пацанов, что играли на чердаке в прятки. Пацаны есть пацаны, и они оказались настолько расторопны и сообразительны, что при появлении незнакомца спрятались на обширном и захламленном своём игрище и умудрились ничем не выказать своего присутствия. Но!!! В один голос пацаны твердили, что видели какое-то странное ружьё с «ракетой» на стволе. И, самое интересное, на двух сошках. А граната влетела мафиозному боссу среднего ранга традиционно в голову, когда он выползал из своего «мерседеса».

Емельянов ещё долго гонял все восемнадцать абзацев по монитору, наконец повернулся вместе с креслом, щёлкнул пальцами и с видом иллюзиониста-престидижитатора потянул из кармана какую-то бумаженцию. Небрежно бросил её на столешницу перед Сергеем:

– Заключение твоего дружка. Миланский сталелитейный завод, фирма братьев Скардинелли. Заводик совсем небольшой, предположительная дата изготовления боеприпаса – пятьдесят восьмой год. Как тебе? И пари ты выиграл. Точно, «беретта ВМ 59».

Сагайдачный внимательно изучил текст, написанный чётким школярским почерком, наморщил лоб и в напряжении закрыл глаза. Яростно потёр переносицу, замер. Затем потёр уши, даже вырвал на затылке пару далеко не лишних волос. Наконец, широко расплющил просветлевшие очи и облегчённо выдохнул:

– Фантастика. Ещё пари. Киллер – итальянец, служил в армии в конце пятидесятых.

– Стоп, стоп, стоп, – вскинул обе ладони Емельянов. – Спокойно, орлы.

Призвав «орлов» к спокойствию, он сам, тем не менее, сорвался с кресла и, лавируя меж мебельных нагромождений, вымерил кабинет шагами три раза. Вернулся на исходную и обвёл янычар пытливым взором. Соратники преданно и уважительно молчали.

– Это серьёзно, мужики, – продолжил Емельянов. – У нас пока не цивилизованная Европа без границ, у нас Азия-с, так что этого макаронника мы можем очень даже просто вычислить. Только два вопроса следует прояснить. Могла ли эта экзотическая пушка попасть на наш рынок? Проверить следует и оружейные магазины. Работёнка объёмная, но осуществимая. Горячку пороть не будем. Я поскакал к Деду, пока он на месте.

Долганов, когда Берсерк изложил план дальнейших действий, только крякнул, обхватил руками бритую голову и простонал:

– Сашка, ты меня загоняешь и разоришь.

Тем не менее, он покорно взялся за телефон и полчаса висел на нём с бесконечными приветами, шутливой перебранкой и жалобами на недуги. И за полчаса умудрился пообщаться с нужными людьми в ФСБ, МИДе и в прочих государственных конторах. Емельянову он отплатил сторицей – вместо того, чтобы поужинать и завалиться в койку, Берсерк вечером поехал «на тёрку» с «куратором» оружейного чёрного рынка от Шестого отдела. Встречу организовал генерал Аверин, и Дед в качестве благодарности пригласил старого соратника на охоту. Теперь Емельянову предстояло ещё охоту эту обеспечить на должном уровне. Ну, да то была наименьшая проблема.

Крутых ребят из Шестого Емельянов, мягко говоря, недолюбливал. Гибрид, образовавшийся от совокупления КГБ, ОБХСС и ещё чёрт знает кого, не был, по мнению Емельянова, чудом генетики. Ублюдок под номером «шесть» являл собой не что иное как разновидность рэкета – рэкет государственный. И тривиальный вопрос: «Кому платите, бобры – мусорам или братве?» под «мусорами» подразумевал чаще всего именно государственную «шестёрку». «Кухню» же Шестого управления Емельянов хорошо изучил изнутри, поскольку сам некогда входил в число доблестных его южанских сотрудников. Тогда ещё Долганов не отвоевал окончательно своих офицеров у охочих до чужих спецов начальничков.

Встречу с таинственным полковником, что курировал оружейный рынок столицы, Емельянов обставил достойно. Выпросил у Деда представительский «хамер» и личного водителя, который фигурой и мордой мог посрамить самого Шварценеггера. «Шестёрка», со своей стороны, привнесла во встречу атмосферу помпезности и таинственности, что в глазах старого варяга выглядело попросту курьёзно.

«Ну, да Бог с ними, – смирился Емельянов. – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы его устами глаголила истина».

Он прибыл на место, как и предписывалось правилами бонтона, секунда в секунду. Водитель аккуратно припарковал джип в условленном месте, и ещё через пару секунд рядом пришвартовался шикарный, блещущий никелем и эмалью, «лендкрузер». Но даже этому ослепительному монстру было далеко до их «хамера». А ребятки из «шестёрки» ценили партнёра и соперника именно по таким недешёвым «понтам». Емельянов рассчитал точно и не без намёка. «Хамеров» на весь СНГ десятка не наберётся. С одной стороны, типично армейская тачка. Она больше прочих соответствовала организации, которую представлял липовый полковник Ротмистров. С другой – просто непревзойдённое и дорогое чудо техники. И на чём бы ни подкатили его визави, хоть на «роллс-ройсе», Емельянов не сомневался – в том, что касается имиджа, им его не переплюнуть. И дело даже не в том, чтобы не расплескать лужу лицом. Главное – сразу внушить почтение к собственной персоне. Это – основной закон бизнеса, маркетинга, лизинга, бартера, чего там ещё? Короче – успеха. Необходимы внешние атрибуты? Пожалуйста, получите.

И вырядился Емельянов в масть. Сапоги на шнуровке из натурального крокодила – такие носят высокопоставленные офицеры Иностранного легиона. В сапоги заправлены немнущиеся брюки из странного материала типа замши. «Шведка» из той же ткани с превеликим множеством накладных карманов – под брючный широкий пояс. На поясе – две кожаные сумочки-визитки, как модно у нынешней молодёжи. Из одной визитки кокетливо выглядывала антенка «мотороллы», а в другой, судя по тому, как тяжело она провисала, угадывался некий тяжёлый предмет. На нос Емельянов водрузил стильные, чисто шпионские окуляры, а на голову, потехи ради, – бейсбольную кепочку с надписью «Бостонский клуб истребителей гомиков».

В такой суперменской экипировке он и нарисовался перед «шестёрками», лихо спрыгнув с высокой подножки «хамера». Энергично мочаля «дирол» крепкими зубами, склонился к приоткрытому окну «лендкрузера» и выплюнул условленную фразу: «Привет от Михаила Фёдоровича». Услышал ответ: «А вам – от Константина Анатольевича» – и грациозно забрался на заднее сиденье через гостеприимно распахнувшийся дверной проём.

Шутки шутками, но кепку он нахлобучил поглубже на уши, а очков не снимал и на мгновение. Наряды его визави оригинальностью и свежестью, увы, не отличались. Стандартный новорусский набор с растопырками-пальцами и цепями. На нечто подобное, впрочем, Емельянов и рассчитывал.

Парней было двое. Один за рулем, другой на заднем сидении, вполоборота к Емельянову. Этот первым протянул Берсерку холёную руку с перстнем на среднем пальце:

– Здорово, братишка. Я – Жора, а он – Игорь.

Игорёк в свою очередь сунул позолоченную лапу.

– А я Арнольд, – широко осклабился Емельянов. – Проще – Рон.

– Чо, Шварценеггер? – дежурно пошутил Жора.

– Не, серьёзно. Отцу почему-то нравилось это имя, вот и окрестили.

– Ну… давай тогда за знакомство.

Жора нажал клавишу на спинке сиденья, и перед ними вывалилась полочка, открыв недра небольшого, но со знанием дела укомплектованного бара.

– Виски, водка, коньяк?

Емельянов быстро глянул на цветастые этикетки и ткнул в бутылку водки «Стерлинг». Жора споро нарезал на полочке лимон, короткую палочку «салями», какой-то остро пахнущий сыр. Потянулся назад и вытащил пару заиндевелых банок с «тоником» и «колой». Гарсонским жестом опрокинул бутылку над серебряными стаканчиками, встряхнул.

– Игорёк, ты как?

– Сотку потяну, пожалуй, за знакомство, – пожал плечами водитель.

– А твой напарник как? Может, дерябнет за компанию?

– Прикажу – примет, – усмехнулся Емельянов. – Но у нас прапора за компанию с полковниками не пьют.

– Ну да, я забыл, у вас с этим строго. А ты, значит, полкан, – проницательно заметил матёрый разведчик Жора. – Выходит, одноклассники. Ну, давай, братан.

Он лихо опрокинул в глотку содержимое стаканчика, следом забросил дольку лимона и ткнул пальцем в сторону «хамера»:

– Классный аппарат. У вас что же, все полканы на таких катаются? Если все, то я, хе-хе, пожалуй, к вам переметнусь.

– Почти все, – подтвердил Емельянов и добавил с едкой усмешкой: – Только полковников у нас кот наплакал. Не всем, понимаешь, языки заморские даются.

– Дерзишь, дерзишь, брателло, – хохотнул Жора. – Мы хоть языков и не разумеем, но, как видишь, тоже не лаптем щи хлебаем. Ну, давай по второй – и к делу.

После второго ритуального возлияния он деланно посерьёзнел и претворился весь во внимание. Емельянов коротко изложил суть проблемы и намекнул, что за сведения он готов приплатить в приватном, так сказать, порядке.

– Ну, не велика услуга, – нарочито грубо отмахнулся Жора. – Сегодня – мы тебе, завтра, глядишь, ты нам…

«Это правильный ход, – одобрил Емельянов. – Все спецслужбы держатся на взаимообмене. Тут он на высоте».

Бессловесный Игорёк меж тем уже подсунул напарнику телефон, и тот подмигнул Емельянову:

– Щас решим твой вопрос.

Он поколдовал с кнопками, причём так, чтобы Емельянов не разглядел код, и сунул трубку к уху. Ждал недолго, ровно столько, сколько требуется радиоволне, чтобы плеснуться в спутник и влететь в трубу абонента. На другом конце волны болтался крутой мастер, что держал весь оружейный рынок в цепких лапах. Общался с ним Жора очень уважительно, но не роняя собственного достоинства. Это Емельянов тоже одобрил. Договорились, что Мастер уточнит у своих «шестёрок» и через полчаса сам перезвонит Жоре.

– Вот так-то, братан, подождём, а пока и по третьей пропустим, – Жора небрежно зашвырнул «мотороллу» за сиденье, с видом знатока покачал указательным пальцем перед носом. – Волына^[3], конечно, заметная, и мимо этого человечка вряд ли проскочила. Разве что чечены проволокли, да они подобными игрушками не увлекаются.

В том, что «волына» не миновала «человечка», Емельянов не сомневался. По обращению «Мастер», да и по собственным расчётам и прикидкам, Емельянов вычислил, что полковник Шестого управления выходил на Шейха, а Шейх в уголовном мире являл собой столь неординарную личность, что ни одна серьёзная секретная организация просто не могла обойти его вниманием. Даже в Южанске это имя, верней, кличку, хорошо знали и авторитеты, и мусора, хотя ни те, ни другие в глаза Шейха не видели. Безусловно, один из крутейших воротил криминальной «малины» общегосударственного масштаба, он прославился тем, что ни разу не «сходил на кичу»^[4], хотя числилось за ним ещё в шестидесятых несколько «задков»^[5]. Не короновали его и на вора в законе, хотя всю сознательную жизнь он провёл в изысканном воровском обществе и по заслугам вполне был достоин короны. А Мастером он слыл первостатейным, Мастером с большой буквы. Самолично Шейх не сковырнул ни единого сейфа, но почти все представители немногочисленного и уважаемого воровского клана медвежатников^[6] пользовались его фирменным инструментом. Набор орудий от Шейха – от примитивных «глазков», «мальчиков» и «балерин»^[7] до хитромудрых, сложных и тонких инструментов – носил фирменное клеймо – букву «Ш» под крохотной трезубой короной – и ценился среди знатоков на вес золота. Но главной специализацией, мастью Шейха, уже на втором этапе его жизни, стали другие орудия, орудия в прямом смысле этого слова. В этом своём деле «на всю жизнь» он походил на Сагайдачного. Только и Сергею было далеко до Шейха. Сергей понимал, любил и знал оружие. Шейх оружие делал сам, своими руками, любое, под заказ. Его финки и охотничьи ножи украшали собой лучшие любительские коллекции, а пистолеты и ружья отличались от заводских и фирменных только большей надёжностью и точностью боя. Ещё в восьмидесятых за подобное «хобби» полагалась вышка, а Шейх к тому же производил смертоносные игрушки не забавы ради. Его стволы и пики работали, но поставлял он их с разбором, с великой осторожностью, и, может, потому только избежал суровой кары. Он мог так и остаться до конца дней своих хоть и крупным, и знатным, но «верблюдом»^[8], однако судьба в девяностых благоволила к умным да расторопным, а если уж кто при этом нечист на руку, тому и вовсе зелёная улица. Шейх явил уголовному миру не только золотые руки, но и золотую голову. За семь лет неустанных трудов он сколотил настоящую оружейную империю. И закрепился намертво в этой своей нише, отвоевав её у многих жаждущих и страждущих. Мало того: из нелегального «верблюда» вырос крупный легальный бизнесмен государственного значения, и притом с незапятнанным прошлым! Он торговал на законных основаниях любым войсковым товаром, от сигнальных ракет и хлопушек до танков и ракетно-зенитных комплексов. Две крупнейшие фирмы, из тех, что представляли страну на оружейных ярмарках мира, фактически являлись его собственностью. Больше половины оружейных магазинов или принадлежали ему, или находились под его контролем. Но при этом Шейх не выпускал из своих золотых рук и нити, что управляли чёрным рынком. И даже то, что эти руки упускали, провожалось пристальным понимающим взором. Сотни, а может, и тысячи людей, и честных, и всяких, больше, конечно, из уголовной братвы, работали на него во всех уголках страны и за её пределами, не имея понятия, кому принадлежит их труд. А Шейх, кристально чистый, умытый и легальный, восседал на троне, основание которого видели лишь очень и очень немногие. И под каких бы простачков не «кидались» ребята из Шестого, Емельянов отдал им должное – вертелись они на высочайшем уровне. Языков они, может, и не одолели, но столичный полковник – не чета провинциальному. Водку они жрут на равных, но кружат на разных орбитах. Но и то, что его самого сейчас вывели на орбиту, говорило о многом. С другой стороны, иначе и быть не могло – Дед впустую ни словами, ни посулами не бросался, а уж он-то летал очень высоко.

Минут десять ещё они поболтали о всяких пустяках, например, о соблазнительных женских ножках, что замедляли шаг вблизи блестящих автомонстров, и о зовущих глазках, что прилагались в комплекте с ножками. Увы, пируэты ночных бабочек, уже выпорхнувших на ночную работу, пропали втуне. Мужики оценили стати, но дальше разговоров не пошли – при деле всё же. Наконец, напомнила о себе и «моторолла». Жора нашарил её и прилепил к уху:

– Да, я, Мастер, как же… жду с нетерпением, – несмотря на двести с прицепом, язык Жоры болтался без затруднений и огрехов артикуляции. – Ага, значит, нигде подобная фигура не мелькала. Что ж, спасибо громадное. За нами не заржавеет.

Он умолк, слушая собеседника, многозначительно покосился на Емельянова и хохотнул:

– Да, похоже, по этому делу. Нет, парень не наш, из хунты, не засвеченный, откуда-то с периферии. Впечатление? Похоже, крепкий мужик, – он подмигнул Емельянову. – Полковник… Что?.. Ну, Мастер, балуете вы нас. Что ж, обязательно передам, сейчас подъедем. Спасибо ещё раз.

Он прихлопнул аппарат и развёл руками:

– Извини, браток, что пришлось малость приподнять вуаль над твоей таинственной физиономией.

– Ерунда, – отмахнулся Берсерк. – Нормальный обмен.

– Да ещё с какой компенсацией, – Жора загадочно осклабился.

– Не понял, – мотнул головой Емельянов.

– У тебя есть ещё десяток минут?

– Есть.

– Тогда подскочим в одно место.

Лишних вопросов Берсерк никогда не задавал. Надо – значит, надо. Он только выглянул из «ровера» и приказал водителю ехать следом.

До места добирались недолго. Возле ресторана «Гавана» Игорь вырулил на стоянку, притормозил у голубого «мерседеса». Затем он выбрался из машины и, о чём-то перемолвившись с квадратным качком, что горой высился над рулём «мерса», принял у него небольшой кожаный кейс. Вернулся на место и протянул кейс Емельянову.

– Что это? – удивлённо нахмурился тот.

– Это от Мастера, – с ухмылкой пояснил Жора. – Бери, бери, небольшой презент.

– А за какие заслуги?

– Ни за какие. Памятный подарок от фирмы, так сказать. Любит Мастер попросту доставлять людям маленькие радости. И не сомневайся – никаких ответных жестов не требуется.

– Ну, коли так… – Емельянов нерешительно взял кейс – и едва не выронил. Чемоданчик тянул кило на десять.

– Ну, бывай, бывай, – дружески грубо подтолкнул Берсерка в плечо Жора. – Дома рассмотришь. А у нас уже время вышло.

Емельянов крепко пожал на прощание руки, запрыгнул в свой «хамер» и крякнул: «На базу». Как только отъехали метров на сто, он выложил кейс на колени, щёлкнул изящными посеребрёнными, а может, и чисто серебряными замками, откинул крышку. Невольно залюбовался содержимым, не решаясь дотронуться до открывшегося великолепия в чисто мужском вкусе. Потом вспомнил о чём-то, облегчённо вздохнул и решительно захлопнул кейс.

Глава 6

«Думаешь, итальянец?» – мысленно спросил себя Емельянов и вслух самому себе и ответил:

– А чёрт его знает.

Всё же хотелось верить в итальянское происхождение киллера. Может, и какой другой заморский гость воспользовался антикварной итальянской пушкой… Всё может быть. Но Емельянов упёрся в свою версию и упрямо пробивал её. В конце концов, помимо логики есть ещё и интуиция. Да и психологию русского заказчика нужно учитывать. Как ни верти и ни пыжься, а и новорусские бизнесмены, и бандиты образ свой лепят по западным образцам и мыслить стараются по-западному, не говоря уж о речевых оборотах и внешней скорлупе. Книги в этом изысканном обществе не то что читать – в руках держать неприлично. Всё берут с телеэкранов. Видак и телевизор – вот нынешние учителя. Манеры и прикиды копируются с убийственным однообразием, словно людишек штампует ксерокс. Вот с позиций этой убогой многотиражной эрудиции Емельянов и постарался взглянуть на Италию. Классическая страна галстуков, пиццы, певцов и… наёмных убийц. Да! Ещё футбол. Всё в телеобразовании строго разложено по полочкам и классифицировано. Лучшие полицейские – в США, лучшие пивовары – в Баварии и Чехии, часовщики – в Швейцарии, лесорубы – в России, ну, а убийцы – на Сицилии. А чем там ещё сицилийцам заниматься? И ежели решил отечественный оригинал-новатор прибегнуть к услугам иноземного ганфайтера, то где его и искать, как не в благословенной стране мафии и каморры?

– Может, и в Штатах, – буркнул себе под нос Емельянов и снова уткнулся в бумаги. Список итальянских подданных, побывавших в Москве в отчётный период, включал шесть десятков человек. Емельянов сразу отобрал мужчин в возрасте от двадцати до пятидесяти. Вычеркнул тех, кто путешествовал с семьёй. Затем сопоставил дни прибытия и убытия. По его расчётам, киллер должен был заехать дня за три-четыре до акции, а смотаться как можно раньше. В результате скрупулёзнейшей селекции уцелело четыре вполне дееспособных мужика. Емельянов навёл дополнительные справки и отбросил ещё одного – этот наведывался в Москву по делам совместной фирмы едва не каждый месяц, и его хорошо знали коллеги по бизнесу. По поводу трёх оставшихся претендентов Емельянов побеспокоил ещё раз Интерпол. Если бы в досье международной полиции хотя бы мелькнул намёк на одного из троицы, тогда…

И ответ пришёл, не через три дня, как рассчитывал Емельянов, а через неделю, и теперь эта справка, загнанная в комп, дожидалась, пока хозяин компа соизволит нажать две клавиши и прочесть столь важную для него информацию. А Емельянов не торопился. Не торопился, потому что боялся: поползут по экрану зелёные строчки – и ничего путного не принесут. И что дальше? Куда бежать, за что хвататься? Так и сидел хозяин, ворошил не без труда добытые и надоевшие уже справки МИДа…

Решился наконец. Затаив дыхание, включил комп, тронул «мышь».

Вот они, как всегда, сухие и строгие факты, колоссальный труд сотен людей, сжатый до пределов абзаца.

Емельянов жадно впился взглядом в экран, не поверил им, вернул пробежавший абзац назад и хрипло проорал:

– Есть контакт!

Из-за двери высунулась заинтригованная физиономия Сагайдачного.

– Есть контакт, Серёга! – Емельянов сделал в сторону потолка неприличный, но предельно выразительный жест, рубанув ребром ладони по предплечью другой руки. – Смотри сюда!

Сергей склонился над монитором.

– Вот. Никколо Гвардиола, гражданин итальянской республики, житель Генуи. Пропал без вести три года назад и тогда же был заявлен в розыск. В течение двух лет ни тело его, ни душу не обнаружили и дело закрыли. Он самый и есть, – Емельянов торжествующе потыкал пальцем в экран.

Берсерк нисколько не сомневался, что «он самый и есть» не настоящий, конечно, Никколо Гвардиола. Тот, бедняга, скорей всего был добропорядочным гражданином и стал случайной жертвой – или намеченной заранее, кто знает? Тело его, может, ещё три года назад дотла изглодали крабы генуэзского побережья. Но документы всплыли – и сослужили службу.

Кое-что, конечно, не вписывалось. Три года – долгий срок. Где мыкались всё это время бумаги Никколо? «Отстаивались»? Подобная дальновидность свойственная спецслужбам, имеющим банк документов, но не наёмным убийцам из криминальной среды. Спецслужба? Какая, зачем? Маловероятно. Солидной секретке проще слепить липовую личность на настоящем документе своей страны…

Вопросов прибавилось, но след не потерялся – это было главное.

В конце справки Интерпол просил сообщить, откуда и в какой связи всплыло имя Никколо Гвардиолы. Оно и понятно – Емельянов ведь не информировал их, что Никколо, верней, его двойник, побывал в России как представитель итало-российской фирмы «Соната». И заявился он по приглашению директора фирмы. «Сонату» теперь предстояло проиграть от первой и до последней ноты.

Емельянов ещё раз пробежал глазами по тексту и хмыкнул – другой подозреваемый, что также пребывал в стране по делам своей фирмы, как раз числился в картотеке Интерпола как жулик и аферист среднего пошиба. Он трижды привлекался к суду за всевозможные махинации и именно потому никак не вписывался в амплуа киллера. Емельянов только пожелал успеха отечественным купчикам, нашедшим столь надёжного партнёра.

– Ладушки… – Берсерк потёр ладошки и потянулся к телефону.

– Леонид Сергеевич, я вам ещё не сильно надоел? – ехидно осведомился он в трубку и, выслушав протяжный вздох Деда, продолжил: – Мне бы побеседовать с нашим куратором внутренней коммерческой деятельности. Полагаю, у нас кто-нибудь ведает совместными фирмами?

Долганов вынужден был честно сознаться, что такой специалист в Управлении есть.

«А как же ему не быть?» – удовлетворённо отметил Емельянов.

– А нельзя мне с ним пообщаться?

– Через пятнадцать минут у меня в кабинете можете пообщаться.

– Есть, – отрезал Емельянов и полез в ящик стола за галстуком.

Майор, которого Дед представил Емельянову в кабинете как куратора по коммерческой деятельности столицы, показался полковнику до боли знакомым. Минуту он всматривался в рябое, вытянутое и простоватое лицо, затем хохотнул и бесцеремонно ткнул в майора пальцем:

– Ангола, восемьдесят первый, капитан Лукин в роли коммандос. Было дело?

– Точно, – майор оскалил редкие, но поразительно крупные и жёлтые зубы. – Было.

Над случаем с капитаном Лукиным в своё время потешался весь советский контингент в Анголе – верней, те немногие, что были в курсе. А история вышла анекдотическая.

Капитан Лукин, командир группы «Альфа» спецназа ГРУ, две недели таскался по джунглям, выполнял боевое задание. Притомился, понятно. Как только группа вернулась на базу, капитан, как есть в камуфляже без опознавательных знаков, с размалёванной рожей и трофейным «узи» на бедре завалил в ближайший бар на окраине Каконды. Время перевалило за час ночи. Лукин, нашла такая блажь, заказал бутылку виски, взял на закуску пару апельсинов и убрался в угол зала, не обратив внимания на реакцию бармена. А тот при виде вооружённого до зубов мэна, что заказал виски на чистом английском, перепугался чуть ли не до смерти. Десанты из ЮАР наведывались в окрестности регулярно, и ничего хорошего от них не ждали. Едва Лукин пропустил стаканчик, как бармен улучил момент и тенью выскользнул на улицу. По счастью, ему сразу подвернулся правительственный патруль.

«Там, там… в баре… – сбивчиво протарахтел законопослушный соотечественник, – юаровский коммандос! Да! Наверно, они опять высадили десант! Нужно что-то делать!»

Командир патруля, человек решительный и партийный, тотчас скомандовал атаку. Шестеро здоровых негритосов вломились в бар, и их командир, что неплохо «спик инглиш», приказал проклятому «коммандос» сдаться.

Капитан Лукин в полумраке комнаты ничего толком не разглядел, тем паче что успел выпить и по второй, и по третьей. Умственные его способности с устатку малость притупились, чего не скажешь о двигательных реакциях. Пока изумлённый мозг капитана пытался прояснить ситуацию, тренированное тело унесло голову за стойку бара. Увы! Капитан совершил ту же ошибку и решил, что в город ворвались проклятые унитовцы. Потому в ответ на повторное требование капитуляции Лукин запустил в «унитовцев» гранатой. В завязавшейся следом за этим недвусмысленным ответом схватке капитан дрался, как раненый лев. Он вышиб захватчиков из бара, уложив при этом двоих наповал. Бой закончился лишь тогда, когда к месту подоспела рота охраны из советского гарнизона. Командир роты разобрался в обстановке сразу – как только вслед за очередным трассером из разбитого окошка вылетело обещание порвать чёрные жопы на английский крест с посылом всех к е…й матери. Понятно, что в пылу сражения Лукин перешёл на родной великий и могучий^[9].

После этого ночного инцидента Лукина очень оперативно убрали не только из Анголы, но и из Африки. Он легко отделался, так как правительство демократической республики Ангола требовало суровой кары вплоть до расстрела. Да родимые не выдали, и немалую роль сыграло то, что, как бы там ни было, а показал себя капитан Лукин настоящим героем.

– Да, было дело, – повторил майор, в свою очередь приглядываясь к Емельянову. – Э! А это часом не тебе в Эфиопии закатили по пьянке гранату под кровать, и ты час порхал потом над крышами с голой задницей?

– Точно, – радостно подтвердил Емельянов. – Был такой случай. Слушай, что-то ты в чинах не больно продвинулся…

– Не по чину ценят человека, – скромно потупился Лукин.

– И по чинам тоже, – вмешался наконец Долганов. – Он и сам с того времени только одной звездой прибавил, но вечер мемуаров можете организовать позже, а сейчас к делу. Садитесь, господа офицеры.

Они устроились друг напротив друга по сторонам длинного стола, за которым обычно восседали на генеральских оперативках начальники отделов. Майор Лукин выложил перед собой тонкую папочку с шифром на обложке, тотчас её развернул, прокашлялся:

– Разрешите доложить?

Долганов кивнул.

– Фирма «Соната». Дочерняя фирма концерна «Магнум». Концерн «Магнум» – строительные материалы, сантехника, мебель из Италии. Всё самое дорогое и престижное. Последнее время – операции с недвижимостью, банковские операции. Генеральный директор «Магнума» – Свидерский Аанатолий Михайлович. Директор фирмы «Соната» – Оноприев Георгий Филимонович. Адреса офисов…

– Стоп, – оборвал доклад Долганов. – Всё это, конечно, интересно, только малополезно. Давай по сути. Первое: кому платят – мусорам или братве?

– Шестое управление, – понимающе прикрыл глаза Лукин. – Я, кстати, вот что хотел сразу уточнить. «Соната» выполняет в концерне функции охранной фирмы…

Долганов многозначительно повёл бровью в сторону Емельянова. Тот пожал плечами – ничего, мол, удивительного.

– Второе, – вновь обратил на Лукина строгий взор генерал. – Под чьей крышей работают конкретно?

– Под крышей бывшего премьера – его команда. Вообще-то почти все директора концерна из номенклатурных сынков. Кроме как раз директора «Сонаты».

– Этот откуда?