Схватка профессионалов

Глава 4
В УПРАВЛЕНИИ ПО БОРЬБЕ
С ТЕРРОРИЗМОМ

22 августа, вторник, 14.30

Полковник Чернышов никогда не читал нотации своим подчиненным. Этим он отличался от многих больших и маленьких начальников из Управления по борьбе с терроризмом. Критика, по мнению Чернышова, должна быть только конструктивной, чтобы допустивший промашку сотрудник понял, как ее можно исправить. А если исправить допущенную ошибку уже невозможно, знал, как действовать, чтобы не допускать подобных ошибок в дальнейшем.

Полковник Чернышов оторвал взгляд от рапорта, составленного его подчиненным капитаном Муромцевым, и посмотрел на самого автора документа. Олег Муромцев стоял напротив стола начальника и терпеливо дожидался, пока тот дочитает его рапорт.

– Да ты садись, – наконец сказал Чернышов. – В ногах правды нет.

Глядя, как Олег Муромцев выбирает место и садится на стул, Чернышов подумал: «Все правильно. В результате допущенной ошибки объект разработки теперь знает, что находится под пристальным вниманием спецслужб. К тому же утрачено дорогостоящее устройство из специальных средств технического отдела. И виной всему этому стали непродуманные действия инициатора разработки. Но Олег и сам прекрасно понимает свою вину, так что теперь об этом говорить».

– Олег, объясни мне, как у тебя вообще появилась идея установить в кабинете Горадзе подслушивающее устройство? – наконец спросил Чернышов.

– Да уж очень заманчиво было узнать, какие разговоры ведет Горадзе в своем кабинете. Ну а после того, как «ингурцы» разместили свой заказ на мойку окон, я и решил, что стоит попробовать.

«Да, вот и попробовал», – мысленно сказал Чернышов и уже вслух добавил:

– А почему тогда ты не рассмотрел возможность технического контроля со стороны службы безопасности «Ингура» за кабинетом директора?

– В офисе Горадзе никогда не проводились инструментальные проверки, направленные на поиск устройств прослушивания. Я даже предположить не мог, что служба безопасности оборудует все кабинеты в офисе стационарными датчиками.

– Олег, ну как же так, – удрученно вздохнул полковник Чернышов. – То, что в офисе не проводится регулярный поиск подслушивающих устройств, наоборот, выглядит подозрительно. Значит, в нем просто нет необходимости. Раз служба безопасности уверена в защите от прослушивания, значит, для этого есть основания.

– Теперь я это понимаю, Павел Андреевич, – ответил Муромцев и опустил голову. – Расшифровка операции произошла целиком по моей вине.

– Практически сразу после того, как было обнаружено устройство прослушивания, «гладиаторы» Горадзе бросились искать мойщика окон, – сообщил Муромцеву Чернышов. – Они побывали в самой фирме, в больнице и даже дома у парня, который должен был сегодня мыть окна в «Ингуре».

– Вся операция по временному устранению настоящего мойщика окна была проведена четко. Парень ничего не заподозрил. Имитированный наезд он воспринял абсолютно натурально. Затянувшийся медосмотр тоже не должен был вызвать у него подозрений.

– Да, все это так, – согласился с Олегом Муромцевым Павел Чернышов. – «Гладиаторы» убедились, что парень понятия не имеет, кому и для чего потребовалось таранить его машиной. Так что единственной уликой, которой они располагают, является само приемно-передающее устройство. Имея в руках устройство, они могут выяснить его принадлежность?

– Вряд ли, – отрицательно покачал головой Муромцев. – Спецы из технического отдела заверили меня, что это устройство хотя и является отечественной копией зарубежного аналога, определить страну-производитель практически невозможно. Скорее всего в службе безопасности Горадзе примут его за образец иностранной прослушивающей техники.

Полковник Чернышов поджал губы и надолго задумался. Наконец он снова взглянул на Олега и сказал:

– В таком случае о расшифровке проводимой в отношении Горадзе операции говорить преждевременно. Обнаруженное устройство прослушивания Горадзе может связать не только с деятельностью нашей службы, но и с происками своих конкурентов. Поэтому подождем его ответной реакции. За Горадзе установить наружное наблюдение. Только проследи, чтобы он не обнаружил слежки. Теперь он будет вдвойне осторожен и еще более внимателен.

– Понятно, Павел Андреевич, – кивнул Олег Муромцев. Последние слова Чернышова заметно подняли ему настроение.

– Удалось выяснить, с кем встречался Горадзе в своем офисе? – задал следующий вопрос Чернышов.

– Скорее всего посетителем Горадзе был вот этот мужчина. – Олег раскрыл принесенную с собой папку и достал оттуда две фотографии человека, выходящего из офиса фирмы «Ингур».

На одной из фотографий мужчина был сфотографирован сбоку, на другой – со спины. На обоих снимках его лицо целиком так и не попало в кадр.

– Более удачных фотографий нет? – поинтересовался Чернышов.

– Нет, Павел Андреевич. Мы не стали подъезжать на машине прямо к офису, чтобы лишний раз не привлекать внимание охранников. Сотрудник бригады наружного наблюдения сделал эти фотоснимки скрытой камерой, когда проходил мимо офиса, – объяснил Олег.

– Удалось установить, что за человек изображен на снимках?

– К сожалению, нет, – Олег Муромцев остро переживал, что ему приходится давать один отрицательный ответ за другим, но он не собирался ничего скрывать от своего начальника. – Мы пробовали проследить за ним, но неудачно. Покинув офис Горадзе, посетитель прошел через переулок, вышел на оживленную улицу, где быстро поймал машину. Через несколько кварталов, когда подвозившая его машина остановилась на светофоре, посетитель выскочил из машины прямо на перекрестке и скрылся в подземном переходе. Я и один из сотрудников бригады наружного наблюдения последовали за ним, но опоздали. Этот подземный переход соединяется со станцией метро. Воспользовавшись этим обстоятельством, объект затерялся в толпе пассажиров метрополитена. Вернувшись в управление, я передал снимки подозрительного мужчины в информационно-аналитический отдел. Сейчас над ними работают. Обещали дать ответ через два… – Олег посмотрел на часы, – уже через полтора часа.

Полковник Чернышов внимательнее взглянул на снимки.

– Судя по тому, что он так профессионально ушел из-под наблюдения, он делает это уже не в первый раз, – заметил Чернышов. – Жаль, что вам не удалось установить его личность. В теневом бизнесе Горадзе он может быть крупной фигурой. Давай вместе послушаем пленку, – предложил он Муромцеву.

Кассета, на которой был записан короткий разговор в кабинете Горадзе, находилась у капитана Муромцева в той же папке. Он передал кассету Чернышову, тот вставил ее в диктофон, и вот уже в кабинете Управления по борьбе с терроризмом зазвучал сохраненный аудиозаписью голос Вахтанга Горадзе. Но Чернышова больше интересовали голос и слова его неизвестного собеседника.

– Ты заметил, как он обращается к Горадзе? – спросил Чернышов. – В одной короткой фразе он дважды назвал Горадзе «уважаемый Вахтанг». И еще, как он издалека начал ответ на вполне конкретный вопрос. Вспомнил о друзьях… Тебе это ничего не напоминает?

– Манера, свойственная представителям южных национальностей? – сообразил Муромцев.

– Вот именно. В офис к Горадзе приходил какой-то южанин. Но вот кто он? Судя по тому, что хозяин предложил ему выпить и как он с ним разговаривал, он дорожит знакомством со своим гостем, – продолжал рассуждать Чернышов. – А предложенный тост за продолжение сотрудничества. Скорее всего гость – это один из деловых партнеров, причем партнер крупный. Ты сосредоточься на Горадзе, а южанином займется Ветров, – сообщил о своем решении Чернышов. – Необходимо срочно выяснить, что за партнер прибыл из южных краев.

Из кабинета начальника Олег Муромцев вышел воодушевленным. Во время разговора с Чернышовым он убедился, что его ошибка все же не привела к расшифровке операции, проводимой в отношении торговца оружием Вахтанга Горадзе. Но особенно его обрадовало решение начальника подключить к операции капитана Ветрова, с которым Олег Муромцев уже давно и крепко дружил.

Капитаны Ветров и Муромцев работали в одном кабинете. Их рабочие столы стояли напротив. Оперативная группа, куда, кроме самого полковника Чернышова, входили капитаны Ветров и Муромцев, была на особом положении в Управлении по борьбе с терроризмом. Фактически она напрямую подчинялась начальнику управления генералу Локтионову, который признавал за Чернышовым настоящий талант разыскника и мастера оперативных комбинаций. В соответствии с возможностями оперативной группы полковнику Чернышову и его сотрудникам доставались наиболее сложные и запутанные дела из тех, что относились к компетенции антитеррористического управления. Так в результате широкомасштабной операции, проводимой с целью выявления лиц, занимающихся незаконным оборотом оружия, в поле зрения оперативников из Управления по борьбе с терроризмом попал крупный грузинский бизнесмен Вахтанг Горадзе. Дело оперативной проверки Вахтанга Горадзе и принадлежащей ему фирмы было выделено в отдельное производство и поручено оперативной группе полковника Чернышова. Непосредственную работу по делу вел капитан Муромцев.

Вернувшись к себе в кабинет, Олег Муромцев достал из сейфа папку с материалами дела, чтобы внести туда последние результаты наблюдения за офисом Горадзе. Неизвестному, посетившему сегодня утром офис фирмы «Ингур», Олег Муромцев с легкой руки Чернышова присвоил псевдоним Южанин. Следом за отчетом в папку легли и две сделанные сегодня фотографии Южанина.

Глава 5
ТУМСКИЙ

22 августа, вторник, 18.05

– Ты опоздал, – заметил Геннадий Семенович Тумский, когда порученец переступил порог его кабинета.

Брови вошедшего в кабинет человека удивленно взлетели вверх. Он взмахнул левой рукой, приоткрыв запястье с точнейшим швейцарским хронографом, и убедился, что босс и на этот раз оказался прав.

– Вы, как всегда, правы, Геннадий Семенович, опоздал, – признался порученец, при этом на его лице появилась извиняющаяся улыбка. – Но вы же сами знаете, какое в конце дня в Москве напряженное движение.

– Не можешь ездить на машине, пользуйся метро, – назидательно заметил Тумский.

Порученец тяжело вздохнул и опустил взгляд, поэтому Тумский не увидел, как сверкнули искорки раздражения в его глазах.

– А где ты был вчера вечером? – грозно спросил у помощника Тумский. – Мой секретарь пытался тебя найти, но безуспешно.

Андрей Ковалев, специалист по особым поручениям, как называл его сам Тумский, внутренне похолодел: «Знает или нет? – Ковалев медленно поднял голову. Тумский по-прежнему вопросительно смотрел на него, но злости или обвинения в его взгляде не было. – Нет, не знает, – облегченно подумал Ковалев. – Иначе бы смотрел совсем по-другому. – Ковалев мучительно подыскивал вариант ответа, так как прекрасно понимал: стоит Тумскому узнать о его страсти к игре, как он немедленно лишится всего, что сейчас имеет: денег, власти, положения, а возможно, и собственной жизни. – Босс никогда не будет держать у себя человека, проигрывающего в казино его собственные деньги. Но после того, что я узнал о его бизнесе, он не может меня просто уволить. Остается один вариант – радикальный, зато самый эффективный». Ответ на заданный боссом вопрос пришел в голову Ковалеву неожиданно, причем такой, который Тумский не мог проверить в ближайшее время.

– Вчера я работал с группой. Выезжал на их тренировочную базу. Пробыл там до двадцати двух часов. В Москву вернулся уже за полночь, – произнес Андрей и честными глазами посмотрел в лицо боссу.

Ответ оказался на редкость удачным. Тумский одобрительно кивнул и сразу же переключился на другую тему.

– Кстати, как идет подготовка группы? – спросил он.

– Подготовка практически закончена, – ответил Ковалев, на этот раз уже не покривив душой. – Они же настоящие профессионалы, а такие навыки не забываются.

– Очень хорошо, – снова кивнул Тумский. – Возможно, мне в скором времени понадобятся их услуги.

Ковалев равнодушно пожал плечами:

– Группа готова. Они могут выполнить свою работу хоть завтра. Достаточно назвать объект.

– Очень хорошо, – повторил Тумский. – Но, надеюсь, до этого не дойдет.

Тень недовольства пробежала по лицу Ковалева. «Ну и напрасно, – подумал он. – Даже оружие может заржаветь, если его долго не использовать. Так и команда профессиональных убийц не может долго простаивать».

– Но ближе к делу, – произнес между тем Тумский. В этот момент он не смотрел на Ковалева, поэтому не заметил недовольства на лице помощника. – На Урале есть предприятие, которое меня очень интересует, – Свердловский электромеханический завод, сокращенно СЭЗ. По моим данным, там в самое ближайшее время должно состояться общее собрание акционеров. Акционеры будут определять дальнейшую политику предприятия. Необходимо помочь им принять нужное нам решение.

Андрей Ковалев впервые слышал о Свердловском электромеханическом заводе, но он уже достаточно хорошо знал своего босса, чтобы понять, что под местоимением «нам» следует понимать более конкретное «мне».

– Завод сейчас получил право самостоятельно выходить на внешний рынок со своей продукцией, – продолжал Тумский. – Но самостоятельный выход на мировой рынок – это блуждание в потемках. Всегда должен существовать посредник, который поможет заключить и провести выгодную сделку. Мы готовы предложить СЭЗу свои услуги. Нужная фирма-посредник уже создана. К сожалению, мы не единственные, кто обратился на завод с подобным предложением. Вот и нужно подсказать акционерам, какое решение им следует принять, – закончил Тумский и с улыбкой посмотрел на Ковалева.

При этом лицо Геннадия Семеновича приняло особенно дружелюбное и даже простодушное выражение. Но Андрей Ковалев, кому адресовались слова Тумского и его дружелюбная улыбка, прекрасно понимал, о чем речь.

«Ни один акционер по доброй воле не примет условия Тумского. Значит, придется применить силу, чтобы втолковать этим зажравшимся свиньям, как они должны проголосовать на общем собрании. Но с моей командой сделать это будет не так уж трудно, – мысленно усмехнулся Ковалев. – Давно пора проверить этих парней в деле».

– Все акционеры нас не интересуют, – напомнил Ковалеву Тумский, – только те, которые владеют основными пакетами акций. Ближе к делу я передам тебе их список. Некоторые живут в Москве, но большая часть в Екатеринбурге. Так что готовься, возможно, придется вместе с группой вылететь туда.

Ковалев молча кивнул. Каждый раз, получая очередное задание, он превращался в действующего по приказам солдата, каким и был до встречи с Тумским.

Глава 6
КОВАЛЕВ

22 августа, вторник, 19.00

«На этот раз обошлось, – думал Ковалев, выходя из кабинета Тумского. – Но ведь так не может продолжаться вечно. Даже если босс и не узнает о моих визитах в казино, он может просто проверить, как расходуются выделяемые им средства. И что тогда? Пулю в висок, как поступил бы проигравшийся офицер царской армии, или, наоборот, всадить боссу заряд свинца промеж глаз? А потом опять начинать все сначала, тупо шляться по городу в поисках работы? – Ковалев недовольно скривился. Он прекрасно понимал, что такую высокооплачиваемую работу, как у Тумского, самостоятельно он найти не сможет. – Впрочем, если действия силовой группы окажутся эффективными, Тумский может вообще не поинтересоваться, куда ушли деньги, предназначенные для финансирования боевого подразделения. Короче, от того, как сработает группа во время своего первого задания, будет зависеть и моя дальнейшая судьба».

* * *

С раннего детства Ковалев стремился к независимости. Родился Андрей в подмосковных Люберцах. Его отец работал на вагоноремонтном заводе, а мать в заводской столовой. Андрей не был желанным ребенком, поэтому и любви родителей на себе не ощущал. Отец воспитанием сына не занимался, да и внимание на него обращал только тогда, когда тот попадался под пьяную руку. Единственной радостью для отца была выпивка в компании своих дружков. Домой отец возвращался чаще пьяный, чем трезвый. А так как его жена, мать Андрея, была женщиной скандальной, то и возвращаться домой пораньше отец не спешил. Скандалы между отцом и матерью в семье Ковалевых возникали часто. Основной причиной являлись деньги. Мать у Андрея была до крайности скупа. Всеми деньгами в семье распоряжалась она. Сколько Андрей помнил, мать постоянно пилила отца за то, что тот приносил мало денег. Не мало зарабатывал, а именно мало приносил. Сама понемногу подворовывая продукты в столовой, мать считала, что и отец должен еще где-то доставать деньги. С возрастом Андрей понял, что постоянные скандалы, устраиваемые матерью, и явились основной причиной того, что отец начал пить. Мать старалась сэкономить буквально каждую копейку и постоянно попрекала своего мужа и сына тем, что вынуждена на них тратиться. Устав в семье от вечных нотаций матери, Андрей постоянно стремился на улицу. Однако дружить с уличными ребятами мать ему не разрешала.

– Это шпана дворовая, ничего своего у них нет. Чему она может тебя научить? – зло говорила она Андрею. – Вон у Валентины Михайловны сынок Петя, так сразу видно, мальчик умный. С ним и водись.

Валентина Михайловна была заведующей производством в той столовой, где работала мать Андрея. Ее толстого сыночка Петю Андрей ненавидел, потому что Петя ходил всегда в чистом и аккуратно выглаженном дорогом костюмчике и, надув нижнюю губу, свысока посматривал на других ребят. Мать Андрея, дома всегда властная, смотрела на мать Пети заискивающе и подобострастно. От этого Андрей еще больше ненавидел Петю. Однажды он подстерег сына Валентины Михайловны и от души врезал ему, чтобы тот не слишком задавался. После этого случая мать Пети в ярости прибежала к Андрею домой. Андрей уже не помнил, что она кричала. Он помнил только, как его мать, вся в слезах, ползала перед ней на коленях, причитая и оправдываясь. А потом, когда Валентина Михайловна ушла, мать жестоко избила Андрея скалкой. Именно тогда и зародилась у него неприязнь к людям, обладающим деньгами и властью.

Андрей рос парнем красивым, в школе начал заниматься спортом, получил юношеский разряд по плаванию. Красивый, высокий, хорошо сложенный парень нравился девочкам в классе. Но тут Андрей снова столкнулся с проблемой. Скупая мать не давала сыну денег даже на карманные расходы. Зачастую Андрей не только не мог сводить понравившуюся девчонку в кино, но даже и угостить мороженым. Подруги Андрея воспринимали его поведение как жадность и отдавали предпочтение более обеспеченным одноклассникам. Девчонки уходили от него, а Андрей в ярости сжимал кулаки. Неприязнь к обеспеченным людям крепла в нем год от года.

Когда Андрею исполнилось восемнадцать и настала пора идти в армию, он не стал пытаться закосить или получить отсрочку. Статный парень, да еще спортсмен-разрядник, понравился военкому. И Андрея Ковалева распределили в морскую пехоту. Отслужив два года и получив звание старшего сержанта, Андрей Ковалев вернулся домой. Но после армии ему уже не хотелось оставаться в родном городе – во что бы то ни стало Андрей хотел перебраться в Москву. Постоянные придирки матери и беспробудное пьянство отца окончательно осточертели. Андрей понял, что дома его ничто не удерживает. Пробовать поступить в институт или идти работать по лимиту Андрей не захотел. Он решил пойти служить в милицию.

Милицейские кадровики сразу выделили его из общего числа желающих, рост метр девяносто, отлично развит физически, юношеский разряд по плаванию, два года службы в морской пехоте, звание старшего сержанта. В кадрах Ковалеву предложили службу в ОМОНе, и Андрей без колебаний согласился. Свою службу в Московском ОМОНе Ковалев начал с командира отделения, затем дослужился до заместителя командира взвода, позднее стал старшиной роты. Закончив школу милиции, Ковалев получил звание лейтенанта. У начальства Андрей был на хорошем счету. Служить ему было легко, он занимался рукопашным боем, выступал на соревнованиях, получил отдельную комнату в общежитии, встал в очередь на квартиру.

Однако Андрей непроизвольно сравнивал свой уровень жизни с уровнем жизни тех, кого ему по роду службы приходилось задерживать. И это сравнение было далеко не в его пользу. Когда Андрей видел перед собой испуганную, но сытую рожу очередного задержанного рэкетира, толстую золотую цепь на его заплывшей жиром шее, в нем закипала ярость, а кулаки начинали сжиматься от бешенства. В этот момент детская злость к обладателям больших денег вспыхивала в нем с новой силой. Ее Андрей вымещал на задержанных, безжалостно избивая их. Часто он сознательно провоцировал неповиновение, и тогда у задержанных выбивались зубы, ломались ребра и отбивались почки. О методах Ковалева знало его начальство, но среди старших офицеров было немало таких, кто в душе был согласен с Ковалевым, и все оставалось по-прежнему. Зато в прессе появлялось все больше публикаций о беспределе и самоуправстве милиции. Это еще сильнее раздражало Андрея. Все чаще избитые им люди стали терять сознание, после чего им требовалась серьезная медицинская помощь. Оставить без внимания такое поведение своего подчиненного командование ОМОНа уже не могло. Ковалеву объявили выговор, задержали присвоение капитанского звания. И в октябре 1999 года Андрей сорвался. При проведении обыска в офисе мелкой московской фирмы он так искалечил одного парня, что в тот же день в больнице парень скончался от полученных увечий. Ко всему прочему обыск ничего не дал. Сигнал, по которому его проводили, оказался ложным. По факту смерти пострадавшего было заведено уголовное дело, а в отношении действий Ковалева начато служебное расследование. Однако командование ОМОНа не желало предавать данный случай огласке. Уголовное дело удалось замять, до суда оно не дошло, но самого Ковалева с позором уволили.

В день своего увольнения бывший замкомандира роты Московского ОМОНа Андрей Ковалев решил пойти в кабак и напиться. Из всех кабаков Андрей выбрал «Арагви». В этом ресторане Андрей со своими омоновцами однажды проводил проверку документов, поэтому знал, что в «Арагви» собираются преимущественно лица кавказской национальности. Кавказцы народ горячий, запросто могли устроить драку. А Андрей сейчас был в таком состоянии, что жаждал потасовки. По опыту он знал, что это для него лучшая разрядка.

Заказав официанту бутылку «Абсолюта», цыпленка табака и легкую закуску, Андрей начал внимательно осматривать зал. Из всех посетителей он выделил группу кавказцев, что-то шумно обсуждавших за одним из соседних столиков. Ковалев повернулся так, чтобы видеть всю группу, и стал в упор наблюдать за кавказцами. Те, увлеченные своим спором, не замечали наблюдавшего за ними человека. Зато он привлек внимание невысокого плотного толстячка лет шестидесяти и его молодой спутницы. Когда бутылка Андрея Ковалева опустела примерно на две трети, за шумным столиком заметили его недружелюбный взгляд. Двое, самые возбужденные, резко встали и направились к столику Ковалева. Если бы они имели хоть какие-то навыки рукопашного боя, то, возможно, смогли бы определить по позе и взгляду Андрея, что он их провоцирует и давно готов к силовому выяснению отношений. Но оба кавказца были людьми горячими, которые сначала вступают в потасовку, а потом уже думают. До встречи с Ковалевым их силовые аргументы оказывались сильнее, чем у противников.

Пара, которую заинтересовал Андрей, продолжала с интересом наблюдать за развитием событий. Мужчина и женщина не могли слышать, о чем говорили кавказцы у его столика. Зато они отлично разглядели, как один из них попытался схватить Андрея за отворот пиджака. В ту же секунду Андрей оказался на ногах, а кавказец растянулся на полу, широко раскинув руки. Ковалев не собирался сразу отключить горячего горца, ему хотелось продлить удовольствие. Поэтому, сделав заднюю подсечку, он просто опрокинул противника на спину. В это время второй кавказец, выкрикивая непонятные ругательства, бросился на защиту товарища. Не зная приемов бокса или рукопашного боя, он просто попытался схватить Ковалева за горло. Андрей встретил его прямым ударом в лицо. Таким ударом в челюсть он отправил в нокаут на соревнованиях по рукопашному бою не одного соперника. Но сейчас Ковалев сознательно ударил чуть выше, сразу сломав нападавшему нос. Одновременно он ударил кавказца ногой по голени. После таких ударов кавказец уже не смог подняться. Он так и остался на полу, протяжно воя и размазывая руками кровь по разбитому лицу. Зато его товарищ уже вскочил на ноги и, вытащив откуда-то выкидной нож, снова бросился на Андрея. Ковалев перехватил выброшенную вперед руку с ножом и так вывернул кавказцу кисть, что разорвал сухожилие. Кавказец выронил нож и дико заорал, тогда Андрей ударил его ребром ладони по шее, и тот сразу замолк, потеряв сознание. Андрей посмотрел на два валяющихся у его ног тела, поправил пиджак и направился к выходу. Никто из кавказцев, оставшихся за столиком, его не преследовал. Те двое, избитые Ковалевым, не пользовались в этой компании авторитетом. Отправившись выяснять с Андреем отношения, они хотели этим самым поправить свое реноме. То, что другие кавказские парни не решились заступиться за своих поверженных товарищей, возможно, спасло кому-то из них жизнь.

Мужчина, наблюдавший за расправой Андрея над двумя кавказцами, не был знатоком рукопашного боя, но это не помешало ему оценить мастерство бывшего омоновца. Как только Андрей направился к выходу, он повернулся к своей спутнице и, накрыв ее руку своей ладонью, сказал:

– Мариночка, по-моему, это очень интересный молодой человек. Постарайся познакомиться с ним и узнать, кем является этот герой.

Молодая женщина понимающе улыбнулась и, поднявшись из-за столика, направилась вслед за Ковалевым. Дама догнала его уже на выходе из ресторана.

– Добрый вечер. Вы не составите мне компанию?

– В чем дело? – хмуро взглянув женщине в глаза, ответил Ковалев.

Дама не отвела взгляд, а, приятно улыбнувшись, продолжала:

– Со мной двое кавалеров, они уже изрядно выпили и, я боюсь, будут ко мне приставать. Мне бы хотелось, чтобы меня проводил отсюда храбрый и сильный рыцарь. Ведь вы этого не испугаетесь?

Поначалу Андрей хотел отказаться, но последний вопрос задел его самолюбие. К тому же дама оказалась интереснее, чем он вначале о ней подумал. Андрей ухмыльнулся и бросил ей небрежно:

– Пойдемте.

– Спасибо. Марина, – беря Андрея под руку, представилась новая знакомая.

На улице, быстро поймав такси, Марина увезла Андрея к себе домой. Едва переступив порог ее квартиры, Андрей понял, что здесь живет, а вернее, работает профессионалка. До сегодняшнего дня Андрей Ковалев никогда не пользовался услугами проституток, но за время пути Марина уже успела ему понравиться. Она великолепно владела искусством обольщения. Так, выходя на площадку из лифта, девушка, как бы невзначай, прижалась к Андрею, вызвав у него тем самым горячую волну желания. В квартире Марина предложила выпить за знакомство. Не снимая туфель, она прошла к бару и достала оттуда бутылку французского коньяка. Они выпили на брудершафт и слились в долгом поцелуе. А потом были страстные объятия, постель и еще более страстные занятия любовью. Марина оказалась великолепной любовницей. Андрей получил ни с чем не сравнимое удовольствие от обладания ее гибким и подвижным телом. Потом, уже окончательно расслабившись, они снова пили коньяк, закусывая его шоколадными конфетами и тонко нарезанными кружочками лимона.

Впервые за весь сегодняшний день Андрею стало действительно хорошо. Все проблемы как будто оставили его. Не хотелось ни о чем думать, в том числе и о том, чем он будет заниматься завтра. Зато появилось огромное желание выговориться, рассказать о своей судьбе. И Андрей Ковалев рассказал Марине свою историю.