Хиромант. Том 1

Наклонившись к племяннику, дядька мрачно спросил:

– Ты же помнишь, что в прошлом году приходил ко мне руки смотреть? И тебе приводили тогда десятерых заключенных!..

Сергей машинально кивнул.

– …Ну, так вот, все сбежавшие – из того самого десяточка!

Ощутив инстинктивный испуг, Сергей резко вздрогнул и нервно взглянул на майора, внимательно наблюдающего за реакцией юноши.

– Дядя Слава, вы, что же, считаете: Я имею отношение к этому делу?!

Дядька нервно качнул головой:

– Да ты что, Сереж, если б я думал, что ты тут замешан!.. Пойми: я сейчас о другом тебя спрашиваю! Ты помнишь, что ты тогда говорил? Ты сказал, что трое из этих десятерых не доживут до следующего года? Так?

Сергей вновь кивнул.

– Вот эти двое были застрелены при побеге. – Дядька взял со стола пару снимков. – А вот этого до сих пор не нашли!

Он качнул фотографией парня со светлыми волосами.

– Ты его узнаешь?!

Пару долгих мгновений Сергей с напряжением вглядывался в фотографию, наконец, в его взгляде мелькнула растерянность:

– Ну, что-то такое, мне кажется есть…

– А ты помнишь: ты мне говорил, что один из троих, которые не доживут, он утонет? – Подполковник тряхнул фотографией. – Это он?

– Ну, по-моему, да!.. – тихий голос Сергея прозвучал чуть уверенней.

– Ну, а где он утонет, ты знаешь?

Замерев на секунду, Сергей нервно бросил:

– Ну, дядь!.. Как такое-то можно определить по руке? – Он взглянул на майора, который сейчас «изучал» свои руки. – Ну, я видел у него на руке сильный знак, что он должен погибнуть в воде и… примерно, когда. А что еще больше-то можно определить?

Пару долгих мгновений дядька молча смотрел на Сергея, перед тем как спросить тихим голосом:

– Сережа, скажи: а твои предсказанья сбывались уже?

Отведя взгляд от дяди, Сергей словно нехотя бросил:

– Да, в общем-то, нет… Ну, я занимаюсь этим чуть более года… – Он сделал еще одну паузу. – Но я видел несколько раз такие же знаки на руках у утопленников.

– Где?! – голос дядьки прозвучал неожиданно жестко.

– М-м… в морге.

Резко хлопнув себя по колену, дядька выдохнул воздух:

– Так, ладно, Сережа, допустим!.. – Он снова махнул фотографией. – Но ты тогда точно определил, что этот человек умрет от воды? Не сгорит и не будет застрелен, а вот прямо утонет?!

– Уверен, – Сергей продолжал смотреть в пол.

– Хорошо, подожди меня в коридоре!

Тяжело встав со стула, Сергей посмотрел на майора и вышел из кабинета. Прикрыв его дверь, с облегчением прислонился к стене, но еще разобрал, как два голоса прозвучали за дверью:

– Хиромантия, твою мать!.. Федорыч, ты действительно во всё это веришь?

– Да я сейчас в черта поверю! – Голос дядьки почти резонировал. – Ведь два дня уже ловим его, а пока никаких результатов! До субботы его не поймаем – с меня шкуру спустят!..

«Сидящий на валуне машинально поежился:

– …Дядя Слава пришел ко мне через день – для того, чтобы лично сказать мне, что они обнаружили последнего беглеца. Рота внутренних войск прочесала болота к востоку от города и нашла его утонувшим в одном из затонов…»

* * *

На кухне квартиры сидели Сергей и его хмурый дядька. Держа в руке «шкалик», последний сосредоточенно разливал в рюмки водку. Сейчас на лице подполковника не было мрачной тревоги, однако усталость во взгляде и странное выражение, от которого сам Сергей ощущал неприятную тяжесть в затылке, говорили о том, что сидящий напротив него не пришел в себя окончательно…

Разобравшись со «шкаликом», подполковник взял рюмку и мрачно сказал:

– Ну, чего, племяш, с «крестничком»?!

Он, не чокаясь, выпил и какое-то время сидел неподвижно, наконец, горько выдохнул:

– Взрослый ты уже, Сереж, умный… советовать поздно тебе! Но я тебе посоветую, не удержусь!.. – Дядька мрачно склонился к племяннику, который сидел, не беря в руки рюмку. – Брось ты эту хиромантию! От лукавого это! А если не бросишь… ничего хорошего от жизни не жди!

«На холме помрачневший рассказчик взглянул мимо камеры:

– …В тот момент я не знал, что слова дяди Славы осуществятся самым ужасным образом всего через несколько лет. Впрочем, даже если б я знал это точно, то вряд ли б уже прекратил заниматься изучением рук. К той весне хиромантия затянула меня, словно болото, выбираться из которого у меня не было ни сил, ни желания. Я будто бы выпрыгнул из самолета и стремительно мчался к земле, не подозревая о том, что мой парашют неисправен!..»

Глава 6

На третьем этаже главного корпуса Омского университета было тихо и пусто. Побледневшая Катя стояла у лестничного пролета и смотрела в окошко с таким выраженьем во взгляде, словно готова была разрыдаться.

Сергей сейчас выглядел виноватым. Уже чуть подсохшая корочка в уголке его рта говорила о том, что с момента его разговора с отцом его девушки прошла пара дней, но тоска в его серых глазах однозначно свидетельствовала, что он всё еще «нервничает».

Сцепив пальцы рук, Катя бросила взгляд на Сергея:

– И как же мы будем теперь?! – в ее тихом голосе прозвучала ничем не прикрытая боль…

«Сидящий на валуне приподнялся с него и поправил крепление камеры – картинка на мониторе чуть вздрогнула, но почти моментально застыла:

– …Той весной я не стал говорить ей о том, чем закончился мой разговор с ее папой. Впрочем, Катя, наверно, сама обо всем догадалась…»

…Слегка шевельнувшись на подоконнике, Сергей неуверенно выдохнул:

– Кать, я не знаю… Ну, нам остается два курса еще – мы, конечно же, можем встречаться, как раньше, но вот что будет дальше?

Он коснулся разбитой губы.

– Котенок, давай говорить напрямую. У меня за душой ни гроша – я живу на одну лишь стипендию. А у твоего папы мебельный комбинат. Я думаю, что твой папа навряд ли захочет, чтобы мужем его единственной дочери стал такой человек, как… – Сергей обреченно развел руки в стороны. – Естественно, когда у меня будет диплом, я попробую устроиться на работу, но пройдет пара лет до того, как я что-то начну зарабатывать… Да и то не известно: смогу ли я обеспечивать тебя так же, как это делает твой отец.

– Для меня это всё не имеет значения! – гневно бросила Катя.

– Я верю! – Сергей терпеливо кивнул. – Котенок, я верю тебе, потому что ты любишь меня! Но твой папа – он смотрит на вещи реально. Он понимает, что, если мы женимся, то я ничего не смогу тебе дать после свадьбы… лет десять, наверно, как минимум. Ну, а если ты выйдешь за меня без согласия папы, то твои отношения с ним могут просто испортиться! Ты решишься на это?

Увидев, как Катя отчаянно сжалась, он взял ее за руку:

– Котенок, может, просто возьмем небольшой перерыв?

– Перерыв?

– Да!.. Ну, сделаем так, чтобы папа твой успокоился!

– Как?!

– Ну, прими его предложение – слетай на год в Америку, отучись, как он хочет!

Глаза Кати резко округлились:

– Ты с ума сошел?!

– Это лучшее предложение, Катя! Согласишься на стажировку – помиришься с папой! Он тоже тогда успокоится. Ну, а я попытаюсь пока подыскать подработку, чтоб прийти к нему через год, объяснить, что серьезно настроен на будущее!

Отшатнувшись назад, Катя с ужасом бросила:

– Никуда я одна не поеду!

– Котенок…

– Ты слышишь меня?! Не полечу я одна ни в какую Америку! Я останусь с тобой!..

Пару долгих мгновений Сергей еще молча смотрел на любимую – он отчетливо видел, что губы ее всё сильнее дрожат, и уже понимал, что последует дальше.

Притянув к себе девушку, он отчаянно обнял ее:

– Ну, иди ко мне! – Он почувствовал, как ее напряженные пальцы вцепились в него, и попробовал выправить ситуацию. – Мы придумаем что-нибудь… Мы подумаем вместе и обязательно что-то придумаем, да?

Через миг он услышал, как девушка всхлипнула, и принялся гладить ее по плечам:

– Кать, не плачь!.. Ты же знаешь, что я «умираю», когда ты так плачешь!..

* * *

В просторной столовой гремела посуда. Голоса трех десятков студентов сливались в сплошное гудение. Застыв за столом, Сергей отрешенно ел шницель, не глядя на лица знакомых. В его темном взгляде еще полыхали остатки того напряжения, с которым он сутки назад разговаривал с Катей. Всё его окружавшее казалось настолько «далеким», что он не заметил Виталика, что прошел по проходу от кассы.

– Ты чего меня не дождался? – Виталик поставил на стол свой поднос и уселся напротив Сергея.

– Спешу я!

– У меня к тебе разговор.

– Ну, давай!

– От котлеты-то оторвись! Разговор очень важный!

– Валяй! – мрачно бросил Сергей, но котлету не бросил.

Виталик придвинул к себе чашку с супом, но не стал пока есть, а склонился к Сергею:

– Серега, ты сколько пар в этом месяце пропустил? Половину, не меньше? Плюс столько же «лаб»?

– Ну, и что? – равнодушно ответил Сергей, не совсем понимая, к чему сейчас клонит Виталик.

– А то! – друг поправил очки. – Меня секретарша декана поймала вчера. Так она мне сказала, чтобы я тебе передал, что тебя хочет видеть декан. Это срочно!

– Ну, хорошо. Если хочет – увидит!

– Серег, я б спокойно вот так не сидел!.. – На секунду Виталик внимательно огляделся по сторонам, словно лично желая удостовериться, что никто не подслушивает. – Ты же знаешь, что у меня с этой Людкой, секретаршей декана, нормальные отношения?

– Знаю.

– Так вот секретарша сказала, что декан, когда говорил ей найти тебя, чуть слюной не плевался! Так что просто беседой ты здесь не отделаешься!

Отодвинув тарелку, Сергей поднял взгляд над столом и какое-то время смотрел на Виталика, а затем вдруг поморщился:

– Хватит, Виталя! За простые прогулы из универа не отчисляют! Здесь главное – сессию вовремя сдать, а со сдачей зачетов у меня всё в порядке всегда!

– Может быть, – согласился Виталик. – Только знаешь, чего я скажу? Не тяни! Сходи туда прямо сегодня. А то, если будешь затягивать, декан еще больше рассвирепеет!

– Ну, ладно, – Сергей снова взялся за вилку. – Схожу… Ты не парься, Виталя!..

* * *

Пройдя десять метров по коридору, Сергей вошел в приоткрытые двери приемной. По моде одетая девушка, сидящая за столом у окна, подняла от бумаг свой задумчивый взгляд, но не сразу узнала вошедшего. Когда же узнала, по лицу ее промелькнула тревога.

– Рябинин?

– Привет! – Он кивнул на закрытую дверь, на которой висела табличка «Декан». – У себя?

– Ты чего натворил?

– Натворил?

Секретарша декана проворно скользнула из-за стола. Оказавшись напротив Сергея, обвела его взглядом и тихо шепнула:

– Я никогда его таким раньше не видела!.. – Машинально поправив прическу, кивнула. – Жди здесь!

Постучавшись в закрытую дверь, приоткрыла ее:

– Антон Николаевич, можно?

Из кабинета немедленно прозвучало почти неразборчивое: «Что у тебя?», секретарша открыла дверь шире и боком скользнула в нее. Через пару мгновений дверь снова закрылась…

Оставшись в приемной один, Сергей сделал шаг к кабинету и с четверть минуты прислушивался, но не мог разобрать ни единого слова – лишь резко взрывающийся в интонациях голос декана пробивался порой из-за стенки… Наконец, прозвучали шаги, дверь опять распахнулась – секретарша шагнула в приемную и, не глядя уже на Сергея, испуганно прошептала ему:

– Заходи!

Машинально поправив свой свитер, Сергей сделал шаг за порог. Через миг разобрал, как захлопнулась дверь за спиной, и увидел сидящего за столом человека с залысинами.

– Антон Николаевич, здравствуйте! – Сергей постарался, чтоб голос его прозвучал поуверенней. – Вы меня вызывали?

– Рябинин? – декан посмотрел на вошедшего и продолжил негромко, однако Сергей вдруг почувствовал, как от ровного тона декана его ноги стали тяжелыми. – Да, я хотел поговорить с вами еще в понедельник. Но вы, очевидно, в эти дни в университете не появлялись? А объявление висит на доске в коридоре!

Указательный палец декана протянулся к стене.

– Но, Антон Николаевич, видите ли…

Сергей попытался сказать, но его собеседник не дал ему это сделать:

– Вот статистика посещений вами занятий за полтора месяца этого семестра. – Декан приподнял со стола лист бумаги. – Почти шестьдесят процентов лекций и семинаров пропущены. Половина лабораторных заданий не сделана… Вы можете объяснить эти пропуски?

Взгляд Сергея упал на бумагу в руке собеседника, а затем вдруг… скользнул на ладошку…

«Сидящий на валуне машинально нахмурился:

– …Мог ли я объяснить ему, почему пропускал эти лекции? Разумеется, да! Вот только не думаю, что его бы удовлетворили мои объяснения…

Рассказчик помедлил.

– После того как я увидел знак смерти на руке своего друга детства, я испытал настоящее потрясение, потому что отчетливо понял, что спасти его уже невозможно, но одновременно с этим почувствовал, как в голове у меня словно сорвало какую-то «планку». Я ощутил непреодолимое желание узнать еще больше о линиях рук, чтоб попытаться предупредить об опасности тех, кого еще можно спасти!.. Я начал осматривать руки людей с еще большей энергией. Я ходил всюду, где мог получить доступ к ладоням. За один лишь сентябрь я осмотрел больше рук, чем за всю предыдущую осень, однако чем больше ладоней осматривал, тем больше хотел я увидеть. Это стало для меня своего рода наркотиком! Я чувствовал, что у меня дар к хиромантии, и чем больше в нее погружался, тем больше хотел узнать нового. Я попросту не заметил, как в какой-то момент стал посвящать хиромантии не только вечернее время, но и дневные часы, и, соответственно, стал пропускать много лекций… Впрочем, меня это уже не особо тревожило. Чем больше я изучал хиромантию, тем меньше меня интересовала наука – я стал отдаляться от физики и всего, с нею связанного…»

…Попытавшись собраться, Сергей поднял взгляд от ладони декана.

– Антон Николаевич, у меня были личные обстоятельства…

– Ну, если у вас были личные обстоятельства, мешавшие вам заниматься, вам следовало оформить академический отпуск! А пропускать лекции просто так, знаете ли, у нас никому не позволено – у нас очень серьезное учебное заведение!

Отбросив бумагу на стол, декан приподнял с него лист приказа с печатью.

– В общем, так, Сергей Александрович, я говорил о вас с проректором по учебной части. Его мнение следующее: таким студентам, как вы, в нашем университете не место!

Невольно нахмурившись, Сергей пару долгих мгновений стоял неподвижно – декан не мигая смотрел на бумагу, как будто давая Сергею возможность осмыслишь услышанное. Наконец, проглотив комок в горле, Сергей протянул:

– Извините, Антон Николаевич, но ведь есть же какие-то правила… Вы не можете выгнать меня лишь за то, что я пропустил пару лекций!..

– Вы называете «парой» половину пропущенных вами занятий?

– …Всё определяется результатами сессии! – не сдавался Сергей. – За три года у меня не было ни одной пересдачи! Я всегда всё сдавал с первого раза, вы знаете! И эту сессию я тоже сдам с первого раза!

– Не спорю, Рябинин, – декан не смотрел на Сергея. – Вполне вероятно, что вы бы могли сдать экзамены. Но я повторяю: у нас очень серьезное учебное заведение! Нам не нужны те студенты, которые прячутся у нас пять лет от армии, а получив диплом, забывают науку. Мы готовим ученых, вкладываем в них наши силы и средства и хотим, чтобы отношение наших студентов к учебе было тоже серьезным!

Опустив лист с печатью на стол, сухощавый декан протянул так же сухо:

– В общем, так, Сергей Александрович… Приказом проректора по учебной части вы отчислены из нашего университета!

Сергей ощутил, как тяжелые ноги его каменеют, а зловещие фразы декана продолжали впиваться в сознание:

– Естественно, вы имеете право подать жалобу ректору. Кроме того, вы, конечно же, можете попытаться восстановиться у нас на следующий год – если почувствуете, что у вас возникло желанье продолжить учебу… – Как будто показывая, что беседа закончена, декан надавил на зеленую кнопку селектора и сказал в микрофон: – Люда, вызови ко мне Иванцова!.. Сергей Александрович, больше я вас не задерживаю!

Сделав долгую паузу, Сергей повернулся и вышел из кабинета, по-прежнему чувствуя, что ноги почти не хотят его слушаться…

Когда за спиной тихо скрипнула дверь, он растерянно замер, невидяще глядя сквозь стенку.

– Ну, что?! – женский голос прервал его мысли, заставив вернуться к реальности.

Посмотрев на застывшую у стола секретаршу, с тревогой сжимавшую трубку селектора, Сергей еще пару секунд потрясенно молчал, перед тем как вздохнуть:

– Ни хрена себе!

Глава 7

За столом, на котором виднелись тарелки с нехитрой закуской, сидели Сергей и Виталик. В темном взгляде Сергея виднелась усталость, лицо его друга отражало тревогу.

Разлив по стаканам холодную водку, Виталик поставил бутылку на стол. Неожиданно за стеной прозвучали веселые крики соседей, но Сергей их как будто сейчас не услышал – он медленно поднял стакан и, не чокаясь, выпил холодную водку. Виталик, помедлив, отпил половину…

Какое-то время они неподвижно сидели, как будто забыв о закуске. Сергей напряженно смотрел в пустоту, наконец, шевельнулся.

– И чего собираешься делать теперь? – глухо бросил Виталик.

Сергей тяжело покачал головой:

– Не решил еще точно…

– Может, к ректору сходишь?

– Ты шутишь, Виталя? Считаешь, меня бы отчислили без его разрешения?

– Ну, вообще, это всё не по правилам! Я ни разу не слышал, чтоб кого-нибудь так отчисляли!

– Виталь, да какая теперь, к черту, разница?!

– Что?

– Этой осенью меня уже точно не восстановят!..

С полдесятка секунд за столом вновь висела тяжелая тишина – помрачневший Сергей обреченно вертел свой стакан, напряженно раздумывая; его друг не мигая смотрел на него, но молчал, опасаясь сказать что-то лишнее.

– А ты знаешь, Виталь, может, это и к лучшему, – протянул вдруг Сергей, не заметив того удивления, что мелькнуло во взгляде Виталика. – Я последний год в универ ходил по инерции, как-то физика меня уже больше не тянет… Наверное, если б не Катя, я, может, и сам бы отсюда ушел. Так что, знаешь, как говорится: «Всё что ни делается…»

Не став договаривать фразу, Сергей замолчал.

– Серег, так ты, чё, решил идти в армию?!

Аккуратно поставив стакан, помрачневший Сергей глухо бросил:

– Ну, я бы сказал по-другому… Может, армия решила, что пришло мое время?

Подняв свою правую руку, он медленно развернул ее к свету и бросил задумчивый взгляд на ладошку – как будто хотел лишний раз подтвердить нечто важное, о чем уже думал давно:

– Понимаешь, женитьба в ближайшие годы мне точно не светит. Карьера ученого – тоже… Тут у меня пара линий имеется, – указательным пальцем Сергей постучал по ладошке. – В течение года моя жизнь изменится – и, причем, кардинально. Так вот я подумал: а может быть, так и должно было быть?

Он плеснул себе водки.

– И потом, я прикинул так: бегать от армии до двадцати семи лет? Я не заяц, Виталя!

Увидев, как друг его поднял стакан, побледневший Виталик сглотнул:

– Ну, ты, Серый, даешь!..

* * *

Ветер дул вдоль реки, крутя пожелтевшие листья по набережной. Скрестив побелевшие руки, почти посеревшая Катя молчала. Ее напряженные губы подрагивали – но совсем не от холода.

– …Сережа, ты хочешь идти служить в армию?! – голос девушки прозвучал неестественно тихо – похоже, ей было по-настоящему страшно сказать это вслух. – Ты с ума сошел, да?!

– Ну, послушай, Котенок, – Сергей обхватил ее плечи, – ведь это всего лишь два года – они пролетят очень быстро!

– Всего лишь два года?! – глаза ее распахнулись от страха.

– Вообще, это, может, и к лучшему. Я всё равно уже думал о том, чтобы после учебы пойти на год в армию. Только так бы я потерял целых три, ну, а если пойду этой осенью, то вернусь через два. После этого мы начнем жить нормально – я буду спокойно работать, а не прятаться в институте от армии. Понимаешь, о чем я?

Не двигаясь с места, Катя с ужасом бросила:

– Сережа, ты слышишь, о чем ты сейчас говоришь? Ты хочешь уйти от меня на два года! – Внезапно она «взорвалась». – Не на два месяца – на два ГОДА!

В ее резком голосе прозвучало отчаяние:

– Да я с ума за это время сойду!

Сергей попытался погладить ее по щеке:

– Ну, Коте!..

– Дай повестку!

– Зачем?

– Дай повестку! Ты, можешь, мне врешь? Покажи мне повестку!

– Ну, зачем я тебе буду врать?

Сергей сунул руку в карман и достал из него небольшую бумажку. Взглянув на повестку, Катя быстро взяла ее, пробежалась по ней нервным взглядом и вдруг… резко сделала шаг от Сергея, разрывая ее пополам.

– Что ты делаешь, Катя?!

Сергей попытался остановить ее, но не смог – через миг клочья рваной бумаги понеслись над водою.

– Котенок, ну, это же документ! – Сергей перегнулся над парапетом, хотя понимал уже, что повестку достать не получится.

– А что тебе дороже: я или твой документ? – запальчиво бросила девушка.

Неожиданно сморщившись, Катя крепко схватила Сергея за шею:

– Сережа, послушай, всё можно исправить – тебя еще могут восстановить в университете! У моего отца есть знакомые…!

– Перестань, в университете меня в этом году уже не восстановят!

– Ну, тогда тебя можно «отмазать» от армии! Я попрошу отца – для него это просто!

– Кать, твой папа не будет мне помогать! Ты, наверно, забыла, чем кончилась наша последняя встреча?

– Ну, тогда я могу это сделать сама! У моего отца есть знакомые! Я попрошу их помочь тебе – так, чтобы папа об этом не знал! Или проще: я возьму у них деньги – мы дадим взятку в военкомате!

– Прекрати, – он качнул головой, – ты же знаешь, что я не возьму этих денег!

Голос девушки дрогнул:

– Ты откажешься, чтоб тебе помогла даже Я?!

– Ну, послушай…

– А что тебе важнее: я или твои дурацкие принципы?

– Котенок, я всё сделаю сам!

– Ты всё сделаешь сам?! – в тонком голосе Кати начала пробиваться истерика. – Сам ты попадешь в армию! Ты думаешь, что, если ты уйдешь в армию, я буду ждать тебя целых два года? Ты на это надеешься, да?

Она вдруг наставила на него указательный палец.

– Так вот не надейся! Если ты уйдешь в армию, то я… я не знаю, что сделаю!.. – Ее нервный взгляд заметался по сторонам. – Я уеду в Америку и выйду замуж за негра!

Сергей на короткий момент ощутил изумление, но почти моментально почувствовал, как дурацкий смешок, словно камнем застрявший в гортани, превращается в горечь.

– Котенок, ну, что ты сейчас говоришь? – он попробовал было ее приобнять.

Резко двинув плечами, Катя сбросила руки Сергея и гневно закончила:

– Телефон мой ты знаешь. В течение недели не позвонишь – я улетаю в Америку!

– Кать, ну, давай успокоимся! – Сергей попытался опять притянуть к себе девушку.

– Я уже успокоилась! – она окончательно вырвалась из объятий Сергея и бросилась в сторону. – И не ходи за мной, понял?!

– Котенок!

Сергей ощутил, как волна резкой боли и гнева затопила его существо.

Внезапно его мрачный взгляд машинально упал на картонку, прибитую ветром к бетонному парапету. Сжав зубы от злости, он яростно пнул по коробке.

Секунду спустя ступня полыхнула огнем – отлетевший картон обнажил жесткий выступ бетонного основания.

– Вот черт!.. – он со стоном запрыгал на левой ноге, краем глаза следя за уже убегающей девушкой…

«Человек на вершине холма тяжело протянул:

– …Как описать состояние, в котором я находился в течение следующей пары недель после того разговора? По-моему, это можно только прочувствовать, но я никому бы не пожелал пережить то, что испытал тогда я… Все эти дни я разрывался на две половины. Сердце подсказывало мне плюнуть на всё и пойти на любой шаг, чтобы быть рядом с Катей. Однако мой разум шептал, что возврат к прежней жизни уже невозможен. Университет и наука меня уже больше не интересовали, идти же на сделку с собственной совестью я тоже не мог. Я чувствовал, что это может попросту поломать мою жизнь. К тому же существовало еще одно обстоятельство. Этим обстоятельством был дневник моего отца. То, что он написал в дневнике обо мне, было подобно смертному приговору. Я мог верить или не верить ему, но к этому моменту я уже кое-что понимал в хиромантии и знал очень четко: в конце своей жизни мой отец был во много раз опытнее меня и мог определить то, что мне пока было еще недоступно. И если его предсказание относительно моего будущего было верно, то выбора у меня уже не было. И всё же…

Рассказчик вздохнул:

– В какой-то момент я попробовал всё изменить…»

* * *

Зябко кутаясь в куртку, Сергей прошел вдоль стены магазина, остановился на углу здания, где висел таксофон, и вытащил из кармана монетку. Уже опустив ее в щель аппарата, какое-то время стоял неподвижно, как будто еще сомневаясь, что стоит звонить – полоска металла над кнопками таксофона отражала лицо с двухнедельной щетиной. Наконец, тяжело вдохнув воздух, Сергей шевельнул подзамерзшими пальцами и принялся набирать нужный номер…

Короткое время в обшарпанной трубке звучали гудки, затем женский голос ответил:

– Алло?

Сергей моментально узнал голос Катиной тетки.

– Добрый вечер! Екатерину Певцову могу я услышать?

– А кто ее спрашивает?

– Это из деканата химического факультета вас беспокоят – по поводу студенческого обмена с калифорнийским университетом. Екатерина включена в список наших студентов, улетающих в Америку.

– Ах, ну, да… разумеется! – Из голоса собеседницы улетучилось равнодушие. – Но только вы знаете, она ведь сегодня уже уезжает в Москву!

– Что? – Сергей инстинктивно напрягся. – В Москву?

– На собеседование в посольство – для получения визы.

– Понятно… – Сергей сделал паузу, попытавшись собрать свои мысли. – Вы понимаете, почему я звоню: пришли новые документы, и нам бы хотелось, чтобы Екатерина подписала их прямо сегодня. Она еще не уехала?

– А вы знаете, поезд ее отправляется через сорок минут. – Тетка Кати помедлила. – Наверно, она уже на вокзале!

– Вы случайно не знаете номер вагона?

– Седьмой! – женский голос растерянно дрогнул. – Но, молодой человек, на вокзал вы сейчас не успеете. Катя вернется через неделю, тогда вы ей всё и…!

Не слушая окончания фразы, Сергей бросил трубку и выхватил из кармана все деньги, которые были у него при себе. Горстки мелких монеток и пары купюр не хватило бы для поездки в такси, а автобусом до вокзала, расположенного почти на другом конце города, добираться как минимум тридцать минут, промелькнуло в его голове, да и то, если только не будет задержек!

Отчаянно сжав желваки, побледневший Сергей стиснул пальцы в кулак – пара крупных монет больно впились в ладошку.

– Котенок, ну, что же мы делаем?! – прошептал он отчаянно и не мешкая бросился через дорогу к автобусной остановке, к которой уже приближался троллейбус…

* * *

Стоя на задней площадке троллейбуса, Сергей напряженно смотрел сквозь окошко. Фасады домов проплывали в замерзшем стекле в рваном ритме. Неспешное гудение электромотора, то усиливающееся, то затихающее, било током по нервам. Бросая короткие взгляды на пассажиров, неспешно входящих и выходящих на остановках, Сергей почти на физическом уровне ощущал неприязнь к этим людей, которые, сами не зная того, могли сейчас сделать ужасное – помешать ему встретиться с Катей и исправить тем самым ошибку, которую он почти совершил.

– Ну, быстрее!.. Быстрее!.. – шептал Сергей всякий раз, как натужно гудящий троллейбус отваливал от остановки и вливался в поток медленно движущихся по проспекту машин…

Через тридцать минут за окошком троллейбуса, наконец, показался железнодорожный вокзал. Как только троллейбус застыл у обочины, Сергей пулей выскочил на дорогу и бросился к двухэтажному зданию. Промчавшись вдоль припаркованных у вокзала такси, вбежал в двери цокольного этажа и помчался к подземному переходу, выходящему на железнодорожные пути. Через пару мгновений в глаза ему бросилось небольшое табло возле выхода в переход – нужный поезд сейчас, как назло, находился на самом последнем перроне…

Вереница обшарпанных стен, освещенных неяркими лампами, пронеслась мимо с бешеной скоростью – через четверть минуты Сергей уже прыгал по грязным ступеням, поднимаясь по лестнице…

Три секунды спустя он стремительно выскочил на перрон и увидел уже набирающий скорость состав. «Опоздал!» – промелькнуло в сознании юноши, тем не менее, он отчаянно бросился к поезду…

Сергей пробежал мимо пары вагонов, когда вдруг заметил отца своей девушки – тот стоял на перроне, держа руку поднятой вверх. С шумом выдохнув воздух, Сергей резко сжал кулаки, но не стал останавливаться, а продолжил бежать за составом…

Цифру «семь» на вагоне он смог разглядеть, пробежав сотню метров за поездом, а затем вдруг в одном из окошек заметил лицо своей девушки! Катя встретилась взглядом с бегущим и, тут же прижавшись к стеклу, закричала…

Что есть силы летя по перрону, Сергей с неприкрытым отчаянием что-то громко кричал ей в ответ – через четверть минуты ему показалось, что Катя заплакала, и внезапно его в голове промелькнула короткая мысль, на секунду обжегшая ужасом: им уже никогда не увидеться!

– …Катя!!! – в последний раз крикнул Сергей, ударив рукой по вагону, нога по-предательски дрогнула…

Полминуты спустя всё закончилось: остановившись в том месте, где кончалась бетонная полоса, Сергей тяжело вдыхал воздух, уперев руки в бедра и с болью следя за вагонами, которые постепенно сжимались вдали, унося с собой ту, что пыталась сказать что-то важное…

Когда уже самый последний вагон с оглушительным грохотом пролетел вдоль перрона, Сергей повернулся и снова взглянул на бетонную полосу – последняя начинала пустеть: провожавшие потянулись к подземному переходу, дорогое пальто отца Кати мелькало среди уходящих.

Еще раз взглянув вслед вагонам, Сергей повернулся и бросился к переходу…

Короткое время спустя, пробежав по подземному переходу, он выскочил на широкую площадь и рванулся к машине Певцова:

– Леонид Анатольевич!..

Человек в темно-синем пальто, уже приготовившийся сесть в иномарку, обернулся к Сергею. На миг на лице его отразилось презрение:

– Ты?! – Он окинул внимательным взглядом щетину на подбородке Сергея, его мутно-красные после бессонной недели глаза и по-своему расценил его вид – выраженье презренья во взгляде Певцова сменилось брезгливостью. – Пьянь!

– Да послушайте, Леонид Анатольевич, – Сергей говорил торопливо. – Я не знаю, почему вы настроены против меня, но оправдываться перед вами не собираюсь – я не сделал ничего плохого ни Кате, ни вам! Я хочу сказать вам другое: я люблю вашу дочь, понимаете? Катя тоже любит меня, так что мы всё равно будем вместе!

Прижав подбородок к груди, словно бык на арене, отец Кати яростно выдохнул:

– Ты никогда не будешь с моей дочерью, голодранец! А если будешь к ней лезть, – он вдруг вытянул руку, – то сдохнешь, как твой сумасшедший папаша!

Завершив предложенье, Певцов отвернулся с намерением сесть в иномарку, не видя того, как в глазах у Сергея мелькнуло недоумение.

– Что? – На какую-то пару мгновений Сергей поперхнулся. – Откуда вы знаете об отце?!

Он сдавил кулаки и, отчаянно прыгнув вперед, ухватил отца Кати за локоть – за миг до того, как тот смог опуститься в машину.

– Повторите, Леонид Анатольевич: что вы сказали?!

– Я сказал, щенок, что ты сдохнешь, как твой шизанутый папаша, если будешь лезть к Кате!