Понять Молдову. Записки странствующих социологов

Глава IV.
Человек и его погреб
и бочка Саперави

О колесе, которое представляет собой обод, упирающийся в спицы, и характере, который определяется ценностями. О ценностях, которые появляются как опыт успешной адаптации к условиям жизни, и еще о том, что такое молдавский погреб.

Саперави – грузинский сорт винограда, удивительно прижившийся на молдавской земле. Молдавское саперави – это очень насыщенное тёмное, густое вино, полное танинов во вкусе, как правило, выдержанное в дубовых бочках.

Обод молдавского колеса, то есть молдавский национальный характер, опирается на основные базовые ценности, ключевые жизненные смыслы – спицы колеса. Спиц я насчитала семь основных.

Они не плохие и не хорошие сами по себе. Они такие, потому что у людей была такая жизнь, а она была такая, потому что они жили на этой земле в окружении данных соседей, под влиянием имевшихся обстоятельств. В ценностях, убеждениях, жизненных смыслах зафиксировался положительный опыт, практики жизни, правила и модели поведения, паттерны мышления, эвристики, которые помогли народу выжить и сохраниться. Опыт выживания, адаптации к условиям консолидировался, кристаллизовывался и редуцировался в простые и ясные для понимания смыслы, стихи, песни, ритуалы, обычаи, верования и прочие важные вещи, которые определяют каждодневную жизнь сообщества.

В ситуации постоянного обкрадывания и постоянной угрозы войны или текущей войны главной явилась ценность выживания, ценность сытости, довольства, ценность сильного и здорового тела, которое хорошо служит своему хозяину. Назовем эту ценность ценностью телесности для краткости.

Мы первый раз поняли, что такое гедонизм, на практике, когда стали изучать Молдову. Молдавские рестораны хороши. В них всегда вкусная готовят. В любой ценовой категории. Официант будет расспрашивать вас, что вам не понравилось, если вы не доели, и обязательно передаст повару ваши слова.

Молдаване любят готовить и дома готовят много, и мужчины и женщины. Они всегда в поисках самого лучшего рецепта еды и напитков. Это бесконечный процесс, это его форма самовыражения молдаванина и его способ познания мира, его поэзия и его религия.

Я поймала себя на мысли, что избегаю описывать эту ценность, потому что она прямо перпендикулярна той системе, в которой выросла я. Европейский Север не располагает к изысканности еды. Аскетизм был вынужденным условием выживания. Пера-богатырь, сказочный герой коми сказок, будучи приглашенным к бедной вдове помочь ей выстроить дом, работает за семерых, а потом просит вдову размочить ему лесной мох и подать как похлебку, чтобы не вводить вдову в чрезмерный расход еды и последующий за ним зимний голод. Он ест мох и нахваливает похлебку. Умение есть невкусную, горькую еду – его вторая доблесть после трудовой. Северная кухня тяготеет к упрощению технологии, к сокращению усилий на приготовление пищи и на ведение домашнего хозяйства в целом. Экономия усилий в условиях скудных ресурсов. В Молдавии же мы наблюдали большие траты как продуктов, так и времени и сил на приготовление вкусной, изысканной еды. Мне потребовалось душевное усилие, чтобы вернуться на позицию наблюдателя и фиксатора происходящего. Это вообще очень сложно – абстрагироваться от своего буйствующего «я», требующего немедленно прекратить банкет и начать подводить счета. Надеюсь, что я смогла это сделать!

Ценность телесности распространяется и на другие нужды тела. На комфортное жилье, на одежду, на предметы быта и обихода. В casa mare обязательно стоит кровать, застеленная прекрасным, тонким, вышитым бельем, или хотя бы выставлены на обозрение гостя большие мягкие подушки.

Молдаване всегда модно одеты. Качество одежды определяется достатком человека, но житель Молдовы почти в любом случае одет модно и по возможности богато.

Ценность телесности – базовая и ведущая ценность для молдаван. Эта ценность спасла людей от смерти в годы разорений, войн, грабежей, она заставляла их работать до седьмого пота, работать через силу, спасая себя и свое потомство. Она выводила из от горя и отупения, в которое впадает разоренный человек. Мотивируемые ею молдаване вновь и вновь сажали, подрезали, окучивали и собирали.

Опять же, именно она служит бытовому накопительству, на ней стоят молдавские погреба с вином и соленьями, которые есть в любом доме, самом бедном и самом богатом. Точнее, чем богаче дом, тем больше погреб, а не наоборот, как в России. В настоящем молдавском доме никто в магазин за вином и закуской не ходит.

Погреб – это песня души молдаванина, болгары и гагаузы соперничают с ним, но нисколько не отстают. Погреб должен быть вырыт и наполнен в любом государстве, где построен дом молдаванина. Инфлакарата рассказала мне историю о женщине, которая уехала в Италию и там стала успешным врачом. Она построила большой дом в престижном пригороде Милана и несказанно изумила всех соседей погребом, в который она их пригласила, наполнив его по всем молдавским правилам. Все соседи недоумевают, зачем она это делает. Она же гордится собой. Она хозяйка, настоящая хозяйка. У нее полный погреб.

(Когда я писала эти строки, мир еще не знал о новом коронавирусе. Когда я редактировала текст, эпидемия в Италии уже унесла жизни нескольких тысяч человек и страна находилась в режиме самоизоляции. В этом контексте я по-новому взглянула на погреб в доме под Миланом.)

Когда я была в гостях у друзей в коттеджном поселке под Кишиневом, который его обитатели называют «местной Рублевкой», мое внимание привлек большой дом с немалым участком возле него. Весь участок был распахан. Виднелся виноградник и хозяйственные постройки.

– Это дом одного силовика на пенсии, – сказали мне друзья. – У него даже трактор небольшой есть.

– И погреб есть?

– А как же? – друзья посмотрели на меня так, как будто я спросила, а есть ли в доме водопровод.

– А зачем ему трактор?

– Он обрабатывает весь участок.

– И кукурузу сажает?

– Да, немного, но сажает.

И зачем человеку, у которого явно есть некий капиталец – а он явно есть, он требуется, чтобы содержать большой дом, – зачем ему заводить такое большое хозяйство? А потом я поняла, что это ему нравится. Ему нравится ранним летним утром садиться за руль трактора. Он чувствует себя спокойно и уверенно в жизни, он знает: что бы ни случилось, голода в его доме не будет. Мамалыга, вино, курочка у него свои. (Когда я редактировала и этот текст в разгар эпидемии, я тоже посмотрела на ситуацию иначе.)

Обычно люди, которые любят поесть, довольно сексуальны. Как ни странно, но яркой чувственности, выраженной сексуальности в молдаванах нет. Хотя я могу ее не чувствовать, не воспринимать их тип эротизма, не считывать сигналы, которые они транслируют.

Когда мы обсуждали этот вопрос с Эксплозией, а она доказывала, что молдаване очень чувственны, то Сергей, и в шутку и всерьез, спросил: «Тогда скажи, почему мне за все это время, что я жил в Молдове, никто ничего ни разу не предложил? Я, как честный человек, скорее всего бы отказался, но почему мне не предложили?» На что Эксплозия с изысканной, но чуть сардонической улыбкой ответила: «Может быть, тебе и предлагали, только ты не понял». «Ах, вот как…» – разочарованно протянул Сергей.

Смеялись мы долго. Нет, я совершенно не ревнива. По крайней мере, до тех пор, пока мне не дают повода. Но теперь я тоже думаю, что могу просто не улавливать молдавской сексуальности и ее примет. Мои приемники не пеленгуют молдавские сигналы. Да, конечно, я бы тоже отказалась, как честная замужняя женщина… А может быть, это и есть ключ к вопросу Сергея? Не предлагали, сразу же улавливая, что это невозможно принципиально?

Хотя вот что еще могу добавить. Продолжая сравнение с моей родиной (а это неизбежно, потому что, воспринимая страну собой, неумолимо начинаю сравнивать с тем, что я привыкла видеть и думать), я начинаю понимать, что, скорее всего, в обыденной жизни людей моей культуры больше, чем в среднем по миру, сексуальной игры. Она, как правило, вовсе не направлена на соитие, а служит укреплению социальных связей и поддержанию социального статуса играющих как значимых в сообществе персон. Это игра в «может быть». В то, что когда-то, в другой раз, в других обстоятельствах другой жизни это могло бы случиться и это могло бы быть прекрасно. Игра важна сама по себе и носит чисто ритуальный характер. Это очень, очень тонкая игра, в нее играют взглядами, взмахами ресниц, поворотом и наклоном головы, тембром голоса и совсем немного – словами.

Но мне ни разу не пришлось наблюдать ничего подобного в Молдове. Или я не видела, не умела заметить ее. Но, может быть, все-таки ее нет, потому что, если это так, становится ясным, почему молдавские женщины обязаны ухаживать за собой так тщательно и выглядеть каждый день так, как будто собираются на прием к королеве. Потому что они вынуждены ждать, пока ими заинтересуются. Они должны непрерывно посылать очень ясный и предельно четкий сигнал. Взмах ресниц и улыбка уголками рта им не в помощь.

Мне вспомнился наш давнишний разговор с Элеватией. Хотя она и румынка, но ее отец из молдавской части Румынии. Как-то раз Элеватия разговорилась о своей личной жизни и пожаловалась на одиночество и отсутствие физической близости. Она очень привлекательна, на мой взгляд, у нее очень правильное лицо и нежная кожа. Низ у нее тяжеловат, но, как сказала моя мама, «она с ним так ловко управляется, что это ее ничуть не портит». Она хорошо движется, и она остроумна. И еще, она работает с людьми, среди которых вполне мог оказаться кто-то, кто был бы счастлив провести с ней время.

Я была в недоумении после такого заявления. Мы, понизив голос и наклонив головы друг к другу, стали разбирать ее возможности, и она самым подробным образом разъяснила мне, что их у нее нет. Главным препятствием было то, что она не могла послать проясняющий ситуацию, призывный, но ни к чему не обязывающий ее, вежливый и ободряющий запрос-сигнал. Она не умела…

Сексуальность – это ощущение себя в мире, единение с ним, непрерывно самовоспроизводящимся в любви к себе. Это чувство достоинства и права на самовоспроизводство себя и своей персоны, своего голоса, своих движений, своих мыслей в мире. Это «я», которое разворачивается вовне, готовое и принять, и отдать.

«Чувственный ли молдаване народ? Нет, не думаю. Хотя говорят, что да, но, наверное, нет. Потому что чувственность предполагает уверенность в себе, а они не уверены в себе», – ответил на мой прямой вопрос умный и тонкий мужчина. Честно отвечая мне, он напрягся от некомфортности ситуации, когда он говорит о чувственности с незнакомой женщиной. Больше я этот вопрос мужчинам не задавала.

Женщины же, напротив, стали уверять меня, что молдавские мужчины очень, очень и очень сексуальны. Особенно если они наполовину украинцы. Но уверяли они меня так упорно, что только укрепили мое сомнение. Тем более что они не разу не сказали о себе и о своей сексуальности, что было бы логичным продолжением ответа на вопрос. О себе они молчали изо всех сил.

Телесность молдаванина довольно эгоистична. Это крестьянская культура, в ней много конкуренции с соседом и родственником, с братом и шурином. В чувственности же кроме уверенности и доверия всегда есть щедрость.

Цитаты к разделу

Мы верим в вещи, бижутерию и еду. (ж., мол., с/о)

С одной стороны, это хорошо, то, что у нас природные условия. Но, с другой стороны, это не сыграло роль для воспроизводства. Достаток – это чтобы иметь что-то на зиму, чтобы в погребе было. Полный чердак и полный погреб – признак самодостаточности. (м., 45+, наука)

Для молдаван традиция – приехали в деревню, первое, что делает папа или родственники, – тащат в погреб, похвастаться своим красивым погребом. Обязательно это консервы на зиму, вино на зиму и ящички с фруктами или овощами, которыми они запаслись на зиму. (ж., 35+, услуги)

Когда человек пьет вино, он много кушает, потому что кислотная среда, у него аппетит. Культура этого продукта, наверное, передалась издавна нашими родителями. У нас считается, что каждый семьянин, если он живет в деревне, у него в подвале должно быть несколько бочоночков с вином. Он работает и пьет это вино. Во время обеда пьет вино, во время ужина, во время работы. Оно низкоспиртозное, домашнее вино порядка 9—10 градусов. Это чуть крепче пива, которое сейчас пьют 5—6-процентное. Оно натуральное, без каких-либо пестицидов, гербицидов. Наши родители его всегда потребляли и нам, детям, тоже давали, во время обеда несколько грамм наливали. Это для пищеварения, обмена веществ. Это натуральный продукт. (м., 45+, бизнес)

Еда – это одна из тех отдушин, которую они придумали в жизни. Способ отдохнуть. А еще если глубже копнуть – способ доказать себе, что они смогли достать себе на пропитание, что они не ленивые. (м., 25+, услуги)

При всем при том, что маленькая страна, у нас почти в каждом селе есть свои рецепты и свои методы готовки плацинды. Можно ее заворачивать, тесто вытяжное, слоеное и дрожжевое, и заворачивать, и так складывать и запекать в печи и так жарить на сковородке. Зама может быть, с квасом домашним. Борщ – это квашеная капуста и ребрышки свиные либо утка. Это готовится в печи, очень долго запекается, томится. Это не это тертое с морковью, а засоленное в бочках, это томится в печи, это зимнее блюдо. У нас есть наш гювеч, запеченные баклажаны, и запеченные с чесноком, с йогуртом и с маслом, с луком и с помидорами. Кровяная колбаса. Ягненок и на вертеле, и в печи. Кролики, зайцы, перепелки. Наши умеют готовить это всё. Одно с другим, выпить и закусить, работает «на ура». Есть много комбинаций выпить и закусить, но лучше комбинаций, чем у болгар на юге Молдовы, я не видел: это холоднющее красное вино, и они порядка 8—12 часов томят баранину, называется это каварма. Это настолько разваренная баранина. Только кость можете вытащить, всё остальное мясо – в жире с морковкой, с луком. Так вот, вы пьете холодный стакан вина, кушаете эту каварму, кусок хлеба и брынзы. Гастрономические ощущения нереальные просто. Это и болгарское, это и турецкое, это и балканское. Это и венгерский гуляш. (м., 25+, услуги)

У нас есть три соуса: типа бешамели. В моем селе на Храм у нас обязательно курица под белым соусом. Можно муку до золотистого цвета смешать со сметаной. (ж., 45+, бизнес)

…у моей родни, они сейчас уехали в Израиль работать, у них был перевес в 20 килограммов в чемодане, потому что они взяли из дома копченого: курей, поросят… И всё это они тащили из дома. Я спросила: «А нет этого всего в Израиле, зачем вы тащите?» Они говорят: «Это же домашнее!» (ж., 35+, услуги)

…я настолько всё люблю, каждого по чуть-чуть. Это молдавский холодец, который делается из свинины, говядины, либо строго из домашнего петуха, чтобы это была домашняя курица, но не молодая. Нужно, чтобы она варилась часа 3—4. С костями и лапками, всё это чищено, все это прошпарено, пропарено, чтобы это было хорошо процежено. Главное, душа – чеснок. Это наше традиционное зимнее блюдо. (ж., 35+, услуги)

У меня есть подруга, которая работает в Италии, приехала домой на праздники и сняла на видео, сняла праздничный стол, сфотографировала, засняла и показала хозяйке, на которую работает там в Италии, и та сказала: «Сейчас я знаю, почему вы живете так бедно, мы подаем кофе, салат и что-нибудь еще, кусочек колбасы и все. А вы?» Столы обильные, очень… То есть тратятся деньги, не инвестируется во что-то реальное. (ж., мол., с/о)

Они любят музыку, танцы, они открытые. Если я дома несколько дней, так я не могу спокойно пройти по улице, у меня много знакомых, друзей, все открывают ворота: заходи, налью стаканчик вина тебе. Везде звучит музыка. (м., 35+, искусство)

[про сексуальность] Нет, это не доминирует у наших. Они больше любят накрывать стол в пять этажей, а в будни могут кушать мамалыгу с чем-то непонятным. (ж., 45+, управление)

Чем человек больше потребляет мясного, больше специй, тем у него более ярко эмоционально выражается характер. Внутренний характер вырабатывается от того, как он питается. Если ты будешь кушать только манную кашу, естественно, у тебя пороха не будет в пороховницах. Кавказские народы сидят на всех этих специях, и у них это всё выработано в иммунной системе, они импульсивны. Тут то же самое. Я бывал в селах на каких-то мероприятиях, эти люди целую ночь танцевали до утра. Они веселятся целую ночь, и взрослые, и молодые. Энергии много, потому что всё калорийное, всё натуральное. (м., 45+, бизнес)

При этом мы не самая нарядная нация, если брать по историческому костюму. Национальный молдавский костюм достаточно примитивный. Чем дальше туда, к Венгрии, как оно идет через Румынию, тем более нарядным становится костюм: больше декора, больше помпонов. Венгры вообще всё, что было, на себя налепили. Чем южнее – они ярче, веселее. Тканое полотно, орнамент, потом идет декорация, достаточно примитивная по цветам. В классическом костюме: красный, черный, иногда зеленый, когда растительный орнамент. Очень скромно, лаконично, без излишков. Праздничный вариант уже более оживленный, и ткань более тонкая и вышивка, на голове платочки. Ближе к Румынии появляются цвета. А здесь люди работали, от дождя и снега защищает – и слава богу. Кстати, что не сказать про молдавские ковры. Это тоже одна из индустрий – производство ковров. Все молдавские дома были в коврах. Недаром есть casa mare, там есть ковер на стене. Очень яркие. Несмотря на то что молдавский костюм скучный, эти ковры у меня бабушка ткала. В каждом молдавском доме был станок. Там цвета прямо неоновые. Если малиновые или зеленые, то вырви глаз. Она занималась этим. (ж., 45+, услуги)

Если вы зайдете в наши магазины, это же просто капец, я не одеваюсь у нас, потому что это дикие цены. Но у нас все ходят модно одетыми. Это страшный менталитет. У нас не купят книжку, а купят тряпку дорогую. Чтобы выпендриться, чтобы кто-то не сказал… (ж., 30+, искусство)

Глава V.
Образцовое хозяйство как вечная ценность
или бочка Зейбеля

О том, зачем супруги и дети нужны в хозяйстве.

Гибридное вино Зейбель или, как его еще называют, Зайбер – самый распространённые сорт для домашнего виноделия. Этот сорт винограда растет почти в каждом огороде. В каждом доме производят как минимум одну бочку такого вина, оно есть всегда и у всех, красное, лёгкое, питкое, его пьют за семейным ужином и в компании друзей, с ним ходят в гости и его дарят гостям.

Bob cu bob se umple sacul

(«Зернышко за зернышком заполняет мешок»).

Молдавская поговорка

Молдаване чадолюбивы и ценят семью. Они, по европейским меркам, все еще довольно рано заводят семью, рано рожают детей. Рождаемость сократилась, но плотность населения всё еще достаточно высока.

Молдавские свадьбы многолюдны и шикарны настолько, насколько это возможно. И еще чуть больше, чем возможно и финансово позволительно для брачующихся.

Но, по зрелому размышлению, я начинаю думать, что ценность семьи в молдавской культуре слита с ценностью дома и хозяйства. Она, безусловно, есть, но она «заведена под крышу» ценности семейного хозяйствования. Про семью и про детей как некую самоценность, как некую конечную цель мне никто не говорил.

Соперник жениха в фильме «Свадьба в Бессарабии», о котором я уже писала, предлагает невесте сбежать с ним в Москву. Делает он это предельно странно, на мой взгляд. Он предлагает ей заработок. Говорит, что она сможет заработать в Москве на порядок больше, чем в Бухаресте. Он не говорит ни слова о своих чувствах к ней, а сразу переходит к решающему аргументу, и этот аргумент – десять тысяч долларов в месяц, которые она якобы сможет заработать.

Молдавские фильмы советского периода неплохи, «Мосты»²⁰ и «Лебеди в пруду»²¹ вполне достойны того, чтобы остаться в истории кинематографа, по крайней мере общерумынского, как артефакты жизни народа. Но и там в любовные сюжетные линии самым плотным образом вплетена линия имущества. Герои не просто любят, не просто спасают, они хозяйствуют и работают ради любимых и детей.

Это крестьянская культура, в которой супруги и дети – прежде всего работники. Безусловной любви к супругам и детям в крестьянских культурах не так уж много. Приоритет безусловной любви в отношении к детям вообще довольно позднее изобретение человечества, явившееся ответом на вызов вывода детей из роли кормильцев родителей в старости и одновременным ростом стоимости их рождения, воспитания и образования. Когда рождение и воспитание детей стало экономически бессмысленным предприятием, в отношении к детям стала превалировать безусловная любовь, которая всегда была, но которая никогда не была основным мотивом и базовым посылом к деторождению²².

Погреб существует для семьи и усилиями всей семьи должен быть наполнен. Респонденты старшего и среднего возраста рассказывали мне, что они сами или их друзья, однокурсники, росшие в деревне, трудились на семейном участке земли с малых лет. Шли в школу после того, как с четырех до семи утра работали вместе с родителями в поле.

Образцовое хозяйство – это некий комплекс достижений, каждое из которых плотно увязано с другим. Дом, земля, средства передвижения, оборудование, транспорт, скот, семья, дети. Или семья, работа, дети, дом, автомобиль, виноградник, фруктовый сад, куры, персики, черешня. Или бизнес, деньги, автомобиль, семья, квартира, дети, дом, собака, ворота, вино, второй бизнес. Набор может быть разным, но семья всегда в перечне производственных достижений, часть одного большого успеха настоящего хозяина или хорошей хозяйки.

Хороший муж в представлении молдавской женщины – всегда хозяин, кормилец. Хорошая жена в представлении молдавского мужчины – всегда хозяйка. Они должны друг другу и хозяйству в целом свою работу. И если этот долг не отдается, семья разваливается.

Поэтому разрушается большинство семей, в которых жены уехали на заработки в другую страну, и держатся семьи, где муж даже очень долгое время работает в другой стране. Модель «она добытчица, он домохозяин» плохо приживается в крестьянском обществе. Домохозяин не хочет делать домашнюю работу или делает ее не слишком качественно, а добытчица не хочет безответно делиться добытым. Обратная, более привычная ситуация может устраивать стороны долгое время.

В фильме «Arrivederci» Валериу Жереги (Valeriu Jereghi) в стиле докьюментари рассказывается о детях, которые живут одни, сами по себе, в маленькой далекой молдавской деревне. Брату лет десять, сестре лет пять. Мать уехала на заработки в Италию и потерялась. Ни денег, ни вестей от нее нет. Очень красиво снятый и трогательный фильм. Но в моем случае эффект от просмотра был, вероятно, не тот, на который рассчитывали его создатели.

У меня возникло чувство глубокого возмущения показанной ситуацией. Почему односельчане не берут на себя ответственность за детей, которые остались одни? Где те самые крестные, которых у обоих детей в сумме должно быть до десятка и более? Где социальные службы? И где, черт побери, родители детей? Что за безобразие такое?

Я пошла задавать эти плохие вопросы Мош Бэтрыну. И получила повергнувший меня в полное недоумение, вплоть до легкой оторопи, ответ.

Выслушав внимательно мои гневные филиппики, Мош помолчал, потом посмотрел в окно, вздохнул, опять замолчал на довольно долгое время, переждал, пока во мне уляжется волна возмущения, потом набрал побольше воздуха и с мягким выдохом, как будто смачивая дыханием каждое слово, медленно, с расстановкой произнес: «Когда я был в Италии, мне рассказали такую историю. У них в Италии растет один цветок. Если его понюхает женщина, она забывает о доме. Этот цветок называется Любовь…»

Моя «снесенная» его ответом «крыша» медленно поднималась вверх и улетала в сторону Италии… Я замолкла минуты на две, что чрезвычайно много для меня в процессе полемики. И я не помню, что я сказала после этого… Кажется, я тоже стала смотреть в окно…

Это всегда очень сложно. Понять другого человека, если его манера мыслить и «манера понимать вещи» – мое любимое выражение В. Белинского – отлична от вашей. В случае несовпадения ваших манер его слова кажутся вам неясными, даже если вы их все по отдельности знаете и говорит он на вашем родном языке. Его поступки кажутся вам бессистемными и лишенными не только логики, но и простого здравого смысла, и, если он открыто объявляет цель своих действий, вы ему не верите, потому что вам кажется, что бессмысленно стремиться к тому, что он только обозначил.

То же самое с народом и страной, если вы возьметесь за труд их понимать. Если вы турист, вы легко «съедаете» предложенный вам «фастфуд» образа и понимания страны, выгодный для туристического бизнеса, подстроенный под шаблоны вашего восприятия. Снабженный «усилителями вкуса» в виде готовых формул и образов, он «съедается» легко, но забивает истинный, настоящий вкус и запах страны. Скорее всего, вы уже никогда не сможете понять ее суть, смысл и исторические задачи. А если вы всё же возьметесь за такой труд, вам придется сначала выдирать из себя почти всё, что вы уже о стране знаете.

Но не только эта трудность будет стоять на вашем пути. Вам придется отращивать в себе новые рецепторы восприятия социальной действительности. Как умственные, так и чувственные. Они должны прорасти из вас, как новые конечности или щупальца, разорвав «кожу», которой прикрыта ваша самость.

Порой я испытываю почти физическую боль, пытаясь понять моего собеседника, включить в свой социальный адаптационный механизм другие приспособления к окружающей действительности. Порой мне кажется, что в этот момент я превращаюсь в другого человека. Дело идет легче, если слова собеседника подгружают некую информацию из моих «костей», задействуют механизмы некогда актуальные для моих предков. Гораздо сложнее идет дело, когда приходится «устанавливать в себя» совершенно новые «программы». Новое программное обеспечение может снести прежние платформы. Это не всегда только позитивный процесс. У вас есть шансы стать худшим человеком с точки зрения того, где и в окружении кого вы живете, но это даст вам возможность узнать нечто принципиально новое.

Эти опыты на самом себе чем-то сродни подвигу Луи Пастера, привившего себе оспу. «Прививая» себе еще одну страну и еще одну культуру, мы совершаем поступок, подобный этому.

Я никогда не была в Италии и не влюблялась в итальянцев, и они никогда не любили меня, я не могу судить о магнетизме итальянских страстей и не смогу понять женщин, зачарованных итальянским любовным цветком. У меня вообще нет права судить и тем более осуждать кого-либо, поэтому я умерю свой пыл. Я обладаю возможностью зафиксировать наблюдаемое и сказанное и предположить, отчего так происходит.

Молдаванки бросают своих мужей и, на некоторое время, а случается так, что и навсегда, своих детей вместе с ними. В других странах у них новое хозяйство.

Если бы дети были самоценностью как таковые, этого бы не происходило. Просто не могло бы произойти. Женщина не могла бы уехать надолго от маленьких детей как от основной, уже имеющейся у нее, ценности. Если она так поступает, значит, существует некая большая ценность.

Может быть, в момент выбора между процветанием хозяйства и счастьем детей молдаванка выбирает первое. Точнее, для нее счастье детей определено процветанием хозяйства и без него не существует. Она делает выбор в пользу хозяйства потому, что уверена, что тем самым выбирает счастье детей. Никогда не встречала в Молдове ни одного человека, который бы утверждал, что можно быть счастливым без денег.

Женщина бросает мужа, если он не может проявить себя как настоящий хозяин и обеспечить ее и ее детей. Она бросает его довольно легко, порой мне кажется, что она делает это так же легко, как выбрасывает засохшие цветы. Сам по себе, без хозяйства, не хозяин, он перестает иметь для нее ценность. Она уезжает, чтобы найти новые цветы.

Первое время итальянцы охотно брали замуж молдаванок, которые устраивались к ним домработницами, причем случалось, что молдаванки выживали из дома законную итальянскую жену. Но теперь тенденция пошла на спад. Первое очарование знакомства двух культур прошло. Итальянцы пресытились молдавской хозяйственностью и чистоплотностью, молдаванки как должное стали принимать, что муж «не пьет, не бьет ее и каждый день моется», как говорил один человек, и стали предъявлять друг другу новые требования. Могу предположить, что итальянцы не потянули молдавского темпа загрузки погребов, а молдаванки так и не смогли понять истинного смысла dolce far niente, принять ценности страсти и ценности безусловной родительской любви.

При всем при том молдаване прекрасные родители, если они рядом. Меня всегда удивляло, как нежны молдаване и румыны в отношении детей. И не только своих, но и чужих. Меня изумляло, с каким терпением они будут успокаивать капризничающего ребенка, без конца передавать его с рук на руки, не спуская на пол, как они совершенно без тени раздражения наблюдают за шалостями своих и чужих детей.

Однако в стране произошло резкое сокращение рождаемости на протяжении одного поколения. Люди, которые сами выросли в семье, где было семь-десять детей, заводили семью с одним-двумя детьми. Переезд в город предопределил отсутствие «спроса на детей» как на работников, что и явилось, на мой взгляд, ключевым фактором произошедшего. Дети перестали быть нужны как работники, но стали невероятно дороги в рождении, уходе и образовании.

Цитаты к разделу

…молдаване сами по себе народ очень трудолюбивый. Работают с утра до ночи и очень хорошие хозяйственники. Дома у них у всех обустроены. Везде порядок и чистота. Те, кто посещает Молдавию и удается им быть в гостях независимо от достатка, если даже достаток небольшой, всё аккуратно, всё чистенько. (м., 45+, бизнес)

Был студентом первого курса, работал сторожем-дворником в детском саду, потом с третьего по пятый курс я работал ночным санитаром в поликлинике. Я за свое студенчество подмел весь Кишинев. На те деньги, которые я заработал, я купил своей жене электронные часы, это стоило тогда 50 рублей. Я купил ей духи «Пани Валевска», они стоили 35 рублей. На 8 Марта мы пошли в магазин, я был ленинский стипендиат, у меня была стипендия 86 рублей, я купил ей за 80 рублей туфли. Она их носила потом долгое время. 80 рублей – это 120 долларов сегодня, если взять. (м., 45+, бизнес)

Мой отец, имея троих сыновей, построил новый дом, он, бедный, выкладывался как только мог и построил из камня и построил красивый дом с комнатами, с окнами хорошими, с черепицей. Колодец классический, колодец артезианский, вокруг виноградники, лишь бы один из троих остался с семьей жить с ними. У нас такая тенденция. Сколько бы ты ни имел девочек и мальчиков, но один из них должен оставаться с родителями. …Нет, к сожалению, никто не остался… Вернулся из России племянник отца, который зимой на укладке газопроводных труб в зонах вечной мерзлоты, а летом дома. Мы ему передали всё это хозяйство. Я так рад, что наш детский дом такой красивый. (м., 45+, наука)