Смотри, Довлатов

– Так, мы с Никой – мыть руки, сейчас будем.

Артур кивнул и пошёл к бару, а мы направились в уборную на второй этаж. Около стопки полотенец лежал кот, такой же безразличный, как и гости заведения.

Спускаясь обратно, мы увидели Артура, несущего в руках новую, свежую самокрутку.

– Ты уже? Садитесь, я сейчас нам куплю.

– Не выдумывай, угощаю!

– Нет, подожди, нехорошо, я сам хотел. Что я тебя объедать буду?

– Старик, успокойся – сейчас ещё с паспортом начнут канителить! Налетай!

Я не люблю нахлебничать, и не собирался отдыхать за чей-то счёт, но праздное, весёлое настроение заставило меня вспомнить о другом: «Бесплатно и уксус сладкий».

Я положил наши сумки за спину, мы расселись вокруг низкого столика, и Артур дал искру. Мы сделали по несколько затяжек по кругу, и воодушевление в моей груди потеснилось, чтобы дать место щекотному, кислому дыму. Мы сидели молча, прислушиваясь к себе: когда начнётся? Или уже началось? А как будет? Подожди, а что, если будет слишком сильно?

Я откинулся на жёсткую спинку дивана. О чём, интересно, думают те, что, в углу? Здесь много туристов, но эти так спокойно себя чувствуют. Там трое парней арабской наружности. Или так свет падает? Да нет, не арабы это. Итальянцы, может быть – ну верно, это же Европа, тут есть и южные народности.

В телевизоре над барной стойкой транслировали будничные новости. На неопределённом фоне репортёр в костюме читал заготовку. С суфлёра, наверно.

А вообще в Европе же столько мигрантов сейчас. Вот в Германии – одни турки. Хотя, мы-то не в Германии. Значит, те трое не турки. С другой стороны, во времена Второй Мировой в Голландии был дом Анны Франк, и там её искали немцы. Антверпен. Значит, немцев и в Голландии полно. А если здесь немцы, а немцы уже почти все турки – то это явно турки. Они, вот, в телефонах сидят – на каком языке у них телефоны, интересно? Да точно на турецком. Стоп, а это не арабский? Нет, в Турции свой язык, там же латиница, ещё на рахат-лукуме пишут. А что вообще турки делают в телефонах? Делают… В телефоне же ты ничего не делаешь, ты делаешь с ним что-то в жизни. То есть, ты ищешь что-то в нём, а применяешь уже то, что нашёл, в жизни. А что ищут турки? Наверно, читают страницу про Турцию на «Википедии», там ещё турецкий флаг на заглавной фотографии, наверно. Красный такой… А получается, этот флаг придумали коммунисты? Хотя, нет, красный на турецком флаге – это значит кровь. Звезда – это звезда героя, а погиб герой в ночи, если полумесяц. Нет, это у всех мусульманских стран звезда и полумесяц. А что мусульмане ищут в телефоне? Да то же, что и все: национальные блюда. А какие блюда готовят мусульмане?

– Я сейчас пойду, постою немножко, подышу, – Ника поднялась из-за стола и медленно пошла на улицу.

– Лады, – равнодушно ответил Артур.

Ну, правильно, воздух полезен для организма, и в любой ситуации выручает. А почему она вышла? Ей нехорошо? Ну, она худенькая, естественно ей будет нехорошо. А мне как?

С этой мыслью я перевёл взгляд на Артура. Тот, обнаружив, что коллектив теперь мужской, принялся описывать мне планы на сегодня:

– Меня, понял, друг ждёт, мы сейчас к нему кабанчиком. Там бассейн, тёлочки, всё тоси-боси. Сейчас же ещё выставка Ван Гога здесь. Ты когда-нибудь на Ван Гога под грибами смотрел? Водил меня Серёга на выставку Ван Гога, – он расхохотался, – мы сейчас таксу подрубим, поедем, понял, к моему другу, у него дом роскошный, там компания, отвечаю, отличная. Вы там по культурной программе, а я с девчонками поплаваю.

На моих глазах Артур рос, увеличивался, а кавказские черты лица становились всё более гротескными, как в старых армянских мультфильмах. Мрак в кофешопе оседал и замыливался, будто впитываясь понемногу в его чёрную бороду.