Облачённое в твид чудо

– Не прикидывайся и ответь, ничего не приукрашивая, что же ты натворил, и тогда возможно, выслушав тебя, я сумею испытать к тебе чувство жалости. – Тем же пискляво-мышиным голосом произнесла девочка. И улыбнулась. Совсем не свойственное для неё состояние, потешаться над кем-то, но порой, в крайне редкие моменты она словно оттаивала и становилась просто ребёнком.

– Ага, издевайся. Пожалеет она меня. Ну ладно, слушай тогда, всезнайка. Посмотрим, способна ли ты на это, а заодно в конце моего рассказа вынесешь вердикт, виновен я или нет.

Алина медленно кивнула и, заблокировав телефон, принялась внимать.

– Вчера вечером я, как всегда, совершал обход по нашей свалке. Поигрался с Арчи, с тем хромым псом, которого тоже, кстати, недавно избили. Ну, вы знаете. Покормил Тею и Шерлока, а потом увидел, как появились двое здоровяков. Я так и не понял, кто это такие были. На тот момент уже довольно сильно стемнело, но я ещё не включал фонарик, а заметив их, так вообще притих и начал наблюдать за тем, что они делают. Они открыли кузов грузовика, и что-то выволокли из него, подтягивая к себе руками. Скинули что-то на землю, сели в машину и уехали. Я дождался пока они скроются из виду, а потом, прихватив с собой Арчи, пошёл посмотреть, что же они выгрузили. Добрался до места, включил фонарик, по пути уже успев придумать, что сейчас увижу кем-то растерзанный труп, но увидел автомобильные покрышки. Целых восемь штук. Я осмотрел их и заключил, что они вполне себе в неплохом состоянии. Хорошие, почти не стёртые и не повреждённые. Подумал, что сбегаю в лавку Васильича, того, что торгует рядом с заправкой и выясню можно ли за них что-то выручить, а потом передумал. Сам не знаю, откуда у меня появилась эта мысль. Просто представил, как же, наверное, это круто будет выглядеть – здоровенный столб чёрного дыма. Откуда будет видно его? Возможно даже люди из Верхнего Убая смогли бы увидеть этот дым. Здорово!

Короче, я решил оставить всё до утра, ведь в темноте то дым точно никто не увидит. А утром пришёл туда же и соорудил из тех покрышек костёр. Когда я уходил, папаша спал на животе, похрюкивая и пуская слюни. Рядом с ним на полу желтела лужа блевотины. Мерзкая жёлто-зелёная жижа с кусочками не переваренных макарон. Так что я решил, что если уж он так ужрался, то проспит ещё как минимум пару часов. За то, что мать вдруг решит наведаться домой, я тем более не беспокоился. Да и пофигу мне вообще, где она и что она. Скорее всего, зависает со своими пьяными подругами. Я давно её не видел. Но вот отец, пока я шёл, то думал, что хотел бы чтобы он увидел то, что я затевал сделать. Хотел, чтобы он взбесился и тоже обратил на меня внимание, но не думал, что кончится этим. – Он указал пальцем на свой затёкший глаз.

– Бойтесь своих желаний. Они могут сбыться, – как всегда умничая, произнесла Алина, а когда Демон уже было открыл рот чтобы сказать ей нечто гадкое, добавила, – Продолжай. Я очень внимательно тебя слушаю.

– Короче, я привёл свой план в исполнение. Поджёг покрышки, облив их бензином и чёрный дым взмылся так высоко в небо, что, похоже, его действительно видели в самом Верхнем Убае. Жаль, что вы пропустили. То ещё было зрелище. – Он вопросительно посмотрел на Алину, как бы спрашивая, может ты всё-таки видела, но девочка отрицательно покачала головой. – Печально. Было на что посмотреть. Крысы повыбегали из своих убежищ. Собаки залаяли в один голос. Не учёл я только одного, что мусор, лежащий рядом, тоже загорится, и пока я метался по свалке, раздумывая, как же затушить его, кто-то разбудил отца. Тогда-то пошатываясь, всё ещё пьяный, он и появился на свалке, а потом, не сказав ни слова так мне врезал, что я отлетел и упал на вонючие мусорные мешки.

Потушили ли пожар, мне неизвестно, но раз уж никто не знает о происшедшем, значит, никакой беды не случилось. Я убежал и пока бежал в поисках Святоши в голове моей возник коварный план. Я должен отомстить ему, понимаешь? Он не должен был бить меня. За это он поплатится, вот увидишь. – Закончил он свой рассказ и вместе с тем, наконец, остановился прямо напротив кресла, перестав расхаживать из стороны в сторону.

– И как же ты намерен это сделать? – уныло поинтересовалась девочка.

«Ты, правда, собралась пойти с ним? Серьёзно?» – подумала она и тут же заткнула назойливый внутренний голос.

– Выходит ты поддерживаешь меня? – удивлённо поинтересовался Демон.

В этот момент, в приоткрытое окно библиотеки подул пропитанный цветами жасмина порыв ветра. То дуновение, не замеченное ни Демоном, ни Святошей коснулось щеки девочки, словно шмель пушистый и мягкий, но притом стремительный. Естественно не было никакого шмеля, как и уверенности в том, что она поступает правильно. И всё же что-то было. Интуиция или может быть предчувствие. Нечто судьбоносное ворвалось в тот миг через окно и она почувствовала это.

«Река, где прохода нет. Колючки и голые камни. Смерть» – вдруг пронеслось в её мыслях, будто наваждение – «Я пойду за ветром и запахом жасмина. Пойду за жужжащим шмелём через кусты к мосту, потому что им нужна моя помощь. А может не им, а кому-то ещё. Не важно. Я пойду, потому что так хочу».

– Нет! Ты что Алина?! – всполошился Антон, явно не ожидавший, что подруга поддержит Диму. – На прощении держится этот бренный мир. Все мы не без греха. Согласен, его отец перегнул палку. Ему не стоило так колотить Диму, но он же сам виноват. Он должен признать свою вину и простить отца. Иначе никак.

– А я? – тихо, но убедительно спросила девочка, – Я тоже должна простить своих родителей за то… – Она запнулась, но продолжила. – Каждый день должна прощать их?

Друзья непонимающе переглянулись.

«Что она имеет ввиду»? – спрашивали глаза Демона.

«Понятия не имею», – отвечал взглядом Святоша.

Нет, она произнесла эти слова не с криком и не с болью в сердце. Просто донесла до своих друзей правду всё таким же спокойным и размеренным тоном и от того этот её вопрос наполнился какой-то невообразимой жутью от которой обоих мальчиков передёрнуло.

Антон не знал, что ей ответить. Ему, как и Диме было неведомо, что на самом деле происходит с ней, когда она не с ними. Он опустил глаза в пол, пытаясь вспомнить хоть что-то из библии, подходящее для ответа на её вопрос, но так ничего и не вспомнил. Что мог он сделать для неё? Чем помочь? И куда более важный вопрос не давал ему покоя – почему же Бог не помогает ей?

– Выкладывай свой план, но учти… Я лишь подскажу, как сделать, но делать сама ничего не собираюсь.

Мальчик кивнул и, расплывшись в довольной улыбке, которая в свою очередь вызвала у него болезненные ощущения на лице, принялся излагать то, что задумал.

– Мы отправимся через лес. За речку. Пойдём напрямик по «Тропе рыбаков».

– Зачем? – спросила Алина.

– Потому что за речкой у моего отца загончик с курицами.

– С курицами? – Прозвучало нелепо.

– Ага. Я и сам не поверил, пока не увидел их своими глазами. Однажды я заметил, что он стал уходить из дома. Решил проследить за ним. Уж не знаю, чего там у него в голове перемкнуло, но я знаю, что он хочет уйти от нас. Точнее от меня. Столько-то лет спустя. Ха! Я всегда знал, что в Верхнем Убае, пока он не встретил мамашу и она не сделала из него алкоголика, там у него жила, и скорее всего до сих пор живёт его первая любовь. Видно, ему осточертела эта жизнь, ничуть не меньше, чем мне и… не знаю, как так случилось, что у него появились куры, но я так подозреваю, что он украл их. Наверное, планировал украсть деньги, сам то он их заработать не способен. Его вполне устраивает его пенсия по инвалидности, которую он успешно пропивает, но, судя по всему, тут его конкретно прижало. Их там штук сто, ни меньше.

«Такого не бывает. – Подумала про себя девочка. – Никто в здравом уме не держит куриц так далеко от дома. Какой в этом смысл? Может и есть там загон, но точно ни его отца. Он что-то перепутал, не иначе. Да и можно ли заработать на разведении кур, даже если допустить, что они действительно его? Как он продавать то их собирается? Глупость какая-то».

– Я даже если честно не удивился, увидев этих несушек. Деньги он украсть не смог бы, даже, если бы захотел. Только не этот недоделанный нытик. А вот пробраться под покровом ночи и стырить цыплят, это как раз в его духе. Одним словом, в секрете ото всех он утащил их за реку, куда и ходит через мост чтобы покормить, когда не надирается слишком сильно. Думаю, он хочет вырастить их и продать, а потом уже сбежать из дому, но не думаю, что та женщина примет его.

– Почему он сделал это? Почему ударил тебя?

«Он ударил тебя, потому что ты привлёк к нему внимание. – Опередив ответ Демона, подумала Алина, с грустью рассматривая синяк друга, но сообщать ему что-либо не собиралась. – Он испугался, что впервые за долгое время кто-то заметит его. Придёт и разрушит его привычный мир. Никуда он бежать не собирается. Может и хочет… Мечтает, но не сможет. Ты навечно с ним. До самой его смерти».

– Да потому что не хотел, чтобы его заметили…

«Точно. Молодец».

…а тут я со своим дымом. Он боится людей. Боится накосячить.

– Вообще-то на курицах много не заработаешь, но…Так что ты собрался сделать? – переспросила Алина. – Ничего конкретного я от тебя так и не услышала.

– Хм, а я-то считал тебя умной. Я собираюсь перебить их всех. Отправить к Господу их невинные души. – Антон с гневом посмотрел на друга, но тот сделал вид, что не заметил. – Хочу, чтобы отец остался ни с чем. Пусть узнает, что это такое, когда кто-то ломает твои надежды.

– Мы не должны этого делать. – Угрюмо попытался остановить друзей Святоша. Они оба посмотрели на него – на зажатого мальчика в сером костюмчике тройке.

– Почему? – не выдержал Демон.

– Потому что это грех, – промямлил Святоша.

Повисла тишина, такая оглушительная, что было слышно даже, как бурчит от голода в животе Антона.

– А, ну если грех, тогда ладно. А я уж было подумал, что нас за это постигнет кара господня. – Съязвил друг. – Для этого ты и нужна мне – продолжил Димка. – Ты знаешь, как и что нужно делать. Ну… с курицами. Знаешь ведь?

– Нужно положить несушку на бок, чуть прижав её к земле. Прямо перед её мордой нарисовать вертикальную линию, уходящую вдаль, – девочка движением руки попыталась изобразить действо, которое описывала, – Мелом, карандашом, ну или просто пальцем на земле. Всё. Птица больше не шелохнётся. Она будет загипнотизирована. До тех пор, пока не раздастся громкий звук. Ты сможешь сделать с ней всё, что твоей душе угодно. Зарубить топором, ну или чего ты там с ними собрался делать.

«Ничего ты с ними не сделаешь».

– Вот! Видишь! Для этого ты и нужна нам.

– Нам?! Я не собираюсь убивать несчастных куриц. – Святошу передёрнуло от омерзения и ужаса, стоило ему представить то побоище, на которое рассчитывал Демон, но ещё до того, как он произнёс эту фразу, он уже знал, что пойдёт с ними куда угодно, если туда же отправится и Алина, ведь она нравилась ему. Её томные карие глаза. Стройная неуклюжая фигурка и маленькие холмики начинающих формироваться грудей. Она была старше каждого из них на целый год, но это не мешало Антону замирать в её присутствии.

Девочка на мгновение задумалась, взвешивая все за и против, а после поднялась с кресла и направилась к двери.

(Ты взрослеешь. Постоянно сбегаешь из дома. Ты не красавица, но и на тебя посмотрят в итоге. Учти, паскудная ты девка, если ты водишься с мальчиками, я найду их и отрежу им яйца, а тебя…)

– Если мы пойдём через лес, мне следует переодеться. А ты… – она указала пальцем на Антона, но настолько вяло, что это выглядело даже смешным. Приказной тон был явно не свойственен ей. – Пойди на кухню и набери с собой чебуреков. Там Маргарита – наша кухарка. Скажи ей, что мы собираемся в поход. Она соберёт припасов нам в дорогу. Больно уж ты худой. Тебе надо поесть. И, имейте ввиду, мне нужно вернутся домой до пяти вечера.

«До того как отец придёт домой».

– Вот это ты дело говоришь, мелкая. Нас ждёт незабываемое приключение, каких не бывало в твоей жизни, Святоша.

– Не сомневаюсь. – Уныло ответил мальчик, привычно сжал рукой деревянный крест болтающийся на груди и отправился на кухню.

23 мая 12.35 дня. Берег реки

«Где бы я был сейчас, если бы не был здесь? С этими двумя. – Думал Антон, он же Святоша, – Собирал бы пожертвование в церкви или хлестал бы себя плетью в келье, под которую мать с отцом переоборудовали погреб под домом. Они обложили его изнутри камнем, принесли свечи и распятие, и… приспособления, которыми пользовался по большей части я, искупая грехи которых не совершал. Или всё же совершал»?

Этот вопрос донимал Антона изо дня в день на протяжении последних четырех лет. Виновен ли он? И если да, то перед кем? Перед богом? Церковью? А может просто перед родителями? Не доглядел? Не уберёг? А мог ли? Способен ли девятилетний мальчик на подобный подвиг?

Святоша поежился, ощущая под своим серым детским пиджачком следы вчерашних побоев. Родители не знали о его друзьях, как и о том, где он пропадает часами, на протяжении почти всего прошедшего года. С тех пор, как он встретил её – Алину, жизнь его изменилась, и он узнал, что не одинок. Да, прежде он встретил Демона, но Демон просто был другой. Более жёсткий. Более беспечный.

Его мать и отец не скрывали радости, хоть и была она поддельной, когда он вдруг перестал противиться божьему писанию и сообщил родным, что целыми днями будет слоняться по округе, распространяя слово божье. Никто из них не изъявил желания проверить, правдивы ли слова сына, а он, между тем выходя из дома, упаковывал свою личную Библию в пакет, на котором была изображена обворожительная Моника Беллуччи. Он укладывал тот пакет под трухлявое бревно на соседней улице. Туда, где он выкопал специальное углубление для книги и шёл к друзьям в их общее убежище, чтобы снять с себя ненавистный ему костюм и обрести хоть и мнимую, но свободу.

Сейчас же он шел через лес по «Тропе рыбаков» подвернув штанины брюк, чтобы не испачкать их и не зацепить случайно какой-нибудь острой корягой. Жевал чебуреки прямо на ходу, напрочь забыв о висящем на шее кресте и молча слушал разговор друзей.

– Так ты расскажешь нам, чем занимается твой отец?

(Нет! Если она не в состоянии общаться со своими сверстниками, пусть тогда вообще не выходит из дома. Запри её в библиотеке. Я найму ей домашнего преподавателя.

Ты должен признать, что она не такая, как другие дети. Она слишком себе на уме. Она особенная. Сверстники не понимают её замкнутости).

«Я особенная. Я другая. Не такая, как другие дети и я особенная», – Алина попыталась заглушить голос родителей в своей голове. Несколько раз тихонько вздохнула. Медленно и незаметно.

– У моего отца свой автомобильный бизнес, – чуть слышно ответила девочка. – Я думала это всем известно. Он видный человек.

«Цветы сворачиваются в бутоны с приходом ночи. Чтобы цвести, им нужен свет. Без солнечного света они не могут распуститься».

Подобные размышления для девочки были мантрой с помощью которой она успокаивала своё дыхание. Свой мозг. Она размышляла о том, что видит, а видела она в данный момент несколько нарциссов растущих в густой траве. Болезненно-бледных, с вялыми листьями и непропорциональной формы лепестками.

«Им не хватает света, так же, как и мне дыхания, но если дать им необходимый свет, в норму они уже всё равно не придут. Они обречены погибнуть некрасивыми. Ни кем не замеченными».

– Ты никогда не упоминаешь своих родителей в разговорах. Порой мне вообще кажется, что живёшь ты одна. – Заметил Демон.

(Где она сейчас!? Если спряталась в кладовке, если я найду её там, то всю душу вытрясу из этого проклятого никчёмного выродка!)

– Не живёт она одна, – вмешался Святоша, не переставая уплетать еду. – Я видел её маму несколько раз. Она очень отзывчивая и добрая женщина. Часто улыбается, хотя глаза её при этом всегда выглядят печальными. Стройная и красивая.

– И где же ты её видел? – удивлённо спросил друг. Алина даже глаз не подняла. Она смотрела на траву и думала о тех, кто живёт в той траве. О насекомых, жизнь которых заботливо скрыта природой от глаз людей.

– Как где? Несколько раз видел рядом с церковью, но, впрочем, внутрь она ни разу не заходила. Она о чём-то шепталась со священником в сторонке, передавала конверт и уходила. Высокая блондинка, одета по-деловому: Тёмная юбка в обтяжку, блузка, пиджак. На ладони шрам, который она всегда прикрывает рукой, и, видимо, поэтому она не любит пожимать чьи-то руки. Не хочет, чтобы люди спрашивали её…

– Да. Это она. Но вам не зачем знать о них. Я… – Алина втянула ноздрями воздух, – Предпочла бы не говорить о них…

(Не смей говорить с ней сегодня!)

– …Так же, как я не разговариваю с вами о ваших.

– Не суетись, подруга. Даже если бы ты и спросила меня о моём отце, чтобы я рассказал? Он пьяница. Никчёмный человек. Твоя же семья напротив, интригует. Такой здоровенный домище. Мать выглядит как фотомодель, а работает кем? Не смотри так удивлённо, я тоже пересекался с ней несколько раз.

– Она ведёт бухгалтерию отца. Не вижу в этом ничего странного.

«Трава горькая на вкус. Горькая и пряная на запах».

Девочка растёрла в ладони листок, что сорвала с куста барбариса и поднесла его к носу. Затем посмотрела на ладонь. Увидела, что кожа вместо зелёной стала жёлто-коричневой.

– Такая женщина, и бухгалтер? – Демон присвистнул – Это странно.

– Странно, что лебеди заводят себе пару раз в жизни. Только раз и навсегда. Когда погибает один, другой погибает тоже, потому что не в силах вынести мук разлуки. Это странно, ведь они всего лишь птицы. Водоплавающие.

– Слушай, ты как вставишь, что-нибудь заумное, так и говорить больше ничего не хочется. Могла бы просто сказать, что тебе неприятна эта тема. Я бы понял. А то… Лебеди. Тьфу ты. – Огрызнулся приятель, явно недовольный нежеланием подруги поговорить по душам.

– Что если кто-то увидит нас? Что мы скажем тогда? – Перевела тему разговора Алина, решительность которой явно поугасла с тех пор как она отдалилась от дома.

«Нужно было оставаться дома. Там, где я могу себя защитить».

– Сказал же, мы не пойдём через мост. Не будь ты такой трусихой. К тому же эта тропа давно уже не используется рыбаками, хоть и называется так. С тех самых пор, как на той стороне реки произошёл обвал. Прямо под мостом. Ты что не знаешь? Да быть такого не может! Ты же знаешь всё.

Алина с сомненьем покачала головой, мысленно представляя, как выглядит обвал. Представляя мост, который прежде ей видеть не доводилось.

– Мой отец, этот никчёмный пьянчуга, который совсем скоро получит по заслугам, ох как я хотел бы посмотреть на его лицо, когда он увидит всех этих кур.

– Ты отвлекся, – остановил его Антон.

– Да, да. Не встревай, доходяга. В общем, он как-то рассказывал мне, что когда-то давно, может даже ещё до нашего рождения, я точно не знаю, этот мост использовался постоянно, как и тропа, по которой мы сейчас плетёмся, словно муравьи. По сути, тот мост был единственным связующим звеном между тем берегом и этим. Между людьми Верхнего Убая и Нижнего Убая. Но однажды произошла авария. Один грузовик перевозивший глыбы строительного мусора, оставшиеся после строительства торгового центра, того самого в котором, я голову даю на отсечение твои родители, Святоша купили тебе этот замечательный серый костюмчик. – Он подмигнул другу. – В общем тот грузовик почти доехав до той стороны моста, по воле какого-то странного невезения, мой папаша выразился именно так, я точно помню – «странного невезения», колесом угодил в яму. Кузов машины накренился, и тоны мусора свалились в воду повредив опоры моста и надолго отравив местные воды химикатами, что содержали в своих составах строительные смеси и всякая прочая хрень. Тогда же и произошел обвал. Кажется, он рассказывал, что тогда пострадало несколько человек, но никто вроде бы не умер в тот день.

С тех пор проезд по мосту запретили, а потом местные и вовсе не стали использовать его для перехода на другой берег, потому как власти скоренько замяли произошедшее и соорудили новую переправу, обеспечив жителям более удобный и быстрый маршрут из одного поселения в другое. Поэтому не ссы, мелкая. Уверен нам не встретиться ни одна живая душа. Ни рыбаки, ни люди. Невероятно просто, что ты ничего не слышала об этом.

«И правда, как так случилось, что я ничего не знаю об этом? – спросила себя девочка, пытаясь переварить внутри себя прежде незнакомое ей чувство неосведомлённости. – А может ты просто забыла? – ответила она самой себе, но голос этот словно бы и не принадлежал ей. – Забыла, что читала о нём»?

«Прохода нет» – вместо ответа на свой же вопрос, увидела она перед своим мысленным взором. Надпись, написанную чёрной краской из баллончика. Кривую, уродливую. Потому что некто написавший её, писал перегнувшись под перилами моста.

«Нет. Не может быть. Только не сейчас» – взмолилась девочка, отгоняя перекошенные буквы из своих мыслей. Рукой она ухватилась за ветку барбариса и сорвала несколько ягод, концентрируя на них своё внимание. – «В плодах барбариса содержатся вещества которые, по мнению тибетских монахов продлевают молодость. Но если употребить плоды в пищу недозрелыми, то они отравят организм».

Дима шел первым, старательно отодвигая тычущие в глаза ветки. Какие-то из них, просто ломал и кидал себе под ноги. Он знал, что прав, тропа эта совсем заросла и она вела к нужному ему месту.

– А известно ли тебе, сколько воров и убийц были пойманы только потому, что не верили, что могут оказаться пойманными? Существует человеческий фактор и просто случайность. То, что предсказать невозможно. А что, если именно сегодня кто-то подумал так же, как и ты? Что если этот кто-то отправился той же тропой, что и мы идём сейчас, думая, что по ней никто давно не ходил. Что если нас кто-то застукает? И этот кто-то сразу сообразит потом, что это мы разорили курятник твоего отца?

(Не забывай о последствиях своих действий!) – прогремел в её голове голос отца.

Нервозность Алины всё усиливалась по мере продвижения их через чащу леса к берегу. Это стало очевидным в тот же момент, когда девочка начала поглаживать своё горло. От постоянного трения на нём появились красные отметины, которые заметил не только без остановки жующий Святоша, но и Демон, что теперь почти каждую минуту оглядывался на подругу, не желая поворачивать назад из-за её неспособности контролировать свои эмоции. К тому же, её нарастающей панике способствовал и завывающий в спины детей ветер, который словно бы подталкивал их на что-то скверное.

«Не дай бог, она скажет, что передумала и хочет повернуть назад. Да прекрати же ты тереть свою шею. Всё с ней, чёрт побери, нормально. Никто тебя блин не душит». – Дима теперь злился на подругу ничуть ни меньше, чем та паниковала. Совершенно безосновательно на его взгляд. – Я не допущу, чтобы она сорвала наш поход. Месть свершится, страшно ей или нет».

– Если так, то этот кто-то идет сзади нас. – Поспешил успокоить её парень, делая вид, что не замечает происходящего с ней. – Видишь, я ломаю ветки? Если бы кто-то ходил здесь до нас, он сделал бы то же самое, случайно или намеренно.

– Не всё в этом мире поддаётся логике, – с опаской глядя вперёд, заметила Алина.

– Поверь мне, ничего плохого с нами не произойдёт.

– Ты не можешь этого утверждать, – сказала она привычно тихо и голос её при этом дрогнул. Она разжала ладонь, глядя мальчику прямо в глаза. Ягоды барбариса с лёгким шлёпаньем ударились о землю.

– Нас могут заметить. И ещё река… Она такая бурная. Лодка может перевернутся и тогда мы…

– Кстати, если никто этой тропой больше не пользуется, откуда тогда там лодки? – прервал её Святоша, не в силах выносить её душевных метаний.

– И правда, откуда? – подхватила Алина, медленно втянув ноздрями тёплый воздух.

«Она успокаивается, – облегчённо подумал Святоша и продолжил уничтожать чебурек. – Верный знак. Успокаивается».

– Тебе следовало бы чаще выбираться из дома. – Ответил Демон не Антону, а Алине. – Тогда ты бы знала, что лодки стоящие на берегу, стоят там не просто так. Их там просто забыли, или оставили до лучших времён. Некоторые из них вполне годные, но большинство просто рухлядь никому не нужная. К тому же в том месте река поворачивает. Течение там слабое. Никаких порогов, или подводных опасностей. Другое дело проплыть прямо под мостом или дальше за ним, где течение действительно бурное, но…Туда нам незачем соваться, так ведь? – Он подмигнул подруге, надеясь хоть как-то разрядить её напряжение.

– Да, но…

– Слушай, – Дима прекратил движение, развернулся к девчонке и сжал её щуплые плечи руками, – Ты должна выбраться из раковины. Видит бог, ты в этом нуждаешься, – он подмигнул Антону, – должна оставить свой телефон и книжки по ботанике, которые ты так любишь…

(Не смей прятать эти чёртовы книги. Я всё равно их найду!)

…В них правды нет. Тебе необходимо открыть глаза и увидеть мир… Всю эту природу вокруг себя. Не на страницах книг, в реальности. Посмотри. То, что ты изучаешь сидя дома, здесь повсюду. Нужно только посмотреть. Что-то новое всегда страшно, мне ли не знать, но ведь ты не одна. Мы оба с тобой.

«Ты не оставишь меня с этим слюнтяем. Мне без тебя не справиться».

– Врёшь ты всё! Меня тебе не обмануть, – отмахнулась девчонка чуть не плача. Если и было что-то, подтолкнувшие её на этот поход, сейчас всё угасло.

(Прекрати сбегать от меня! Почему эта неблагодарная тварь постоянно или прячется или сбегает от меня?! Я столько в неё вложил…)

– Ну и оставайся тогда здесь! Ты и этот слюнтяй – выкрикнул, не скрывая обиды, Дима и бросил под ноги друзьям, застывшим в замешательстве палку, что нёс с собой всю дорогу. Он помчался вперёд, более не оглядываясь назад.

– Эй, погоди! Не оставляй меня здесь. – Она испугалась, глядя ему вслед. Испугалась, что он не простит ей трусости. Не простит её за то, что она отказалась помогать ему.

«Я… Не брошу вас».

Ей снова было тяжело дышать, но она абсолютно точно знала, что проблема эта психологического характера. Что-то вроде панических атак. Её неоднократно проверяли врачи и кроме психосоматики ничего там не обнаружили. На самом деле, жизни её ничто не угрожало, но страх сковывал ей горло всякий раз, доводя до приступов удушья, один из которых проявил себя в полной мере лишь однажды, когда ей было тринадцать лет.

– Эй, ты чего? Не надо, ладно? Мы всё равно уже почти дошли до берега. – Святоша смотрел на неё с испугом, стараясь не думать, что если бы вот так же убежал он, она не попыталась бы остановить его.

– Значит, всё-таки не бросишь? – Крикнул Демон, подбегая к просвету в кустах, который выводил на берег. Девочка помчалась за ним, а следом за ней помчался и Антон, на пути засовывая недоеденный чебурек обратно в сумку. При беге мальчик спотыкался о кочки и как можно усерднее старался не проклинать злосчастный лес, своих друзей и самого себя, за то, что не додумался переодеться.

– Дима, если ты будешь так себя вести, нас точно кто-нибудь заметит, – попыталась предупредить его подруга.– И тогда…

«Тогда мой отец не позволит мне уйти живой из дома».

– Наоборот. Я всего лишь пытаюсь быть спонтанным. Как ты и просила. К тому же куда проще представлять наш путь игрой, а не злодеянием, из-за которого мы можем пострадать. – Он отодвинул от лица ветвь колючего можжевельника и осмотрел берег, усыпанный галькой. Тоже сделала и Алина.

– Не знаю, правы ли твои родители, принуждая тебя сидеть день и ночь с книжками, но ты точно свихнёшься вконец, если не научишься вот так вот без опаски высовывать голову в неизведанное.

– Я… Высовываю. Нечасто, но… Не будь я начитанной, я бы не оказалась здесь, ведь тебе нужны мои знания, – попыталась парировать Алина, стараясь не показывать Диме, того ужаса что зародился в ней в момент, когда она увидела мост. Мост с покрытыми тиной опорами, железными ржавыми поручнями и надписью посередине: «ПРОХОДА НЕТ». – Нехорошее у меня предчувствие. И только. Отсюда и волнение. Ничего не могу с этим поделать. Какое-то зудящее ощущение в голове, что что-то произойдёт.

– Не накручивай себя, ладно. Я не хочу ещё раз быть свидетелем твоего приступа. Видеть такое, это … Страшно.

– Это было только раз и больше не повториться.

– Сама то себе веришь? – усмехнулся Демон, помотав головой. – На тебе лица нет. Глаза вытаращены от ужаса, а шея такая красная, что ты скоро в ней дырку протрёшь.

«Как я оказалась здесь? И что я делаю, рядом с этими никчёмными обормотами? Не нужно было им помогать тогда, в день нашего знакомства. Нужно было оставить всё как есть. Не вмешиваться. Просто наблюдать. Но я вмешалась. – Подумала про себя Алина, ощущая, как при шуме бурлящей воды слабеют от страха ноги. – Запуганная и одинокая девчонка, вот кто я. Я не хотела быть одна и только. Дима прав, сколько бы книг я не прочла, мне не найти ответа на вопрос: Почему я такая? Почему я желаю зла собственному отцу? И даже нередко представляю себе это. Представляю, что однажды случится чудо и мама скажет мне, что он бросил нас и ушёл к другой. Забыл про нас, просто повстречав другую. Что он забыл о своей дочери».

«Бывали мысли и почернее, в которых он пропадает без вести или нам приносят свои соболезнования, сообщая о его безвременной кончине. Но я стараюсь не думать о них. Уж слишком невероятными они мне представляются».

Алина предпочла умолчать от друзей, что затворничество сделало её боязливой практически ко всему: к звукам огромного пустого дома. К протяжным скрипам половиц, которые возвещали о возвращении родителей. Куда они пойдут? – сразу же думала она, сжавшись всем телом. Захотят ли проведать? Поинтересуются ли как прошёл её день»?

Не сказала она и о том, что до жути боится воды, потому что однажды чуть не утонула, принимая ванну, предусмотрительно заперевшись от надоедливой нянечки, укрыться от которой где бы то ни было, казалось почти невозможным».

Она много чего скрыла о себе опасаясь оттолкнуть их от себя. О том, что боится огня и слишком жаркого солнца, из-за которого на её чересчур нежной, никчёмной коже появляются огромные красные пятна почти мгновенно. Что терпеть не может змей и пауков. Хотя они её, похоже, всегда любили. И вообще всех насекомых, за исключением, разве что, бабочек. И только в книгах всё это выглядело безобидно.

«Друзья не знают о моих страхах. И не должны узнать никогда. Особенно о том, что, бывает, когда родители всё-таки вспоминают обо мне».

(Если выбрала одиночество, не смей обрастать знакомствами. Любой пострадает, только лишь приблизившись к тебе. Поняла!?)

– Ты больше не одна, – словно услышав мысли подруги, произнёс Святоша так, чтобы Димка не сумел расслышать его слов. Алина вздрогнула, решив, что он каким-то образом сумел услышать её мысли, но на лице его была улыбка. Не страх.