Знаки, символы и коды культур Востока и Запада

Семиотика смерти в мифах Ближнего Востока

(Опубликовано: Клуб Касталия. Сексуальность и смерть в символическом измерении: материалы конференции. – М.: Клуб Касталия. 2013.– 240 с., с. 70–89)

«Миф – это продукт человеческого воображения, порождаемый определенной ситуацией и предназначенный для какой-то цели»^[39].

Г. С. Хук различает мифы ритуальные, обеспечивавшие действенность ритуалов; этиологические, объяснявшие происхождение того или иного обычая, имени или даже предмета; культовые мифы возникают в ходе становления религии Израиля, когда ритуал сопровождался мифом, описывавшим событие в терминах, заимствованных из вавилонских и ханаанейских мифов; возвеличивающие, группирующиеся вокруг наименований известных богов; эсхатологические, восходящие к эсхатологии зороастризма, но особенно характерные для иудейской и христианской мысли. К эсхатологическим мифам он относит евангельские повествования, подчеркивая при этом, что их «историческая достоверность не подвергается сомнению», но при этом «функция мифа заключается в выражении на языке символов и посредством образов того, что невозможно передать словами. Здесь миф придает символике расширительное значение»^[40]. Эсхатологическое применение мифа, по Г. С. Хуку, пришло в христианство из иудаизма и в полной мере проявилось в Откровении святого Иоанна Богослова.

Внимание к смерти характерно для всех мифов древнего мира. По мнению И.Р. Шафаревича, «среди основных сил, под действием которых развертывается история, имеется стремление к самоуничтожению, инстинкт смерти человечества»^[41].

Наиболее древние мифы, повлиявшие во многом на мифы Древнего Востока – это шумерские мифы^[42]. Шумеры – черноголовые, круглолицые, большеухие люди (считалось, что большие уши – признак ума) создали уникальную мифологию. Бог Энлиль, поднимающий своим дыханием буйный ветер, сотрясающий могучей поступью всемирную гору, влюбился в Нинлиль и изнасиловал ее. Боги постановили отправить его за это в подземный мир. Но Нинлиль уже ждала ребенка – будущего бога Луны Нанну. И она последовала за отцом ребенка туда, откуда нет возврата даже богам. Но хитроумный Энлиль придумал оставить вместо себя, своего первенца и Нинлиль трех следующих детей и сумел вырвать всех из Страны без Возврата.

В отличие от Древнего Египта, где прекрасный климат, замечательные условия жизни в плодородной долине Нила породили мифы, в которых проявилось неприятие смерти, невозможность поверить в то, что все заканчивается со смертью человека, в мифах древнего Шумера проявляется ужас перед смертью, который испытывали люди. И один из таких мифов – миф об Инанне, – хозяйке войны, любви и плодородия. Любопытная богиня Инанна решила спуститься в страну, откуда нет возврата». Однако понимая, что она может тоже не вернуться, она просит своего советника Ниншубура, если не вернется через 3 дня, обратиться к трем высшим богам – Энлилю (придумал мотыгу и подарил черноголовому народу, кроме того – он бог воды, хотя именно он придумал уничтожить суетливый черноголовый человеческий род), Нанне (богу Луны), Энки (богу мудрости, сотворившему людей и научившему женщин прясть и ткать, а мужчин – скотоводству). Внизу, в соответствии с законами подземного мира, с нее снимают какую-то часть одеяния при прохождении 7 врат. Представ после этого перед судьями подземного царства, которые смотрят на нее «смертоносным взглядом» – их изображения всегда имеют глаза в пол-лица, она превращается в бездыханный труп, который подвешивают на крюке. Энки, единственный из богов, откликнувшийся на просьбу Инанны, выковыривает грязь из-под ногтей и создает два бесполых существа – кургарру и калатурру, снабдив их пищей жизни и водой жизни. Они должны 60 раз посыпать тело пищей и окропить его водой. Тогда ее отпускают из подземного мира, но требуют взамен прислать кого-либо другого. Как оказалось, Думузи, вместо того, чтобы горевать о погибшей жене, в светлой одежде восседал на троне, забавлялся игрой на флейте и вдобавок водрузил на голову корону Инанны. В гневе Инанна посылает своего мужа Думузи в подземный мир. Но там, в преисподней, его сестра, богиня растительности Гештинанна, по полгода замещает его, символизируя смену времен года. Позднее, в вавилонский период этот миф связан с богиней Иштар (шумерская Инанна), а Думузи превращается в Таммуза. Эти изменения в названиях связаны с тем, что боги носят семитские имена. В вавилонском варианте мифа когда Иштар спускается под землю, Однако причина иная. Ее горячо любимый муж Таммуз внезапно умер. Она спускается в подземный мир и требует возвратить ее мужа. Ее яростный крик тревожил безмолвное царство Эрешкигаль. На земле меж тем возникает всеобщее сексуальное бессилие. Но все происходит по тем же канонам. Так же на нее смотрят «взглядом смерти», так же в виде выкупа она отдает мужа Таммуза, но только на шесть месяцев. Т. е., смерть не может быть полностью отменена. Обязателен выкуп. Как считают исследователи, и этот миф связан с временами года. Несмотря на то, что никто не может уйти из подземного мира, но бог войны Эрра сумел обойти этот закон.

Людей боги создали для того, чтобы они возделывали землю и освободили богов от необходимости добывать себе трудом пропитание. У шумеров людей создали богини создали из глины, находящейся над «бездной», у вавилонян – из крови мятежника Кингу, Но люди не оправдывают ожидания богов и тогда боги решают уничтожить человечество с помощью потопа. Однако Энки сообщает благочестивому царю Шуруппака Зиусидре как построить ковчег и тем самым спасает людей. Миф о потопе существует у многих народов. В связи с этим мифом ассиролог-самоучка Джордж Смит (работал гравером и изготовлял медные доски с иллюстративными таблицами) первым разобрал в поврежденной клинописной табличке л всемирном потопе, который очень напоминал библейский. «так для человечества вновь был открыт эпос о Гильгамеше»^[43].

 
Боги, когда сотворили человека,
Смерть установили они для человека,
Жизнь же в руки свои забрали.
Ты, Гильгамеш, наполняй свое чрево, денно и нощно
радуйся ты^[44]».
 

Здесь дан перевод А.Л. Вассоевича. К сожалению, по свидетельству многих, прекрасный художественный перевод выдающегося ассиролога В.К.Шилейко, созданный в 20-х годах прошлого века, утерян^[45].

Миф о потопе существует у многих народов. У вавилонян она получает более объемные формы. Здесь уже Эйя, а не Энки, рассказал Утнапиштиму как построить ковчег, в котором должно поместиться все живое. После бури ковчег остановился у горы Ницар. Подождав 7 дней, Утнапиштим выпустил сначала голубя, который вернулся, не найдя пристанища, затем ласточку, которая тоже возвращается. И лишь когда он послал ворона, тот нашел пищу и не возвратился. Сравним с Библией, где совсем иная последовательность и иные семиотические значения этих пернатых.

Оправдываясь, что спас людей и обличая Энлиля, бог мудрости и пресных вод Эйя считает:

 
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше лев бы явился, людей поубивал!
Чем бы потоп тебе делать
Лучше бы волк явился, людей поубивал!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше голод наслал бы, разорил бы землю!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше мор наслал бы. Людей поразил бы!^[46]
 

Но для древних тема смерти была особенно значимой. «Судьба человека была записана клинописью у богов в «таблице судеб»; в в час смерти за ним приходил а олицетворенная Судьба – бог Намтар, или Эккему – Похититель, и человек был обречен на жалкое существование в вечной темноте города преисподней, где правят бог Нергал (Эргаль) и богиня Эрешкигаль вместе с советом богов земли Анунаков. При мысли о безрадостном посмертном существовании человек мог утешить себя только тем, что в зависимости от рода смерти он получит более или менее милостивый приговор от суда Анунаков и сможет пользоваться едой и питьем от жертв, приносимых оставшимися на земле родичами и потомками»^[47].

Касается этой проблемы смерти и миф о Гильгамеше. – на две трети бога, на одну треть – человека, ибо тема эта становится все более актуальной. В вавилонской версии о Гильгамеше он вплотную оказывается лицом к лицу в связи со смертью своего друга Энкиду. Именно этот миф в первую очередь связан с погребальным ритуалом и поисками бессмертия. В нем, например, рассказывается о том, что «в преисподней участь тех, кто удостоился надлежащих погребальных ритуалов, отличается от жалкой доли тех, над кем они не были совершены»^[48].

Смерть – «неведомое и ужасное переживание»^[49].

Реальность смерти, несмотря на ее неприятие, доказывалась повторяемостью вех человеческой жизни: (рождение, брак, смерть).

Во многих мифах аккадских мифах лежит тема скорби человеческого духа, вызванная фактом смерти и утратой бессмертия»^[50].

 
Мертвый и спящий друг с другом схожи,
Оба не знают лика смерти^[51].
 

Вавилонский эквивалент Зиусидры – Утнапиштим, получивший за спасение человечества бессмертие, рассказывает Гильгамешу о растении, которое может омолодить старика. Это растение Гильгамеш сумел достать. Но на обратном пути в Урук, когда он остановился у водоема, чтобы омыться и сменить одежду, змея утащила чудодейственное растение. С тех пор змея сбрасывает кожу и может обновляться.

В вавилонском мифе об Адапе (некоторые ученые, например. Эбелинг, отождествляют его с древнееврейским именем Адам), который был создан Эйей как образец человека, но не дал ему бессмертия, его призывают к богам за то, что он сломал крыло богу ветра. Однако, отправляясь туда, он получил напутствие отца: если ему предложат хлеб смерти и воду смерти – не брать их. Так и сделал Адап. Оказалось, что он отказался от хлеба жизни и воды жизни. Таким образом человечество утратило бессмертие.

Ассирия славилась своей жестокостью: привычными были сдирание кожи с пленных, отрубание рук, ног, выдавливание глаз и т. п., не случайно запечатлевали они на рельефах сцены охоты на животных, со всеми подробностями мучительной агонии зверей^[52]. Именно здесь привился прием расправы с врагами – сажать на кол, что было привлекательным зрелищем. Придумали такую казнь хетты, но там это не привилось, но «это новшество с энтузиазмом подхватили ассирийцы и стали проводить в жизнь со свойственным им размахом»^[53].

В отличие от Шумера и Аккада, где цари назначались богами, в Египте царь сам был богом. Поэтому многие мифы в Египте связаны с богами, где главными были с циклом Гора-Осириса. Поэтому интерес египтян к смерти и загробной жизни оказался превалирующим. Как и в месопотамских мифах, боги создали людей для того, чтобы они им помогали. Но люди не оправдали их ожидания. Тогда богиня любви Хатхор превратилась в львицу Сохмет и стала рвать в клочья людей, с наслаждением пожирая их: «недаром у египтян образ Хатхор то и дело сливается с образом Сохмет, а иногда с ними обеими отождествляется львица-Тефнут»^[54]. Хитроумный Тот придумал, как усмирить львицу-людоеда. Истолкли красный камень диди в порошок, смешали его с пивом, которое окрасилось в красный цвет и стало похоже на кровь. Сохмет приняла эту жидкость за кровь людей и стала жадно лакать ее. Вскоре она захмелела и заснула. А проснулась уже в образе Хатхор.

Как видим, в мифах отразилось стремление преодолеть всеобщее уничтожение людей, ибо смерть прерывала жизнь. Да и сама жизнь на земле не располагала расставаться с ее прелестями, поэтому очень хотелось продолжить их и после смерти. При этом надо помнить, что человек, по представлениям древних египтян имел двойника «Ка» и «Ба», который, по мнению А.Л. Вассоевича, представляет собой «душу»^[55]. Эту душу древние египтяне изображали в виде птицы с головой человека., так как по их представлениям, душа – это то, что вылетает из человека^[56]. Об этих представлениях о «Ка» и «Ба» пространно писал Ю.Я. Перепелкин: «При этом у одного и того же лица могло быть по нескольку душ одно и того же рода («двойники», «проявления», «привидения»). И воспринималась та или иная душа то как единство, то как множество, и не только тогда, когда принадлежала такому «сверхъестественному» существу, как царь; по меньшей мере «двойником» обладали даже простые смертные. Души были, с одной стороны, тождественны с человеком или заключены в нем; с другой стороны, те же души были существами, находившимися вне его. Сделать что-нибудь «двойнику» значило сделать это человеку, «привидением» мог быть назван он сам по смерти, «проявление» или «мощь» могли быть внутри его. Тем не менее «двойник», «появление», «привидение», «мощь» могли находиться позади человека, умирая, он «отходил» к «двойнику» или «привидению», умершего препровождали к его «проявлению», собственные «двойники» брали его за руку, «двойник» докладывал о нем, отличал его от врагов и т. д.»^[57]. Кроме «Ка» и «Ба», существовало также представление об «Ах» – некая сущность, в которой появляется человек. И на небо отходит «Ах», а труп – на землю^[58]. Важное значение имело и имя «Ран». Имя обозначало личность. И сохранение имени означало сохранение личности. Вот почему на захоронениях обязательным было изображение надписи с именем умершего^[59].

Широкое распространение культа Осириса было связано с представлениями и загробном мире. И как умерший мог обернуться другим существом, так и боги могли обратиться друг в друга. Осирис возглавляет суд над судьбами умерших. Да и сам миф об Осирисе связан со смертью. Сет, брат Осириса, убивает его. Но жена Осириса, Исида, сумела вернуть его к жизни с помощью своей сестры Нефтиды. При этом Сет разрубил тело Осириса на 12 частей. Исида, Нефтида и Анубис нашли все части, кроме фаллоса, который сожрали рыбы. Исида вылепила фаллос из глины и прирастила его с собранному телу. Превратившись в птицу Хат, Исида обняла крыльями забальзамированное тело и сумела зачать сына Гора. Однако восставший из мертвых Осирис не остался на земле, а стал царем мира, где пребывали души умерших. Но при этом Осирис все же оказался соединенным с богом Ра. Т. е., смерть, мир душ умерших не являются совсем отделенными от благ, которые дает бог солнца Ра. В этом серьезное отличие египетских мифов от месопотамских, где загробный мир – страшный. И возврата из него не может быть. Чтобы там, в загробном мире было не так ужасно, бог Ра посылает туда Тота, чтобы он сохранял там порядок, а бог Ра будет следить, чтобы и там сиял свет, а Тот будет называться «Тот, замещающий Ра». В Дуате, загробном мире, умерших подстерегали многие опасности. Там были крокодилы, змеи, скорпионы, львы. Стражи ворот задавали покойникам коварные вопросы. Правда, существовали путеводители по загробному миру: «Тексты пирамид», «Тексты саркофагов», «Книга мертвых», «Книга о вратах», «Книга о том, что есть в подземном мире», по которым усопший мог быстро найти подсказку. Чтобы усопший не задохнулся в гробу, там наряду с едой, питьем, изображением слуг – ушебти, оставляли статуэтку бога воздуха Шу. После многочисленных испытаний, покойника ждал главный экзамен, чтобы попасть в заветный чертог Обеих истин, чтобы жить такой же жизнью, как и на земле. Однако надо было пройти столько испытаний, которые простому человеку были не под силу. В конце концов он должен был произнести «Истину отрицания»:

 
Я не чинил зла людям.
Я не нанес ущерба скоту…
Я не убивал^[60].
 

При помощи весов истины проверялась правдивость этих показаний: на одну чашу весов клали сердце покойного, на другую – страусовое перо богини Маат.

Богиня справедливости Маат окружила мир высокими горами, поддерживавшими небесную реку. Для плавания по ней она построила две ладьи – Манджет – дневную, Мектет – ночную. Дневная ладья перевозила Солнце с востока на запад, ночная доставляла Ра по подземной реке через царство мертвых Дуат обратно на восток. Головной убор Маат украшает пушистое перо, являющееся символом справедливости. Крылатый Гор в образе сокола летит впереди Ладьи. Крокодилы, гиппопотамы и ползучие ядовитые твари пытаются напасть на Ладью врасплох. Увидев приближающуюся Ладью, павианы поют:

 
Великий Ра!
Ты сотворил птиц, зверей и растения,
Мы воздаем тебе хвалу!
Мы услаждаем твой слух
Мелодичным пением
И пляшем для тебя…^[61]
 

Когда ладья приближается в каменным воротам подземного царства, Все перемещаются в новую ладью Месектет. К ним присоединяется змей Нехен, грозный Акер, Нехебкау. Этот Нехебкау имеет человеческое тело и змеиную голову. Вместе богом-волком Упуауту они являются привратниками и охраняют Загробный Мир. Кроме того, только Упуат знает тайные заклинания и поэтому этого бога-волка называют «Открывателем Путей»^[62].

Когда Ра сел в дневную ладью, в середине пути из небесной реки вынырнул змей Апоп и с шипением вцепился зубами в борт. Апопа удалось победить силами богов, находившихся в ладье и он снова уплыл в реку. Достигнув запада, надо было пересесть в ночную ладью. Но тут Ра встретили павианы, издавая многоголосый вопль. Пересев в ночную ладью, врата Загробного мира закрылись за кормой, и хор павианов стих. В Дуате царил бóльший порядок, чем на небесах: «вся подземная река была перегорожена воротами…»^[63]. Мертвецы стали приветствовать солнечного владыку.

 
Слава тебе Ра!
Почитают тебя обитатели Дуата,
Поклоняются тебе обитатели Преисподней.
Восхваляют они тебя, грядущего в мире.
Ликуют сердца подземных,
Когда ты приносишь свет обитающим на западе.
Полны радости их сердца,
Когда они смотрят на тебя.
Все спящие поклоняются твоей красоте,
Когда твой свет озаряет их лица.
Проходишь ты, и вновь покрывает их тьма,
И каждый ложится в свой гроб…^[64]
 

Их крики оказались еще более кошмарными по сравнению с павианьими. Перевод стихов этих разнится у разных авторов. Приведем пример:.

 
Все спящие поклоняются твоей красоте,
Когда свет озаряет ил лица.
Проходишь ты, и вновь покрывает их тьма,
И каждый вновь ложится в свой гроб!..^[65]
 

Все умершие имеют свою покровительницу – богиню Нефтиду, будущую жену Сета.

В Подземном Дуате опять Апоп напал на Ра. Но Ра обратился в кошку^[66] и, вооружившись мечом, отсек голову Апопу, который проглотил подземную реку и таким образом образовал мель, на которой застряла ладья. Вылившаяся вода дает возможность продолжить путь.

 
Силен Ра! —
Слабы враги!
Высок Ра —
Низки враги!
Жив Ра —
Мертвы враги!
Велик Ра —
Малы враги!
Вознесся Ра —
Пали враги!
Есть Ра —
Нет тебя, Апоп!^[67]
 

В угаритской мифологии, представляющей собой промежуточный регион между цивилизациями Вавилона и Египта – в районе Ханаана, где люди говорили на семитских языках, мифы и легенды делятся на три группы: Самая большая группа – о приключениях и деяниях бога Баала и его отношениях с другими представителями пантеона. Вторая группа посвящена царю Хубура, Керету. Третья – Акхату, сыну Даниэля, легендарного царя.

Высший бог угаритской мифологии – Эл, часто именуемый Бык Эл. Он – отец богов, обитает в поле у источника рек. Его сын Баал, бог плодородия. С ним враждует бог морей и рек Йам-Нахар – любимец Эла. Бог ремесленников Котар-и-Хасис, богиня солнца Шапаш (как похоже на бога солнца Шамаша в аккадской мифологии!). Жена Эла – Ашторет, мать богов, повелительница моря – Ашера, ее сын Аштар, для которого она добивается трона Баала, бога молнии и грома, сестра Баала – Анат.

В мифах о Баале есть легенда об Анат, сестре Баала, которая уничтожила всех врагов на пиру, где праздновалась победа над Йам-Нахаром. Анат покрывает кожу хной и румянами для пира, затем закрывает все двери дворца и убивает всех врагов Баала, привешивая к поясу головы и руки убитых. В связи с этим она оказывается по пояс в крови. Некоторые усматривают в этом мифе связь с египетским мифом о Хатхор, убившей врагов Ра^[68].

Баал отказывается посылать дань Моту – богу бесплодия и преисподней. Но Мот – фаворит Эла. Любопытно, что «мот» по древнееврейски означает «смерть». Баал отправил гонцов к Моту, что он перестает платить ему дань. Но Мот прислал в ответ угрожающее послание, которое ввергло Баала в страх. Эти же гонцы объявили Элу, что Баал мертв. Эл оплакивает сына, посыпает голову пеплом, надевает грубую одежду, бьет себя камнями по щекам. Оказывается, что чудовища захватили Баала и он оказался в трясине, из которой не мог выбраться 7 лет. Это один из вариантов рассказа о смерти Баала. По другой легенде Анат находит тело брата, хоронит его, устраивает тризну. Но через 7 лет Баал снова появляется на земле. А Анат рассекает мечом тело Мота, развеивает своим опахалом. Сжигает на огне, перемалывает на ручной мельнице, и сеет в землю. Как видим, все эти действия Анат похожи на обработку зерна.

В угаритской мифологии много сюжетов, связанных со смертью, так Керет, царь хубура, потерял жену, детей и дворец. Естественно, что он оплакивает трагическую потерю. Но во сне ему является Эл, и просит принести ему жертву.

В целом в угаритской мифологии явно ощущается влияние вавилонской и египетской мифологии. Доминирующей становится вавилонская мифология. Однако для нас важно, что ханаанская, т. е. угаритская мифология оставила заметные следы в еврейской миологии.

Один из хеттских мифов повествует о смерти дракона Иллуянке. Богиня Инара приготовила для дракона ловушку. Она наполнила сосуды вином, надевает красивые уборы и выманивает дракона из его логова. Дракон вместе с детьми выпивает до дна содержимое всех сосудов и не может вернуться в свое логово. Тогда Человек по имени Хупасия, который согласился помочь Инаре, связывает дракона веревкой, а Бог грозы является сюда и убивает дракона Иллуянку. Один из вариантов этого мифа: дракон одержал победу над Богом грозы и унес его сердце и глаза. Но его сын вырос и отобрал у дракона глаза и сердце отца и вернул их ему. Тогда Бог грозы убил дракона Иллуянку. Итак, воскрешение умершего бога – довольно распространенный миф. Часто эти сюжеты связаны с Новым годом. Здесь мы видим влияние вавилонского мифа об убиении дракона Тиамат, оказавшего воздействие на хеттский ритуальный миф.

Интересен миф о боге Телепине, сыне бога грозы, повествующий о возвращении исчезнувшего бога. Телепин ушел, так как оказался в ярости – из-за отсутствия табличек, отчего это произошло – неизвестно. Но, уйдя в степь, Телепин остается там и засыпает. В его отсутствие страну покрывает туман, наступает засуха и голод и многие другие несчастья. Естественно, что отец, бог грозы, начинает поиски сына. Он посылает быстрокрылого орла, но он возвращается ни с чем. Богиня Ханнаханна посылает Пчелу, которая должна ужалить Телепина и смазать ему воском глаза и ноги и привести к богам. Пчела выполняет все повеления богини, но Телепин еще больше рассвирепел, пробужденный от сна. Богиня Камрусепа производит обряд очищения и Телепин возвращается на крыле орла. Камрусепа укрощает гнев Телепина. И его гнев изгнан в преисподнюю. Вот как представляется преисподняя: «Привратник отворил семь дверей, отпер семь затворов. Внизу в земле мрака стоят бронзовые котлы, их крышки сделаны из металла абару, их ручки из железа. То, что в них попадает, обратно не выходит, а погибает там. Пусть они примут в себя гнев, свирепость и злобу от Телепина. Пусть они никогда на выходят оттуда!»^[69].

Таким образом, и в хеттских мифах мы видим большое влияние вавилонских мифов. Но при этом многое из хеттских мифов восходит к греческому и европейскому фольклору.

Говоря о древнееврейской словесности, следует иметь в виду, что Ветхий Завет в изобилии содержит мифологический материал. В Книге Бытия можно проследить традицию двух ранних переселений народа в Ханаан. Первые поселенцы во главе с Авраамом появились в Ханаане из Ура Халдейского примерно в середине XVIII в. до н. э. и осели в окрестностях Хеврона. Позднее кочевые и полукочевые переселенцы арамейских племен пришли во главе с Иаковом и поселились вокруг Сихема. Третья волна евреев вышла из рабства в Египте в конце XIII в. в Ханаан, где жили семиты, как и они, но занимались земледелием, а пришельцы были скотоводами. Так как Ветхий завет – продукт многовековой работы редакторов, то здесь можно найти разночтения. Сложно выявлять источники и первоначальные формы мифов, здесь содержащихся, изменения, внесенные еврейскими авторами, их собственные мифы. Как утверждает С.Г. Хук, «В окончательной редакции Ветхого Завета большая часть мифологического материала собрана в первых одиннадцати главах Книги Бытия, а другие мифы, разбросанные в фрагментарных формах по еврейским сказаниям и поэзии …»^[70]. Он считает, что основой здесь служит палестинская, выражающая раннеханаанейские представления, а не месопотамская или египетская мифологии, хотя источник, которым пользовались палестинские мифы – месопотамский^[71].

Представление о рае в Книге бытия, где первый человек наделен мудростью и способностью слышать советы Бога, очень близко представлению о божественном саде шумерских мифов, где нет болезней, смерти и дикие звери не охотятся друг на друга. Это описание рая можно найти в шумерской поэме. Крамер назвал ее Эпосом об Энмеркаре.

 
А там, в Дильмуне, ворон не каркает.
Птица «смерти» криков смерти не накрикивает.
Там лев не бьет.
Волк ягненка не рвет.
Там собака сторожевая, как козлят стерегут, не знает.
Там свинья зерна не пожирает.
Вдова на крыше солод не расстилает
Птица небесная тот солод не склевывает.
Там голубь головою не вертит
Там хворь глазная «я хворь глазная» не говорит.
Там старый «я старый» не говорит.
Там девушка не умывается, водой из океана не плещется.
Там перевозчик «навались» не кричит.
Там страж вокруг зубцов не кружит.
Там певец песнопений не распевает,
Плачей за городом не заводит^[72].
 

Как видим, в рае нет воды. В семитском варианте шумерских мифов место Дильмун, место рая, располагалось в устье Персидского залива. В шумерском мифе богиня-мать Нинхурсаг посадила в саду богов 8 растений. Но Энки, проголодавшись, съел их все. Нинхурсаг, разгневавшись, прокляла его и ниспослала на него смерть. Энки заболел и стал умирать. Никто не мог ему помочь, даже Энлиль. Боги заставили Нинхурсаг исправить положение. Она создала 8 богинь-целительниц. Одной из них была богиня, созданная из ребра Энки и она получила имя Нинти, что означает «госпожа ребра». При этом шумерское слово «ти» означает и «ребро», и «давать жизнь». И в древнееврейском мифе женщина была создана из ребра Адама, и имя ее Ева означает «жизнь». Близость этих мифов обусловлена и тем, что и там, и здесь, тема смерти и болезней, поиски бессмертия стали основой мифов о рае, творении, потопе, ставшие традиционными в мифах народов, испытавших на себе влияние месопотамской культуры.

Как верно пишет С.Г. Хук: «Такие образы и символы мифа, как убиение дракона, сад, древо познания добра и зла, змий, стали языком, дающим возможность выразить то, что иным путем выразить невозможно»^[73].

Один из важных мифов – миф о Каине и Авеле Оба они – дети Адама и Евы. Рождены они были после изгнания родителей из рая. Каин – земледелец. Авель – скотовод. Оба приносят жертвы богу Яхве, но жертвы Каина отвергнуты. Охваченный завистью Каин убивает Авеля. Это было выражение вражды между оседлыми земледельцами и скотоводческими полукочевыми народами.

Любопытно, что еврейский Новый год праздновался в течение 7 дней и в какой-то мере напоминал вавилонский новогодний праздник и в целом новогодние торжества в городах Месопотамии с древних времен, а также афинский ритуал Буфония.

Во время вавилонских новогодних празднеств, связанных с земледелием, жрец, приносивший жертвоприношение, и заклинатель, изгонявший зло, забивали овцу, ее кровью обмазывали стены храма и затем убегали в пустыню. В еврейском празднике Судного Дня забивают козла, но вместо людей в пустыню отпускают второго козла, «козла отпущения» грехов. Считается, что бегство Каина сначала имело ритуальное значение. После убийства, которое, вероятно, было ритуальным, и Каин, по всей видимости, относился к священному сословию. Если у египтян не было мифа о потопе, хотя и существовал миф об уничтожении человечества. У вавилонян причина потопа – люди слишком шумели и мешали богам. Можно сравнить с индейскими верованиями, где также люди мешали богам. Для еврейских авторов потоп стал предзнаменованием катастрофы, вызванной бунтом человека против Бога. Ясно прослеживается связь между библейским потопом и его месопотамском происхождении. Как отмечает С.Г. Хук, «процесс трансформации носил гораздо более радикальный характер и мифы приобретали более глубокий религиозный подтекст…»^[74].

Надо подчеркнуть, что мифы об уничтожении человечества по-разному претворялись в Египте, Месопотамии. В Книге Бытия к этому сюжету примыкает история о разрушении Содома и Гоморры и спасении Лота. Разрушение этих городов было сделано ниспосланным с небес дождем из серы и огня. Причина – порочность жителей этих городов. Так же потоп был ниспослан богами из-за порочности людей. Интересно отметить, что, описывая разрушение порочных городов, автор использует слово «ниспровергнуть». На иврите это слово обозначает последствия землетрясения. Любопытно, что еврейский Новый год праздновался в течение 7 дней и в какой-то мере напоминал вавилонский новогодний праздник и в целом новогодние торжества в городах Месопотамии с древних времен, а также афинский ритуал Буфония.

Не только в Ветхом завете мы видим претворение древних мифов. Есть они и в Новом Завете. Одним из наиболее важных элементов древних мифов был сюжет об умирающем и воскрешающем боге. Евангельские рассказы о страстях и воскресении Иисуса были смоделированы по образцу вавилонского ритуального мифа искупительная смерть божества, свидетельствующая о неблагополучии в нравственном миропорядке получает оправдание в страстях и воскресении сына Божьего. Древнееврейские авторы пользовались шумерскими и вавилонскими мифами. Но теперь возникла новая функция мифа, который стал средством выражения истины откровения… Перед смертью Иисуса в течение трех часов на всей земле была тьма, имевшая символическое значение. Верно пишет С.Г. Хук: «В религии, и особенно в такой ее форме, как христианство, мы оказываемся перед лицом реальностей, о которых невозможно говорить, не прибегая к языку аналоги, человеческое сознание нуждается в образах и символах, в том, из чего состоит миф»^[75], Иисус был наречен ангелом, который сказал Иосифу дать это имя, означающее по-еврейски «Спаситель». Смерть Иисуса – начало Нового завета, который устанавливает новые отношения между Богом и человеком.

Для древних, как и для современных людей, полное небытие – не только непредставимая абстракция, но и эмоционально неприемлемое явление. Поэтому представления о загробном мире было неизбежно. Загробная жизнь представлялась как продолжение земной и посмертном воздаянии за земные дела. В мифах главное – не передача исторического содержания, а этические представления.