Западный Берлин и советская дипломатия (1963-1969 гг.)

1.4. Хрущев и Кеннеди: заочная дуэль в Берлине (Июнь 1963 г.)

Весной 1963 г. западноевропейские и американские политические круги оживленно обсуждали вопрос о предстоящем визите Дж. Кеннеди в ФРГ и Западный Берлин. В печати сообщалось, что Брандт направил ему приглашение посетить Западный Берлин еще задолго до детального обсуждения вопроса о поездке американского президента по Европе.

По мнению советского посольства в ГДР,^[121] инициатива и настойчивость, с которой Брандт добивался осуществления визита Кеннеди в Западный Берлин, преследовала далеко идущие цели. С одной стороны, Брандт стремился добиться новых гарантий со стороны США в отношении Западного Берлина, столь необходимых для преодоления атмосферы неуверенности и страха, широко распространенных в городе. С другой стороны, Брандт определенно рассчитывал укрепить с помощью визита Кеннеди свой авторитет и заработать на нем политический капитал, необходимый для него, как возможного в дальнейшем кандидата в канцлеры.^[122] При этом Брандт и социал-демократическое руководство Западного Берлина были отнюдь не заинтересованы в том, чтобы президента во время его поездки в Западный Берлин сопровождал Аденауэр, поскольку это могло бы отодвинуть Брандта на второй план. Американское руководство также имело серьезные сомнения в отношении целесообразности сопровождения Кеннеди Аденауэром, учитывая, что эта акция находилась бы в противоречии с официальной позицией США по вопросу непринадлежности Западного Берлина ФРГ и поэтому могла быть расценена Советским Союзом как политическая провокация.

Однако Аденауэр решил поставить Кенннеди в такое положение, когда президенту было бы трудно ответить канцлеру отказом. Выступая в апреле 1963 г. по телевидению, он публично заявил о своем намерении сопровождать Кеннеди в Западный Берлин. Близкие к Брандту газеты писали о «самоприглашении» канцлера, рассчитанном на то, что Вашингтон не осмелится на глазах мировой общественности бесцеремонно обойтись со своим многолетним союзником. Правящий бургомистр и его окружение были раздражены действиями Аденауэра, явно пытавшегося оттеснить Брандта на задний план.^[123]

Вслед за этим начались консультации между западноберлинским сенатом, правительством ФРГ и администрацией Кеннеди с целью устранить наметившиеся разногласия. При этом США склонялись к точке зрения Брандта и неохотно шли на уступки федеральному канцлеру.^[124] Для предварительного согласования программы визита Кеннеди и окончательного урегулирования споров в начале мая 1963 г. Бонн и Западный Берлин посетил вместе с большой группой американских чиновников руководитель отдела печати Белого Дома П. Сэлинджер. После окончательного согласования программы визита было принято компромиссное решение: Аденауэр прибудет в Западный Берлин отдельно от Кеннеди, но будет сопровождать его в поездке по городу.^[125]

Советское руководство было весьма недовольно предстоящим визитом американского президента в Западный Берлин и, если бы это было в его силах, вероятно, воспрепятствовало бы ему. Но наибольшее возмущение в окружении Хрущева вызывал факт участия федерального канцлера в церемониях, связанных с визитом Кеннеди. СССР предпринял ряд дипломатических демаршей, призванных помешать, если не самому визиту, то участию в нем в составе принимающей стороны Аденауэра. Эти демарши, однако, не привели к каким-либо реальным результатам.

Усилия, направленные на срыв или осложнения визита Кеннеди в Западный Берлин, СССР предпринимал не только на дипломатическом фронте. Впервой декаде июня 1963 г. в ЦК КПСС был передан документ с грифом «Совершенно секретно», разработанный совместно КГБ и МИД СССР. Он был подписан председателем КГБ В.Е. Семичастным и А.А. Громыко.

В этом документе говорилось, что «цель поездки Кеннеди в Западный Берлин носит провокационный характер, поскольку Аденауэр намерен встретить его в Западном Берлине и использовать этот визит для подтверждения притязаний ФРГ на Западный Берлин».^[126] В связи с этим составителям документа представлялось целесообразным провести ряд мероприятий, которые «наряду с другими факторами способствовали бы компрометации Кеннеди и ослабили бы политический эффект этого визита».^[127]

Мероприятия, предлагавшиеся совместно КГБ и МИД СССР, сводились к следующему.

1. Предлагалось опубликовать в печати капиталистических стран сообщения, в основе которых лежали бы такие тезисы.

а) «По сведениям из достоверных источников, вопрос о визите президента Кеннеди в Западный Берлин был затронут бывшим министром иностранных дел Брентано во время его недавних переговоров с американскими руководящими деятелями. В беседе с Кеннеди Брентано высказал пожелание федерального правительства относительно поездки Кеннеди в Западный Берлин, которую оно расценивало бы как большую поддержку притязаниям ФРГ на Западный Берлин. При этом Бертано дал понять, что если Вашингтон не согласится с этим предложением, то ФРГ со своей стороны не поддержит США во время предстоявших переговоров с „Общим рывком” и по другим интересующим США вопросам, касавшимся их отношений с европейскими союзниками по НАТО».^[128]Таким образом, искажалась начальная стадия развития вопроса: получалось, что визит Кеннеди в Западный Берлин инициировали не сенат и Брандт, а федеральное правительство и Брентано. Это било по позициям Брандта и осложняло отношения сената с федеральным правительством. Кроме того, такая дезинформация неизбежно порождала у европейских стран – членов НАТО дополнительные и не очень приятные вопросы, касавшиеся их отношений с США.

б) «Опубликовать сообщение, в котором на основе анализа сопоставления аргументов за и против визита Кеннеди в Западный Берлин показать, что поездка американского президента в Западный Берлин не будет способствовать росту авторитета Кеннеди, а наоборот, может нанести ущерб репутации президента перед началом предвыборной борьбы в США».

2. Через неофициальные каналы продвинуть в правительственные круги США информацию о том, что «русские сильно раздражены в связи с намерением Кеннеди совершить поездку в Западный Берлин. Если

Кеннеди не откажется от поездки в Западный Берлин, несмотря на предупреждение Советского Союза, то русские намерены сделать все, чтобы дискредитировать его. В этих целях они подготовили уже ряд сенсационных „сюрпризов”».^[129]

Авторы документа полагали, что эту информацию «целесообразно продвинуть через третьи страны со ссылкой на информированные дипломатические круги в Москве. Информация может повлиять на принятие Кеннеди окончательного решения относительно характера поездки в Западный Берлин».^[130]

3. Предлагалось продвинуть в американские правительственные круги сообщение следующего содержания:

«Правоэкстремистские организации и связанные с ними террористические группы в Западном Берлине намерены накануне визита Кеннеди организовать ряд взрывов стены, а также взорвать бомбы около памятника советским воинам в Тиргартене. Планируя взрывы, террористические группы исходят из того, что визит Кеннеди в Западный Берлин явится моральной поддержкой их действий, что в свою очередь приведет к обострению отношений США с Советским Союзом, а затем к срыву переговоров между ними».^[131]

4. Составители документа считали нужным «использовать имеющиеся у аппарата КГБ в ГДР неофициальные возможности» и принять меры к тому, чтобы побудить западноберлинскую организацию Социалистический союз немецких студентов провести в день прибытия Кеннеди в Западный Берлин демонстрацию под следующими лозунгами:

а) «Берлин приветствует Кеннеди и его политику переговоров»;

б) «Как и Вы, господин президент, берлинцы желают быстрейшего урегулирования берлинской проблемы путем переговоров»;

в) «Господин Кеннеди, пусть Вас не смущает сопротивление со стороны Бонна»;

г) «Берлинцы расценивают Ваш визит как желание США ускорить урегулирование западноберлинской проблемы».^[132]

Демонстрацию с транспарантами и плакатами под этими лозунгами предполагалось провести на двух-трех участках трассы, по которой проследует Кеннеди. Транспаранты же считалось целесообразным подвезти к месту демонстрации на автомашинах и развернуть их в момент приближения машины президента.^[133]

В рассматриваемом документе отмечалось, что у Социалистического союза немецких студентов имеется опыт проведения подобных мероприятий. Так, 17 июня 1962 г. по случаю приезда Аденауэра в Западный Берлин им была проведена демонстрация под лозунгами, близкими по своему характеру к тем, которые предлагалось использовать при встрече Кеннеди.^[134] Но опыт, накопленный этой молодежной группировкой, не помог.

Утром 26 июня самолет президента США приземлился в западноберлинском аэропорту Тегель. Приветствуя Кеннеди, Брандт подчеркнул, что Западный Берлин является «частью свободной Германии и желает ею оставаться». В кратком ответном выступлении Кенннеди заявил: «Мы находимся здесь не для того, чтобы делать новые успокаивающие заверения. Слова не так важны, как дела, а дела трех находящихся с вами держав тверды, как скала. Берлин является маяком свободного мира… и, хотя он удален от США на 5 тыс. километров, – это часть нас».^[135]

После официальной церемонии в аэропорту президент и сопровождающие его лица проехали по городу к западноберлинскому дворцу конгрессов. Корреспондент агентства ДПА так описывал его встречу жителями Западного Берлина:

«Гром радостных приветствий встретил президента, когда автоколонна двигалась для поездки по городу. Кеннеди ехал в открытой машине вместе с бургомистром Брандтом и канцлером Аденауэром. Около 400 тысяч восторженных берлинцев выстроились по обе стороны пути следования президента и приветствовали его флажками, конфетти и пестрыми воздушными шарами. В нескольких местах люди прорвали полицейские заграждения. На Курфюрстендамм, самом знаменитом бульваре Берлина, восторг достиг кульминационной точки».^[136]

Во дворце конгрессов, где в это время проходил конгресс профсоюза строительных рабочих, Кеннеди выступил с резкой антикоммунистической речью. Он, в частности, сказал: «Я уверен, что ничего не разрушило мир так сильно, как коммунистическое движение».^[137] Перед выступлением президента приветствовал председатель профсоюза Лебер и передал ему букет цветов, который, по словам профсоюзного лидера, был переброшен ночью через стену из Восточного Берлина специально для Кеннеди.

Из дворца конгрессов Кеннеди направился к Бранденбургским воротам, где была сооружена специальная обзорная вышка, с которой он должен был осмотреть стену и часть Восточного Берлина. Для предупреждения скопления людей у Бранденбургских ворот в момент осмотра президентом стены власти Восточного Берлина затянули пролеты ворот красным полотном, а с противоположной стороны ворот повесили плакат на английском языке. Этот плакат содержал обращенный к Кеннеди вопрос: когда в ФРГ и Западном Берлине будут выполнены решения Потсдамской конференции о денацификации и демилитаризации Германии?^[138]

Кеннеди сократил время пребывания у Бранденбургских ворот и даже не поднялся на обзорную вышку. Оттуда он поехал к контрольно-пропускному пункту для иностранцев на Фридрихштрассе. Здесь пограничники ГДР выставили щиты с лозунгами, один из которых гласил: «Мы хотим заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в нейтральный вольный город!».^[139]

Западноберлинские власти, составляя предварительную программу визита, хотели включить в маршрут поездки Кеннеди по городу осмотр улицы Бернауэрштрассе, где находилось несколько памятников лицам, погибшим при попытках бегства в Западный Берлин. Американская сторона отказалась от посещения президентом Бернауэрштрассе ввиду явно вызывающей направленности этого маршрута. Но сестра Кеннеди Ю. Шривер посетила Бернауэрштрассе и возложила венок у памятника погибшей беженке.

Центральное место в визите Кеннеди занял митинг перед Шенебергской ратушей, на котором присутствовало более 150 тыс. человек. С кратким приветствием на митинге выступил Аденауэр, который охарактеризовал прием Кеннеди в Западном Берлине как «народное голосование, о котором услышал весь мир», и поблагодарил президента за приезд «в эту часть Федеративной Республики».^[140] Тем самым федеральный канцлер еще раз наступил на «больную мозоль» Москвы – почти ничего не вызывало такого сильного раздражения советского руководства, как высказывания о «принадлежности» Западного Берлина ФРГ.

Советское посольство, характеризуя речь Кеннеди на этом митинге, подчеркивало, что она была выдержана в духе «холодной войны», рассчитана на пропагандистский эффект и находилась в прямом противоречии со «стратегией мира», незадолго до этого провозглашенной президентом в качестве официальной внешнеполитической доктрины США.^[141]

Кеннеди, в частности, сказал: «Если есть в мире люди, не понимающие или не желающие понять, в чем заключается существо разногласий с коммунизмом – то мы можем им сказать: посетите Берлин! Есть люди, говорящие, что коммунизму принадлежит будущее. Пусть они приедут в Берлин! Имеются люди в Европе и других частях мира, утверждающие, что с коммунистами можно сотрудничать. Пусть и они посетят Берлин! Имеется также немного таких людей, которые говорят: да, коммунизм – плохая и жестокая система, но она дает возможность достигнуть экономического прогресса. Но пусть и они приедут в Берлин!… Стена является самой отвратительной и самой сильной демонстрацией бессилия коммунистической системы, … она бьет в лицо истории и в лицо человечности....Подлинный мир в Европе не может быть обеспечен до тех пор, пока каждый четвертый немец лишен права свободного выбора». Президент призвал участников митинга «верить в наступление свободы во всем мире и в то, что придет день, когда Берлин и Германия будут объединены». Свое выступление Кеннеди закончил фразой, которая стала известной во всем мире: «Все свободные люди, где бы они не жили, являются гражданами Западного Берлина, и поэтому я, как свободный человек, с гордостью заявляю, что я – берлинец!».^[142]

Выступление Кеннеди не раз прерывалось аплодисментами, а в заключение собравшиеся устроили ему овацию.

Резкий тон речи Кеннеди вызвал даже некоторое замешательство в окружении самого президента. Обычно хорошо информированный журнал «Шпигель» отмечал, что эта речь была подготовлена одним из самых близких советников Кеннеди Т. Соренсеном, но текст ее

не согласовывался с государственным секретарем США Д. Раском и даже не был ему показан.^[143] Раск пытался смягчить эффект, произведенный тоном выступления президента, внеся поправки в речь, с которой Кеннеди выступил чуть позднее на митинге в западноберлинском Свободном университете.

Эта речь Кеннеди была выдержана в более осторожных и мягких тонах. Президент говорил о необходимости сохранения и расширения для «людей, живущих на Востоке», связей с «западным обществом» и развития торговых отношений между Востоком и Западом. Но и здесь он допустил ряд выпадов против социалистических стран, назвав их «догматическими полицейскими государствами» и «историческим анахронизмом». Более того, Кеннеди высказал мысль о необходимости широкого идеологического наступления Запада, направленного на разложение изнутри «систем за железным занавесом».

Выступая перед студентами, Кеннеди вновь подтвердил «обязательства США по сохранению свободы Западного Берлина». Он, в частности, заявил: «Щит моральных и военных обязательств, которым мы защищаем свободу западноберлинцев, не будет опущен или отложен в сторону до тех пор, пока он необходим». Кеннеди подчеркнул необходимость укрепления единства между западными партнерами, отметив, что «Запад не может также вести переговоры о мирном воссоединении Германии в условиях отсутствия единства и определенности».^[144]

В целом выступление Кеннеди в Свободном университете в значительной мере снизило тот накал, который вызвала его речь на митинге перед ратушей.

Кеннеди пробыл в Западном Берлине всего 7,5 часов и вылетел в Ирландию. При отлете с кратной прощальной речью выступил Аденауэр, поблагодаривший Кеннеди за «визит в Германию, включая Берлин». В ответном слове президент выразил благодарность Аденауэру и Брандту и заявил: «Если ранее существовали сомнения в отношении того, вызывает ли в мире признание то большое бремя, которое взял на себя американский народ в 1945 г., то теперь сомнения сняты».^[145]

Визит «первого человека Запада» – так называли Кеннеди в ряде европейских стран – широко освещался печатью Западного Берлина.

27 июня газеты опубликовали под крупными заголовками подробное описание визита президента и дали полный текст речей, произнесенных Кеннеди, Аденауэром, Брандтом и другими представителями властей ФРГ и Западного Берлина. Некоторые средства массовой информации использовали для заголовка к своим сообщениям слова Кеннеди «Я – берлинец!».^[146] В последующие дни западноберлинская печать широко комментировала результаты поездки американского президента в Западный Берлин, подчеркивая те места из его выступлений, где он говорил о намерении США и в дальнейшем защищать свободу этого города.

Радио и телевидение Западного Берлина вели прямую трансляцию всего пребывания Кеннеди в городе. Вскоре после визита в Западном Берлине было издано массовым тиражом два специальных пропагандистских журнала, посвященных поездке Кеннеди в ФРГ и Западный Берлин. Стоимость каждого журнала – 1 марка.^[147]

Советское посольство в ГДР констатировало, что «население Западного Берлина в целом с большим энтузиазмом встречало Кеннеди. На всем пути его следования по городу стояли толпы народа. Большое скопление людей было также на митинге перед Шенгсбергской ратушей ив т.н. „Свободном университете” … Во время пребывания Кеннеди в Западном Берлине на улицы вышло не менее 70 % всего населения города».^[148] Западноберлинские власти сделали все возможное для обеспечения массовости встречи президента: в день его приезда были закрыты все учебные заведения, в течение нескольких часов не работало большинство предприятий, учреждений, магазинов. По заявлению Сэлинджера, прием в Западном Берлине был «самым великолепным из всех приемов, которые когда-либо пережил президент».^[149]

На визит Кеннеди активно реагировали также и в ГДР – и правительство, и средства массовой информации, и население. Министр иностранных дел ГДР Л. Больц призвал президента не давать повода «боннским и западноберлинским реваншистам» для злоупотребления его визитом в Западный Берлин. Глава восточногерманской дипломатии вновь подчеркнул, что «интересы мира и разума требуют исходить из факта существования двух германских государств и необходимости ликвидации ненормального положения в Западном Берлине». Предложение о вольном городе Больц назвал «компромиссным», а согласие с ним ГДР – «великодушной уступкой» с ее стороны. «Германская Демократическая Республика, – заявил он, – ожидает от Соединенных Штатов такой же позиции разума и понимания».^[150]

За день до визита Кеннеди, 25 июня, газеты ГДР опубликовали обращение руководителя СЕПГ Западного Берлина Г. Данелиуса к президенту США, в котором он призвал Кеннеди использовать свой визит для разрядки обстановки в городе. В обращении говорилось: «Даже в Вашем государстве видные представители общественности требуют поставить иностранные войска в Западном Берлине под флаг ООН, признать существующие германские границы и Германскую Демократическую Республику и превратить Западный Берлин в независимую территорию… Вы, господин президент, могли бы оказать делу мира большую услугу, если бы поддержали предложения о заключении мирного договора с обоими германскими государствами и о превращении Западного Берлина в вольный и нейтральный город».^[151] Разумеется, это обращение имело чисто пропагандистский характер. Текст обращения был вывешен на станциях городской железной дороги в Западном Берлине.

На следующий день после визита Кеннеди «Нойес Дойчланд» опубликовала редакционную статью, озаглавленную «Язык холодной войны», в которой давалась негативная оценка выступлениям Кеннеди в Западном Берлине, и подчеркивалось, что его заявления в этом городе очень отличаются от заявления в Вашингтоне перед студентами, в котором он развивал «стратегию мира».^[152]

Что касается населения Восточного Берлина, то, по мнению советского посольства в ГДР, оно «сравнительно спокойно отнеслось к визиту Кеннеди в Западный Берлин».^[153] Правительство ГДР предприняло ряд мер по усилению охраны границы, особенно на контрольно-пропускных пунктах. Некоторое скопление людей во время осмотра Кеннеди стены наблюдалась в двух местах: у Бранденбургских ворот и около КПП Фридрихштрассе (по данным посольства – примерно по 200 человек). Служащие пограничных войск без особого труда рассеяли собравшихся. По сообщению МВД ГДР, в день визита «имело место усиление деятельности враждебных элементов: распространялись листовки, предпринимались попытки убежать в Западный Берлин, провоцировались пограничники ГДР». По имевшимся у советского посольства сведениям, «большое число жителей демократического Берлина и ГДР смотрели пребывание Кеннеди в Западном Берлине по телевидению и слушали по радио».^[154]

Оценка итогов визита Кеннеди советским посольством не была однозначной. С одной стороны, оно считало, что президент «пошел на поводу» у Аденауэра и Брандта и попытался приспособиться к тону и содержанию политических заявлений руководящих деятелей ФРГ и Западного Берлина. «Тот факт, – подчеркивало посольство в информации в МИД от 23 июля 1963 г., – что в поездке в Западный Берлин Кеннеди сопровождали Аденауэр и министры ФРГ, открытые заявления Аденауэра о том, что Кеннеди находится в Берлине, как части ФРГ, показывают, что американцы в угоду ФРГ все далее отходят от своих официальных заявлений о непринадлежности Западного Берлина к ФРГ… В этом плане визит Кеннеди в Западный Берлин, безусловно, послужит новым стимулом для усиления незаконных притязаний ФРГ на Западный Берлин и все более полного включения этого города в экономическую, политическую, административную и правовую систему ФРГ».^[155]

Но, с другой стороны, посольство полагало, что выступления Кеннеди в Западном Берлине отнюдь не означали какого-либо заметного изменения курса администрации Кеннеди в германском вопросе и в вопросе советско-американских отношений. «Они преследовали цели стабилизировать положение Западного Берлина и поднять престиж США, который вследствие „бездействия” американцев в Западном Берлине значительно упал в глазах населения этого города… Кеннеди сыграл на чувствах западноберлинцев, выступая с осуждением „стены” и общими разглагольствованиями о преимуществах „свободного мира”, учтя при этом высокий накал антикоммунистических настроений, характерный для населения Западного Берлина».^[156]

Посольство считало важным не переоценивать политические результаты визита Кеннеди и, ссылаясь на мнение американских и западногерманских обозревателей, подчеркивало, что его заявления в Западном Берлине были в значительной мере рассчитаны на пропагандистский эффект.^[157]

Суммируя, подчеркнем два аспекта, касающиеся визита Кеннеди. Первый: США еще раз подтвердили, что они не уйдут из Западного Берлина и будут решительно защищать свои позиции в городе. Это делало надежды на превращение Западного Берлина в вольный город, если их кто-либо еще имел, совсем призрачными. Второй аспект: США добились в Берлине психологического и пропагандистского эффекта, который нельзя было не принимать в расчет. Ответный ход был за советской стороной. Он не заставил себя долго ждать.

28 июня в восточноберлинский аэропорт Шенефельд прибыл Н.С. Хрущев. Целью его визита было объявлено участие в торжествах, посвященных 70-летию В. Ульбрихта. Но это был государственный визит. Об этой поездке было сообщено за несколько дней до ее начала.

Уже 26 июня газета «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» под заголовком «Хрущев спешит к своей стене» опубликовала статью, посвященную предстоящему визиту советского лидера. «В обычных условиях, – говорилось в статье, – 70-летие Ульбрихта было бы событием, которое его кремлевские хозяева предпочли бы игнорировать… Но на арене неожиданно появился молодой гость из Соединенных Штатов, и все изменилось. Сообщение о том, что президент Кеннеди приедет сегодня в Берлин, вызвало тревогу, которая из Восточного Берлина передалась в Москву…Положение стало столь серьезным, сто Никита Хрущев счел себя вынужденным предпринять контратаку». Он даже ускорил свою поездку, чтобы прибыть в Берлин всего через два дня после отлета Кеннеди и за два дня до юбилея Ульбрихта. «Может быть, – продолжала газета, – контрвизит Хрущева поможет замазать трещины в стене. Однако, несомненно, что сами эти трещины будут все больше углубляться, пока стена не рухнет».^[158]

Абсолютное большинство западных средств массовой информации рассматривало визит Хрущева как контрвыпад, как ответный ход на визит Кеннеди, а юбилей Ульбрихта – лишь как повод к нему. Известный американский обозреватель Олсен предсказывал даже, что сценарий встречи и маршрут поездки Хрущева будут разработаны по аналогии со встречей Кеннеди в Западном Берлине: «Восточный Берлин украсится флагами и знаменами… Советский премьер прилетит на аэродром Шенефельд, проедет сопровождаемый колонной автомашин к городской ратуше Восточного Берлина, будет встречен овацией, а затем совершит поездку по этому все еще разрушенному городу. Полагают, что будет сделано несколько шагов у берлинской стены по аналогии с посещением Кеннеди Бранденбургских ворот и контрольно-пропускного пункта Чарли». Вывод Олсена звучал так: «Демонстрация, которая будет устроена в Восточном Берлине, явится пропагандистской стороной дуэли в Берлине, которую советский премьер ведет с господином Кеннеди».^[159]

«Дуэль в Берлине» – эта фраза быстро распространилась в западных средствах массовой информации и превратилась на некоторое время в лейтмотив освещения ими положения дел в городе. При этом ряд влиятельных газет предрекали неудачу Хрущева. «Нет ничего, – писала «Нью-Йорк Геральд Трибюн», – чего Никита Хрущев мог бы добиться своим контрвизитом в Берлин. Время похоронит стену так же, как оно, в конечном счете, похоронит варварство коммунизма».^[160]

В одном западные средства информации были, безусловно, правы: в Восточном Берлине, как гласил крупный заголовок «Нью-Йорк Таймс», готовилась «триумфальная» встреча.

Корреспондент ТАСС в Берлине так описывал эту встречу: «По праздничному выглядит столица ГДР. В ярких лучах теплого летнего солнца полыхают кумачовые полотнища, государственные флаги СССР и ГДР, украшающие улицы и площади, здания заводов и фабрик, учебных заведений и государственных учреждений. Повсюду портреты Н.С. Хрущева и В. Ульбрихта… На многочисленных лозунгах и плакатах надписи: „Да здравствует советский народ, строящий коммунизм!”, „Сердечный привет Н.С. Хрущеву – лучшему другу немецкого народа!”… Бурными аплодисментами собравшиеся встречают появление Н.С. Хрущева… . Никита Сергеевич спускается по трапу с борта самолета и по-братски здоровается с В. Ульбрихтом и другими встречающими. Торжественно звучат государственные гимны Советского Союза и ГДР. Н.С. Хрущев принимает рапорт начальника почетного караула, вместе с В. Ульбрихтом обходит строй воинов Национальной народной армии, здоровается с ними. В ответ раздается троекратное „Ура”. Подбегают дети и вручают прибывшим букеты живых цветов. Отовсюду несутся возгласы: „Да здравствует товарищ Хрущев!”, „Фройндшафт – дружба!”».^[161]

Затем Хрущев и Ульбрихт в открытой машине направились в город. «Многие десятки тысяч берлинцев, – продолжал корреспондент ТАСС, – вышли на улицы для встречи дорого гостя. Они образовали живой коридор на всем пути следования колонны автомашин. В руках у них знамена, флаги, транспаранты,… букеты цветов. Машину, в которой находились Н.С. Хрущев и В Ульбрихт, сопровождала волна рукоплесканий, приветственных возгласов и здравиц в честь вечной германо-советской дружбы».^[162]

Внешне все это, действительно, в какой-то мере напоминало то, что происходило в Западном Берлине, разве что толпа встречающих была хуже одета.

Сходство, однако, на этом и заканчивалось. «Неожиданное сообщение о визите Хрущева, – писала западноберлинская «Берлинер Цайтунг», – ясно показывает: Кремль хочет попытаться как можно скорее сгладить то исключительное впечатление, которое оставляет после себя визит Кеннеди в Германию».^[163]

Жестче других высказалась по этому поводу «Ди Вольт» – крупнейшая газета ФРГ. «Кеннеди прибыл как друг, Хрущев приезжает как представитель сил, которые держат часть нашей страны под иностранным господством… Кеннеди завоевал сердца немцев, Хрущев же сеет озлобление и антипатию». По мнению газеты, неожиданная поездка Хрущева в Восточный Берлин преследовала три цели: «Во-первых, сгладить психологический эффект визита Кеннеди в Федеративную Республику и Западный Берлин; во-вторых, укрепить положение Ульбрихта и его правительства…; в-третьих, провести агитацию в пользу советской точки зрения в идеологическом споре с Пекином среди европейских союзников Советского Союза».^[164]

Показательно, что к моменту прибытия Хрущева в Берлин в здании посольства КНР в ГДР были плотно закрыты все окна, и не было вывешено ни одного флага.^[165]

Высказывания Хрущева в день прибытия удивили западных аналитиков своей сдержанностью и осторожностью. Как подчеркивал корреспондент английской газеты «Гардиан», Хрущев в своем выступлении «явно решил не накалять политическую атмосферу, так как он не откликнулся на молчаливое приглашение Ульбрихта взять под обстрел визит Кеннеди в Западный Берлин».^[166]

Обращал на себя внимание комментарий в «Нойе Райн – Цайтунг»: «Вчерашние высказывания Хрущева в Восточном Берлине по политическим вопросам были необычайно сдержанными, Никита Хрущев не был настроен бить в литавры… Он был так же официален, как и его черный костюм… Ни в своем приветствии на аэродроме, ни в речи перед восточноевропейской ратушей Хрущев не взял на себя главной роли в поспешно подготовленном спектакле, который направлен против Кеннеди».^[167]

Что касается средств массовой информации ГДР, то они, естественно, не могли говорить о сдержанном или наступательном характере высказываний советского лидера. В печати ГДР больше всего говорилось об энтузиазме торжествующих берлинцев, который превратил начало визита Хрущева в праздник дружбы между народами, праздник братской солидарности в борьбе за мир и социализм.^[168] Примерно таким же был лейтмотив и в комментариях визита Хрущева советскими средствами массовой информации.^[169] Работники средств массовой информации обеих стран прилагали максимум усилий для того, чтобы выиграть у своих западных коллег в словесной схватке, развернувшейся вокруг визитов Кеннеди и Хрущева в Берлин. Параллельно с дипломатической дуэлью между двумя лидерами шла и пропагандистская дуэль между Востоком и Западом.