Тува

Тува и Россия

Русскую столицу Урянхая назвали красиво – Белоцарск. Правда, под таким названием городок просуществовал недолго – вслед за Россией и в Урянхайском крае разгорелась Гражданская война, побывали здесь и колчаковцы, и армия красных партизан; местные красногвардейцы боролись с феодалами и купцами; в ноябре 1921 года на территорию только что образованной Тувинской Народной Республики (ТНР) вторгалась из Монголии армия генерала Бакича (на деле, около четырех тысяч измотанных месяцами метаний по степям офицеров и казаков), которая почти вся полегла на берегу речки Элегест, неподалеку от Белоцарска…

Менялась власть в Урянхайском крае, менялось и название ее столицы. То становилась она Хем-Белдиром (Слияние рек), то Красным Городком. В итоге, в конце 1925 года утвердили название – Кызыл, что в переводе с тюркского означает «Красный».

Довольно долгое время неясен был статус Урянхайского края – ТНР. Одни высказывались за то, что земля эта должна стать частью России, другие за присоединение ее к Монголии и даже Китаю, третьи выступали за независимость, четвертые предлагали объединить Бурятию, Монголию и Туву и в будущем включить это образование в СССР на правах автономной республики. Тянулась неопределенность до конца 1927 года, когда в Китае произошел чанкайшистский переворот и над независимой Монголией нависла угроза китайской оккупации. СССР выступил за сохранение двух отдельных государств – Тувинской и Монгольской Народных Республик; их независимость контролировал Коминтерн.

Мне долго было непонятно юридическое положение русского населения Тувы с 1920-х до 1944 года. С одной стороны, это было суверенное государство, а с другой – русские являлись гражданами СССР, во время Великой Отечественной войны мужчин призывали на фронт (тувинцы же шли на фронт добровольно, и сейчас жива последняя из тех добровольцев – старуха-чабанка). В вышедшей в 1964 году «Истории Тувы» (издательство «Наука») о периоде ТНР было написано скуповато, а о русском населении ТНР и вовсе почти не упоминалось… Отчасти ответ я нашел в книге Нелли Москаленко «Этнополитическая история Тувы в XX веке» (то же издательство «Наука», 2004 год).

На учредительном хурале (съезде) 1921 года, где обсуждался вопрос о самоопределении тувинского народа, поднималась проблема статуса русского населения, которое в то время составляло около 12 тыс. человек. «Съезд признал право русского населения объединиться в Советскую автономную колонию, живущую по Конституции Советской России. На первом съезде жителей колонии (февраль 1922 г.) было разработано положение о местном самоуправлении. 13 июля 1922 г. советское правительство официально утвердило положение о самоуправлении русского населения. Русская самоуправляющаяся трудовая колония (РСТК) функционировала на основе Конституции Советской России и Конституции ТНР».

В последующие годы автономию колонии постепенно сокращали и тувинские, и советские власти. Не раз возникали конфликты между РСКТ и правительством ТНР. «1927 г. стал переломным в истории РСТК, – пишет Нелли Москаленко. – В ведение государственных органов ТНР передавались торговые и промышленные предприятия, подконтрольные РСТК, а затем были ограничены и функции в области финансового управления, прежде всего сбор налогов, а также в сфере судопроизводства».

«24 мая 1932 г. между правительствами СССР и ТНР было подписано соглашение, по которому РСТК преобразовывалась в Комитеты советских граждан. В отличие от РСТК они получили право заниматься лишь культурно-просветительской работой среди русского населения, включая систему народного образования, клубную деятельность и т. п. <…> Русские школы в Туве находились в ведении Наркомпроса РСФСР, который посылал туда учебные пособия и программы. Они не отличались от программ и учебных пособий, использовавшихся в школах РСФСР».

В 1942 году Комитеты советских граждан были ликвидированы, «русских законодательно приравняли к тувинским гражданам, а культурно-просветительская работа подчинена соответствующим тувинским правительственным органам и их администрации на местах». А в октябре 1944 года ТНР стала автономной областью в составе СССР… Интересно было бы подробнее узнать, как жили русские в эти неполные три года, например, забирали ли парней, достигших в это время призывного возраста, на войну…

Впрочем, вернусь немного назад.

Да, формально Тува была независимой, на картах мира 1920-х – начала 1940-х годов крошечный Кызыл обозначался столь же большим кружком, как и Москва, Берлин, Париж, Рим. На деле же республика напрямую и почти во всем зависела от Советского Союза. СССР давал Туве солидные кредиты, а потом списывал их, держал в республике войска, решал вопросы Тувы на международной арене. Посольств в зарубежных странах Тува не имела, кроме представительств в Москве и Улан-Баторе. С Монголией, кстати сказать, отношения складывались непросто: между молодыми государствами шел перманентный спор о границе, их лидеры – монгольский Чойбалсан и тувинский Тока – даже обменивались прямыми оскорблениями и пощечинами при встречах. Георгий Жуков, будущий прославленный полководец, а в 1939-1940 годах комкор советских войск в Монголии, их разнимал.

В политической и экономической жизни ТНР происходили те же процессы, что и в СССР. И чистка партии в конце 1920-х, и коллективизация, и борьба с религией, и суды над врагами народа, и борьба с нацистской Германией, и борьба с космополитами… Космополитов, правда, искали и карали уже тогда, когда Тува вошла в состав СССР.

Произошло присоединение в дни, когда Красная Армия катилась к границам Германии и победа в Великой Отечественной была делом решенным. А на Востоке, вблизи границ СССР, в это время было тревожно: помимо того что Китай воевал с Японией и война эта в любой момент могла перехлестнуться на территорию советского Дальнего Востока, еще и между двумя социалистическими государствами росла напряженность – ТНР и МНР были готовы к открытому конфликту. И та и другая сторона просили помощи в разрешении вопроса о границе у «старшего брата». Глава Тувинской Республики Салчак Тока не раз ездил в Москву, встречался с Молотовым, Калининым, Кагановичем, Маленковым и предлагал официально присоединить его государство к Советскому Союзу. «У тувинского народа, – говорил он, – нет другой жизни, как в составе СССР».

В разгар войны вопрос этот откладывался, а осенью 1944-го, видимо, созрели условия.

Много позже, в перестройку, начались разговоры, что это присоединение устроил Сталин, чтобы расширить свою империю; что присоединение было оформлено с нарушением правовых норм; что от лица тувинского народа действовала группа людей… Может, все это справедливо. Но, к примеру, нужно посмотреть на то, как снизилась помощь Туве Советским Союзом во время войны, и, скорее всего, учитывая человеческие и экономические потери, помощь эта вряд ли вскоре после победы возобновилась бы на довоенном уровне. Роль именно Сталина в процессе присоединения в открытых документах вообще не просматривается, а Молотов с Калининым, судя по всему, не были в восторге от настойчивых предложений Салчака Токи. Калинин даже завуалированно предостерег: «Вступление в СССР должно привести к улучшению положения трудящихся, а не к ухудшению».

Неизвестно, как бы развивалась Тува, останься она независимой. Может, процветала бы, превратившись в один из мировых центров туризма (природа создала для этого все условия: на территории, равной Греции, есть и тундра с карликовыми березами и пихтами, и песчаные пустыни с барханами и верблюдами; в изобилии горные реки, соленые озера с целебными грязями, радоновые источники; водятся северные олени; имеется нечто, очень напоминающее джунгли; возвышаются горы, притягивающие альпинистов). А может быть, была бы Тува одним из тех государств, о которых ничего не слышно, где, кажется, ничего не происходит, где почти никто не бывает, – немало таких в Азии, Африке…

Но так или иначе, а Тува стала составной частью Советского Союза – была включена в РСФСР в ранге автономной области. В 1961 году ее «повысили» до автономной республики.

В 1970-1980-е она была довольно-таки благополучным регионом. Кызыл приобрел вид действительно города – чистый, благоустроенный, нарядный, зеленый, застроенный в основном пятиэтажными домами (в середине 1980-х начали возводить и девятиэтажки, несмотря на сейсмическую опасность), с парком культуры и отдыха, кинотеатрами, кафе, стадионами, универмагами… Остальные города Тувы – Туран, Ак-Довурак, Шагонар, Чадан – напоминали скорее поселки городского типа, но ощущения затхлости, скуки, какое часто производят российские райцентры, в них не возникало.

С конца 1940-х в Туве стала активно развиваться промышленность. Потребовались специалисты. Русские (а в разряд русских попадали представители многих национальностей – от собственно русских и украинцев до армян и грузин) охотно ехали в республику – здесь быстрее двигались по служебной лестнице, легче было получить квартиру, зарплата была выше, чем во многих других местах страны, да и романтиков среди переселенцев хватало, для которых Тува оказалась неизвестным, «молодым», а потому благодатным для приложения своих сил краем.

Через тридцать-сорок лет многие приезжие и их дети спешно стали выезжать обратно «в Россию». Трясло тогда весь разваливающийся Союз, но Туву, подобно Прибалтике, Молдавии, Северному Кавказу, особенно. До военных действий не дошло, но и нескольких убийств, угроз, высказываний тогдашнего лидера Народного фронта Тувы Бичелдея, что Тува не исключает выхода из СССР, а затем из Российской Федерации (что в октябре 1993 года было подтверждено в первой же статье Конституции Республики Тува), хватило, чтобы русские собрали вещи и поспешили прочь. Не все, но очень многие.