Обороти меня. Часть 2. Сюзи

Андрей дошёл до конца, пытаясь понять прочитанное, но понял лишь некоторые отдельные слова:

«Привет, моё имя Руди. Если ты, читаешь это сообщение, я… Бог любит тебя, и Он… моё… если ты будешь… это… и… читать это до конца, это… что Он любит тебя нет. Он любит тебя… но ты… твоё… читать мою историю об этом. Но если ты… ты… читать мою историю, и я… тебе понравится это, и это будет… для тебя…»

«Белиберда получается!» – подумал Андрей, но от этого ему ещё больше захотелось уловить смысл этой короткой записки.

Он выписал те слова, которые не знал, и решил попробовать понять их значение в общении с Джонни.

На завтраке он передал свой ответ через того парня, который принёс ему Лерино письмо и попросил мулата объяснить ему значение выписанных слов.

Для Джонни не составило труда объяснить словосочетание: «He heard my prayer». Он просто показал наверх, потом на уши, сложил ладони перед собой и возвёл глаза к небу. Андрей сразу понял, что фраза означает: «Бог слышит мою молитву».

Фраза: «throw it away» тоже оказалась простой. Джонни взял кусок картона, валявшийся на полу и выбросил его в сторону. Было понятно, что эта фраза означает: «выбросить».

Со словом: «never» тоже не было проблем. Зная, что Андрей уже выучил английские слова со значением: «вчера», «сегодня», «завтра», мулат просто сказал:

– Not yesterday, not today, not tomorrow, never!¹¹

– Ok. I understand,¹² – ответил Андрей, догадавшись, что это слово означает: «никогда».

Слова: «want» и «think» тоже оказались сравнительно не трудными. Андрей быстро понял по жестам Джонни, что одно означает «хотеть, желать», а другое «думать». А вот со словом: «chance» мулату пришлось потрудиться. На завтраке времени на объяснение не хватило, поскольку на приемы пищи им уделялось максимум пятнадцать минут, поэтому они продолжили во время обеда, и к концу трапезы Андрей все-таки понял, что это слово означает: «шанс». После множества попыток, он понял так же, что «hope», наверное, означает надежду, а «blessing» ещё что-то хорошее.

А вот слова: «doesn't mean», «anyway», «though», «just» Джонни так и не смог объяснить. Как он ни старался, как ни жестикулировал, Андрей так и не понял, что это означает и решил, что постарается сам догадаться по смыслу, после того, как подставит уже известные слова в текст сообщения на закладке.

Рабочий, через которого он послал письмо для Леры, сказал, что отдал письмо Долли. Это было радостно. Андрей очень надеялся, что Лера успеет написать ему ответ до ужина, хотя и реально понимал, что скорее всего ему придётся подождать до завтра.

Как он и предполагал, на ужине ему так ничего и не принесли, а после ужина он был, как обычно, ужасно уставшим, но это было то свободное время в их распорядке дня, когда их никто особенно не напрягал.

Обычно, если на завтраке и на обеде они должны были быть строго вовремя и успеть поесть за 15 минут, то ужин рабочие вкушали, не торопясь, спокойно общаясь друг с другом. Так же не спеша они расходились после вечерней трапезы по своим каютам. Им нельзя было выходить за пределы своей территории, но на отведённом им ограниченном участке они имели определённую долю свободы. Они могли постоять, облокотившись локтями о борт корабля, покурить и поплевать в океан. На ужин им даже два раза в неделю выдавали пиво для тех, кто хотел, хотя и не больше одного стакана на человека. На их ярусе был вполне приличный для рабов душ, где одновременно могли мыться три человека, и они имели возможность пользоваться им после работы в течение двадцати минут. Поэтому, чтобы всем успеть помыться хотя бы один раз в три дня, они разбились на три смены по девять человек в каждой, и мылись очень шустро, поскольку на человека получалось не больше шести минут. Однако это все равно было очень приятно, смыть с себя грязь и пот после жаркого рабочего дня пусть даже и всего два раза в неделю.

Их было двадцать семь взрослых мужчин-чернорабочих, видимо командование понимало, что, хотя у них и есть штат отлично подготовленных и вооруженных до зубов охранников, лучше относиться к рабам более-менее по-человечески, чтобы максимально снизить риск возникновения возможного бунта, учитывая, в каких условиях им приходится работать.

В другой части корабля было отделение для женщин, которые занимались в основном стиркой и уборкой. И хотя было несколько мужчин, которые иногда работали на женской территории, и несколько женщин, которые время от времени заходили на мужскую территорию для выполнения своей работы, спали мужчины и женщины исключительно в пределах своих территорий.

Однако, как рассказывали Андрею, иногда в качестве наказания некоторых женщин-рабынь отдавали мужчинам-рабам, чтобы те потешились с ними, хотя и в таких крайне редких случаях были те мужчины, которые отказывались участвовать в такой утехе. Некоторые по своим личным соображениям, а некоторым было просто противно.

Так или иначе, жизнь на корабле оставляла желать лучшего, и Андрей был далеко не в восторге от всего, что он видел, слышал и переживал. Он очень сильно тосковал по дому и по родной сестре, мечтая, что когда-нибудь ему разрешат, как некоторым пользующимся доверием рабам, заходить на женскую территорию и тогда он сможет увидеть Леру, а может быть даже поговорить с ней хотя бы немного. Мысль о том, что его сестру могут использовать сексуально, когда она подрастёт, заставляла его стискивать кулаки и сжимать зубы от желания разорвать на части все командование этого судна, начиная с капитана.

Перед тем как лечь спасть, Андрей достал свою тетрадь для изучения английского языка, и попробовал перевести текст с закладки, подставляя те слова, которые он узнал в течение дня от Джонни. Затем он какое-то время размышлял, какие слова по смыслу подходят под все ещё остающиеся пропуски, и предположительно вставил их на эти пустые места. Получилась такая записка:

«Привет, моё имя Руди. Если ты, читаешь это сообщение, я думаю, Бог любит тебя, и Он слышал мою молитву. Хотя, если ты выбросишь его, и никогда не прочитаешь его до конца, это не значит, что Он тебя не любит. Он любит тебя все равно, но ты просто выбросишь свой шанс, прочитать мою историю об этом. Но если ты хочешь, ты можешь её прочитать, и я верю, что тебе это понравится, и это будет чем-то хорошим для тебя».

Воспользовавшись тем, что Спири ещё не спит, он позвал его и показал ему закладку.

– Hey, Spiri. You know… what is this? It's yours?¹³

– Oh, man! Where did you get it?¹⁴

– In your book.¹⁵

– Oh! I see. Yeah! It's a book mark. I used it too.¹⁶ – Андрей стал замечать, что за время своего пребывания на корабле он стал чувствовать значение слов даже когда он встречал их впервые. Как, например, сейчас, он понял, что речь идёт о закладке, которую Спири тоже использовал.

– Did you read it?¹⁷ – спросил он, разворачивая закладку и показывая её внутри.

– Oh! There are letters inside of it! I've never seen it before. Let me read it.¹⁸

Он взял у Андрея закладку и стал читать написанное, усмехаясь чуть ли ни на каждой фразе. Возвращая её, он смеясь сказал:

– It is so fanny. If God really loved me, I would never happen to be here.¹⁹

Андрей пожал плечами и, сунув закладку снова в азбуку, спросил:

– Did you know this Rudi?²⁰

– Who? – Андрей показал на начало записи в закладке. – Oh! The one, who wrote that nonsense? No. Praise God, I don't know him.²¹

В этот момент Чарли беспокойно заворочался во сне и пробурчал что-то типа: «Why don't you all better go and jump down to the ocean and let me just sleep normally»,²² тем самым положив конец их разговору.

Глава 3

Дверь открылась. Алекс стоял на пороге и злобно смотрел на него. Канни решил не испытывать судьбу, и мельком взглянув в глаза стражу, тут же опустил голову, стараясь вести себя так же, как и всегда. Однако внутри самого себя он ощущал огромную разницу в своём отношении к колдуну. Теперь он даже уже не считал его своим хозяином, поскольку понимал, что был украден у родной матери и попал в подопечные к Алексу не по своей воле.

– Что-то изменилось, Канни? Ты стал другим? – спросил страж своим обычным раздражительным тоном, однако на этот раз это ужасно резало слух.

Оборотень промолчал, сознательно гася в себе закипающий гнев.

– Почему молчишь? – продолжал колдун, будто чувствовал, что с Канни что-то не так.

«Нужно попробовать вспомнить, как я себя вёл раньше. А для этого нужно относиться как раньше, иначе он меня раскусит».

Он попробовал искусственно вызвать у себя эмоцию раболепного отношения. Это потребовало усилий, но у него получилось войти в эту роль, и он даже почувствовал страх перед мастером.

– Отвечай! – прикрикнул на него Алекс.

Канни вздрогнул и пригнулся, как будто ожидал удара от колдуна. Это получилось очень естественно. Мельком взглянув на хозяина, оборотень сказал:

– Я не знаю, что отвечать.

– Отвечать, какие произошли изменения, – таким же жёстким тоном продолжил Алекс.

«Интересно, он ведь всегда так со мной разговаривал. Только раньше я воспринимал это как должное», – подумал Канни, но тут же заставил себя отвлечься от этих мыслей.

– О каких изменениях вы спрашиваете, мастер?

– О твоих чувствах, гаденыш.

Канни пугливо втянул голову в плечи, но ответил вопросом на вопрос:

– О том, что я влюбился?

– И об этом тоже.

– Вы же знаете, мастер, что, когда человек влюбляется, он меняется.

– Ты не просто человек, Канни. Ты оборотень. Ты агент, наделённый специальными возможностями. Ты не можешь влюбляться, как все другие люди.

– Вы хотите, чтобы я её забыл, мастер? – спросил Канни, играя в готовность повиноваться.

– И это тоже. Скажи, как ты сумел подойти так близко? Ты не чувствовал страх.

– Чувствовал, мастер.

– Тогда зачем шёл дальше?

Канни пожал плечами и решил ответить честно.

– Проверял, как долго я могу терпеть.

– Зачем?

Оборотень снова пожал плечами:

– Захотелось испытать себя.

Ответ, видимо, был удовлетворительным.

– Скажи, а что за инцидент у тебя произошёл вчера ночью? Ты с кем-то дрался?

«Он знает! – сначала с испугом подумал Канни, но потом вспомнил, что мастер может в любой момент времени подслушать все, что с ним происходит, и решил ответить как есть.

– Да, мастер. Это был местный главарь оборотней.

– Там был… шабаш?

– Да, мастер.

– А зачем ты туда пошёл?

– Меня позвала полная луна, – ответил Канни, чувствуя, что здесь он может говорить все так, как он и было.

– А почему стал драться? – продолжал спрашивать колдун, и Канни понял, что ответ его был приемлемым.

– Он бросил вам вызов, мастер.

– Мне?! Как он мог? Меня же там не было?

– Он стал возвышать себя и свою власть и уничижать ваше руководство, требуя отречься от вашей власти. Мне показалось это несправедливым, и я ответил на вызов.

Алекс покачал головой, но похоже, ответ ему очень понравился.

– Судя по записи, тебе пришлось нелегко, да?

– Он почти убил меня, мастер.

Немного помедлив, как бы взвешивая следующую свою фразу, колдун спросил:

– А куда ты пропал на два часа, когда он к тебе пришёл утром? От тебя не было никаких сигналов.

«Он не знает, что я был в астрале. И об этом нет записи. Не нужно, чтобы он об этом знал», – подумал Канни, и ответил.

– Он все ещё пытался меня переманить.

– Об этом я знаю, но потом вы оба замолчали.

– Поединок взглядов, – ответил оборотень как ни в чем не бывало. – Он пытался меня загипнотизировать, но… я не поддался.

– Мм, понятно, – ответил Алекс. – А почему так долго?

Канни пожал плечами.

– Не знаю, мастер. Время пролетело незаметно.

Колдун удовлетворенно кивнул головой. Видимо, ответы его подопечного были вполне адекватными, поскольку страж вдруг перестал задавать вопросы, и сказал тоном гораздо более мягким:

– Ладно. Давай обсудим твоё следующее задание.

Если бы не стоящий напротив страж, оборотень вздохнул бы с облегчением, но он понимал, что ему нельзя показывать своих настоящих чувств, поэтому он просто кивнул головой, выражая своё внимание и готовность к действию.

Алекс повернулся к двери и мотнул ему головой, приглашая его войти в дом следом за собой.

* * *

– Ну, и что ты об этом думаешь, дружище? – спросил Брумель Климова после того, как тот просмотрел переданные ему видеозаписи с камер наблюдения.

– В самом деле, любопытно. Технически это осуществить довольно сложно, но не невозможно. Думаю, что здесь тоже используются природные свойства хищников, их направляют на цель, а дальше они делают своё дело.

– А тебя не удивляет, что они отрывают голову с колпачком и уносят её с собой? – спросил Валера.

– Ещё как удивляет. Такого рода программа, конечно, тоже возможна, но должен признать, это высший пилотаж. Видимо, они охотятся на колпачки намеренно, и в них вложена именно такая программа действий. Если они сумели найти наши колпачки, значит, они сумели их вычислить. Это само по себе странно, поскольку эти штуковины очень непросто обнаружить. Мне это говорит о том, что, если у них есть такое оборудование, значит они на шаг впереди нас. Но тогда непонятно, почему они их просто не перебили своим сигналом и не направили наших птиц к себе? Почему они с ними так жестоко расправляются?

– А как насчет размеров? Тебя не шокируют эти чудища?

– Размеры, конечно, большие, не спорю. И то, что они все такие, тоже странно, хотя я вполне понимаю, почему подбирали тварей такого размера. Им нужен был результат. Хищник меньшего размера не сможет с такой лёгкостью оторвать голову, пусть даже и у голубя.

– А как насчёт этой последней, которая похожа на какого-то динозавра?

Геннадий открыл файл с записью, чтобы ещё раз посмотреть.

– Хм, да, ты прав, – он почесал затылок. – Это весьма интересный экземпляр. Я как-то сразу не обратил на него особого внимания. Что вы там отслеживали с помощью БИКЛЗов? НЛО, говоришь?

– К чему ты клонишь? Что это инопланетная зверюга?

– Больше похожа на ископаемую, только вот, хм… а почему бы и нет? Говорят же, что типа, они вначале прилетали на нашу планету, ну, эти… как их там… рептилоиды. Вот прикол будет, если вы действительно нарвались на этих… э-э… первобытных богов.

– У тебя есть предположение, как они вычислили всех наших птиц одновременно? – спросил Валерий, не желая продолжать эту скользкую тему.

– Да, предположение-то есть. Способов много. Только, каким именно они пользовались, пока неясно. Лично я, конечно, могу попотеть и добиться от птицы выполнения команды на таком уровне, но для этого мне понадобиться аппарат гораздо большего размера, чем колпачки. А здесь, насколько я вижу, ничего такого нет. Может быть, они встроенные?

– Микрочип?

– Похоже на то. Хотя, честно говоря, не знаю. Заполучить бы такую птичку к себе. Я бы в ней покопался.

– А что ты предлагаешь делать сейчас?

Климов немного помедлил с ответом.

– Я бы, наверное, предложил на какое-то время залечь на дно.

– В смысле?

– Все прекратить. Максимум, что можно сделать в этой ситуации, это собрать нано-ботов. Это лучше сделать ночью с помощью другого рода птиц. Тебе удалось получить с их помощью хотя бы какие-то данные, которые ты хотел?

– Ну, так, совсем немного, – Валерий почему-то решил ответить уклончиво.

– Думаю, что этим придётся ограничиться.

– Почему так категорично? – несколько удивился Брумель.

– Потому что мы встретили неожиданное противодействие очень агрессивного характера, при этом мы даже не подозреваем, какие в этом задействованы технологии. Самое правильное сейчас все свернуть.

Валерий услышал, что в голосе друга появились непривычные испуганные нотки

– Хм, это… несколько…

Он ещё что-то говорил в трубку, но Геннадий уже не слушал его, потому что в этот момент в его комнату вошёл высокий широкоплечий коротко подстриженный мужчина со сложенными на груди руками, одетый в длиннополый темный плащ из какого-то дорого с отливом материала, темные тоже с отливом брюки и черные лаковые туфли. Он с вызовом смотрел на Климова зелёными колючими глазами и с осуждением качал головой. Что внушало особенный ужас, так это зрачки его глаз, которые был не круглые, а вертикально-продолговатые, как у кошки.

– Ладно, пока, друг. Мне нужно кое-что сейчас выяснить, – быстро сказал изобретатель и отложил телефон в сторону, не выключая связь, но незаметно нажав на кнопку, предупреждающую об опасности.

Посмотрев в сторону отложенного телефона, мужчина хитро прищурился и заговорил низким с придыханием голосом удава Каа.

– Напрасно вы не выключили телефон, Геннадий Павлович. Что ж… нам пришлось выключить его вместо вас.

– Кто вы такой, и что вам от меня нужно? – спросил Климов, лихорадочно соображая, что делать в этой ситуации.

– Не спешите задавать свои вопросы, Геннадий Павлович. Вы же не знаете, с кем имеете дело. И потом, я бы посоветовал вам говорить тише, дабы не разбудить жену и дочку. Вы же не хотите, чтобы они совсем не проснулись?

Его голос обволакивал своей вкрадчивой мягкостью, но изобретатель прекрасно понимал, что перед ним человек обладающий гораздо большей властью чем его собственная.

– Как так получилось, господин Климов, что вы, будучи таким гениальным специалистом, ввязались в столь опасное дело, не думая о последствиях, а?

– Что вы хотите? – спросил он, чувствуя, как страх мурашками парализует все его тело.

Прежде чем ответить, незнакомец зашёл в комнату, сел на кресло напротив Климова, положил ногу на ногу, не спеша размял пальцы ладоней, хрустнув каждой фалангой, затем закинул руки за голову и, чуть прикрыв свои глаза, сказал:

– Наверное самым правильным в данной ситуации будет слово «сотрудничество».

* * *

Она очнулась на своей кровати в комнате Долли. Негритянка стояла над ней и прикладывала к её лицу холодную мокрую тряпку.

Когда Лера открыла глаза и подняла голову, Долли сказала:

– Praise God, you are back! How are you doing, girly? This monster almost raped you.²³

– Well… I'm fine,²⁴ – она поднялась на локтях, но тут же вскрикнула от острой боли у себя в спине и плечах.

Увидев такую гримасу у неё на лице, Долли положила ей ладонь на голову и чуть нажала, возвращая её снова на подушку.

– You better sleep now. Your whole body is in scars. Don't hurry to get up.²⁵

В этот момент раздались шаги и голоса, и на камбуз почти вбежали несколько мужчин.

– Where is she? Where is that cook?²⁶ – сказал кто-то грубо и властно.

Затем в их каюту ввалились три мужика, судя по одежде не рабы, а наемники с какой-то дополнительной желтой каемкой на кармане одежды.

– Вот ты где! – сказал один из них на английском, схватил Долли за волосы и потащил за собой. –Ты идешь с нами.

– Он почти изнасиловал её, ребята. Я просто защищала её. – Попыталась оправдаться Долли, но мужчина, не слушая, вытащил её из камбуза.

– Please, don’t do bad to her. She protect me,²⁷ – слабым голосом проговорила Лера мужчине, который выходил последним.

Он остановился и обернулся на неё.

– Who are you? What are you doing here?²⁸ – спросил он её, пристально глядя.

– My name is Lera. I am from Russia.²⁹ – Она попробовала сесть на постели, поскольку ей было неловко разговаривать со взрослым мужчиной лежа, но когда она встала, её шея и спина отозвались такой резкой болью, что она снова вскрикнула, а её лицо исказила болезненная гримаса.

Увидев это, мужчина подошел к ней и стал внимательно рассматривать её царапины и синяки.

– Who did it to you?³⁰ – спросил он, осторожно дотронувшись до огромного синяка у нее на щеке.

– Кевин, – ответила она, стыдливо закрывая ладонью ушибленное место.

– How old are you, baby?³¹ – спросил он, покачав головой.

– Thirteen.³²

– And he wanted to rape you, so little?³³ – удивился мужчина.

Лера закивала головой, жалобно глядя на него, с робкой надеждой, что хоть кто-то из этих сильных и больших мужчин сможет её понять и защитить.

Он постоял немного, качая головой, а потом повернулся и, уходя, сказал:

– Ok. Don’t worry about your Dolly. I will tell them.³⁴

Как только он вышел, у Леры все поплыло перед глазами, и она потеряла сознание.

Когда мужчина подошел к остальным, он увидел, что Долли раздетая лежит растянутая на деревянной скамье, двое мужчин держат её за руки и за ноги, а третий уже приготовился её высечь плетью.

– Эй, ребята. Вы уверены, что будете живы после этого? Вы знаете, что можете умереть? – спросил их вновь подошедший.

Они подняли на него удивленные глаза.

– Что ты имеешь в виду, Робби? – спросил один из них.

– Ну. Долли лучший повар на корабле. У них нет другого на этом уровне. Мы можем её наказать таким образом, но они все равно оставят её работать. Самое меньшее, что она может сделать, это положить что-нибудь в вашу пищу, что вызовет проблемы в вашем желудке, и вы не встанете с толчка несколько дней. Худшее что она может, это положить крысиный яд к вам в еду. Вы не боитесь? – спросил Робби таким тоном, что тот, кто держал плеть, сразу неуверенно опустил её, а те, которые держали руки и ноги, тут же ослабили хватку.

– Да-да. Если вы не оставите меня сейчас, я точно вас всех поубиваю, и вы даже не заметите как, – сказала Долли и, почувствовав, что они перестали её крепко держать, тут же уверенно села на скамейке и стала одевать свой рабочий комбинезон, совершенно не стесняясь перед мужчинами своей наготы.

– Что нам делать? – неуверенно спросил один из них. – Мы же не можем это оставить просто так?

– Почему нет? – спросил Робби. – Что нам мешает?

– Ну… Она причинила боль Кевину.

– Ты видел эту девчонку, которую он насиловал? – Спросил Робби. – Она еще совсем дитя. Он всю её изранил. Что бы ты сделал на месте Долли?

– Да, что бы ты сделал на моем месте, Гарри? – Спросила Долли, завязывая фартук. – Ребята, я обещаю делать исключительно для вас мясной пирог каждое воскресенье, если вы позаботитесь, чтобы Кевина больше не было на камбузе.

Ребята неуверенно переглянулись. Было понятно, что Долли больше уже ничего не грозит. Она встала, поправила на себе одежду и спросила, снова обращаясь к Гарри:

– Гарри, почему бы тебе не занять его место?

– Мне? – растерянно спросил Гарри, в то время как Долли, окончательно приведя себя в порядок, сказала:

– Ладно, народ. Мне нужно идти. Еще полно работы, и девчонке точно нужна моя помощь после этого монстра.

Она ушла, провожаемая растерянными взглядами мужчин, после чего один из них задумчиво проговорил:

– На самом деле, Гарри, почему бы тебе на занять его место? Кевин никогда не баловал нас чем-нибудь вкусненьким с камбуза.

* * *

– Первый раз был, наверное, еще в детстве, – начал Данилин свой рассказ. – Очень странный случай, и как его объяснить, я, честно говоря, не знаю. У меня бывали ребята из этих, как их, в общем, серьёзно верующих. Некоторые даже от присяги отказывались. Говорили, что, мол, они уже присягнули на верность другому правителю, то есть, Богу, и поэтому не могут принять другую присягу. В общем, я с ними неоднократно беседовал, пытаясь их лучше понять, ну и, чтобы узнать побольше. Раньше я думал, что они просто со странностями. Ан нет! Есть, конечно, и со странностями, но в основном вполне нормальные ребята. И среди них есть очень даже образованные и умные люди, которые за дело если берутся, то можно быть уверенным, что они все сделают как надо, и даже проверять не стоит. И я и их тоже спрашивал, но… как ни странно, никто так и не объяснил мне, что со мной было.

Короче. Мне было лет, наверное, семь. Мы гостили у бабушки с моей матерью. Вечером они все еще сидели за столом и смотрели телевизор, а меня отправили спать. В общем, я уснул, или не уснул, а лишь вздремнул, знаешь, бывает этакое состояние между явью и сном, и тут заходит в комнату какой-то дед, лет шестидесяти пяти, седовласый, с небольшой бородой, в шляпе, и говорит по-доброму так: «Привет, Вася».

Я ему удивленно: «Здравствуйте… А вы кто?»

Он мне отвечает: «Я твой прадедушка. Меня зовут Николай Фёдорович Коган, ну или просто дядя Коля».

А я ему: «А, понятно. А вы для чего здесь?»

А он: «Да вот, тебя пришёл повидать. Ты как, мамку слушаешься?»

Я говорю: «Да так, не всегда». А он: «Это ты зря. Маму слушаться надо. Давай-ка, Вася, не балуйся и веди себя хорошо. Так Господь заповедал.»

Поворачивается и выходит из комнаты. Я за ним, выхожу из спальни и вхожу, вроде как бы в зал, но только там никого нет, ни бабушки, ни мамы. Шторы какие-то другие, зеленого цвета, стол круглый. Я останавливаюсь, удивляюсь и начинаю оглядываться, а он за это время вышел из комнаты и дверь за собой закрыл. Я за ним, выхожу за дверь и… как будто из сна вышел. Смотрю, я сижу на кровати в своей спальне, свет выключен, никого рядом нет, из комнаты звучат голоса.

Я вскакиваю, выбегаю туда, там бабушка, мама. Они мне: «Ты чего такой перепуганный?» Я им начал рассказывать, они удивились и давай меня расспрашивать, как он выглядел, как комната другая со шторами выглядела. В общем оказалось, что бабушкин отец, который уже давно умер, именно так и выглядел, как я его описал, и имя у него такое, и фамилия, и что интересно, когда он был в живых, на его квартире, где он тогда жил, был именно такой зал с круглым столом и зелёными шторами и со всеми предметами обихода, которые я увидел. Объяснить мне, что это было, как я уже тебе сказал, мне так никто и не смог.

Второй случай был уже значительно позже. Я уже тогда бы старшим лейтенантом. Мы переезжали колонной, везли технику, оборудование разведывательное и все такое. Наша машина была третьей по счету в колонне. Везли мы 7-ю ТСУ, знаешь, большая такая, тяжелая. Проезжаем по горному ущелью. Дорога серпантин. Слякоть. И тут я вижу, что водитель впереди идущей машины совершает ошибку, и понимаю, что мой водитель не успеет среагировать, и мы врежемся сейчас им в прицеп, и его машина, и ее прицеп, и наша вслед за ним неизбежно полетят с обрыва вниз, а это метров 15 точно. И в этот момент происходит странная штука, похоже на то, как с тобой, когда этот монстр на твою машину напал, все звуки моментально исчезают, и все начинает двигаться медленно-медленно, и я вижу наперёд, что от удара ещё до того, как мы полетим вниз, наша установка срежет болты, которыми она прикручена к станине, и поедет по полозьям как по рельсам вперёд, и своим нижним ребром срежет и кабину водителя и как раз наши головы. И я понимаю, что единственное место спасения для нас находится между нашими сидениями, ныряю туда сам, замечая в этот момент, что ТСУ медленно начинает движение и срезает болты, хватаю водителя и увлекаю его за собой. И я успеваю только утащить его вниз за миг до того, как установка проходит над нашими головами, срезая верхнюю часть кабины, и улетает в обрыв, а вслед за ней и впереди идущей машиной летим туда и мы, медленно крутясь точно, как в фильмах в замедленной съёмке. Мы бьёмся и переворачиваемся один раз, другой, третий, и я все это время и сам держусь в растопырку, и еще и крепко держу его между сиденьями, чтобы он не рыпался. И перед тем, как мы перевернулись в четвёртый раз, все стало снова ускоряться, и вернулось в прежнюю скорость, и звук тоже вернулся как раз перед последним разом, когда мы окончательно остановились.

И вот здесь я увидел Его, хотя, не знаю, был это Сам Бог или ангел, в общем, не важно. Когда мы остановились, Он вдруг возник перед машиной, улыбнулся мне и так же внезапно исчез. Никогда не забуду этот миг. Этот взгляд ни с чем нельзя сравнить или спутать.

– Как Он выглядел? – спросил Петр, слушавший все это время с огромным интересом.

– Трудно объяснить. Наши понятия как-то недостаточны для описания, – Данилин почесал голову, подбирая слова. – Например, у Него лицо светится как солнце, но при этом все черты лица все равно видно. У Него глаза горят огнём ещё ярче, но при этом видно, что они голубые как самое небо. У него одежда вроде белая, но только такой белизны просто не бывает. В общем, я не знаю, как это описать.

– Ну, ладно, нельзя описать, значит нельзя. А какой третий случай?

– На третий раз я почти что умер.

– Приступ? Клиническая смерть?

– Клиническая смерть была, но не от приступа. Я пошёл с другом на рыбалку. Поднялись на помост, деревянный такой, из больших досок. Высота метров пять. Внизу река, камни из воды торчат, гладкие большие такие валуны. В общем я удочку взял и на край помоста встал, и то ли гвозди там проржавели, то ли пошутил кто так, но доска, на которую я встал, вдруг пошла подо мной вниз, мой приятель даже сообразить ничего не успел. Он говорит, что все очень быстро получилось, я встал на край, хлоп! доска как на качелях вокруг балки повернулась, и я полетел вниз. А у меня все совсем по-другому было. Похоже, как с машинами, я становлюсь на край, и доска медленно начинает двигаться вниз, и я вижу, что она уже оторвалась на противоположном конце, и я уже схватиться ни за что не успеваю и сейчас полечу вниз на валуны, причём головой попаду как раз на центр самого большого. И тоже все звуки исчезли, и я медленно лечу вниз, и в этот миг у меня вся жизнь проходит перед глазами.

Данилин замолчал и неспешно потянул горячий кофе из чашки.

– А дальше что было? – спросил Петр, ощущая какую-то торжественность момента.

– А дальше я упал головой об этот камень и отключился. Хотя, боли я никакой не чувствовал, а просто, как будто кто-то свет погасил, а вместе с ним все мои чувства. Следующее, что я помню, я вдруг оказался в больнице, вот только не помню, как. Будто я откуда-то вылетел, но очень быстро. Смотрю… врачи… и они над кем-то копошатся, а я на это смотрю откуда-то сверху и думаю, – «Интересно, что я здесь делаю, и кто это там такой лежит на больничной койке, над кем они копошатся?»

Потом смотрю, мать честная! Это же я лежу! Слышу, они говорят что-то типа: «Мы его теряем». И начинают суетиться всяко, и тут понимаю, что я умер, лежу там, то есть не я, а моё мертвое тело, а здесь это я живой, но это моя душа, которая вышла из тела. И короче, понимаю, что сейчас что-то будет.

И тут я оттуда вылетел и с огромной скоростью пролетел куда-то непонятно куда, в общем, вверх куда-то, и оказался перед Ним. Как это «оказался», и как это, «перед Ним», все равно не объяснить. Там это все просто и понятно, а здесь – слов не подберёшь.

В общем, как Его описать, я тоже не знаю. Вот несколько более-менее понятных сравнений. Он не человек, то есть, не было такого, что вот я встал, и передо мной человеческий облик. Нет. Он бесконечный, но ты понимаешь, что Он – Личность, и ты это чувствуешь, когда перед Ним стоишь, и Его даже увидеть вот так просто целиком нельзя, но при этом ты понимаешь, что ты перед Ним, и Он тебя знает, и между нами есть что-то такое родственное, как будто мы из одной породы. И что интересно, в тот момент я четко осознавал, что вот Этот, перед Кем я сейчас предстал, и Тот, Который мне явился тогда, перед машиной, это как бы и одно целое, но при этом есть и некое различие, но какое, словами все равно не передать.