Читать книгу: «Истории о маленьком динозаврике Руфи», страница 5

Глава 2

Проснувшиеся утром животные, услышали уже привычные трубные звуки гигантов, но теперь они звучали как-то печально. Не безнадёжно, а так, словно они говорили, что им не нравится эта погода, но в остальном всё хорошо.

Сейчас дождь едва капал, и Руфи с Пышиком попросились сбегать к краю плато, чтобы взглянуть на огромных соседей – как им там?

Два гиганта стояли прижавшись вплотную к деревьям, а остальные четверо, как удалось рассмотреть зорким друзьям – прятались под кронами этих деревьев – только морды выглядывали наружу. Но вот ещё один всё-таки вышел из под защиты листвы, чтобы немного размяться, пока дождь не начался снова.

Руфи и Пышь побежали обратно, спеша сообщить, что их соседи чувствуют себя хорошо. Рассказав об увиденном, они принялись лакать холодную и вкусную дождевую воду, которая скопилась в углублении в полу, видимо, образованном за долгие годы каплями воды, падавшими через расщелину в потолке. Воды набралось порядочно и напиться хватило всем. Похоже, что избыток воды утекал куда-то через щели в полу.

Утолив жажду, Пышь направился к ореховым кучам, но мама Тишь посоветовала:

– Орехи и съедобная кора долго сохраняются, а вот сладкие плоды испортятся, поэтому лучше сначала съесть их, и после пойти поискать ещё, пока нет дождя.

Так и сделали, съев немного плодов, чтобы подкрепиться, и не задерживаясь пошли наружу, намереваясь поискать таких побольше, да ягод в придачу. Найти их труда не составило. Все наелись до отвала, вдобавок пополнив запасы в пещере. А Руфи кое-что обнаружил:

– Смотрите, какое выглядывает из под земли? Я такого не видел.

Животные собрались вокруг диковины, и оказалось, что никто такого «этого» не видел раньше. Оно было на большой толстой ножке, на которой сверху покоился толстый диск серо-коричневого цвета.

Руфи слегка толкнул его носом – тот не убежал и даже не шевельнулся. Значит, это растение.

– Наверное, это какой-то земляной плод, как те, что растут на деревьях и кустах, ну а этот – прямо из под земли, – предположила мама Тишь.

– Верно, так и есть, – согласилась мама Уфи.

– Если так, то его можно есть, ведь плоды растут именно для этого, – обрадовался папа Буфи.

– Пышь, попробуй его слегка куснуть – только не откусывай и не ешь. Это на всякий случай, а то вдруг это животное, которое притворяется околевшим – ведь мы таких видели. А зубы у тебя мелкие, ты ему вреда не причинишь, – попросил папа Кышь.

Пышь слегка сжал шляпку этого предполагаемого плода зубами – тот ничего.

– Кажется, оно вкусное. Это похоже и на орехи и на кору одновременно – только мягче, – сообщил Пышь.

Отлично! Теперь они нашли ещё одну разновидность еды.

Мама Тишь, как и в случае с орехами немного откусила, чтобы посмотреть, что будет, а остальным лучше пока не трогать неизвестный плод. Тут на полянке грибов виднелось два раза по стольку, сколько было животных – то есть в переводе с их системы счисления на привычную нам – получается двенадцать грибов. А это, и вправду, были грибы, которые животные уже видели прежде, но те были маленькими, росшими на стволах деревьев, иногда светящимися. Однако подобные грибы никогда не воспринимались ими, как что-то съедобное. Ну а здесь они нашли другую их разновидность, которая не росла в тех краях, в которых появились на свет наши животные.

Эти двенадцать грибов можно унести в пещеру, а если они не годятся в пищу, ничего страшного – вынесут наружу и там грибы не залежатся – кто-нибудь да подберёт. Ведь они знали, что та еда, которая им не подходит, зачастую нравится другим животным или птицам.

Едва успели отнести земляные плоды, как снова подул ветер и потянуло влажностью. Сейчас опять начнётся! И, как водится, непременно на целый день. Придётся лежать, ожидая хорошей погоды. И не побегаешь вволю по травке. Но как же хочется обследовать местность вокруг их нового дома и долину! И найти всякие интересные места. А сейчас снова напала сонливость. Чтобы освободиться от объятий сна, Пышик с Руфиком захотели побегать друг за другом в догонялки. Но из-за того, что разогнаться здесь особо было негде, оба друга, несколько раз врезавшись в стену, успокоились. После все в основном только лежали, иногда ворочаясь и вздыхая, но иногда кто-нибудь вставал с намерением понюхать что-нибудь для развлечения в углах пещеры, да высунуть нос наружу. Ещё можно было чесаться и лизать лапы. Но всё это не слишком-то увлекательно. Однако вторая половина дня принесла им пищу для пересудов на долгое время.

Глава 3

Когда ливень разошёлся так, что начало лить словно из ведра и сверкать без конца, в расщелину в потолке, задев слегка крыльями, влетела небольшая птица, чуть не ударившись о пол, и едва успев остановиться, со всей силы махая крылышками.

Сначала она просто застыла на месте, вся взъерошенная и нахохленная. Она, верно, не понимала, куда так неожиданно провалилась, пытаясь скрыться от дождя. Но после заметив притихших на своём возвышении животных, она испугавшись их, заметалась туда-сюда не находя выхода. Наконец птица забилась в самый дальний угол, возможно, думая, что пришёл её конец.

Мама Тишь прошептала:

– Не шевелитесь и не рычите (последнее касалось динозавриков, которые умели это делать громко). Она очень испугана и думает, что мы её съедим. Поэтому надо дать ей время успокоиться, дабы птица увидела, что мы не хотим её трогать.

Животные, последовав совету, замерли. И тут Руфи, как назло захотел чихнуть. Он прикладывал все силы, чтобы захлопнуть уже открывающуюся для чиха пасть и, видимо, уже почти победил чихательный рефлекс, но, оказывается, Пышик тоже заразился чихательной лихорадкой. Свернувшись клубком, он всячески пытался зажать нос в складках живота. Наконец, распрямившись, он с довольным видом лёг на живот, поборов чихательность.

Взрослые животные смотрели одобрительно на то, как ответственно их детёныши отнеслись к уговору не шуметь. Впрочем, они, как правило, всегда были такими. А птичка в углу, кажется, уже немного пришла в себя, поскольку не видела и не ощущала признаков угрозы со стороны здешних обитателей.

Так как в пещере было ощутимо теплее, чем снаружи, вскоре птице стало совсем хорошо и даже захотелось спать. Ещё она почувствовала запах орехов, которые ей так нравились, несмотря на то, что расколоть их бывало непросто. Запах исходил с того места, где лежали большие животные, которые хоть и не предпринимали враждебных действий, но всё же их намерения оставались неизвестными. Чтобы осмелиться подойти туда, к орехам, нужно быть совсем отчаянной, а птица, напротив, была, скорее, пугливой. Те животные, которых она продолжала опасаться, уже устали быть неподвижными и начали потихоньку шевелиться да сопеть. Птица вела себя спокойно.

Руфи спросил:

– Может быть, уже можно медленно к ней подойти?

– Пожалуй, стоит попытаться, но пусть это сделает Пышь, – ответила мама Уфи.

– Правильно, он самый маленький и на вид не страшный, – одобрил папа Кышь. Он не имел в виду, что остальные страшные, но из-за своих размеров они могли казаться маленькой птице просто огромными.

Пышик приступил к исполнению задуманного так: делал пару шажков в сторону птицы, после этого останавливался, дабы что-нибудь понюхать или почесаться. Так, по его мнению, птица будет думать, что он просто гуляет от нечего делать. И таким способом Пышь постепенно подойдёт к ней. Это была хитрость, но оправданная тем, что ничего дурного он сделать птице не хотел. В конце концов он приблизился к ней, а птица уже вскочила, готовая взлететь. Но Пышик лёг на живот, положив морду на передние лапы. Птица несколько успокоилась.

Немного погодя Руфик принёс в зубах орех, положив его чуть позади Пышика, чтобы тот сам придвинул орех поближе к птичке. Во время приближения Руфи птица снова встрепенулась, но быстро поняла, что сможет легко упорхнуть от этого неповоротливого динозаврика, который вроде бы тоже не злой, как и этот пушистый.

«Что же всё-таки им надо? Неужели они хотят дать мне этот орех? Хоть бы так и было!» – возможно, именно об этом думала птица, видя все перемещения животных.

Те решили отойти с тем, чтобы птица могла не опасаясь взять орех. Она уже была слишком измотана голодом и неизвестностью, чтобы раздумывать. Птица быстро подскочила к ореху и схватив его, забилась обратно в угол.

Руфи сходил ещё за одним орехом, и этот птица тоже забрала. Она весьма ловко расколола его клювом, что вызвало у Пышика и Руфи восхищение и желание иметь такой же клюв для колки орехов, некоторые из которых могли задать работы, несмотря на наличие у обоих в общем-то неслабых челюстей, но даже при этом, их силы не всегда хватало для сокрушения бронированного плода.

Мама Тишь позвала двух друзей, издавая звук наподобие «тишь-тишь-тишь», чтобы те на время отошли подальше, дав птичке возможность привыкнуть к тому, что она здесь не одна.

Животные расположились на своих местах и тихо обсуждали произошедшее.

Мама Уфи высказала предположение:

– Как знать, может, она летела издалека, и не успела найти укрытие от дождя заранее?

– А может, птицу прогнали с её места, – тихо добавил папа Буфи.

Все примолкли, понимая – да, может статься и так, вспоминая заодно о своих злоключениях.

– А пусть она остаётся с нами, птица нам нисколько не помешает, – высказался Пышь; Руфи же довольно замотал хвостом, показывая своё одобрение.

– Да что ж, конечно, пусть остаётся, – ответила мама Тишь. – Но ведь она не обязательно захочет, птицы-то не очень любят жить совсем уж рядом с животными.

– Тем более мы не знаем, вдруг у неё где-то неподалёку есть гнездо с птенцами и её пара? – добавил папа Кышь.

– Она и языка нашего не понимает – как с ней разговаривать? – спросил папа Буфи. – Хотя можно и не разговаривать.

– Давайте посмотрим, что будет. Пусть она приглядится к Руфи с Пышиком, глядишь, они втроём и научатся понимать друг друга, – предложила мама Уфи.

Пернатая тем временем уже почти убедилась, что её трогать не будут, и свернувшись шариком, задремала, измученная свалившимися на неё невзгодами.

Там в лесу осталось гнездо с двумя птенцами, а она летала искать еду, так как нужных ягод и семян вблизи гнезда уже почти не осталось. Её спутник, имеющий впечатляющую расцветку оперения, остался защищать гнездо, а она сама едва спаслась от страшной хищной птицы. Сейчас несчастная должна дожидаться здесь окончания ливня, и после попытаться найти хоть что-нибудь съестное с тем, чтобы отнести своим.

Глава 4

Очнувшись от дрёмы она увидела двух маленьких животных, лежащих на некотором удалении, и ещё один орех. Птичка очень осторожно подошла к ореху, взяла его клювом, постояв немного на месте для проверки безопасности принятия в дар орехов, и не выдержав нервного напряжения снова убежала в угол. Животные, словно и не заметили этого.

Пышик, желая показать насколько у него отсутствуют какие-либо враждебные намерения и что ему вообще всё равно, развалился на спине, принявшись зевать. Птица за ним наблюдала. Спустя некоторое время пушистый зверёк приподнялся и, подойдя к птице поближе, начал издавать какие-то звуки, а также всеми своими движениями выказывать дружелюбие. Птичка чирикнула в ответ. Так продолжалось довольно долго, и уже после Пышь рассказал остальным, что попытался объяснить птице то, что она может остаться здесь, если того желает. И ему кажется, будто она его поняла.

Снаружи уже почти стемнело и птица собралась улетать, но, как поняли животные – она не прощается. Ведь здесь было бы вполне спокойно жить, ей и её семейству. На дорогу птице дали два орешка поменьше, один из которых она смогла кое-как запихать в клюв, а второй ухватила коготками, после чего полетела, выбравшись из пещеры через главный вход. Интересно, вернётся ли?

Перед сном только и разговоров было, что о птице. Пышик поведал, как из общения с ней – хоть и на разных языках – он узнал, что она не одна и ей хочется сюда вернуться, потому что здесь больно уж хорошо.

Трудно сказать, каким образом Пышь это вывел из её чириканья, но как показало дальнейшее – он всё понял правильно.

Ближе к ночи послышались обычные успокоительные заверения животных-гигантов, что у них всё спокойно.

После полуночи из-за слишком уж сильного грома животные просыпались, а Пышь с Руфиком подвывали от страха, но к рассвету стихии успокоились, и утром снова появилась возможность выбраться наружу, чтобы развеяться и дополнительно поискать пищу.

Вернувшись в пещеру они обнаружили там гостей – ту самую птичку, с другой, побольше и поярче, и двумя птенцами в придачу. Почти все гости сидели в том углу, в котором ранее пережидала непогоду новая знакомая наших животных, а её спутник как раз опускался сверху, откуда-то из под потолка.

К птицам приблизились Руфи с Пышиком. Потоптались немного, а когда им это надоело, Пышик сбегал за орешками. Их оставили перед птичьим семейством, после чего отправились в нишу-возвышение, полежать после освежающей прогулки и обсудить новых друзей.

– Вот это да! Она вернулась, да ещё со своей семьёй. Значит, она нам доверилась, уф-уф, – воскликнула мама Уфи.

– Смотрите, смотрите – они нашли себе место поуютнее, – указала мама Тишь на переместившихся под самый потолок птиц. Видимо, отец семейства, который обследовал пещеру, нашёл под потолком какую-то полочку или углубление, и они туда перелетели, захватив птенцов.

– Вот правильно, на высоте птицам будет жить приятнее, – заметила мама Уфи.

Птицы на своём новом месте тихонько щебетали, по всей видимости, довольные новым жилищем. Чуть позже птичий папа вылетел из пещеры через просвет в потолке, и вернулся довольно быстро с веточками, наверное, для обустройства гнезда.

– Давайте им поможем, поищем и принесём веток, – предложил Пышь.

Все были согласны, после чего быстро натаскали в центр пещеры целую кучу веток, а Пышь с помощью призывных звуков привлёк внимание их знакомой к вороху веток и листьев на полу. Она слетела вниз, и покопавшись, выбрала необходимое, унеся это наверх. Вероятно, вернувшемуся с новой порцией веток отцу семейства было сообщено о запасе строительных материалов прямо здесь, в пещере. Теперь они уже вдвоём подлетали к куче, ворошили её, иногда подолгу, после же забрав нужное, уносили это наверх. Хорошо, что животные перед началом поиска веток сообразили – ведь они не знают, какие именно нужны птицам, а потому собирали разные, среди которых птицы и разыскивали подходящие веточки для постройки гнезда.

Папа Кышь обратил внимание на то, что среди веток, которые приносил папа-птица, были веточки с ягодами. Значит, они нашли поблизости корм, который им подходит.

– А у нас ещё и орехов довольно – на всех хватит! – произнёс папа Буфи. – А не хватит, поделим, что есть, да ещё найдём.

– Верно, будем помогать друг другу и не пропадём, – поддержала его мама Уфи.

– А мы уже придумали имена для птиц, – объявил Руфи. – Мы с Пышиком думаем, что маму-птицу можно звать Фьють-Фьють – потому что она часто произносит этот звук, а папа-птица больше говорит «тьють-тьють», поэтому он папа Тьють. А птенцов мы назвали: Попрыгунчик – это тот, который пошустрее и покрупнее, а другого мы назвали Пискунчик, потому что он часто просит есть, громко пища.

– Ишь ты, уже успели имена дать. Ладно, пусть так и зовутся, с именами-то удобнее понимать о ком речь, – согласился папа Буфи.

По обыкновению этого времени года снова поднялся ветер и стал накрапывать дождь.

Из-за вынужденного безделья Пышь развалился посередине пещеры и стал играть с хвостом. Тем же занялся и Руфи. Фьють-Фьють или просто мама Фьють приземлилась возле маленьких животных и, склонив головку, стала с интересом наблюдать за их вознёй, заходя то с одного бока, то с другого. Её сменил папа Тьють. Он разглядывал играющих животных, так же с большим интересом, а когда Руфи замер на несколько секунд, лёжа на спине – папа Тьють подскочил к нему и слегка ткнул динозаврика в лапу, наверное, сочтя необходимым показать, что и он поиграть не прочь. Руфи завилял хвостом. Это было хорошо, ведь папа Тьють хотел лишний раз удостовериться, что все находящиеся здесь животные не против их присутствия и не опасны. После он подлетел к взрослым обитателям пещеры, покружив вначале возле них. Далее папа Тьють осмелился на более решительный контакт, взлетев прямо на голову папы Буфи. Тот и ухом не повёл, как говорится, тем более настоящих-то ушей, таких, чтоб были как лопухи – у него не имелось, а были лишь ушные отверстия. Он понял, что птица к нему приглядывается. Папа Тьють слегка потыкался в рожки папы Буфи, спрыгнул с его головы, что-то прощебетал и взлетел под потолок.

В этот вечер птицы больше не опускались вниз. Они обустраивали своё гнездо, и уж после отдыхали, вероятно, впервые за долгое время – а то и за всю жизнь – чувствуя себя в полной безопасности.