Читать книгу: «Приглашение к любви», страница 2

– А я про вас совсем иначе думал, – бесцветно произнес Андрей Палыч.

– А я вам напомню вашего Галича. Вы ж его нам у костра сами пели в Комарове. «Не бойтесь мора и глада. А бойтесь единственно только того, Кто скажет: "Я знаю, как надо!.." Он пройдет по земле железом И затопит ее в крови…»

– Святослав!

– Работа у них, допустим, востребованная, – не утихал Свят, прохожие оборачивались. – Они там гордость нации возвращают, президента приветствуют через «аве цезарь» от сердца к звездам. Но я с людьми так поступать не хочу. Тыкать не хочу – хочу вверх. Голову вверх держать, а если и ходить среди людей, то сквозь поверхность смотреть. Я лучше идеи буду оценивать, технику изучать, в природе я быть хочу. Технически сделаю все, что надо по части фотографии, – твердо сказал Свят, – технически я же остаюсь законопослушным гражданином, возможно, с мелкими недочетами. Но в душе я пацифист и заодно со всеми нормальными людьми, которые хотят просто жить и делом заниматься. Конечно, как Алексенко я передергивать с символикой не буду, но в душе у меня полный порядок.

«И я себе сегодня пацифик на аватарку прилепил. Герой, блин».

– Святослав, я с вами сейчас попрощаюсь. А если мы вдруг снова поговорим, то это совсем другой разговор будет, до свидания.

«Вот и конец истории», – подумал Свят.

Гудки, конец.

Как-то глупо все вышло…

Поганое чувство распылилось в груди: будто по ходу разговора Свят незаметно для себя шагнул куда-то в сторону, не осознавая. И продолжает идти. Вроде бы та же рутинная дорога под ногами, три улицы, два светофора, но ноги его раздвоились, их четыре, он типа кентавр и, помимо проспекта Энгельса, бежит еще смутным безумным зверем без роду-племени по скрытой дороге в совсем другое место… И коли сам он себе цели не видит, то ему точно найдут применение…

Болезненно заныло в груди, как бывает в редкой ситуации в жизни. Знаешь, что за этим поворотом, за этой дверью находится то, что видеть не нужно. Быть там не нужно. Шестым чувством назови, интуицией, астральной интервенцией – просто знаешь: туда не стоит. Не «нельзя», потому что кто ж запрещает? Где знаки? Даже, наоборот, любопытно… а все-таки не надо. Пусть белый день на дворе, солнце неопределенно наверху, асфальт скользок да ровен, ветерок дует, люди неподалеку, и самое главное – на случай любых неожиданностей – айфон заряжен до ста.

А все-таки не стоит идти.

Не иди.

Свят помотал головой, стряхивая наваждение. Надо ж, как старик настроение испортил! Дурной совковый человек.

…Вот уже и на полчаса опаздывает, мамашка эта сейчас начнет названивать. И конечно, предвидел Свят, в вестибюле метро он пойдет через рамку металлоискателя, и на тушку пентакса и пару портретных объективов, разумеется, пропищит длиннее прочего. Ежедневный дядька в синем кителе преградит Святу путь: давай-ка на рентген, парень.

Но Свят ошибся.

Дорогу у метро ему внезапно преградил высокий полицейский, попросил документы.

Свят выудил из рюкзака паспорт, отдал, спросил понимающе:

– Понятых ищете?

На втором курсе его с однокурсником остановили на Миллионной именно с этой просьбой. Свят хотел было взбрыкнуться: мол, дело это добровольное. Но тогда при менте был усталый страшный следователь, что ли. И он так тускло, но внушительно, не глядя студентам в глаза, пробасил всей окружающей среде: «Понятые – нужны. Будьте добры исполнить свой гражданский долг». Тогда, пять лет назад, Свят даже не задумался права качать. Они оказались в отделении полиции, к ним вывели зачуханного наркомана в балахоне, руки в наручниках за спиной. У него из кармана достали два мутных пакетика, и Свят наваял документ, мол, изъятие такого-то предмета подтверждаю, дата, подпись, расшифровка…

Однако сейчас у метро «Озерки» понятые не требовались.

Этот полицейский спросил:

– На учете в каком военкомате состоите?

– В Тюмени.

Наморщил лоб.

– Приписное есть?

– У меня его забрали, когда медкомиссию проходил, – не соврал Свят. – Я там прошел, мне должны скоро выдать военник.

– Тогда проедемте в военкомат.

И полицейский, не касаясь Свята, но убирая руку ему за спину, словно распространяя намерение в область тела, направил парня в полицейский уазик.

– Мне не надо в военкомат, – сказал Свят на ходу.

Он был спокоен, уравновешен, вообще для своих лет Свят в любой ситуации оставался серьезным и выдержанным молодым человеком, что не раз с удовольствием отмечал куратор Андрей Палыч.

– Вас там проверят. Если все нормально, то и отпустят.

– У меня дела, мне есть чем заняться.

– Вот проверят и займетесь.

В окне уазика Свят различил еще одного в форме на переднем сиденье и гражданского на заднем. Почему-то именно этот обычный парняга, сидевший не абы как внутри, а даже нога на ногу и листавший большим пальцем в смартфоне, подломил сопротивление Свята. Ноги сами двинули к машине.

«Это полицейская облава при осеннем призыве, – сказал он себе, – ноябрь, а им план закрывать. Наверно, пацанов нет, вот и гребут. Но они не имеют права».

И всю дорогу до двухэтажного здания военкомата, построенного по типовому проекту, Свят твердил себе: «Они не имеют права». И еще: «По ходу, меня выгонят из Гильдии».

И под конец: «Мы все сорвали съемку одному трехлетнему малышу».

Через час Свят после некоторых неловких разговоров сидел один-одинешенек на скамье с откидными креслами, как в старом кинотеатре.

Был это, наверно, актовый зал, вон там скромная трибуна, на стене, выкрашенной зеленым, в левом и правом углу по портрету современного вождя: Путин и Медведев. Стена коридора была выбелена и увешана сверху донизу лозунгами, выписками из нормативных актов и листовками, рекламирующими контрактную службу. Маршал Рокоссовский висел со своею цитатою. Коридор проходил насквозь через этот зал, заворачивая в череду врачебных кабинетов для медкомиссии призывников.

Свят не терял присутствия духа.

Ему помогало сосредоточение творческого уклона: как описать эти клише? Какие снимки могли бы выйти, рискни он достать здесь пентакс?

Его поведение – «осажденная крепость», «меня хрен возьмешь» – клише. Тетка, сидящая в кабинете с окошком за его спиной, ее облик, речь, поведение – клише. Попробуешь копнуть глубже?..

Кадр: его вводят и ставят в очередь других парней, узким казенным коридором они идут в один кабинет. Запах присутствия, кафельная плитка, старые обои, облупленный потолок, люминесцентные лампы.

Кадр: шеренгой они перед майором, послушная цепочка молодых людей – «вертикальные бипедальные животные» в количестве одиннадцать штук. Кто-то назвал этого мужика в кителе майором. Свят в знаках различия не разбирался и не хотел. Была у него только философская фотосерия «Предназначение Плеч» (подсмотрел и скопировал у кого-то с Pinterest). Он снимал загорелые плечи деревенских, плечи юношей в секции гимнастики, плечи загорающих на песке Петропавловской крепости, и смаком были подписи: «это плечи для погон», «это плечи для пиджака», «это плечи для вечного рюкзака».

Парни, стоявшие перед ним, все как один отправлялись на медкомиссию, что Свята пугало. Майор непрерывно писал в журнале.

Военкомовская тетка, которую Свят через пять минут поименует «мисс Рэмплинг», стальным голосом называла имена, отбирая людей через собранную стопку паспортов.

– Говоров Святослав.

– Здесь.

– На учете в каком военкомате?

– В тюменском.

– Так, а почему регистрация питерская?

– В Питере живу.

– А там-то почему на учете?

Бестолковый разговор, она сама все понимает.

– Не успел встать здесь, когда переехал… Я медкомиссию там прошел, военный билет должен получить в Тюмени.

– «Не успел» – это что значит?

«Не хотел и не собирался, вот что».

– Обязан успеть в двухнедельный срок. Ну?

– Я уже прошел медкомиссию… – собрался повторить Свят.

– Ну-ну, и что у тебя?

– У меня по здоровью.

Кадр: от Свята не ускользает быстрый взгляд майора на запястье Свята. Это рожа у него медленная и толстощекая, нос по-бульдожьи сопит – мечта отоларинголога, а глаза-то бойкие, черные – цыганские очи. Великая привычка, Свят: засучивать рукава, демонстрируя на запястье Hamilton с автоподзаводом за две тыщи евро, не абы что, а аппарат, реанимирующий излюбленную модель Элвиса Пресли. Майор частностей не знал, но все прочувствовал. Мальчик с такими часами не мог не откупиться. Не надо его мариновать.

Кадр: мальчик Свят исключен из шеренги и отправлен в актовый зал, зачем-то «посидеть, а мы сейчас разберемся».

Одна шеренга парней уходит, другая шеренга внезапно отправляется в подъехавший автобус. Тетка довольно говорит, что призывники собраны и упакованы, доброго пути! Майор уходит, какие-то солдаты уходят, Свят один, тетка где-то запропала.

Стук железной двери. В закутке у входа среди мониторов и пультов – охранница. Кадр смазан: к миниатюрной охраннице, будто упавшей в гнездо из камуфляжного ватника, Свят не успел присмотреться.

Теперь клише.

– Ну что по здоровью? – тетка подошла, смотрит сверху вниз. – Что по здоровью, ну?

Кадр: стрижка короткая, свитер в обтяжку – синяя вязка, серые олени на груди, строгие брыли, веки тяжеловатые, глаза из стали, лицо как будто было когда-то аристократическим, голос лязгает. Ей бы говорить медленно, а наказывать быстро – очень порочная модель бы получилась. Свят запомнил, что в кабинете висел на крючке, над красным пальто, берет с козырьком… Минорная размеренная мелодия дольками пошла по радио на посту охранницы, синт-вейв…

Мозг Свята легко сплел поп-культурную цепочку.

– Не годен.

– А что? Ну что?

– Дерматит.

…Давным-давно в драйвовой юности, угоравшей по тяжелой музыке, услышал он дивную песню. The Chauffeur – от калифорнийской ню-метал-банды Deftones. Композиция совсем не походила на их репертуар и запала в душу. Через десять лет Свят случайно услышал в барбершопе оригинал: на самом деле это детище Duran Duran. Вместо размеренного ритма гитары там гипнотический проигрыш аналогового синтезатора. Так, а вот и клип: шофер везет в старинном авто загадочную эротическую модель посреди пустого города, бетонных эстакад и домов. На какой-то подземной парковке она вдруг танцует со своим двойником странный изломанный танец, а шофер ее, идеальный ален-делоновский типаж, выходит из тени и оказывается женщиной… А вот в голове распахивается статья на вики, у Свята фотографическая память, так фраза на странице выглядела: «видео на песню The Chauffeur было вдохновлено фильмом Night Porter, 1974». Афиша: в главной роли Шарлотта Рэмплинг, в фуражке, штанах и подтяжках на голое тело, перчатки до локтя. Она – заключенная концлагеря, которая танцует для фашистов-надсмотрщиков. Очень красивое кино, очень больное.

Кадр: Свят установил сходство, эта тетка в военкомате – вылитая та Рэмплинг, лет под шестьдесят, привет.

Святу эти ассоциации как раз плюнуть, он визуал и гик, референсы, образы, отсылки… Склепать, сфоткать и выдать. Мозг легко переходит на смещенную активность, лишь бы уйти от стресса.

– Где?

– В смысле?

– Где дерматит? Ну где? Показывай где?

– На мне.

– Ну показывай.

– Нет.

– А чего «нет»? Когда призывник не годен, он сам все показывает. Он вообще рад показать. Ему это нетрудно! Ему это легко! Взял да показал. И мигом отсюда пошел. А тебе-то показывать нечего. Ну?

– Что «ну»?

– Это я спрашиваю, а не «что "ну"»! Ну?!

Надавить, запугать, заговорить…

У нее такая работа, она так ее делает.

«Я избегаю ее, я так это делаю. А все же, как стыдно и глупо. Как бате пересказать? Клише…»

Свят избегал да попался.

Кадр: мисс Рэмплинг встает у трибуны между портретов президентов и говорит Святу:

– Это не я такие правила придумала, а люди гораздо выше меня. Вот они. У каждого из нас есть права и обязанности. У мужчин – мужские обязанности. Мой муж прошел афганскую войну…

«…И я всем советую пройти ее», – автоматически додумал Свят.

– …Все должно быть в рамках закона. – Тут язык вещания переключил на себя федеральный канал, не иначе. – В этой связи́ я вас оставляю до выяснения.

«В этой связи́, – повторил Свят про себя. – Разве может психически здоровый человек говорить "в этой связи́"?»

– Как говорил Борман, – криво улыбнулся Свят, – а вас, Штирлиц, я попрошу остаться. Да?

– Именно так, молодой человек. Позубоскальте мне еще.

– Повторять за фильмом даже мартышка может. А вы знаете, как SS расшифровывается?

Мисс Рэмплинг окаменела лицом и скрылась.

Конечно, она не знала.

Конечно, она отлично повторяла.

«Что я-то сделал не так? – подумал Свят. – Я же избегаю государство как нормальный гражданин, как это принято. Не наглее и не глупее остальных. Если можешь, не идешь в армию. Что такого? Батя советовал еще в одиннадцатом классе: "Зачем терять год? Работать надо. Сейчас такая армия, что один раз на стрельбище постреляешь. Пахай, сына, пахай! Матрасик уголком подбивать я тебя и так научил в десять лет. В голове у тебя порядок. А армия должна быть контрактной, профессиональной и осознанной…"»

Родители подкинули Святу денег на откуп, потому что он тогда потратился на новый полнокадровый пентакс и на путешествие по Кавказу. Ему было неудобно за откуп, он пообещал: вернет деньги быстро. И вернул. Свят со второго курса зарабатывал как помощник фотографа на мероприятиях и обеспечивал себя сам…

Родители в Тюмени позвонили хорошему дерматологу. Тот принял от Свята конверт, проинструктировал: «На медкомиссии по порядку проходи, я там буду, у тебя будет атопический дерматит. По итогу выдадут военник с категорией В, все нормально».

Все было б нормально, если б Свят не уехал из Тюмени в Питер, не дождавшись военного билета. Думал, заедет и захватит позже… У него съемки, у него семинары, надо летать… Кто знал, что полицейская облава так легко его примет и доставит в военкомат?

Тут ему пришло на ум не самое трудное решение. К чему дожидаться чего-то в военкомате? Очевидно, его насильно не проводят через необходимые процедуры. Он как бы выведен из игры, а не отпускает тетка его, чтобы домариновать или, может, просто поиздеваться…

– Сейчас позвоню к нам в Тюмень. Они с вами свяжутся и заверят, что я там все прошел…

Мисс Рэмплинг этому не удивилась, пожала плечами:

– Ага, ну звони, у тебя полчаса есть. А там майор вернется. Не хочешь показывать, так тебя наши подержат и разденут. А я посмотрю на твой дерматит.

«Пугай-пугай».

Свят погуглил телефон родного военкомата, вбил, но сначала решил позвонить тому дерматологу.

– Здравствуйте, Виталий Александрович! Это Святослав Говоров, может, помните меня?

– Конечно, помню, говорите.

– Беспокою вот по какому поводу. Меня тут доставили в военкомат в Питере. Сказали: раздевайся, показывай болячки, иначе загребем в призыв…

– Ни в коем случае! Они не имеют права. Никто тебя не разденет. Святослав, ты позвони в наш военком и попроси выслать твое дело… Дела между военкоматами можно факсом пересылать…

– Понял вас, спасибо, так и поступлю.

– Что бы они там ни говорили, никто тебя не разденет! Ты это заруби на носу.

– Понял вас, понял, Виталий Александрович!

Милая дама из родного военкомата ситуацию поняла быстро. Только попросила, чтоб Свят ей продиктовал номер для отправки факса. Свят отправился за номером к мисс Рэмплинг. Та, разбирая свои дела, пролаяла ему нужные цифры, он записал в айфон и перезвонил в Тюмень, передал.

Свят уселся в зале и оцепенело листал ленту, не различая ничего.

Время шло.

Перезвонил: опять милая тюменская дама. Говорит: несколько раз набирала, что-то не отправляется, верный ли номер? давайте сверим…

И тут Свята осенило.

Кадр: Свят встает с посветлевшим лицом, стараясь не скрипеть полами, и тихо идет к охраннице. Свят все еще был вежлив и спокоен не по годам, это от отца. Такие на выпускных альбомах в школе выделяются осанкой, серьезным лицом и очками, у кого-то еще львиная шевелюра, они гордость класса, на снимках они в центре…

– Подскажите ваш номер, пожалуйста. Мне надо дело переслать из другого города…

«Чудесная эта охранница, с вайбом Натали Портман, только челюсть легче, нежнее… Откуда ты здесь, дюймовочка? Как в чопах оказалась?.. И на стуле в углу, явно сломанной дешевке на колесиках, лежит сумочка. Точно ее, сумочка-конверт. К ней прилеплена виниловая наклейка – анимешная Микаса из "Атаки Титанов"… Ну что за прелесть, это краш, держись, Вика!..»

Охранница назвала ему цифры те же, что и мисс Рэмплинг.

Правда, на одну больше.

«Вот же сука старая, – улыбнулся Свят чистым золотом, – сука ты злобная, стальная Шарлотта».

Новое число он продиктовал тюменской спасательнице, и факс, отозвавшись на междугородний контакт, затрещал, бумага зашуршала и вышла из лотка, долгожданная, на издыхающем тонере, но все-таки пришла, пришла!

И Свят взял свое дело, благо аппарат стоял в углу у охранницы, и отнес в кабинет злобной суки, протянул ей и увидел, увидел! Дрогнули плечи, она с потаенной злобой, пряча от Свята глаза, вчиталась и поняла, и он понял следом: не вышло-то паренька задержать, обмануть, то есть как бы недоговорить ему, да даже и не это, а будем говорить честно, без обиняков, по-русски: наебать не вышло Свята, да, не вышло наебать, не вышло напиздюнькать, сказать неправду не вышло!

Свят почувствовал, как воспаряет от своей правоты. Между кроссовками от американцев Saucony и кафелем пола – полметра. Парка от Scotch & Soda превосходит качеством и формой любую вещь в этом месте. Он избежал государства, избежал как надо, как нормальный человек, и впредь он будет придерживаться кривой своей в избегании, он победил, победил!

Но до чего же все-таки клише.

Как это преподнести в сторис? Как рассказать Вике?

А мама – чуткая мама – она же сразу поймет, что Свят был расстроен, потом вспорхнул, потом задумался. Она всю параболу сыновнего настроения считывает по телефону и проживает своим сердцем родным так же верно, как криминалист понимает баллистику пули.

Одно известно: все-таки придется вернуться в Тюмень скорее и получить военник.

В следующий раз не отобьешься.

…Дверь военкомата заскрипела, отомкнулась, впуская холод в здание.

Внезапная метель ударила Свята в лицо остро, металлической окалиной. Он не спешил запахнуться, надеть шапку, а шарф его еще вился в пространстве дома… Больно круто для ноября, и все же, все же он так рад этой свежести зимы, обледенелым ступеням, темному уже в пятом часу двору (сколько проторчал тут! и как нелепо…). И глухие стены, брандмауэры настоящих домов, а не казенного этого дерьма из типовой панели, будто сказали ему: ты выбрался, Свят.

Но мисс Рэмплинг, о, мисс Рэмплинг! Она продолжала всаживать в спину Святу, словно гвоздометом, эти слова:

– Откупился в Тюмени – вот и сидел бы в Тюмени! Косил бы там, а нам такие не нужны!

Хотела, чтоб он ответил, чтоб заикнулся, но Свят не опустится до этого, ты лай, лай, а караван идет…

Дверь захлопнулась.

Конец истории.

Свят отошел под арку, развернулся, щелкнул на айфон это здание с красной казенной табличкой справа от входа. Плохо. Вручную поиграл с экспозицией, щелк и, перевернув айфон, щелк. Может, фильтр вытянет ощущения Свята? Нет, плохо.

Этот двор, зернистость света, лохматый от снежинок воздух, смазанные лучи фонарей – такое получилось бы у настоящих «уличников», а Свят фотограф стерильный.

Вздохнул.

«А ведь я их избегал, нарушая правила, но и они, получается, ловили меня, избегая правила. Баш на баш, как батя говорит… И я, выходит, как нормальный человек, и они – как нормальный человек…»

От этого вдруг стало так тоскливо. Свят выдохся. Чахлые березки криво стояли в скверике вокруг качелей и горок для малышей. Свят вгляделся: настроение подсказывало, что деревья когда-то давно в лучшей жизни были белыми-белыми, потом произошла беда, повалила лютая грязь, обдала на скорости эти белые-белые деревья, и они навсегда заляпались, и вот мы имеем – березки полосатые…

Отчего-то эта мысль показалась ему предательством.

Нельзя так про березки.

Что ж, он как раз собирался за вдохновением и свободой в Сердце России. Вылет через неделю.

Родителям он про военкомат не расскажет. Все эти рассмотренные клише лежали в памяти на твердом столе, столе под названием «стыд».

* * *

Подписчикам он черкнет в соцсетях интригующе:

Лечу на озеро VV.

Будет круто.

Ждите вестей.

В комментах зажужжало трафаретное остроумие про V-Вендетту, роман Пинчона, Вилле Вало; потом обязательное «а когда меня сфоткаешь?», «а если я приеду…», «когда гулять?», «что теперь с Гильдией, Свят?» и прочее, прочее…

Никто не понял, куда он намылился.

Неизвестное это место для широкого круга подписчиков. Родителям Свят объяснил маршрут, оставил номера гидов тургруппы, рассказал, в каких пунктах и как долго будет находиться, начиная от гостиницы в Красноярске. Специально для мамы выложил на полу и сфотографировал экипировку: флисовая кофта, термобелье, краги, снуд, гейтор, технологичная куртка и штаны на мембране, трекинговые ботинки, греющие модули на аккумуляторах, прочее-прочее, все по науке – не замерзну, мам.

Родители, конечно, были привычные. Отец только обрадовался, удивился, что никогда не слышал про такое место – Центр России, надо же.

«Специально для тебя, пап, поймаю хоть одну барабульку, сфоткаю…» – думал Свят и знать еще не мог, что поймать ему там рыбу не суждено.

…По старой памяти, отыскивая лучшие совместные фото с отцом, Свят нашел и полюбовался поездкой в Мурманск. Славный был заплыв, сундук камчатских крабов наловили, три дня проведя в качке на Баренцевом. Еще и домой удалось доставить в автоморозильнике; на досмотре одном только чуть не спалили. «Ловить этого краба нельзя, но мы же тихонько, – говорил отец, – мы ж не дебилы за штуку три косаря в рестике отдавать, да? Когда его вот тут можно вытащить, кайфануть, отварить и есть прямо на палубе…»

Отец и сын разделывали их, долой внутренности, клешни оторвать – их отдельно, и варить, пока брюшко не покраснеет… Да, штраф бы космический заработали.

Свят задумался, припомнил другое, похожее…

«А вон то место, где все через сплошную едут, въезжая в наш ЖК? – говорил отец. – Мы что, не люди, петли тут исполнять? Я же не виноват, что застройщик с дорожной инстанцией не утряс этот вопрос? Если из нашего ЖК можно только направо через сплошную, а мне налево, понимаешь, не надо. Все едут, мы чем хуже?»

Страна большая, просторы издревле огромные. Каждому найдется место побезобразничать. Потому мы, славяне, никогда не отличались от других народов организованностью.

У Свята была известная, разошедшаяся пару лет назад по «ВКонтакте» серия постов «Спешка». Он в гиперреалистичной манере, под того же Александра Петросяна, снимал бегущих на красный петербуржцев. Обязательно в кадре краснели цифры светофора: на какой секунде до разрешенного периода они побегут? Эти торопыги, эти лемминги, эти нарушающие – когда им приспичит, когда им невтерпеж, когда ноги одолеет и погонит ненормативная нескованная душа?!

09, 07, 11, 03…

Срезать нечеловечески прямые линии нормально. Избегать правил нормально. Мы ж не роботы. Батя часто цитировал каких-то своих динозавров, мол, строгость закона у нас компенсируется необязательностью его исполнения. Эта была фраза для парковки, когда он заезжал парой колес на тротуар. «Сын, платная парковка в нашем ЖК уже семь кусков за место. Это нормально? Я дебил, что ли, такие деньги отдавать? Здесь все как-то пытаются ужиться…» И так, нагоняя эмоционально аргументы из области здравого смысла, избегать правил становилось легче.

Его багаж American Tourister с наклеенным смайликом из «Хранителей» Мура повернул на ленте в регистрации. Привратница «Аэрофлота» дежурно улыбнулась, вернула паспорт с билетом. Приятно быть на стойке «скай-приорити». Без очереди, багаж потом выдадут первым, еще «экономы» на тебя с интересом поглядывают… Привилегия должна работать. Неподалеку возились ребята: сумок много, для ручной клади большие, надо бы не показывать…

Нормальная история, думал Свят, мы все хитрим, и втягиваем пузо, и отвлекаем проверяющего, стараясь пролезть в калибратор…

Свят вылетел из Пулково в Шереметьево.

По прилете забежал в туалет. В смежных кабинках курили. «А что такого? – озвучил Свят чужой ход мысли. – Нарушать – это нормально, у всех свои слабости. Мы ж не терпилы, чтоб переться из терминала в павильон-курильню. А до комнаты курительной, что у сто семнадцатого гейта, еще топать и топать, и там как в аду толпятся…»

Кадр Свята: дымок вьется из кабинки, мальчик лет десяти, с рюкзачком, у писсуара; смоется окурок в унитазе или подождет-поплавает для Свята?..

Позволить себе бургер, отказаться от колы, в горле чуть першит. Рейс Шереметьево – Красноярск – ночной. До взлета Свят зачем-то просит подписчиков поделиться лучшими фильмами за год. Ему, по правде, это совсем не интересно. Ответы он не читает. Но соцсеть сама тянет его к активности, а заняться чем-то на суетливые двадцать минут хочется…

Хвала телетрапу, все быстро.

Он специально забронировал место в предпоследнем ряду, не опасаясь постоянной ходьбы других в туалет и шума. Уверен был, что последний ряд пустует, все-таки будни, там он вытянется…

Так и вышло. Он разулся, улегся на три кресла, едва погас знак с ремнями. Отметил в соседнем правом ряду иностранца, судя по просьбе воды – немца с хорошим русским произношением. На коленях у него на вязаной подстилке лежал, свесив лапы, щенок лабрадора: эталон милоты.

Хороший кадр, правда айфон лень доставать.

Клонило в сон. Усталость будто перетекала в легкую простуду, где-то просквозило, подлый ноябрь… Сквозь сон и гудение боинга слышал он тихие слова немца – команды или обращения? – а может, просто бессмысленные ласковые штучки. В ответ щенок его поскуливал, суетился, пугался шума. Свят удивлялся, и такое сюрреалистическое удивление могло быть только в наплывающем сне: как странно, что лабрадор понимает немецкий! Тут он вдруг подумал, что давненько не менял носки и потому, возможно, излучает ногами в сторону немца запах пота. Но если рассудить, то и пот Свята пахнет как бы по-русски, то есть немцем не пеленгуется, на разных волнах этот запах…

Сон приливал и отливал волнами. Свят был как бы не в себе, но и отлично слышал теперь соседа немца. Какой-то работяга или инженер командировочный. Эти живчики всегда выбирают место у окна, как будто каждый раз там новое кино показывают. Он подпихивал немца в твидовый локоть и предлагал банку пива из аэроэкспресса. А тот вдруг отказывался, умник, ишь, фразой из «Брата» балабановского: «Что русскому хорошо, то немцу смерть», отчего инженер не уставал довольно ухать филином. На всю жизнь, наверно, запомнит и будет пересказывать…

«Что русскому хорошо, то немцу смерть. – Свят разлепил дремотные, налитые кровью глаза. – До чего идет этому пассажиру-немцу скромная улыбка актера Кузнецова». И так он отказывался от русского пива, и так беззащитно улыбался корпулентной стюардессе «Аэрофлота», тыкавшей пальцем в платное меню и толкавшей синим фирменным бедром…

Короткая цитата обросла кустарником смыслов. Появились смутные значения и тени, какая-то злоба, плохая тайна.

Свят стал перебирать в памяти юной, отзывчивой, актуально-твердотельной…

Что там за эпизод был в «Брате»?

Протягивает Данила пачку денег Немцу. На, бери. Это был разговор про город, что в городе люди слабые, а деньги решают, ведь так поначалу предполагал Данила… А Немец ему и отвечает. «Что русскому хорошо, то немцу смерть…» Немец этот нищий, в рванье ходит – но деньги не берет. Как так, Свят? А вывод простой. Немец зрителю говорит, что это русскому городскому человеку хорошо подачку получать, русскому нужны деньги большие, бандитские да легкие, он к этому стремится, как к мечте, в этом сила города – а немцу нельзя. Немцу это неправильно, не заслужил, это его развращает, не по душе это. Немец уж как-нибудь сам, тихой сапой, и Данила понимает и злится…

Тут же разбудила Свята крепкая рука стюардессы.

– Займите место и пристегните ремни.

Вот тебе и четыре с половиной часа. Закрыл глаза – открыл.

Встал, вышел; телетрап; получить багаж; собраться группой.

На пути через терминал услышал белый рояль. Что-то элегическое играл крохотный азиат с красным рюкзаком. Телевиком бы на ходу… но Святу лень даже айфон доставать. Устал. Кажется, что накрыт тем самым белым одеялом в своей кровати, тяжелым, как наст, и все еще лежит в том утре, когда на него набросились со всех сторон. Горят синие ванты декоративного моста над входом.

Аэропорт имени Хворостовского.

Наконец пиликнуло сообщение от Вики. Перестала дуться: «Ну ты и жопа ехать в одиночку. Повезло, что у меня учеба, да? Поклянись, что не впердолишь эскимоске. На паспорте клянись, жду верифицирующее видео…»

Свят бы улыбнулся, эта была их шутка, их тема, но только отправил селфи и сердечко.

Все-таки простила Вика его отлучку.

В Красноярске шесть человек тургруппы собрались в гостинице в зале для конференций.

Один гид представился Михой, было ему лет хорошо за сорок. Свят сразу увидал особую мышечную повадку, доминантная поза: руки в боки, подбородок к небу, кадычищем как кулаком грозит – альфач, короче. За спиной у Михи явно была серьезная работа в тренажерке, долгие походы по России, а на Путорана он стал ходить недавно, всего год.

– Место по кайфу, друзья. Значит, все по графику получается, как мы с вами в зуме и обсудили. Сегодня днем отдыхаете. Кто хочет гуляет, кто хочет отсыпается. Завтра утром вылет в Туру, сбор в 6:30 в вестибюле… Далее. Кому нездоровится, не стесняемся – говорим. У кого какие проблемы, заморочки там или что – говорим. Укачивает в самолете? Боязнь высоты? Что по вещам?.. Так. С Дашей проверяем экипировку, аптечки. Помимо мобильной связи, а с ней будут проблемы, у нас есть спутниковый комплект. Дорогой как самолет и тяжелый как моя совесть, но это наша страховка на всякий случай. Пользоваться можно, но коротко. Кого интересуют частности – вот карты местности на Виви. Можно взять и на ресепшене отксерить, чисто для себя, но я в одиночку никого никуда не пущу. Место дикое, холод, звери… хотя зверей там сейчас не особо… Но вы у меня на глазах все равно будете. Памятку о поведении я всем рассылал, ну и договор по всем пунктам вы читали…

Свят рассмотрел компанию, с которой проведет ближайшую неделю, удостоверился: интересных с виду нет.

Семейная пара за пятьдесят из Барнаула, еще постарше – Челябинск, еще одна – Петербург. Угрюмый мужик в усах, явно матерый рыбак, загрубелые руки и обветренное лицо – как ни странно, из Московской области. Мужик ему кого-то напомнил из прошлого, не понравился.

Второй гид, Дарья, – настолько рыжая, что волосы, наверно, можно было на катушку наматывать и ток пускать. Со свежей улыбкой, лихим сколом на резце, в бывалой олимпийке из «Спортмастера». Руки и стопы у нее большие, не меньше, чем у Свята, вся какая-то из работяжного теста, простолицая, плоскогрудая – она сразу нравилась. Ей Свят поверил, это была путешественница и выживальщица.