Хеппи-энд на две персоны

Это был ее глубочайший секрет, и даже Вика Желтушка не знала, что ближайшая ее подруга перед сном делится впечатлениями ушедшего дня с дедой Мишей и папкой Леней.

Лилька придумала себе, что пока встретиться с ними она не может, они уехали в дальние края, но разговаривать с ними ей никто не запретит. Разговаривают же люди друг с другом по телефону, не видя перед собой собеседника. А Лилька видит, правда, умом.

Миновав подростковый рубеж, она оставила за спиной часть себя, а заодно и этих двух, изредка вспоминая о «родичах» со смешанным чувством конфуза, сожаления и непонятной перед ними вины за предательство.

Они вспомнились, когда Сандра начала работать на «людоеда».

Сандра была чрезвычайно недовольна собой по той причине, что хваленая ее невозмутимость вкупе с чувством юмора регулярно теперь ей изменяли. Наниматель временами напрашивался на жесткий ответ, который позволить Сандра себе не могла, иначе Кущин ее просто прогонит. И если после очередной его хамской выходки язык все-таки можно прикусить, то что прикажете делать с желчной обидой, сжигающей ее изнутри?

– Он твой брат, – сообщил ей папка Леня как-то вечером перед сном.

– Да, – подтвердил деда. – Старший. Грубиян и скандалист.

– У такого отца – грубиян? – усомнилась Лилька.

– Ну что тут скажешь, – пожал плечами папка. – Что выросло, то выросло. Я сам по молодости в хулиганах ходил.

– Еще в каких! – подтвердил дед. – В бандитах. Ты только фильм «Грачи» посмотри, если раньше не видела.

– А вот грязи не надо, батя! – взвился папка Леня Филатов. – Или я тоже из твоей кинобиографии надергаю подонков.

– Тихо, тихо, тихо, – примирительно зашелестел дед Миша Ульянов. – Мы же не о том сказать-то хотели.

– Да, – согласился папка. – Не о том. Мы про Васю сказать хотели. Его временами заносит, характер такой.

– Сварливый немножко. А вообще, он добряк, – добавил дед.

– Прикинь, доча, как ему непросто живется, если он сварливый добряк, да еще с эмоциями не справляется? – гыгыкнул папка.

– Досталось ему, – насупился деда.

– А что досталось-то? – осторожно осведомилась Сандра.

– Захочет, расскажет, – ответил дед.

– А Вася не садист, случайно? – спросила Сандра. – Очень похоже, что он кайфует, когда гадости говорит.

– Все мы немножко садисты, – уклончиво ответил папка. – Вот ты, например, когда остришь издевательски, разве не улыбаешься внутри?

Сандра пристыженно смолчала.

Именно с тех пор общаться с «людоедом» сделалось легче. Она накрепко заучила, что Вася Кущин – не кто иной, как ее старший брат, у которого скверный характер, и это помогло ей держаться с хозяином без изнурительных внутренних зажимов. Со старшим братом не обязательно церемониться, и уж совершенно точно не надо его бояться. А иногда можно и наворчать, и поругать, если выволочки заслужил, хоть она и младшая. Но она женщина, а значит, в чем-то его постарше.

Однако возник побочный эффект, который ее настораживал. Вжившись в образ, а точнее, заигравшись в самообман, Сандра невольно стала ожидать от «брата» взаимного тепла. Напрашивалась, подталкивала, провоцировала, как вот только что с омлетом, и, не получая, разочаровывалась и страдала. Не подолгу, но страдала. Пострадав с полчасика, приходила в себя, удивляясь причудам психики и поругивая маэстро Станиславского, научившего мир погружаться, куда нельзя, потому что опасно.

– Александра Викторовна, – вальяжно проговорил Кущин, проглотив очередной кусок бекона и звякнув вилкой о край тарелки, – вы еще молоды, вам простительно. Однако запомните: никогда – слышите – никогда не набивайтесь на комплимент. Если, конечно, не мечтаете схлопотать подмордовину. Встречаются по жизни такие типажи, у которых на уровне инстинктов говорить людям гадость. При каждом удобном случае.

Сандра, иронично скривившись, спросила:

– Сколько я должна за науку?

– Урок бесплатный. Вы на электричку не опоздаете?

Не сказав в ответ ни слова, Сандра направилась в прихожую.

Он вышел ее проводить, и это было странно.

«Извиняется, что ли? За гадость, высказанную на уровне инстинктов? Не придумывай, Сандра. Он просто перемещался мимо из кухни в кабинет».

– Что это вы на себя напяливаете?! – внезапно взорвался работодатель, прихромав ближе. – Вы в этой вашей кацавейке ехать собрались? А обуви другой у вас разве нет? А почему в таком случае не босоножки?!

«Что это с ним? Не знает, к чему придраться, придирается к одежде? Новый виток доброты и благодушия?»

Сандра произнесла, стараясь говорить размеренно:

– Василий Петрович, ну вот объясните мне, бестолковой, какая вам, на фиг, разница, в чем я отправлюсь выполнять свою работу?

Кущин немного постоял набыченно, потом проговорил, скривившись, как от лимона:

– Мороз на улице. Если вы забыли, то я напомню: ехать вам на электричке. С пересадкой на Курском вокзале. Три часа в один конец, а потом…

Он умолк.

Сандра молча ждала продолжения.

– А, – махнул он досадливо рукой. – Мне в принципе без разницы. Поезжайте хоть в бикини. Просто… я считаю, что за вас ответственность несу. Сам бы поехал, да далеко не уеду.

И, сгорбившись сильнее обычного, он заковылял в кабинет, опираясь на сучковатую палку.

Сандра нормальную клюку хотела ему купить, стильную трость с латунным набалдашником, а он наотрез… Говорит, дерево, которое из наших краев, оно лечит. Что-то не очень-то оно его вылечило.

Жестянка из-под печенья была довольно габаритной – размерами с толстую книгу в твердом переплете. Кущин упаковал ее в пару бутербродных пакетов, поверх пакетов перемотал туго скотчем крест-накрест, и Сандра отчего-то не сомневалась, что саму жестянку он тоже запечатал клейкой лентой. Однако это не помешало коробку узнать и удивиться. Хозяин хранил там свои личные сокровища: деревянную курительную трубку, вырезанную им собственноручно перочинным ножиком из ствола высохшей осинки, которую он отыскал в лесном валежнике, самодельную пепельницу размером с кофейное блюдце из золотисто-желтого гриба-трутовика и еще какую-то растительную чепуху, для внешнего мира ценности не имеющую, зато представляющую важность для хозяина.

Коробка в ее сумочку не помещалась. Брать с собой хозяйственный сумарь Сандра ни за что не станет.

Она уложит жестянку в пластиковый пакет, который можно оставить в ближайшей урне после того, как посылка будет доставлена адресату.

А вот и адресат: Птибурдуков Адам Иванович.

Кажется, Сандра слышала эту фамилию. Точно где-то слышала. Может быть, от самого Кущина?

А проживает данный приболевший гражданин в доме номер двенадцать по улице Октября села Кутепово – и где это Кутепово? Потом разберемся. Хозяин расписал ей на бумажке подробно весь маршрут, указал даже время отправления нужных ей электричек.

«Только давай, Лилька, ты не будешь думать, что это он так о тебе печется, ладно? Ладно? Спасибо. Кущин о своем Птибурдукове беспокоится и хочет, чтобы доставщик в кратчайшие сроки ему чудо-средство привез, которое спасет Адама Ивановича от… От чего, кстати, его спасать? Опять же, тебе это знать необязательно. Хозяин платит – ты работаешь».

Сандра задумчиво посмотрела на свои узконосые ботильоны и, вздохнув, переобулась в старенькие унты, в которых чистила снег у гаража. И лайковые перчатки, условно утепленные, поменяла на замшевые варежки с мехом внутри.

– Я пошла!» – крикнула она в глубь квартиры.

Кущин не ответил. Кто бы ждал…

Услышав, как в двери первой квартиры залязгал замок, человек метнулся к перилам и заспешил по ступеням вверх. Мог бы и не торопиться, но предосторожность не помешает. Он притаился на лестничной площадке между этажами, вжавшись в угол у дальней стены. Не нужно, чтобы через подъездное окно его было видно с улицы.

Следует выждать, когда бирюк выпустит гостью, а потом аккуратно посмотреть, что за птица к нему прилетала в ночь и упорхнула спозаранку. Ясен пень, что к нему приходила гостья, а не гость. Захотелось выяснить, кто такая. Чисто на всякий случай. Не знаешь заранее, что и когда тебе может пригодиться.

«Куда это она намылилась в такую рань?» – минутой позже озадаченно думал он, внимательно наблюдая в блеклом свете уличных фонарей, как знакомая фигура в меховой куртейке, выйдя из подъезда, уверенно перемещается по утоптанной дорожке между сугробами.

Девка ожидаемо должна была свернуть к гаражу, но миновала развилку и вышла на улицу. Странно. Похоже, направилась к электричке.

Человек вытащил из кармана смартфон, навел объектив на удаляющийся силуэт, дождался, когда камера сфокусируется, и сделал снимок. Что-то непривычное он заметил во внешнем виде фифы, а невооруженным глазом не рассмотреть. Фото при увеличении поможет.

«Как же я забыла?..» – досадовала на себя Сандра, расположившись в мягком кресле вагона электрички класса «комфорт».

С электричкой-то повезло, мест свободных много, на выбор, и салон чистый, не успел народ намусорить. А вот Йохана она покормить забыла. Тот начнет бузить, привлечет внимание Кущина, и «людоед» его выбросит на мороз. Это в лучшем случае. А про худший вариант Сандра даже думать не желала.

Насчет будущего с Йоханом ее планы были расплывчатые и неопределенные. Конечно, она возьмет его к себе, после того как работа по контракту закончится. Но, во‑первых, она не знала точной даты, когда Кущин, поблагодарив за труды, отправит ее в отставку, а во‑вторых, совсем не была уверена, что животное сумеет заполнить пустоту ее квартиры, посему и о конкретике размышлять не торопилась. Когда уволит, тогда и посмотрим. А пока босс все еще маломобилен, да и в быту довольно беспомощен, зачем раньше времени голову ломать?

В ее жизни Йохан возник довольно примечательным образом. И все началось с пылесоса. Хотя нет, раньше. Все началось знакомством со списочным контингентом жильцов дома номер четыре по улице Коперника, которое, если бы не Йохан, могло бы произойти не так стремительно и эмоционально, как оно произошло.

Не проработав у Кущина и недели, Сандра сделалась участницей скандального переполоха, произошедшего по вине некоего грызуна. Опять неточно: она была скорее наблюдателем, чем участницей.

Услышав громкие голоса, раздающиеся под дверью хозяйской квартиры, Сандра вышла разобраться, в чем там дело, и обнаружила на площадке первого этажа, а также на лестничном пролете, ведущем наверх, а задрав голову, – и на площадке этажа второго, практически всех соседей сразу, гомонящих и друг друга о чем-то вопрошающих, поскольку день недели был субботний, а время приближалось к полудню.

Более всех разорялся Петечка Волобуев из квартиры номер пять. Петечке было за тридцать, он проживал в однушке один, поскольку состоял в разводе, а про его бывшую никто толком ничего не знал, как и о наличии у него отпрысков. Орал Волобуев безадресно, никого лично на оскорблял, тем не менее слушать его было противно по причине его бурлящей злобы, которой, как из брандспойта, он обдавал присутствующих, хотели они того или нет. Две пожилые тетеньки – его соседки из квартиры справа – пытались его урезонить, третья, помоложе, молча наблюдала через открытую дверь квартиры слева, а из мужиков-соседей имелся только один, муж той, что наблюдала, который, облокотясь о лестничные перила, похохатывал, мотал головой и время от времени отпускал ехидные замечания по ходу Петечкиного выступления. Петьку его остроты злили, а пожилых дам – раздражали, сводя на нет их усилия успокоить наконец бузотера.

Появление еще одного участника в лице кущинской домработницы, конечно, было аборигенами замечено, но осталось без должного внимания, поскольку все были заняты Петечкиной проблемой.

Сандре довольно быстро стало понятно, в чем ее суть – от пострадавшего сбежал живой корм, предназначенный на десерт удаву по кличке Череп. Петькина рептилия обычно питалась куриными яйцами, но добрый змеевладелец раздобыл для питомца мелкого грызуна, купив на распродаже в зоомагазине. Волобуев собирался взять хомяков оптом с десяток, однако живность почти кончилась у него перед носом, пришлось удовлетвориться единственным экземпляром.

Петечка не очень хорошо разбирался в змеях, поскольку бизнес по их воспроизводству начал осваивать недавно, ну а в хомяках, как выяснилось, он не разбирался совсем. Принеся живой корм в дом, Волобуев поместил его в картонную коробку из-под электрочайника, что явилось первой ошибкой, и забыл покормить – это стало ошибкой второй и решающей. То ли почуял грызун неладное, то ли просто изголодался, но картонку прогрыз и выбрался на просторы.

На следующее утро Петька, обыскав все углы в своем жилище, понял, что корм смылся, и это его здорово разозлило. Не в грошах, которые он выложил за прожорливый комок шерсти, было дело, а в принципе: как тот посмел?!

Посему он вознамерился во что бы то ни стало сбежавший харч догнать и водворить, для чего устроил в подъезде кипеж.

Исполнить это было нетрудно, так как дом номер четыре был двухэтажный и одноподъездный, на шесть квартир, однако по факту квартир было только пять. Кущинская располагалась на первом этаже слева и имела на входной двери латунную единичку. В квартире напротив, под номером три, проживали мать и дочь Константиновы – пятидесятишестилетняя Валентина Сергеевна и Яночка, которой было под тридцать, но она себе льстила, что выглядит всего на двадцать два.

А вот двери под номером два в доме не существовало. По словам Константиновой-старшей, которая на следующий день после эпизода с поисками хомяка поделилась с Сандрой информацией, «Васенька завладел дополнительной жилплощадью и устроил из двух квартир большую одну, отслюнив «кому надо». Видимо, она имела в виду предыдущих хозяев однушки, а также районную службу БТИ, но ее желчные намеки понять можно: по наблюдениям, которыми охотно поделилась с Сандрой Люся Савчук, чья квартира под номером четыре была на втором этаже и как раз над кущинской двушкой, мамаша и дочка регулярно и поочередно забрасывали удочки на противоположный бережок, теша себя надеждой окрутить угрюмого ботаника и на ком-нибудь из них да женить, причем, по-видимому, для обеих было безразлично, кто станет счастливицей и вденет пальчик в обручальное кольцо, зарегистрировав с богатеньким буратино брак в местном отделении загса. Что сосед не бедный, контингенту было ясно по купле второй квартиры, а также по наличию авто, но это уже мелочи.

С появлением Сандры обе Константиновы заметно приуныли, не поверив ни на минуту в ее объяснения про экономку, а тем более про секретаря, но с деревенской хитрецой при каждой встрече ей улыбались и рассказывали всякие небылицы про ее работодателя, Сандра их не запоминала. По правде сказать, Яна улыбалась не так широко, как ее мамаша.

Люся Савчук была замужем за Савчуком Колей – тем юмористом, который во время облавы на хомяка изводил репликами Петечку. Люся и Коля в равных долях владели квартирой из двух комнат и были ровесники – обоим где-то под сорок, детей не имели, но имели в собственности небольшую пекарню. Хлебушек у них получался отменный, однако, отработав шестидневку, пара расслаблялась исключительно однообразно и в денежном отношении затратно, отчего все сроки косметического ремонта их квартиры были давно пропущены, да и мебель просилась на свалку.

Сандра поднималась как-то к Савчукам с просьбой умерить грохот аудиоколонок, через которые соседи наслаждались цыганскими переливами трио «Ромэн», подпевая им в голос. Дверь ей открыла веселая, раскрасневшаяся Люся и тут же пригласила зайти. Сандра сдержанно отказалась и высказала просьбу, с которой пришла, намекнув, что на часах половина двенадцатого ночи. Люся горячо заизвинялась, потом к ним вышел, пошатываясь, Коля и тоже извинялся, потом супруги наконец сообразили, что извинений мало, а надо и вправду звук приглушить, и Коля неверной походкой побрел в глубь квартиры. Стало тихо, Сандра пожелала соседям спокойной ночи и ушла, однако за немногие минуты визита успела приметить вытертые до газетного слоя обои на стенах прихожей и галошницу времен генсека, над которой размещалась незамысловатого дизайна вешалка, отягощенная верхней одеждой всех сезонов сразу.

«Хорошо, что у них нет детей, – подумала тогда Сандра. – Надо будет как-нибудь сказать Люсе: “Хорошо, что у вас нет детей”. Обязательно надо сказать. А то, может, они и не знают, как это замечательно хорошо».

В этом вопросе, но с принципиальных позиций с Сандрой не согласились бы соседки из шестой квартиры, что напротив квартиры Савчук – сестры-погодки Терентьевы, Раиса Ивановна и Вера Ивановна. Старшей, Раисе, было шестьдесят восемь, Вере – шестьдесят семь. Обе были высоченные – выше Сандры на полголовы, – сухопарые и большеносые. Сандре они нравились.

Раиса Ивановна рано овдовела бездетной, замуж второй раз не вышла. У Веры Ивановны не получилось с замужеством и по первому разу.

– Не модельная у нас внешность, – со смехом сказала ей как-то старшая из сестер.

– Понимаешь, Саша, – добавила с улыбкой младшая, – приданого за нами только эта двушка на двоих. И это в нашем захолустье. Даже из корысти никто на нас не позарился. А может, оно и к лучшему. Да, Раечка?

– Конечно, Верунчик.

В денежках дамы не нуждались. Раиса Ивановна вела бухгалтерию для нескольких небольших фирм, работая по удаленке. Сандра, помнится, удивилась, как пенсионерка ловко управляется с программами в компе. Вера Ивановна вязала на спицах носки и гетры для продажи, а также варежки и перчатки, размещая фотки плодов рукоделия в интернете.

Сандра побывала в квартире сестер именно благодаря бизнесу Веры Ивановны: той захотелось сделать снимок пары новеньких и очень удачных митенок на чьих-то молодых руках, тем самым простимулировав покупательский интерес. Сандра упираться не стала и сфоткать свои руки позволила.

В квартире Пети Волобуева она не бывала и не рвалась – со слов сестер Тереньевых, там царил страшный и постоянно действующий вонючий бедлам. Поэтому и неудивительно, что животное от хозяина сбежало. Более того, сестры не удивились бы, если бы выяснилось в конечном итоге, что не сбегал хомяк вовсе, а нашел для себя в этом бедламе тихий уголок, где и заныкался.

Но Сандра точно знала, что это не так.

Когда на следующий день после событий она потянулась к кухонной полке за пачкой кукурузных хлопьев, собираясь, добавив их в мисочку с черничным йогуртом, на скорую руку позавтракать, то с негодованием обнаружила, что коробка опрокинута и содержимое просыпалось частью на саму полку, а частью мимо, то есть на пол. И самих хлопьев было до странности мало, даже если приплюсовать к тем, что внутри, две кучки, что снаружи.

Хватило ума, чтобы тут же не потребовать отчета у хозяина. Людоеды не питаются мюсли и тем более не грызут картон в качестве добавки. Да, именно так, коробка была в двух местах продырявлена чьими-то острыми зубами.

«Приплыли. В доме завелись вредители».

Мышей Сандра не любила. У этих животных была неприятная привычка выбегать неожиданно из темного угла, а потом скользить серой тушкой по полу, попискивая и оставляя за собой мелкие горошинки фекалий.

Значит, им с Кущиным срочно нужен мышелов, а лучше – крысолов, котейка сибирской породы или небольшой терьер. Травить живых существ ядохимикатом Сандре представлялось жутким варварством, а вот если в доме появится кот или пес, грызуны разбегутся сами, почуяв запах хищника и давнего антагониста.

Вот, кстати, и те самые «горошинки». Некоторые закатились под плинтус, веником не доберешься.

Сандра обреченно поплелась в кладовку за пылесосом.

Пылесос у хозяина был древнейшей модели и назывался «Ракета». Сандре было без разницы, чем чистить палас в спальне Кущина и в своей, но она не удержалась и спросила, почему хозяин держит в доме такое старье.

Вася, раздражаясь, задал встречный вопрос, с какой стати он должен выбрасывать хорошую вещь, приобретенную его предками, которая, не в пример нынешним однодневкам, прослужит еще несколько десятков лет. Кожух из стали, пылесборник вообще неубиваемый, из двухслойной прорезиненной ткани, в электромоторе лысые щетки он заменил на новые, так что не надо критики. И капризов никаких не надо.

В общем-то, Сандра и не капризничала. «Ракета» так «Ракета», прошлого века – ну так что ж, главное, что пыль исправно подбирает.

Выкатив агрегат из кладовки, в которую хозяин преобразовал ставшую лишней кухню бывшей соседней однушки, Сандра прикинула, а не оповестить ли прямо сейчас хозяина о проблеме? Решила не оповещать. Вася, укрывшись в кабинете, занят приготовлением очередного зелья и разозлится, если его отвлекут.

Сандра расскажет ему про грызунов позднее. А пока приведет кухню в порядок, очистив от мышиных какашек, и наконец позавтракает сама.

Подсоединив к «Ракете» шланг со щеткой, а шнур – к электросети, Сандра повернула рычажок выключателя на округлой спинке пылесоса. Турбины натужно загудели, потом взревели, всасывая внутрь пылесоса хлопья мюсли с пола и горошинки фекалий возле плинтуса, а потом из сопла агрегата вырвался столб пыли с обрывками бумаги, мюсли и теми же фекалиями, превращая чистенький пищеблок в безобразие, похожее на внутренность гигантского мусорного бака, только что не вонючего.

Катастрофа. Кущину давно надо было купить новый пылесос, а теперь эта рухлядь сломалась в неподходящий момент и самым изуверским образом.

Сандра саданула рукой по выключателю, «Ракета» притихла, но полной тишины не наступило. Из нутра замершего электроуборщика несся визг – пронзительный, возмущенный и одновременно испуганный.

«Электромотор так верещать не будет, – подумала слегка напуганная Сандра, для подстраховки выдергивая штепсель из розетки. – Тогда кто?»

Откинув боковые зажимы на крышке пылесборника, Сандра медленно ее сняла и, присев на корточки, с опаской заглянула внутрь прорезиненной пещерки. Там царил хаос, состоявший из клочков туалетной бумаги, конфетных фантиков и обрывков пеньковой бечевы. Совсем недавно хаос был вполне приличной кроваткой для хомяка. Сам же взъерошенный хозяин самостроя вжался в упругую стенку пылесборного мешка и продолжал на ультразвуке визжать, широко разинув розовый ротик и тараща на Сандру ошалелые бусины глаз. В глубине мешка зияло свеженькое отверстие с рваными краями.

«Запасный выход», – догадалась Сандра.

– Заткнись, дурак, – шикнула на квартиранта она, и тот умолк.

– Что у вас тут? – раздался за спиной неприязненный голос. – И кто так отвратительно визжал?

Сандра быстро поднялась на ноги, стараясь закрыть широкой флисовой штаниной хомячью нору, и спросила с вызовом:

– А что, нельзя?

Кущин взглянул на прислугу с нескрываемым изумлением и ответил, слегка помешкав, видимо, растерявшись:

– Вокальными упражнениями будете заниматься у себя дома. Своими визгами вы даже шум пылесоса перекрыли.

Он потянул ноздрями воздух, закрутил головой.

– Почему так пыльно? Вы пылесос сломали? А ну-ка, отойдите.

Припадая на больную ногу, он приблизился к «Ракете». Присесть, знамо дело, на корточки не смог, а лишь склонился под угрожающим углом, имея понятное желание разобраться, что происходит в его доме и с его вещами, но покачнулся, схватился свободной рукой за столешницу, а второй, с клюкой, рефлекторно широко взмахнул, чтобы сохранить равновесие, но Сандра увернулась.

Красный и злой от случившегося конфуза, Кущин выругался сквозь зубы и захромал восвояси, сердито колотя клюкой по полу.

«Пронесло», – облегченно выдохнула Сандра.

– Повезло тебе, слышь, козявка, – подмигнула она притихшему хомяку. – Не то быть тебе выброшенным в форточку на мороз. А там ни травки, ни букашки.

«Или быть тебе съеденным Петечкиным удавом, – подумала она. – Вася Кущин – человек чести, чужое вернул бы владельцу, ни на что не взирая».

– Так что на глаза ему не попадайся, – предупредила грызуна Сандра. – Формалист без души в поступках бывает страшен.

Вот таким образом хомяк по кличке Йохан вселился в ее комнату, за порог которой, согласно строгой между нанимателем и работницей договоренности, путь Кущину был заказан.

Про пылесос Сандра сочинила для хозяина целую историю. Перво-наперво при помощи уксусной эссенции она видоизменила дыру в пылесборнике, чтобы у Васи и мысли не появилось ни о каком грызуне. Потом она предъявила ему пострадавшую часть «Ракеты», высказав предположение, что пылесосом была случайно заглочена какая-то едкая химия, отчего бытовой агрегат и пострадал, теперь нужен новый. И посоветовала хозяину впредь химикаты по кабинету не разбрасывать.

Кущин долго рассматривал изнутри и снаружи поврежденный мешок и даже нюхал его зачем-то. Потом вручил ставшую негодной вещь Сандре и велел мешок выбросить, когда она потащит к контейнерам накопившуюся за сутки порцию бытового мусора. Сказал, что нужно вызвать службу по утилизации, чтобы вывезли пылесос. Потому что лежащим на боку возле местной помойки видеть его не желает.

Сандре стало хозяина жалко. Ей показалось, что он грустит из-за гибели своего раритета, и она проговорила:

– Василий Петрович, совершенно необязательно отправлять его в утиль. В доме, – она чуть было не проговорила: «в нашем доме», – хватит места для двух пылесосов. А этот я пока возьму к себе в комнату. Чтобы он не напоминал вам о вашем… нашем проколе.

Хотя прокола никакого не было – ни со стороны Сандры, ни тем более кущинского. Загадкой оставалось, каким образом хомяк в принципе смог в квартиру проникнуть, но ответ на этот вопрос был несущественен, если только слегка интересен, и Сандра голову над ним не ломала. Может, через вентиляционную шахту соскользнул, может, по лестнице спустился со второго этажа на первый, кто их, хомяков разберет, на что они способны.

Пылесос «Ракета» сейчас находился в комнате Сандры, помещенный в коробку из-под нового пылесоса, а хомяк жил в «Ракете», изредка выходя размять лапы на неширокий «приусадебный участок», откуда выбраться бы не смог, да и не хотел. С хозяйкой Йохану повезло, разного корма она ему доставляла в обильном количестве, а что еще хомяку нужно?

И именно сегодня выдать ему морковь и насыпать в миску овсянку Сандра забыла, забегавшись. Если Йохан устроит дебош, если примется снова нагло визжать, никто не помешает боссу проверить, что за вопли доносятся из комнаты отсутствующей экономки.

Он войдет, увидит и все сразу поймет. Хорошо, если не решит, что Сандра специально испортила его драгоценный раритет, чтобы было где жить приблудившемуся грызуну. В этом случае хомяк до ее возвращения не продержится, а сама Сандра по возвращении долго не продержится на службе у «людоеда».

Мысли о голодном питомце лезли в голову, не давая покоя. Вместо того чтобы расслабленно сидеть в удобном кресле электрички и просматривать ленту новостей в смартфоне или из окна любоваться зимними лесами и заснеженными полями, она перебирала в голове варианты развития событий и совершенно себя этим изнурила.

Пересев на Курском вокзале в поезд, следовавший в Тулу, и все так же волнуясь о ситуации, которую не исправишь, Сандра наконец доехала до станции под названием Кузьмичевка, где и вышла на безлюдную платформу.

Было всего одиннадцать с хвостиком утра, и она рассчитывала часа через два быть снова в Москве. Сандра пока не проголодалась как следует, но к этому шло, а бутерброды, по совету доброго Кущина, она не прихватила – исключительно из упрямства. Не в Древней Руси живем, харч на каждом углу продается.

Однако в сложившейся ситуации навряд ли она задержится, чтобы где-нибудь перекусить. Она помчится к Йохану, надеясь, что маленький увалень продрых все утро и спокойно дрыхнет по сию пору.

Оптимизм внушал и тот факт, что поселение, в котором проживал занедуживший кущинский приятель, начиналось сразу у перрона, нужно было лишь перейти двухполосное шоссе, тянущееся параллельно рельсам и уходящее в поля в конце улицы, которая насчитывала дворов двадцать. Домик билетной кассы имелся всего один и был на противоположной стороне полотна, на платформе, что в сторону Москвы, но для Сандры это было удобно. Именно в Москву она и направится через какие-нибудь двадцать минут.

Мороз пощипывал щеки, пробирался под меховой жакетик, пытался остудить ноги в унтах. Сандра проскакала по ступеням с перрона и торопливым шагом двинулась в сторону жилья. Снег под ногами празднично скрипел, солнце в синем небе ярко сияло, заставляя щуриться, и настроение поправилось.

«Скоро Новый год. Все замечательно, Лилька! Не урод же, в самом-то деле, твой наниматель. Не станет он чинить расправу над хомяком. По крайней мере, воздержится до твоего приезда. А там разберемся. Младшей сестре дозволены капризы».

Сандра усмехнулась. Одна только ты знаешь, что «людоеду» – младшая сестра. А уж он точно не догадывается.

Перейдя шоссе, на котором видно не было ни одного авто – ни легкового, ни грузового, ни даже трактора, – она направилась к отдельно стоящему одноэтажному кирпичному строению с вывеской «Магазин», поскольку решила, что здесь и выяснит, как пройти на улицу Октября. И дом ей нужен…

Сандра извлекла из кармана вчетверо сложенную бумажку с адресом кущинского друга и прочитала: «село Кутепово, улица Октября, дом двенадцать». Странно. И как она не заметила странность сразу? Станция называется Кузьмичевка. И Вася так и написал ей в самодельном путеводителе, вот же, черным по белому: Кузьмичевка. И село Кутепово. Сейчас разберемся.

Про Птибурдукова Адама Ивановича никто из местных не знал. Печальнее всего, что не знала о нем и владелица сельпо, она же продавщица, а это уже тянуло на заключение эксперта. С ее слов, здесь жили Панюшкины, Кузьмичевы, Стефановы и Тюховы. Не было улицы Октября – был просто поселок с одной-единственной улицей, которая так и называлась: поселок Кузьмичевка. Дом под номером двенадцать имелся, однако прописан в нем был Михаил Панюшкин с женой Татьяной и тещей Натальей, сплетницей.

Когда в магазин вошли две тетеньки в пуховиках устаревшего фасона и ботинках с меховыми отворотами – просто жуть, – Сандра опросила их тоже. Обе замотали головами, однако одна припомнила, что слышала где-то про этого Птибурдукова, но, в связи с чем, сказать не могла.

Сандра, наливаясь возмущением, набрала домашний номер «людоеда». Решила на мороз не выходить и поговорить с работодателем из предбанника магазина. Пакет с посылкой начал ее здорово раздражать, особенно если бил по ногам жесткими ребрами. А раньше она его и не замечала.

Кущин трубку не брал. Ага, работает, видимо, занят зело. Не желает в прихожую выходить. Ничего, мы его и по мобильнику достанем. И пусть только попробует на нее наорать за то, что отвлекает.

На вызов мобильника хозяин тоже не откликнулся. Но через минуту позвонил сам. С домашнего.

Сандра не успела и рта раскрыть, как услышала скрипучий голос: