Разреженный воздух

Глава тринадцатая

Я поехал домой.

У Постепенной хватило любезности вызвать мне велотакси и оплатить обратный проезд до «Приюта викинга». Если помнить о ее прежних намерениях, это было самое меньшее, что она могла предложить в качестве оливковой ветви. Я попросил рикшу прибавить ходу, мне повезло с расписанием, и я успел на обратный поезд. Проехал по всему Коридору Вентура и добрался до вокзала Спарквилля, где благодаря изящной пересадке, ради которой мне пришлось пробежаться, я уже через минуту ехал в направляющемся на юг поезде «ВэллиВак». Спустя несколько темных остановок мы пулей влетели на станцию «Арка Цереры», которая когда-то была распределительным хабом и сердцем Вихря – так называли фрактальную путаницу улиц с южной стороны города.

Я вышел в пустынный нанобетонный мрак и по пустому эскалатору поднялся на поверхность. Здесь и в лучшие времена не бывало много народу. По большей части Вихрь – это автоматизированные заводские блоки и огромные склады. Здешние улицы были как-то странно и нелогично спланированы, очевидно, какой-то ню-джинн спроектировал их еще тогда, когда все считали это хорошей идеей. Есть что-то жутковатое в том, как они уходят по бесконечной дуге в сторону того, чего вы никак не можете разглядеть, ходить по ним пешком – сущий кошмар. Любой, кто мог позволить себе жилье в другом месте, никогда бы не стал ютиться здесь. А в такой час даже те, кто называют Вихрь домом, на улицах не показываются. Они либо давно отправились через весь город на свою дерьмовую работу в бесконфликтной экономике^[5], либо отсыпаются в капсулах после ночной смены.

Я направился по «Арке Цереры» в ту сторону, где от станции отходила первая из дочерних аллей. Вконец износившийся энергоман на перекрестке с Церера-драйв 4 был единственным признаком жизни на всю округу, хотя применительно к нему слово «жизнь» было довольно щедрым комплиментом. Он, как обычно, сидел, съежившись в нише, прилип к мостовой из-за подсохшей небольшой лужи мочи и дерьма, прислонившись к стене фабрики, и уже подключился к ее энергоисточнику, удаленно хакнув его. На голове у бомжа красовалась старая и поношенная индукционная шапка из пластикожи, приклеенная к вискам обрывками изоленты, а на ослабевших руках и коленях покоилась нещадно кастомизированная контрольная панель.

В суровые зимние месяцы с губ людей вроде него срываются клубы морозного дыхания. В такую теплую погоду, как сейчас, нужна гарнитура, чтобы просто понять, жив нарик или нет.

Говорят, когда-то он был довольно большой шишкой.

Но в Разломе подобные истории слышишь постоянно. Вся эта ебаная Долина усеяна остатками прежних начинаний и лучших дней. Конечно, если верить уличным поэтам и уволенным историкам, которые стоят за стойкой бара или прилавком тележек с едой на Бульваре. «Сейчас, – сказал мне один из них одним морозным воскресным вечером, – все мы просто питаемся накопленным жиром испортившейся мечты.

Соевый соус дать?»

* * *

У оверрайдеров не бывает много багажа.

Сложно сказать, в чем тут дело – то ли в редактуре генов, то ли просто работа такая. Когда проводишь большую часть своей жизни без сознания внутри корпуса космического корабля в миллионах километров от любого человеческого общества, трудно привязаться к любимой кофейной кружке. Вещи приобретают чисто функциональный аспект – ты просыпаешься, видишь, что тебе доступно, и пользуешься этим. Выполняешь работу с помощью подручных инструментов. Никакой другой подход толком не работает. Возможно, генетики все предвидели и внесли соответствующие изменения еще на стадии эмбриона, а возможно, особенности просто идут в комплекте с местом работы и к этому привыкаешь.

В любом случае привычка остается с тобой и после дембеля. Таким парням, как я, не требуется много места, поскольку нам попросту нечем его заполнить. Капсула Дайсона/Сантоны, в которой я сплю, имеет размеры 6 на 2,8 метра, включая влажную зону, она достаточно высока, чтобы стоять вдоль центральной линии, а снаружи больше всего напоминает спасательную капсулу без всяких излишеств, на базе которой и построена. Она несколько больше жилых капсул стандартных моделей, стоящих в других люльках на стойке, но в основном это из-за систем обшивки. Если специально не приглядываться, разницу заметить трудно, а с расстояния в двадцать метров все эти незначительные детали и вовсе исчезают, все модели сливаются в однородную ромбовидную форму. Вся система возвышается по адресу Церера-драйв 4.7, дом 1009, как массивный разукрашенный штабель для хранения вышедших из строя ядерных боеголовок. Доступ к люлькам обеспечивают пыльные лестницы и подвесные переходные мостики, украшенные черно-желтыми силовыми кабелями толщиной с огромного питона и обвитые небрежными петлями тонких пластиковых трубопроводов: синий для воды, красный для сточных вод. Задние концы капсул первого массива выступали над улицей примерно на полметра, походя на многоквартирный дом, жильцы которого в унисон высунулись поприветствовать прохожих.

Введя код на входной двери, я вошел внутрь и быстро пробежал восемь пролетов до четвертого этажа. К тому времени как я добрался до верха, пульс едва ускорился, приложенные усилия казались закуской перед основным, куда более жестоким блюдом. Я тряхнул головой, пытаясь прогнать это ощущение, но не шибко преуспел.

На случай, если она все-таки дома, но просто не отвечает на звонки, я прошел в дальний конец подвесного мостика и позвонил в дверь капсулы Арианы. Впрочем, особых надежд не питал. Как и большинство танцовщиц с Бульвара, Ари обычно принимала большую дозу любого дарящего сладкие мечты образца биотехнологий, который по уценке попадался ей на работе. В мягких глубинах сна, проспонсированного коктейлем из мелатонина, она бы и ядерного взрыва снаружи не заметила, что уж говорить о барабанящем в ее дверь унылом чуваке со стояком.

Я попробовал еще пару раз и сдался. Прихватив свой печальный стояк с собой, я направился по мосткам к «Дайсону» и, пройдя голосовое распознание, оказался внутри. Минутку посидел, ссутулившись, за рабочим столом. Моя гарнитура тускло поблескивала на столешнице рядом с полулитровой бутылкой «Марки». В правом верхнем углу левой линзы крошечный зеленый огонек подмигнул мне: «Все готово». Мгновение я сверлил его взглядом. В «Вектор Рэд» я пообещал Мэдисон Мадекве, что свяжусь с ней, так что у нее был мой номер, но пошла она нахер, звонок может и подождать. Равно как и внезапное поручение Постепенной. Первым делом я хотел принять душ, смыть с себя последние двадцать четыре часа и посмотреть, как их остатки утекут в канализацию.

Но у кого-то были другие идеи. Я и пяти минут не успел помыться, как во внутреннем пространстве капсулы раздался настойчивый звон. Подняв голову под моросящим потоком воды, я выглянул наружу сквозь клубы пара. «Да ты, блядь, издеваешься». Но, разумеется, лежащий на столе экран светился бледными серо-голубыми тонами. Мигал лаконичный идентификатор из моего списка контактов: ЧАКАНА.

– Да вашу ж мать. – Я вышел из-под душа, стряхнул с волос воду и промаршировал к коммуникатору. – Да, чего тебе нужно?

Она моргнула, глядя на меня. Недосып размазался у нее под глазами, словно вчерашний макияж.

– Ты бы прикрылся полотенцем ниже талии. Было бы неплохо для начала.

– Я был в душе, Никки.

– Ну так теперь ты из него вышел. Так что оденься уже.

Я принялся искать полотенце в горе сваленного у рабочего стола скомканного белья.

– Я думал, ты собираешься лечь спать.

– Я и поспала. Целых четыре часа. Дела, Вейл, дела, которые необходимо сделать.

– Ну так иди и делай их. – Я вытащил из груды белья полотенце, рассыпав все остальное по полу, и плотно обмотал его вокруг бедер. – Теперь довольна?

– Где Мэдисон Мадекве?

– Я оставил ее в здании администрации «Вектор Рэд». Она разговаривала с самим Дайссом. Я вернулся домой за гарнитурой. А что?

Чакана сердито сверлила меня взглядом.

– Ты должен следовать за ней по пятам, вот что. Защищать ее. Как ты собираешься это делать, стоя голышом в душе на другом конце города?

– Что ж, давай посмотрим. – Я с заранее обдуманным злым умыслом почесал яйца сквозь ткань полотенца. – Я почти уверен, что Мартин Дайсс не собирается нашинковать ее на кусочки и скормить испарителю. Не в его духе, что-то типа того. А чтобы проникнуть в это здание без разрешения, понадобится тактический штурмовой отряд. И что это нам оставляет?

– Это нам оставляет, гений, ее уход в самовольную прогулку, пока ты наводишь марафет у себя в Вихре. Это позволяет ей задавать не те вопросы не тем людям не в той части города, пока тебя нет рядом, и это оставляет ей возможность получить разведывательный шип прямо в свой хорошенький маленький череп.

– Она с тем же успехом может уйти на прогулку, пока я сплю.

– Ты не спишь, Вейл. Не в этой стадии цикла. Поэтому-то я и втянула тебя в это дело.

Я поморщился.

– Спасибо. Приятно чувствовать, что тебя хоть за что-то ценят.

– Я бы не сказала, что слово «ценят» тут правильное. Но позволь расставить все точки над i: если не хочешь вернуться обратно в камеру, с этого момента ты не выпускаешь Мэдисон Мадекве из своего поля зрения.

– Тебе легко говорить. Я вот лично не представляю, чтобы мисс Земной надзор растаяла от перспективы поехать сюда, в Капсульный рай, только ради того, чтобы я смог забрать свою гарнитуру. А если бы ты дала мне забрать ее сегодня утром перед встречей, как я и просил, в этом вообще не было бы необходимости. А теперь что, блядь, смешного я сказал?

Ее губы снова дернулись.

– Капсульный рай. Как две капли воды подходит к той фрактальной дыре, в которой ты живешь. Это что, южный сленг в наши дни?

– Это земной сленг. Ты бы знала, если бы хоть раз была там.

– Пошел на хер, – она наклонилась к экрану. – Одевайся, Вейл, надевай гарнитуру и тащи свою условно освобожденную задницу к «Вектор Рэд», пока я не задумалась об альтернативных вариантах. Не заставляй меня звонить тебе снова.

Ее изображение раздраженно вспыхнуло и погасло. На экране извиняющимися пастельными тонами высветилась надпись: «ВЫЗОВ ПРЕРВАН».

Мгновение я задумчиво сверлил ее взглядом. Потом проверил время.

С тех пор, как я покинул «Вектор Рэд», прошла пара часов, максимум три, а в ду́ше я провел меньше десяти минут. И каким-то образом Никки Чакана знала, что нужно позвонить мне домой и отчитать за то, что я не хожу по пятам за Мэдисон Мадекве.

В этом не было никакого смысла.

В «Акантиладо» она скинула меня словно несущественную задачу, и у меня создалось впечатление, что с такой же легкостью она выбросила из головы и Мэдисон Мадекве. Вторичный раздражитель в горе дерьма, которую аудит нанес к ее порогу, аккуратно сброшенный на бывшего корпоративного силовика без каких-либо реальных затрат для департамента. Чисто, красиво, и не ее проблема.

А теперь мое задание вдруг стало важнее сна, о котором Никки так мечтала. Важнее любых мероприятий по прикрытию задницы Малхолланда. Оно стало настолько важным, что Чакана лично вызвонила меня и поинтересовалась, как идут дела.

Вот же сука этот Малхолланд!

«Он попросил, чтобы кто-нибудь взялся за роль телохранителя, а само дело прошло тихо, мирно и неофициально, и этим человеком будешь ты».

Я насухо вытерся полотенцем, нашел в куче барахла на полу чистую одежду и рассеянно оделся, обдумывая ситуацию.

Предположим, кто-то в аппарате Малхолланда следит за происходящим. Высотная слежка с помощью дронов, впрочем, это кажется слишком рискованным, довольно сложно получить на такое разрешение в параноидальные дни аудита, потому достаточно просто мешка с воздушными жучками. «Жук-олень» с улучшенными летными характеристиками и удвоенной емкостью камеры вместо рогов сработал бы великолепно. Власти Брэдбери в любом случае пользуются тысячами жучков в любое время дня и ночи, ничего не стоит отправить парочку в здание Портового управления. Конечно, тот, кто за всем следит, должен был знать, когда и как мы с Мэдисон покинули «Акантиладо». Но вот откуда он получает данные – автоматическая слежка за отправляющимися челноками, перехват кадров с камер наблюдения в отеле? Может, что-то древнее, вроде платной наводки от кого-то из персонала? Если это достаточно важно, способам осуществления задуманного нет числа.

Предположим, что достаточно. Предположим, это было достаточно важно с самого начала.

Но почему?

Вторичные раздражители таких усилий не стоят.

Кстати, о вторичных раздражителях.

Пора выполнить грязную работу Постепенной.

* * *

Я подошел к прикроватной полке и сунул под нее руку. Обрезанный «Хеклер энд Кох» крепился к нижней стороне в пяти сантиметрах от края, словно полевой катализатор для ностальгических мечтаний. Можно было протянуть руку, выхватить его в мгновение ока и за пару выстрелов очистить всю капсулу. Но палубная метла, даже обрезанная, – плохой выбор для скрытности и уличной работы, и она совершенно точно не годилась для задания, которое мне поручила Постепенная. Поэтому я потянулся вглубь полки и вместо пистолета вытащил потрепанный чемоданчик для инструментов от «Блонд Вайсьютис». Нажал на защелки, оснащенные считывающим отпечатки пальцев сканером, и сел на корточки, когда крышка плавно поднялась.

Приглушенный свет от капсул мерцал на шведском столе внутри, отбрасывая тени между мягкими фланцами, удерживающими оружие на месте. Не все содержимое чемоданчика было официально одобрено БВ. Хотя то, что они официально одобряют, и то, на что закрывают глаза, – это две разные вещи, некоторые предметы из второй категории технически считались незаконными даже на Марсе. От боевых перчаток из удушающей пленки и микровзрывчатой пыли до блестящего черного углесплавового массива «Кадоган-Изуми ВакСтар», там могло найтись все, для любого случая и на любой вкус.

Я вытащил «ВакСтар» и взвесил в руке. Это была настоящая пушка, а не пистолет, чудовищно перекачанная штука, изначально созданная для работающих в вакууме флотских отрядов и способная с одного выстрела убить человека и в условиях полного вакуума, и в любой разновидности атмосферы, как пригодной для дыхания, так и нет. Полностью герметичная система, демпфированная отдача, стандартная нагрузка на скафандр. «Блонд Вайсьютис» арендовали патенты у «Кад-Из», как только истекли сроки действия флотского эмбарго, а затем, чисто для верности, купили и саму компанию. С ее помощью они приобрели что-то вроде легенды вакуумного боя. Взяв «ВакСтар» от «Кад-Из», вы не просто вооружаетесь, а делаете заявление для всех, кто хоть что-то смыслит в боевых игрушках.

Я вытащил наплечную кобуру с геккохватом и сунул пистолет под мышку. Выделяется, конечно, но я и не стремился к незаметности. Люди, с которыми мне предстояло встретиться, были глупыми, жестокими и уважали понты.

И все же…

Я порылся в снаряжении, разбросанном на дне чемодана, и нашел своего старого любимчика – тычковый нож из морфосплава, выигранный в покер у пьяного сержанта филиппинских коммандос, с которыми мы все вместе тусовались после мятежа Акино Дос, запертые внутри кометы с дохлым двигателем в ожидании, когда же хоть кто-нибудь потрудится нас эвакуировать. В обычном состоянии сделанное в Маниле оружие маскируется под четыре уродливых кольца с железными черепами, и ничто, за исключением полного молекулярного анализа, не убедит вас в обратном. Но сожмите пальцы вместе и крепко стисните кольца – и они расплавятся, сольются в единый кастет с одиннадцатисантиметровым обоюдоострым лезвием, которое как по волшебству выскочит у вас из кулака. Кромка из морфосплава прорежет кость так, словно ее там и не было.

Я надел кольца на левую руку, осмотрел пальцы и пару раз согнул и разогнул их. Затем убрал ящичек с инструментами обратно, подошел к столу, поднял гарнитуру и надел. Испытал внезапное и не совсем приятное ощущение, пока системы включались, а затем расслабился и сосредоточился на холодно-голубых движущихся полях и на том, что меня ожидало.

«Привет, – голос Осирис прозвучал в моей голове словно темный мед, льющийся на наждачную бумагу. – Скучал по мне?»

– Прекрати, – в пустоте капсулы мой голос прозвучал слишком громко. После четырех месяцев в гиберноидной коме и трех дней на ногах без гарнитуры я потерял привычку к субвокализации. Я откашлялся. – Прекрати.

«Ты сам установил параметры. Верни мой стандартный тактический голос БВ, если предпочитаешь его».

«Не предпочитаю я его».

«Тогда не жалуйся».

«У меня есть номер, по которому ты должна позвонить».

Я продиктовал серию цифр, которую дала мне Мэдисон Мадекве, и подождал, пока установится соединение. Она ответила на вызов, но видео не включила.

– Мадекве, – гаркнула она мне в ухо.

– Это Вейл. Звоню, как и обещал. С этого момента можете связываться со мной по этому номеру.

– Хорошо, спасибо.

– Никаких проблем. Слушайте, у меня тут есть пара дел, с которыми мне нужно разобраться на другом конце города. Во сколько вы планируете вернуться в отель?

– Вейл, тебе не о чем беспокоиться. Я буду занята здесь до позднего вечера, и Мартин Дайсс пообещал, что предоставит подразделение охраны ХКУ, которое сопроводит меня обратно в отель, когда мы закончим. Вы можете встретиться со мной завтра утром.

– Завтра? – В голове каскадом пронеслись видения охваченной яростью Чаканы. – Мисс Мадекве, я – приписанный к вам охранник на все время вашего пребывания…

– И я хорошо осведомлена об этом, – она резко появилась на экране. Характерный стандартный фон в пастельных тонах свидетельствовал о том, что гарнитура синтезировала изображение на основе предварительно сохраненных данных и анимировала его в соответствии с голосом и тоном. – Но я действительно не вижу необходимости в том, чтобы мы сегодня встречались.

– Подключите к разговору Дайсса.

– Я не понимаю, как…

– Я не собираюсь об этом спорить, мисс Мадекве. Подключите Дайсса, или я сейчас приду за вами. – Подпрограммы кризисного командования включились в крови, словно готовились к бою. Даже ее лицевой симулятор слегка напрягся, услышав, как изменился мой голос. Изображение дернулось, затем расплылось, когда она подключила Мартина Дайсса.

Того тоже собрали из архива, а может, он принял какие-нибудь противопохмельные химикаты. Вкрадчиво-красивая экранная манера прочно вернулась на свое место, улыбка превратилась в нерушимый щит цвета слоновой кости, мерцавший искусительной силой. Руки он держал низко, подальше от носа. Когда Дайсс открыл рот, выпуская наружу свой знаменитый звучный голос, я уже ждал, что он начнет с фразы «Дамы и господа, поехали!»

Но он этого не сделал.

– Да, офицер, здравствуйте, – вежливо начал он. – Думаю, мы с вами оба согласимся…

– Я не коп, Дайсс. Не совершай этой ошибки.

Он слегка отпрянул.

– Эм. Что ж…

– Я всего лишь наемный ствол на службе у Никки Чаканы. Все полномочия, никаких ограничений.

Он изобразил одобрительный смешок.

– Это очень х…

– Да, смейся, – на моих глазах ухмылка исчезла. – Сегодня в конце вашей встречи я приду забрать Мэдисон Мадекве. Если ты отправишь ее в «Акантиладо» до того, как я приду, у тебя возникнут проблемы. Я ясно выражаюсь?

Он откашлялся.

– Да. Хотя у частной охранной конторы «Хоркан Кумба Ультра» платиновый рейтинг, и…

– Тогда ты можешь отправить их вместе с нами, чтобы они составили нам компанию. Дай мне Мадекве.

Изображение снова погасло, и вместо него появилась Мэдисон, теперь настоящая, уставшая как собака и хмурая.

– В этом действительно не было никакой необходимости, Вейл.

– Возможно и не было, но мы поступим именно так. Я так полагаю, вы предпочитаете сотрудничать с ДПБ, а не работать против них.

Она слабо улыбнулась:

– Так нам велели.

– Отлично. Поверьте тому, кто знает: все мы будем намного счастливее, если будем придерживаться сценария лейтенанта Чаканы.

– Раз уж вы так говорите.

– Именно так я и говорю. Большой опыт. Позвоните мне за полчаса до того, как соберетесь закругляться – и я за вами заеду.

– Очень хорошо, – ее изображение погасло.

«Она кажется милой», – произнесла Осирис.

«А ты заткнись. – Я посмотрел налево и вверх, но не увидел ничего, кроме сплошной стены. – Эй… а куда делось время?»

Цифры вспыхнули мягким голубым светом в верхнем левом углу экрана.

«Держи».

«Ты выключила дисплей?» – с любопытством поинтересовался я.

«Это очередное обновление. Они постепенно отказываются от визуала для слияния циркадных ощущений. Запатентованная технология „СомаСистемс“, арендована КОЛИН. Будешь знать время инстинктивно, с точностью до минуты. Хочешь подключить?»

«Нет, нахер это дерьмо. Я хочу видеть цифры».

«Смотреть на экран медленнее, чем просто знать».

«Да? Это что? Рекламный пресс-релиз „СомаСистемс“?»

«Констатация физиологического факта».

«Оставь цифры там, где они сейчас. И подключи ситуационные системы – мы выходим».