Звёздный десант

– Как же мы их догоним? – спросил Ал, – они же накачаны тартыром! Их уже, поди, у Священного леса нужно ловить.

– Нет. Я знаю их повадки. Те, которые не ранены, бегут без остановки, это так, но даже они без ударов плетей потихоньку остановятся. А раненые упали где-то в траву и отдыхают, пытаясь унять боль. Если мы их найдем, я смогу вытащить стрелы и залечить раны, и еще тут в степи я смогу найти нужные травы, чтобы сделать лекарство против действия тартыра. Мне только нужны люди, чтобы прочесать степь и найти животных. Нужно только увидеть их, и тогда я смогу подманить их к себе!

– Да ты представляешь, сколько придется пройти, чтобы прочесать это пространство? Если эти туши попадали на землю, мы сможем увидеть их только с близкого расстояния.

– Не торописссь Алл, – послышался свистящий голос. Сут вынырнул из травы в нескольких шагах от них.

– А я все думал, куда ты делся. Прятался?

– Я не воиин. Я пряталсся. Таа… Я помогу вам найти сверейй. Тай рукку, Ал…

К вечеру у них было шесть рукатов. Седьмой, хоть и пришел, но не производил впечатление способного дожить до утра. Тем не менее, Канамук – так звали их мага-звероведа – взялся лечить и его. Два совершенно неповрежденных руката приплясывали на месте, не в силах сдерживать энергию, бьющуюся в них.

– Я уже готовлю зелье, – сообщил Канамук, – тогда они успокоятся и смогут еще долго жить. Эти тоже через пару дней смогут тащить повозку. Наши стрелы для них не смертельны.

– Погоди, не давай свое зелье этим, – внезапно вмешался Надар. – Ал, мы можем поговорить?

Ал отошел с Надаром подальше от костров и присел в траву.

– Что у тебя?

– Плохие новости, Ал. Похоже, Цветку становится хуже. Я не знаю, что будет дальше. Если мы подождем пару дней, а потом двинемся в путь, то он может не доехать. И еще одно меня тревожит: Илата. Он бредит. Просит отвести его к отцу. Разговаривает со мной, будто я – Энол. Инвира говорит, что ничем не может помочь.

– И что ты хочешь сделать? У тебя же есть идея, раз ты позвал меня.

– Два руката. Те, которые на зельях.

– Понимаю… Хочешь запрячь одного из них в ту быструю колесницу?

– Да. Если его разогнать так, как они бежали сегодня, мы сможем добраться до Священного леса за три дня.

– А если он не выдержит и сдохнет по пути?

– Я попрошу Канамука. С его магией все должно получиться!

– Как ты сможешь его убедить? Он же влюблен в животных, а после такого броска зверь точно погибнет.

– Придется показать ему Энола.

– А что будет с Энолом в дороге? И с Илатой. Ты ведь хочешь забрать их обоих?

– Да, обоих. Илата тоже при смерти. Если ему не помогут Маги жизни – он не жилец. Ну а что до дороги… если духи леса на их стороне, то они доедут. Но больше недели тащиться по жаре – верная гибель для обоих.

– Тогда расскажи подробнее, каков твой план.

– Возьмем колесницу, одну из тех, которые притащили раненые рукаты – они же целые – перенесем Энола в нее, привяжем с краю. С другого краю положим Илату. Я стану посередине и буду править.

– Хороший план, но дурной. Три дня! Им нужно есть, пить, справлять нужду. Ты будешь их обслуживать?

– Ну… А если я возьму с собой Инвиру?

– В маленькой колеснице? И потом, Надар, ты предлагаешь мне отдать тебе единственного лекаря. А у нас тут больше десятка серьезно раненых, и еще четверо кроме Илаты в тяжелом состоянии. Ты понимаешь, что обрекаешь их на смерть без должного ухода?

– Что же делать, Ал? Ты сам рассказывал, что иногда нужно делать сложный выбор!

– Не тот случай, Надар. Я понимаю, что для тебя Энол и Илата значат больше, чем все остальные, но для меня они равны. Они пришли ко мне, доверились, признав своим командиром. И я не стану ломать их доверие!

– Что же тогда, – вскричал Надар, – пусть Энол и Илата умирают? Они же были твоими друзьями! Ну, пусть не друзьями, но… – он обессиленно упал в траву и закрыл лицо руками.

– Погоди, Надар, не кипятись. В жизни не два пути, не черное и белое. Есть и обходные маршруты! Давай поразмышляем. Твоя идея хороша, но нужно ее доработать. Давай-ка, сделаем по-моему.

Ал позвенел топорами, призывая всех к себе. Через несколько минут толпа обступила повозку, на которую он взобрался.

– Что случилось, сэр Ал, – раздавались взволнованные голоса, – неужели новая напасть?

– Успокойтесь все. Сейчас я обращаюсь в первую очередь к элива. Теперь я раскрою вам тайну, и расскажу, что находится в этом фургоне.

Голоса смолкли и все затаили дыхание.

– Здесь, в этой повозке, лежит раненый Энол Элава, Цветок Древа вашего рода! – элива разом охнули. – Он смертельно ранен, и его жизнь стремительно уходит. Я понимаю, как вы устали и измучены, но сейчас мы должны срочно поработать. Нужно облегчить этот фургон. Выбросить все лишнее и устроить места для перевозки Цветка и еще пяти наших тяжелых раненых. Если мы сделаем все быстро, у них будет шанс выжить! И вы, холин, помогите им. Мы бились плечом к плечу – среди раненых есть и ваши сородичи, так не предадим наше боевое братство! За работу!

Вдруг Ал увидел, как сквозь толпу к нему пробирается Вигол.

– Сэр Ал! Сэр Ал! Погоди, послушай!

– Слушаю, Вигол, но только если это по делу.

– По делу, сэр Ал, по нему… фу-ух – бежал сюда аж от колесниц, когда звон услышал…

– Так что за дело?

– Колесницы, сэр Ал!

– Что, колесницы? – с недоумением уставился на кузнеца Ал.

– Не надо разбирать фургон!

– Эй, погодите там пока, обождите!

– Ну, говори.

– Я же при тороках все годы кузнецом был. Они всегда при себе возят разный инвентарь для починки, я и на нашу повозку закинул, там, под дрова, думаю, ну, вдруг что…

– Ну да, опыт не пропьешь…

– Что?

– Не важно, продолжай. Так что с тем инвентарем?

– В общем: фургон, как и все грузовые повозки, делается очень прочным, но и тяжелым. Даже если его облегчить – а это нужно делать с умом – он все равно будет очень тяжелым: толстая основа, огромные колеса… Даже два руката будут сильно уставать. И могут просто не дойти. Я предлагаю соединить две колесницы – они очень легкие. Сделаем настил между ними, пару досок на борта, натянем сверху ткань с шатра – получится легкая и прочная вещь. Хоть и тесно, но шесть человек сможем разместить.

– Добавь еще троих-четверых: возницу, лекаря и, пожалуй, мага тоже нужно с ними отправить. Им бы еще охрану какую…

– Не натто оххрану, – послышался голос из темноты, – нетт никоххоо. Я вишшу. Пуссто то самоххо лесса.

– Ты всегда вовремя, я гляжу. Уверен?

Сут кивнул, и молча отступил во мрак.

– Вигол, выдержит твоя повозка? Они же будут гнать во весь дух.

– Выдержит, сэр Ал! Головой ручаюсь!

– Тогда руководи!

Кузнец созвал народ, объясняя задачу. Несколько человек бросились за обломками колесниц, чтобы разжечь поярче костер, другие собирали хорошие доски и брусья. Вигол полез в кучу припасов в поисках своего инвентаря.

Через часа четыре – по ощущениям Ала – новая повозка была готова. Раненых переносили на полки, которые сделали из досок вдоль бортов, и привязали ремнями: импровизированные лежаки были очень узки. Труднее всего пришлось с Энолом, так как отсоединить трубки никто не решился, и его так и переместили вместе с чаном. При виде того, что сделали с их Цветком Древа, элива сжимали кулаки и громко посылали проклятья на весь род тороков. И, украдкой, – на холин. Затем загрузили припасы: воду, копченое мясо и кашу, – не долго будет оно пригодным на такой жаре, но придется обойтись этим. Больше решили ничего не брать: костры жечь некогда, управлять повозкой можно по очереди, отдохнуть тоже можно в проходе между полками. Инвира запаслась отварами и чистыми прокипяченными тряпками. Все, больше ничего сделать нельзя.

Наконец все подготовили, и Надар забрался на козлы, которые Вигол соорудил впереди сдвоенной колесницы. На этих козлах могли поместиться все трое, кто отправлялся в путь с ранеными. Канамук запряг обоих целых рукатов, которые аж дрожали от возбуждения.

– Я приготовил им еще отвара, который их заводит, – ответил он на немой вопрос Ала.

– Постарайся, чтобы они не сдохли по дороге.

– Я буду очень стараться.

– Все, время дорого! По местам! – Надар нервно теребил вожжи.

– Удачи тебе, Надар. И не слети с дороги. Остановить их невозможно.

– Пока, Ал. До встречи в Священном Лесу! Их-ха! – и он размахнулся своей плеткой.

Канамук сплел пальцы и зашептал заклинания; плетка ужалила спину руката и тут же обожгла второго. Животные заревели и рванули с места так, что Инвира с трудом удержалась на ко́злах.

Заря едва разгоралась на востоке. Наскоро сбитая повозка, запряженная безумными зверями, быстро уменьшалась вдали.

– Помогите им, духи леса, – тихо сказал Ал, и вдруг, будто эхо пробежало по степи: «Помогите им, духи леса», – шептал многоголосый хор.

Глава 5

Два дня победители отдыхали после побоища. Чтобы не оставаться рядом с трупами тороков и рукатов, решили переместить лагерь подальше. Сняли с туш животных лучшие куски мяса – их было все равно больше, чем можно было успеть съесть – погрузили все ценное на легкие колесницы, чтобы не утомлять раненых рукатов, и перевезли за несколько ходок на новое место. Забрали и старые повозки, споря, нужно ли оставлять в фургоне магические предметы хола. Ал считал, что стоит оставить, чтобы изучить и использовать новые знания в лечении Энола. Но неожиданно оказалось, что и холин, и элива за то, чтобы все уничтожить: и те и другие боялись этих вещей пуще огня. И если элива можно было понять, то холин удивили. На его недоуменное замечание они пояснили, что далеко не все холин владеют магией. Вернее наоборот: лишь ничтожная часть их народа может контролировать неведомую Силу. Кроме того, обнаружилось, что не все хола считают себя представителями одного народа. Энол считал холин одной монолитной расой, такой же, как его народ, или варды. Так их воспринимал и Ал, подчерпнувший свои знания о мире из его памяти. На самом деле холин были разделены на несколько государств, и в этих государствах не только отличались законы и культура, но и существенно отличался язык. Маги же жили, преимущественно лишь в одном государстве – в других их было мало, а кое-где их считали врагами и истребляли.

Как бы то ни было, но все убеждали его, что магические вещи абсолютно бесполезны для всех, кроме черных магов, ведь кроме них никто не сможет овладеть этими инструментами. Так зачем же тащить целую кучу груза, да еще, вполне вероятно, опасного? Не лучше ли фургон использовать для перевозки раненых и женщин? В итоге фургон очистили и сбросили все богатства темного колдуна на землю. Повинуясь какому-то импульсу, Ал выкопал яму – на что ушло не меньше полдня – и сложил в нее магический инвентарь, воткнув сверху сбитый из брусьев крест.

– Что значит этот символ? – пожилой элива, с морщинами на лице и совершенно седыми косами тихо подошел сзади.

– Если честно, не знаю. Место отметил или что-то мне нашептало… Я видел такой раньше. Оберег от сил Зла. У нас, в нашем мире, есть такая вера – «Церковь Его Возвращения». Ее адепты верят, что наш мир создал Творец, который покинул нас, увидев, как низко пали его создания. И еще они говорят, что когда-нибудь Создатель вернется, и тогда мы все обретем счастье.

– Да… Говорят, и у Индерона когда-то был такой Бог.

Степь проплывала под колесами в обратном направлении. Рукаты, как и обещал маг, вполне оправились для похода и уверенно тащили свой груз. Фургон отдали раненым, во вторую повозку сложили припасы, а впереди них ехала легкая тачанка, собранная Виголом из частей от колесниц. Пятый рукат действительно выжил, хоть и лежал первый день неподвижно, набираясь сил. Однако, зелье, которое оставил Канамук, было действительно волшебным. Теперь и другие члены группы могли периодически давать своим ногам отдохнуть. По словам Сута впереди было чисто до самого Священного Леса, и путники нежились на солнце, сидя или даже лежа в тачанке, или шли рядом, ведя неспешные разговоры обо всем понемногу.

В основном собеседниками Ала были элива. Холин держались в стороне, да к тому же могли говорить с ними только по-торокски, а далеко не все они знали этот язык. Впрочем, кажется, кто-то из них знал язык элива. Но все равно они не набивались в друзья. Может, у них так было принято, может, его огромный рост – в сравнении с ними – их подавлял. Кто знает? Надар уехал, и Ал стал больше общаться с Виголом, который рассказывал о своем мире, о его обычаях и технологиях. Было это одновременно комично и раздражающе: в языке тороков не было таких понятий, которые позволяли бы им нормально обсуждать вопросы науки или культуры, и им все время приходилось использовать иносказания, которые зачастую приводили к конфузам. В итоге они стали просто использовать слова своих народов, и так каждый уже изучил по паре сотен понятий из языка собеседника, и это позволило описывать достаточно сложные природные или социальные явления. Ала это смешило. Не так обычно люди начинают изучать новый язык. Многие элива часто сидели или шли рядом, не вмешиваясь, впрочем, в разговор. Между собой они периодически бурно обсуждали события в горах, и особенно – свою битву с тороками. Каждый желал в подробностях рассказать всем, как он бился, и каким храбрым воином он оказался. Но если к ним подходил Ал, они замолкали. Однако, было очевидно, что все, как один, уважают его (или боятся): «солдаты Армии Ала» четко выполняли приказы. Пережитый опыт научил их, что им выгодно слушаться этого странного, похожего на торока чужака. Сут тоже был плохим собеседником, хоть все время и маячил рядом. Наконец, Ал не выдержал и прямо спросил его, почему тот так странно себя ведет и не отходит от него ни на шаг.

– Ты обещщал. Симпиосс. Помошешшь мне. Вернутьсся…

– Обещал. Я помню. И не отказываюсь от своих слов. Ну, так ты бы поговорил что ли?

– Трруттнооо говорить…

– Ну так и сидел бы себе где-то там в фургоне молча.

– Нееет. Не мохху… С ними ряттом труттно. Плохо… думать…

– Эээ. Все тебе не так. Слушай, Сут, кстати, ппро «думать»: ты сказал как-то, что твой мозг действует по тем же принципам, что и мой «ловец», так может, ты можешь помочь мне выучить язык холин?

– Неееет. Нелься. У них плохой моск. Моххут умеретть. Я не мохху ховоритть с ними черес мыссли.

– Жа-аль… Это мне здорово пригодилось бы. А сам ты не знаешь их язык? Меня мог бы научить?

Сут замолчал, и по его неподвижному лицу было непонятно, то ли он размышляет, то ли ему стала неинтересна эта тема.

– Я потумаал. Снайю немношшко. Нет запретта… Мошшно. Но я учу не так, как твой «ловетс», это путет труттно. Мошешь полетть. И не помнить фсьо… што-то запуттешь.

– Ну, все равно неплохо, я бы попробовал.

– Хорошшо. Я толшен потххотовитьсся… Чересс тва тня смохху. Ты тошше хотовься. Осфопоти мыссли. И не ешшь. Поссле урокка путетт тошшнитть.

– Хм… Надеюсь, оно того стоит.

На козлах передней повозки освободилось место, и Ал решил немного прокатиться. Усевшись на доску, он взял вожжи у элива, который спрыгнул чтобы размять ноги. Сут тенью шмыгнул на место рядом. Некоторое время ехали молча. Рукат мерно переставлял ноги, скрипели колеса, шелестела высокая трава вдоль дороги.

– Не могу я понять, – ни к кому не обращаясь, произнес гекон вслух, – такие травы, такая степь… Когда мы копали яму, я обратил внимание: земля жирная, плодородная. Да вон – трава какая! А животных нет. Мелочь только. А ведь тут могли бы разгуляться такие стада…

– Они и были, – неожиданно откликнулся голос сзади.

Ал повернулся, и встретился взглядом с тем элива, который спрашивал его про крест.

– Валалион, если не ошибаюсь?

– Он самый, сэр Ал.

– Думаю, ты можешь опустить «сэр», почтенный элива. Так что за стада тут были?

– О! Когда-то, очень давно эти степи были пастбищами для целых туч степных канаков, ваитов и даже имаима. Я уж не говорю про рукатов. Огромные, не то, что сейчас. Говорят, наши предки охотились на них. Мяса в те времена всегда было вдоволь.

– Никогда про таких не слышал. И что же произошло?

– Сороны. Орды соронов. Реки. Живые реки огромных хищников двигались по этой степи, пожирая все на своем пути. Они сожрали всех. Потому ты и не мог слышать про них.

– Удивительно. Сороны? Но как? Я знаю, что сорон имеет одного детеныша, иногда двух в год. Как они могли так размножиться?

– Не знаю. Некоторые говорили, что тогда у них могло быть по 5–6 детенышей, а то и больше. И все выживали, ведь пищи хватало.

– Ясно… Значит, сороны сожрали всех травоядных, а затем?

– А затем вымерли сами.

– Если соронов было так много, то почему они не напали на Священный Лес?

– Они не могли. В те времена наши маги были гораздо сильнее, чем теперь, и сороны не посмели перейти через границу леса. А с юга им преграждал дорогу хребет Кадагара. Им некуда было идти. В те времена еще не было Голодной Пасти – так называется перевал, к которому направлялись наши захватчики. Он появился позже, возможно, тоже благодаря магии.

– Ну ладно, некуда, но разве так бывает, чтобы вымерли все? Всегда остается кто-то, и выживает, и цикл повторяется снова.

– Не в этот раз. Сороны рыскали по степи, и уничтожали все, что только могли найти, а потом им стало нечего есть.

– Странно это. Никогда не слышал, чтобы происходили такие вещи. Природа всегда стремится к равновесию.

– Да… так и было. Раньше. Очень давно. А потом начало меняться. Что-то изменилось в этом мире, будто бы и наш Бог, Бог Индерона, ушел от нас.

– Валалион! – послышался раздраженный шепот из повозки.

Молодой элива гневно смотрел на старика, сжимая кулаки.

– Ты молод, Инава. И слишком веришь нашим Опорам…

– А ты… – молодой сдержался, и отвернулся.

Повисла тишина. Ал молчал, ожидая, когда старик продолжит.

– Знаешь, Ал, – собрался с духом седовласый элива, – я расскажу тебе то, что обычно никто не рассказывает. И даже хуже: никто не хочет слушать об этом.

– Я слушаю.

– Да… Эта степь. Ведь это не было степью всегда. Когда-то, вся эта земля, все это, было Священным Лесом.

– Замолчи, старик! За такие речи ты отправишься к эриса!

– Эриса… Ха! Нашел, чем меня испугать, юноша. Я прожил больше тысячи лет на этом свете, и последние триста лет живу не в Священном Лесу. Я не наделен большими талантами. Могу усиливать рост растений или изгонять вредителей, но сделать что-то действительно впечатляющее не способен. Я – представитель ветви, настолько отдаленной от Ствола, что уже почти полукровка. Да, в общем-то, в моем роду и были полукровки. Веками нас, таких, как я, вытесняли на окраины, давали нам угодья не только самые отдаленные, но и самые бедные. А лес в это время отступал. Все дальше и дальше. Это происходит незаметно. Но однажды, ты понимаешь, что дом, на котором стоит твое дерево, вот-вот обрушится, так как это дерево сгнило внутри. И вот, не успел ты оглянуться, а земля, которая дана тебе Опорой, уже в степи! Так что, я уже много лет, как отлучен от Леса! А нашему царственному Стволу Древа, и даже его Корням, плевать на это!

– Замолчи! Предатель! Как смеешь ты…

– Эй! Парень! – резко гаркнул Ал, – сдается мне, что ты засиделся и очень хочешь размять ноги. Где-нибудь в конце обоза.

Элива сверкнул глазами, но покорно спрыгнул с повозки, и стал отдаляться.

– А я бы послушал. Можно мне на его место? – крепкий хола среднего возраста, с ярко-оранжевыми глазами привстал с места, показывая желание сесть поближе.

– Отчего же нельзя? – с улыбкой ответил старый элива, – если мой народ не хочет слышать, то, может быть, мудрость старого элива пригодится народу холин? Я ничего не имею против холин. Жизнь обкатала меня и, признаю – сбила спесь. Мы, элива, всегда считали вас существами более примитивными: мало живете, магией не владеете… Ну, темная магия не в счет. А вот ведь как. Пришлось и мне строить свой дом на земле, садить деревья, простые, а не магические, такие, за которыми нужно ухаживать, поливать, собирать плоды. Да, я трудился на земле, поливая ее своим потом, а иногда и кровью. Вот тогда я и стал уважать холин. Вы много достигли и без магии. И если бы наши Опоры посмотрели правде в глаза, то увидели бы, что уже давно не могут обойтись без товаров, которые поставляют им холин.

Элива, сидящие в повозке, напряженно молчали, еще один хола придвинулся поближе к козлам.

А Валалион продолжал:

– Я скажу крамольную мысль: этот мир скоро забудет об элива, – соплеменники рассказчика вздохнули с возмущением, – да, да, послушайте, не возмущайтесь понапрасну. Выслушайте сначала… Ох, Ал, прости, я увлекся, и забыл уже, что рассказывал.

– Нет-нет, продолжай. Наконец-то я могу услышать о реальной ситуации в этом мире. Мне очень интересно, – холин тоже кивнули, подбадривая старого элива к продолжению.

– Ну, тогда слушайте. Я уже говорил про Священный Лес, который стал в несколько раз меньше того, каким он был когда-то, еще до моего рождения – очень давно. Но из этого следует, что и самих элива стало гораздо меньше. И это правда! Заткните уши, если боитесь, что можете стать эриса… Нет? Интересно? Тогда слушайте: при моем прапрадеде было три Древа Рода! Три! А еще раньше, говорят, их было то ли семь, то ли девять. Вот так! – элива в повозке выглядели ошарашенными. – Я так давно уже живу за лесом, что пропустил очень много Волн Забвения. Я слушаю, запоминаю, думаю. Да, так вот, элива становится все меньше, а холин? А холин стало в десятки раз больше! Земли, некогда принадлежавшие элива, стали землями холин. Холин плавают по морям, и никто не знает, что они там делают. Ведь элива не строят кораблей. Элива вообще ничего не строят! Народ Священного Леса торгует тем, что дают деревья: ценной древесиной, мехами, снадобьями, и, конечно же, – правом прохода через Лес. Но самое главное, что могут предложить жители Леса – Магия Жизни. И за это холин готовы платить. Вот и поставляют изделия из металла, инструменты, зерно. Дошло до того, что и овощи, и мясо уже привозят в Священный Лес. Но магии мало. Лишь Листья центрального Ствола еще достаточно сильны. Дети боковых ветвей почти лишены магии. Так чем же элива смогут торговать в будущем? Я вам отвечу – не то, что торговать, сохранить собственный дом не смогут! Священный Лес наполнен магией, он такой именно потому, что магия питает и оберегает его. И эта сила исчезает у нас на глазах! А что же холин? Холин учатся жить без магии. Строят мельницы, корабли… Я слышал – если это не вранье – в каком-то из городов холин построили такой же огнедышащий караван, как у вардов. И если это правда… Знаете, а ведь когда-то у холин были свои маги. И могущество их было не меньше нашего. Но они теряли свою магию куда быстрее нас. Не знаю, с чем это связано, но и жить без магии они научились раньше нас.

– Вот как, любопытно. Короткая жизнь, плодовитость, быстрое изменение генома за счет мутаций. И как следствие – потеря способности творить магию. «Только чистая кровь», как говорил Энол. Вот так-так. Значит, существует геном, который позволил бы управлять действительно огромными силами…

– Что ты говоришь, Ал? Я не понимаю.

– Э-э, да ничего такого. Послушай, Валалион, а не знаешь ли ты, могли ли холин творить магию элива? Или наоборот.

– О! Как ты догадался? Да! Именно. И вот об этом я и хотел рассказать. Ты спрашивал про животных, про всех, кого истребили сороны, но не спросил, что было до этого. А до этого не было не только всей этой степи, но и гор! Не было хребта Кадагара. Эй, вы, молодежь, знаете, почему эти горы так называются? – элива отрицательно помотали головами. – Так и думал. А называются эти горы так, потому, что их создал Кадагар! Вырастил!

– Ого! – удивился Ал, – ты хочешь сказать, что целый горный пояс создал один элива?

– Не-ет! – хитро улыбнулся Валалион, – не элива – хола!

– Ох! – возглас удивления вырвался из уст всех слушателей.

– Да, да! Хола. С магией, о которой не смеют мечтать ни в одной Темной башне, ни в одном древесном доме, ни в одной подземной лаборатории. Магия, которая могла порождать или останавливать бурю, создать реку или вот – вырастить горы.

– Но зачем?

– Чтобы спасти мир от тороков…

– Да… ты умеешь удивить, старик.

– Вы думаете, что это сказки, бред старого элива, но все, что я вам рассказываю сегодня, – правда и только правда. В нашей семье всегда берегли историю. Понимаете, ведь мы не только передавали эти сказания друг другу, мы их записывали!

– Ого! Я не слышал, чтобы элива вообще писали! Все сведения передаются через деревья. Разве не так?

– Так, но письменность у элива есть. Только никто не учит больше детей писать. Ведь если история записана в книге – ее не смыть Волной Забвения.

– Удивил ты меня сегодня, ох удивил! Знаешь, если мне повезет, и я не сдохну в этом мире, я бы хотел почитать эти книги.

– Я с радостью дам тебе их! Это честь для меня! Ух, долго рассказываю, аж горло пересохло, дайте там бурдюк, молодежь… Вот спасибо. Так вот, тороков не было в этом мире. Они чужие! Вы знаете, что от связи холин с вардами или с элива получаются дети. Не всегда, но получаются. А вот с тороками – никогда. Их ска неразборчивы в этих делах и очень похотливы. Рабы часто служат им игрушками в постели. Но никогда, никогда от этого не рождались дети. Я пробыл в рабстве у Кхур-Дара восемь лет. К счастью, мое умение растить урожай в степи очень ценилось у тороков, иначе был бы я их обедом. Но за эти годы чего я только не повидал, скажу я вам. И лучше об этом не рассказывать. Так вот поверьте, я знаю, что говорю: тороки чужие в этом мире!

– Так если они чужаки, то как они проникли сюда?! Я еще понимаю, когда один или там десяток существ проходят через Врата, но ведь ты сам говоришь, их так много было, что они чуть не погубили мир! И почему древние маги не смогли их просто перебить? На них не действовала магия? Как так?

– Не знаю, сэр Ал. Не знаю. Давно это было, задолго до того, как родился мой пра-пра-прадед. Но легенды нашей семьи говорят, что в те времена по этой земле ходили великие маги. И сила их была так велика, как и их честолюбие. Жили они в высоких дворцах, таких огромных, и таких прекрасных, что дар речи отнимало у всякого, кто смотрел на них. Вокруг башен маги создавали целые города для своей свиты и вассалов. А в этих городах творились такие чудеса, которые мы и представить себе не можем. И вот эти маги стали спорить между собой и выяснять, чье искусство лучше и сильнее. Разразилась война. Страшная это была война! Война, после которой близкие родственники – холин, элива и варды – бывшие когда-то вассалами трех верховных магов, навсегда разошлись и рассорились. Маги бились и на земле, и в небе, и в море. Великие города были разрушены, леса горели, высыхали озера и реки. И вот, как-то раз сцепились в смертельной схватке Иоланева и Дарит. Где-то там, далеко на юге, в землях, в которые мы уже очень давно не смеем заходить, и которые сейчас принадлежат торокам. В книге написано, что бились эти маги семь лет. И, в конце концов, каждый начертал огнем в облаках заклинание такой силы, что само небо загорелось, земля разверзлась, а сами великие маги погибли, убив друг друга Силой, которую они выпустили на волю. Так Кадагар оказался единственным верховным магом на Индероне. И стал править всеми городами и народами. Но вот прошло немного времени, и в опустошенных той великой битвой землях началось какое-то шевеление. Из того места, где случился разлом, стали выползать на землю порождения Тьмы и Зла, то есть тороки. И потекла по земле ненасытная река, река зеленого цвета: это тороки шли по нашему миру. И было их столько, что сметала эта река все на своем пути. И тогда Кадагар поставил на пути орды горы. Это остановило тороков, и отрезало целый кусок континента от остального мира. Но сам Кадагар сильно ослаб, потратив столько сил. И был убит своим учеником. Ученик тоже не смог удержать власть, уступив другому магу… Ну и так далее. Так Индерон лишился магов, которые владели всеми видами колдовства. И с тех пор каждый род может контролировать лишь малую часть Силы.

* * *

Через два дня, когда их караван остановился на ночлег, Ал устроил место для проведения сеанса обучения: в высокой траве, подальше от всех, он вытянулся, лежа на спине, и закрыл глаза. Сут сел у его головы и положил свои прохладные руки ему на лоб. Яркая вспышка засияла прямо где-то внутри глаз, и по телу пробежала волна, как от статического электричества. Перед глазами закружился вихрь ярких узоров, уши заполнил странный шум, в котором то нарастал, то затухал пробирающий до костей ритм. В животе образовалась пустота, как при невесомости. Калейдоскоп картинок и тяжелый ритм вызывали головокружение и боль. Ал инстинктивно дернулся и открыл глаза.

– Тепе плоххо? Пересстанем?

– Нет, ничего. Я смогу, ты не прекращай. Просто от неожиданности. Я справлюсь.

Ал закрыл глаза, и волна света и звука снова захлестнула его. Сияющий всеми цветами водоворот затягивал в себя, словно огромный радужный торнадо, шумел, гремел и визжал на все лады. Временами казалось, что сознание утонет в этом вихре, и выхода назад не будет. Но он терпел, твердо решив, что знание языка стоит того, чтобы немного потерпеть. Ведь он терпел и не такую боль. Калейдоскоп вращался, минута за минутой, час за часом, и когда уже казалось, что это вращение никогда не закончится, вдруг наступила тишина и темнота. Ал открыл глаза. На небе бешено танцевали в хороводе звезды, цветные пятна плавали перед глазами. Половину неба занимало расплывающееся, перевернутое вверх-тормашками лицо Сута. Оно тоже вращалось и кружилось, причем одновременно в разные стороны.

– Что, все?

– Таа. Фсьо… – Сут медленно кивнул, и, хоть на его лице невозможно было прочесть эмоции, но по движению головы было понятно, что и он вымотан изрядно.

Ал перевернулся на живот и попытался встать. Его тут же повело в сторону, и он упал на четвереньки. Как хорошо, что он послушал совета, и не ел почти два дня. Рвотные позывы были так сильны, что его словно наизнанку выворачивало. Наконец, головокружение немного успокоилось. Гекон смог подняться и встал, широко расставив ноги и уперев руки в бока, при этом покачиваясь, как пьяный моряк на палубе.

– Ээх, Сут. С тобой можно море выпивки сэкономить. Голова болит, как с похмелья, соображаю плохо, да еще блевать тянет. Ну, точно, как после попойки.

– Ффффшшш… – только и выдал Сут, сидя в той же позе.

– Ой, ты прости, я вижу, тебе тоже плохо. Я немного пошутить хотел. О-ох… нужно потихоньку пройтись. Успокоить организм. Ты идешь со мной?

Пришелец отрицательно мотнул головой, и лег плашмя в высокую траву.

– Ну ладно, ты отдыхай. А я пойду к ребятам.

Качаясь из стороны в сторону, Ал нетвердой походкой направился к стоянке. Голова понемногу прояснялась. Впереди в свете звезд и костра поблескивало крохотное озерцо с кристальной прохладной водой. Холодная влага брызнула в лицо. Ох, как хорошо было бы залезть в этот водоем целиком. Но даже в таком состоянии он соображал, что этого делать нельзя. Вода в степи была священной. Действительно живой водой. Ал лег на живот и напился прямо из источника. Ох, как же хорошо! Вода холодила внутри, будто тушила пожар, голова прояснилась, и он смог сесть, упираясь руками в землю. Шелестела трава, ночные насекомые стрекотали в темноте. Волшебных светляков и мотыльков не было в этой степи, но ночь все равно была волшебной и пахла свежестью и разноцветьем трав. Звезды остановили свой танец, мир обретал четкость и стройность. Руки и ноги отзывались, наконец, на сигналы из головы и выполняли именно то, что от них требовалось. Внезапно стало понятно, что пустота в животе носит совершенно иной характер: очень хотелось есть. Гекон поднялся и направился к костру. В круге танцующего рыжего света ели и беседовали несколько холин. В прошлом Ал отправился бы к другому костру, но сегодня он подошел к огню, сел между удивленными товарищами, и, покопавшись в голове, произнес на их языке самую сложную фразу, которую смог составить: «Хотеть сидеть с вы. Дать мясо», – чем вызвал всеобщее онемение.