Читать книгу: «Студенты среди людоедов»

«Там, где голод – там исчезают правила»

Студенты последнего курса медицинского университета отправляются на путешествию.

Тимур-      Лидер группы, скептик, рационалист

Ибрагим- Спокойный, религиозный, мистик, знаток древних текстов

Ася- Эмоциональная, впечатлительная, художница

Руслан- Шутник, маскирует страх юмором

Саида-      Хладнокровная, немного замкнутая студентка, изучающая ордологию, склонна к философским рассуждениям

Максим- Студент-дегустатор, учится на биохимика, хорошо разбирается в ядах и веществах

Настя-      Будущий психолог, увлечена психиатрией, чувствительна к состояниям других

Григорий-      Наставник-патологоанатом, опытный, немного мрачный, циничный.

Женя-      Тихий студент, увлекается парапсихологией, верит в энергию, сны, биоауры

Антон-      Любит детективы, строит логические цепочки, фиксирует детали, будто ведёт расследование

Асфальт уходил в темноту, фары освещали только клочья пыли да редкие дорожные знаки, согнувшиеся, будто от старости. Микроавтобус дрожал на кочках, и внутри то и дело раздавался чей-то смешок, чье-то зевание или хлопанье бутылки об обшивку.

Водитель молчал. Он не был частью их группы, и это почему-то всех немного тревожило. Он не смотрел в зеркало, не слушал их разговоров. Просто ехал.

– Если мы умрём – я хочу, чтобы это было после десерта, – лениво протянул Максим, дегустатор, открывая термос с кофе. – Кто-нибудь хочет шоколадный батончик? С просрочкой в три месяца, но вкус умопомрачительный.

– Тебя когда-нибудь отравили на практике? – прищурилась Саида, сидевшая рядом. – Ты с такой страстью говоришь о просрочке, как о таинстве.

– Отравление – это тоже опыт, – пожал плечами он. – Пищеварительная система – наш второй мозг.

– Ты, кстати, не совсем не прав, – вмешалась Настя, листая тонкую брошюру. – По современным теориям, кишечник действительно влияет на психику. Даже тревожные расстройства – это…

– Настя, – вздохнул Тимур, – ты не можешь спокойно говорить о мозгах, когда мы едем на отдых. Хотя бы притворись, что мы нормальные студенты, а не сброд потенциальных Нобелевских лауреатов и… психов.

– Тимур, тебе бы на психолога. Сам всё отрицаешь, сам же контролируешь каждого, – фыркнула она.

Ася сидела у окна и смотрела на то, как исчезает свет города. За стеклом начиналась чернота – без домов, без фонарей, только тени деревьев, будто кто-то в темноте шевелится.

– Вам не кажется, – негромко сказала она, – что чем дальше мы уезжаем, тем меньше мы… настоящие? Как будто растворяемся.

– Это эффект переезда, – отозвался Антон, вытаскивая блокнот. – Новая обстановка, восприятие себя меняется. Мозг адаптируется. Личность временно дрейфует. Запишу.

– Или это просто страх, – сказал Женя. – Пространства без света всегда забирают часть энергии. Особенно в переходных местах. Лес – это не только физическая зона. Это граница. Между разумом и тем, что за ним.

Все замолчали. Даже Руслан – обычно самый болтливый – вдруг уткнулся в телефон и перестал отпускать свои обычные шутки. Григорий, наставник, сидел у самого выхода. Он не любил говорить. Всё, что у него было – глаза. Тёмные, почти черные. Они словно всё уже видели. Войну, смерть, покойников и то, что остаётся после них. Водитель повернул налево. Дорога сузилась. Асфальт закончился.

– Где мы? – спросила Саида, первая за долгое время подав голос.

– Уже скоро, – пробормотал водитель. Его голос был сухим, как песок. – Лес близко. Там и остановимся.

Они остановились на развилке – дорога уходила влево к какому-то хутору и вправо, вглубь леса. Там была старая просека, почти заросшая.

– Дальше не поеду, – сказал водитель. – Тут и оставайтесь.

Костёр разгорелся не сразу. Дрова были влажными, спички почти закончились, но всё же, через полчаса они сидели кругом в бледно-оранжевом свете. Вокруг – только лес, холод и безмолвие.

Микроавтобус стоял чуть поодаль, а вокруг огня сидели десять человек – почти все будущие врачи.

– Вот теперь можно и страшилки, – проговорил Тимур, стараясь говорить бодро, хотя его голос слегка дрожал. – Кто начнёт?

Сначала шутили. Потом пошли истории. О джиннах, которых нельзя будить ночью.

О кладбищах, где демоны пируют на костях мёртвых и преследуют любого, кто пройдёт мимо.

О местах, где земля сама стонет, и звук этот можно услышать, если прислонить ухо к почве.

– А я вам расскажу кое-что пострашнее, – сказал Антон, худой и высокий студент, любивший копаться в старых книгах. – Это из Книги пророка Еноха.

Он рассказал про древних исполинов, что жили до Потопа, детей падших ангелов. Про их ненасытный голод, из-за которого они поедали всё живое, пока не начали пожирать людей. Про то, как земля гудела от их шагов, и как их кровь осквернила всё.

Слова его растворились в ночи, но лес, казалось, слушал.

– Я, – спокойно сказала Ася. – Но это не совсем страшилка. Это текст. Из старой книги. Называется Книга Еноха. Там описано, как исполины – дети падших ангелов и людей – разрушили мир, а потом были заточены в земле. В некоторых версиях они до сих пор спят – под холмами, под лесами… под нами.

– То есть, если тут внезапно земля задрожит, ты не удивишься? – усмехнулся Антон, но нервно поправил очки.

– Не удивлюсь. Их называют Проклятыми. Говорят, они шевелятся, когда люди начинают забывать, кто они есть на самом деле.

– Прямо как сессия, – хмыкнула Настя. – Только там вместо исполинов – преподаватели.

– Нет, – вмешался Женя. – Исполины – это не просто образы. Это архетипы силы вне морали. До-религиозной, до-человеческой. Тот, кто их потревожит, может лишиться личности. Или… встретиться с ней впервые.

– Хорошо, – подала голос Саида. – Тогда и я добавлю. Есть кладбища, которые исчезают с карты. По преданию, на них хоронят не мёртвых, а тех, кто не умер полностью. Их тела живут во снах других. Там, где демон не ест плоть, он ест воспоминания.

На мгновение костёр затрещал громче, и ветер колыхнул верхушки деревьев.

– Ну всё, ребят, – сказал Максим, глядя на свою шоколадку. – Теперь я точно никому не отдам. Даже призраку.

– Дай сюда, – сказала Саида и взяла кусочек. – Если мы всё равно в аду, пусть хотя бы сладко пахнет.

Наставник Григорий молча кивнул. Он достал из сумки флягу и отхлебнул. Потом сказал тихо:

– До полуночи не смотрите в темноту. Особенно если она начнёт смотреть на вас.

И снова тишина.

Ночь была глухая, безлунная. Лишь костёр у самой кромки леса отбрасывал рваные тени на лица студентов. Это была последняя практика перед окончанием университета, и они решили отметить её небольшим путешествием.

Костёр затухал. Кто-то подбрасывал ветки, кто-то уже кутался в куртку и прятал нос в шарф. Ночь сгущалась. Ветер гулял меж сосен, будто кто-то ходил кругами, не решаясь подойти ближе.

– Странно… – пробормотала Саида. В руках она вертела старую записную книжку, где были аккуратно выстроены графы, таблицы и схемы.

– Что именно странно? – спросил Женя.

– Всё. Здесь не ощущается времени. Оно как будто сжалось. Ты замечал, как костёр горит, но тени от него не двигаются?

– Ты уверена? – вмешалась Саида, на этот раз тревожнее. – Это может быть просто оптическая иллюзия.

– Это может быть петля, – сказал Женя, студент, увлечённый парапсихологией. Он заговорил впервые, до этого всё время молчал. – Пространственная, временная… Или когнитивная. Иногда человек может быть внутри области, где сознание не получает обратной связи от внешнего мира. И тогда мы все… становимся не мы.

– Говоришь, как будто уже был в такой ловушке, – хмыкнул Антон.

Женя пожал плечами. Его голос был спокоен, почти безжизнен.

– Не я. Но мой дед. Он служил в спецчасти, занимавшейся заброшенными локациями. Говорил, что есть места, где даже пуля летит не туда, куда её направляют.

Вдруг из леса донёсся шорох. Протяжный, почти жидкий, будто кто-то тянул мокрое покрывало по земле. Все замерли.

– Это… – начал было Максим, но осёкся.

Костёр взвился ярче. Пламя дернулось, как будто его задуло изнутри. На мгновение вокруг всё озарилось – и в просвете между деревьями они увидели силуэт.

Высокий. Неестественно высокий. Он стоял, будто наблюдая.

Но когда Ася моргнула – его уже не было.

– Вы это видели?.. – прошептала она.

– Нет. – Саида медленно встала. – И да. Я не знаю, что я видела.

– Он стоял так, как описано в “Книге мёртвых”, – сказала Саида тихо. – “Страж перехода. Высокий, без лица. Ожидающий сознание”.

– Пора идти спать, – вмешался Григорий. – По парам. Ни один не остаётся один. Тот, кто дежурит – не засыпает. Меняемся каждые два часа.

– А если… – начал было Тимур.

– Если что-то придёт – не разговаривать. Ни в коем случае, – наставник говорил жёстко. – Даже если это будет кто-то из нас. Особенно если это будет кто-то из нас.

Ночь легла окончательно. И хотя в лесу стало тихо, каждый чувствовал: это не просто тишина. Это ожидание. Позднее, когда разговоры стихли, началось странное: из-под земли доносился низкий гул, похожий на далёкий барабан. Где-то в чаще скрипели ветки, и доносился вой – но не волчий, а человеческий, вытянутый и чужой. Некоторые студенты не смогли уснуть до утра, другие – провалились в сон от усталости, но их сны были тяжёлыми и липкими.

Час ночи. Остальные спят, костёр потрескивает. Саида и Женя сидят у огня. Саида перелистывает свою записную книжку, Женя греет руки над огнём.

Саида:

Ты правда веришь в эти петли? В залипающее время, в зацикленные пространства?

Женя:

А ты правда веришь, что порядок можно высчитать?

Саида (не отрывая глаз от блокнота):

Если хаос повторяется, он уже не хаос. А если что-то можно описать – это можно понять.

Женя:

Некоторые вещи нельзя описать. И тем более – понять. Они приходят, когда ты думаешь, что понял.

Саида:

Но тогда зачем ты изучаешь парапсихологию?

Женя:

Чтобы узнать, где заканчивается разум. А ты?

Саида:

Чтобы его отстоять.

(Пауза. Ветер шевелит верхушки деревьев. Пламя костра гаснет на секунду и снова разгорается.)

Женя:

Тогда ты будешь первой, кто сойдёт с ума, когда границы исчезнут.

Саида (взгляд в темноту):

А ты будешь первым, кто назовёт это прозрением.

Глубокая ночь. Пламя костра угасает, тлеют угли. Настя и Максим молча пьют чай из металлических кружек.

Максим (вслух, больше себе):

Удивительно. Даже чай кажется другим здесь. Густым… почти как бульон.

Настя:

Это потому что ты его вкусом воспринимаешь, а не обстоятельством. Здесь – темно, чуждо, тревожно. Организм ищет знакомое.

Максим:

Ты всегда всё объясняешь? Даже вкус?

Настя (медленно):

Если я не объясняю, я чувствую. А если чувствую – включается память. А я не всегда хочу помнить.

Максим (задумчиво):

Ты боишься не самого вкуса… а того, с чем он у тебя связан?

Настя:

Все мы боимся своих ассоциаций. Только ты их глотаешь, а я анализирую.

Максим (улыбаясь):

А ещё я – дегустатор. Всё пробую. Даже страх.

Настя:

Главное – не захлебнись.

(В этот момент с дерева над ними падает сухая ветка. Они оба вздрагивают. Настя смотрит вверх, Максим в сторону леса.)

Максим:

Ты это слышала?

Настя: Нет. Я это почувствовала. Здесь что-то меняется.

«Не всякая пища дарует жизнь. Иногда – она крадёт её»

Серое небо. Тусклый свет. Утро пришло не резко – оно сочилось, как вода из прохудившегося мешка. Первый проснулся Григорий – наставник, патологоанатом, человек сухой, но точный. Он всегда вставал раньше всех, будто смерть поджидала его на повороте и он хотел прийти первым.

Он встал, подошёл к костру и на автомате начал подкидывать дрова. Угли были ещё живы.

Григорий (бормочет себе под нос):

Жар есть – значит, мы всё ещё живы.

Позади него зашевелились остальные. Сначала Саида, потом Женя, затем Максим и Настя. Остальные – сонные, неуверенные, будто вынырнули из странных снов, и каждый пытался вспомнить, о чём они были – но память, как и солнце, не спешила появляться.

Ася:

Вы заметили?.. (пауза) Становится тише. Лес будто замер.

Максим (нюхает воздух):

И воздух другой. Не пахнет дымом. Ни утренней сыростью. Ничем.

Женя:

Возможно, мы на границе. Между ночью и чем-то другим.

Григорий:

Не начинай. Утро – это просто утро. Не ищите там мистику, где нужен кофе.

Он разливает кипяток в кружки. Они молча пьют, пряча зевоту, напряжение и сны. Один из студентов – Антон, интересующийся детективами, – всё время смотрит на землю, будто ищет следы.

Антон:

Здесь кто-то ходил. (указывает на землю у края стоянки) Ночью. Обувь не наша. Шаги тяжёлые. И уходят в лес.

Саида:

Ты уверен?

Антон:

Это не фантазия. Я это вижу. Два человека. Или одно – большое. (пауза) И… они вернулись.

Тишина. Даже чай в кружках кажется слишком громким.

Григорий:

Проверьте палатки. Всё ли на месте. Особенно журналы и контейнер с препаратами.

Лицо Григория мгновенно становится каменным.