Тот день был днем крушения всех надежд Масофага. Он хотел показать Тибальду веселую жизнь и увлечь его делом, которым можно заниматься всю жизнь. Ведь гном делал невероятные успехи, и даже Масофаг – сильнейший маг Форстии – временами учился у Тибальда. Кроме того, обычно нижние магильни были достаточно безопасным местом: при любом осложнении, пни останавливали драку, и за дело принимались подорожники. Если же участники поединков не слушали скрип пней, те призывали на помощь ниязов, которые быстро наводили порядок. Даже Масофаг, что таить, не ожидал такого исхода. Фермер, уже достаточно озлобленный тем, что ему не дали завершить два предыдущих поединка, решил действовать быстро, а пень не был достаточно осторожен.

Масофаг не хотел вмешиваться до самого конца и, лишь когда ничего уже не оставалось, сотворил невидимую стену, которую нельзя было разбить топором. Затем волшебник приказал Фермеру удалиться, но тот не подчинялся. Маг смог бы, конечно же, сокрушить упертость этого человека, но времени было мало, и жизнь гнома была в опасности.

Но Тибальду не нужна была помощь. Его громкая, беспорядочная, сумбурная магия, сносящая все и вся, призвала хорийца. Этого никогда не случалось. Хорийцы жили в Хории и своих степях, охотились они только там. Эти чудовища были одиночками – каждый хориец внушал первобытный страх легионам магов. Против них не было оружия – от них только можно было пытаться убежать или прятаться. Но Гулот, покорный мысленному приказу Тибальда, приполз в Форстию и нашел себе лишь одну жертву, а ведь могло случиться совсем иначе! Масофаг вздрогнул, представив себе Гулота, не ушедшего в степи.

– Хотя, кто знает, – подумал он. – Чудовище ведь может вернуться… Похоже, Тибальд перед лицом опасности или просто взволнованный, вспыхивает как свеча. Так уже случалось не раз. Никто ему не поможет. Кара Великой Владычицы настолько ужасна, что ее невозможно постичь!

Они возвращались домой, к избушке Масофага. Фародромить не хотелось, поэтому решили идти своих ходом. Путь был не ближний, но им обоим надо было столько всего передумать! Двигались они медленно, иногда останавливаясь на постоялых дубах, иногда – в постоялых дубелях, а иногда – просто спали на земле. Солнце светило как обычно, существа, встречавшиеся по пути, радостно приветствовали путешественников, над их головами пролетали крылаты: иногда стаями, иногда по одиночке, пробегали хвостуны и медвянники, проходили люди, и все удивленно, как на какую-то диковинку, глядели на гнома. Но, с другой стороны, они понимали, что Масофаг – маг не обычный, а значит, и его друзья тоже. Дни летели за днями, рощицы сменялись темными чащами, а те сменялись полянами.

Однажды Тибальд уже бродил по Форстии. Это случилось, когда он направлялся к Фэйри-Граду. Тогда не все проходило гладко. Но сейчас рядом с ним был Масофаг, который объяснял, рассказывал и показывал ему все вокруг. Но даже для Масофага Форстия не была открытой книгой, ведь она все время менялась. Скажем, еще недавно, на этом месте был пролесок, но вот, деревья пошли погулять, на их место приползла трава, и сейчас здесь – лужайка. Поэтому, двигаться по ориентирам было невозможно. Определять страны света по лишайникам на деревьях тоже было сложно – еще вчера лишайник на ниязе был слева, а потом нияз повернулся, и вот – он уже справа. К счастью, Масофаг мог узнавать полностью безжизненные предметы, а такие были. Камни, земля и некоторые растения помогали путникам.

К вечеру второго дня путешествия, с неба спустился крылат, видимо, догонявший их. Это была Крыдра.

– Стойте! – с неба закричала она. – Я все видела, Тибальд. Ты – плохой житель. Ты плодишь чудищ разных. Даром, что интересовался Фэйри-Градом. Там – твое место.

– Да… я – Тибальд был действительно огорчен, и ему нечего было ответить своей подруге.

– Я всем расскажу, ты только хочешь казаться хорошим, а на самом деле ты ничуть не лучше жителей Фэйри-Града!

– Крыдра, – сказал Масофаг. – Тибальд не только спасал себя, но, быть может, и других обитателей Форстии. Ведь Фермер хотел его убить!

– Ничего не знаю, ничего не знаю! Зачем ты, Тибальд, пошел сражаться со всякими магами?

Но Тибальду нечего было ответить крылатше. Этого было не объяснить.

– Улетай-ка ты, Крыдра, отсюда подальше, – медленно проговорил Масофаг и так взглянул на нее, что она взмахнула крыльями и мгновенно исчезла.

– Все, теперь вся Форстия узнает о твоем приключении! Я мог бы что-то сделать с Крыдрой, но она не одна – целые полчища крылатов сейчас летают по всей Форстии и работают клювами. Не пройдет и недели, и эта новость больше не будет новостью ни для кого, даже для сосквой и веток. Разве что медвянники, не вылезающие из своих берлог, пропустят ее мимо ушей.

– Да, – согласился Тибальд, – но ведь такова их жизнь, тут ничего не поделаешь. Также, как гномы не могут не добывать драгоценности, так и крылаты не могут не сплетничать.

– А я знаю одного гнома, который уже долго не добывает драгоценности…

– Да, – согласился Тибальд.

– А может, ты и прав, и этот гном – совсем не гном, – задумчиво проронил волшебник.

– Что ты имеешь в виду?

– Да нет, ничего, – выдохнул Масофаг, закрывая себе рот, и покачнулся как будто у него закружилась голова от волнения.

К середине третьего дня путешествия они повстречали странного медвянника. Он брел неуверенно, глядя себе под лапы, временами застывая на месте и устремляя взгляд в одну точку. Странное поведение медвянника встревожило друзей.

– Привет, приятель, как тебя зовут? – поздоровался Тибальд, но медвянник не ответил. Он смотрел в одну точку и не двигался.

– Дело серьезное, – громко сказал Масофаг и спросил медвянника:

– Как дела?

– Хорошо, – с трудом ответил тот и начал копать землю. Потом незнакомец встал на задние лапы и опять замер.

– Надо немедленно действовать! Хорошо, что я захватил лаар! Тибальд, помоги раскрыть ему рот.

Масофаг вынул из-за пазухи бутылку, Тибальд разжал челюсти медвянника, и волшебник влил несколько капель лаара ему в пасть.

Медвянник опустился на четыре лапы, его взгляд стал более осмысленным.

– Что со мной было? – с трудом пробубнил он.

– Все в порядке, дружище. Ты заболел. Похоже, ты не сильно болен, но тебе придется пойти с нами. Когда мы будем дома, я сварю тебе новую порцию лаара и отпущу.

– Но мне надо в другую сторону…

– Если ты пойдешь в другую сторону, то не дойдешь. А моего лекарства хватит только на один день. Если хочешь, мы потом проводим тебя до твоей берлоги.

– Хорошо, – промямлил медвянник и пошел за друзьями.

Тибальд уже знал про эту болезнь, которой иногда заболевают форстийцы после сильных переживаний, поэтому он не сильно удивлялся. Гном как-то пытался понять ее причины и как работает лаар, но у него так и не вышло, и Тибальд решил оставить это на потом.

На исходе четвертого дня друзья вернулись домой. К тому времени медвянник уже пришел в себя и был очень доволен и признателен: ведь он чуть не умер. Масофаг сварил новую порцию лаара, и Тибальд решил проводить нового товарища до берлоги. Сам же колдун остался выполнять свои обязанности судьи. Ему нужно было рассудить хвостуна и его собственный хвост: хвостун уже поджидал мага у дверей.

С того памятного дня время для Тибальда тянулось невыносимо медленно. Он не знал, что же ему делать дальше. Идти на поиски Фэйри-Града во второй раз ему ой как не хотелось. Жить с Масофагом? Да, жизнь в Форстии была сказочно прекрасна! Он дружил с ниязами – насколько вообще с ними можно было дружить, – разговаривал со сказочными птицами и животными, каждый день узнавал много нового, но чувствовал, что этого мало, невообразимо мало! Ему надо было, во чтобы то ни стало, узнать, что же происходит.

Кто такая Фата-Моргана, почему Масофаг страшится самой мысли о Фэйри-Граде, каков смысл того испытания, которое ему пришлось пройти? Отдельные мазки почему-то не складывались в единую картину. И Масофаг, который, наверняка, знал ответы на все вопросы, не хотел делиться с Тибальдом. Гном чувствовал, что он получит разгадки в Фэйри-Граде, и страстно туда стремился. Временами он вспоминал о прекрасной девушке из замка Фаты Морганы и не мог понять реально ли она была, или это только еще одна иллюзия.

– А если это не иллюзия, тогда… – Он замирал, не зная, что сказать. В эти мгновения все на свете, даже Фэйри-Град, казался ему не важным и не интересным. Тогда он соглашался с Фатой-Морганой:

– И вся твоя мечта рассеялась в дым при первом же соблазне…

Так чего же он хочет? Он не знал. Тогда Фэйри-Град, как волшебный ключик, маячил перед ним в призрачном тумане.

Как-то он поделился своими мыслями с волшебником.

– Послушай, Масофаг, я вижу, ты стараешься меня отгородить от тайны, но я все же хочу узнать, что происходит на самом деле! Я уже не ребенок: посмотри какая у меня борода. Ты ведь знаешь, мне целых шестьдесят лет, и даже у нас, гномов, этот возраст считается возрастом мужчины! Может, ты мне хоть подскажешь, что же делать или посоветуешь кого-то, кто помог бы раскрыть эту тайну!

– А в Фэйри-Град тебя больше не тянет?

Тибальд вздрогнул.

– Да, я бы хотел туда попасть, но ведь что-то мне помешало, боюсь, что подобный ужас повторится снова, и на этот раз не так удачно для меня!

«Тибальд в Фэйри-Граде обречен. Но я не могу ему приоткрыть тайну… просто не могу… Ладно, попробуем начистоту.» – подумал Масофаг, а вслух сказал.

– Тибальд, я знаю ответы на твои вопросы, но не могу их тебе рассказать. Просто, поверь другу, есть причина, и она больше во мне.

– А почему? – грустно спросил Тибальд.

– Чтобы ответить на этот вопрос, я должен ответить на часть твоих вопросов. Получается заколдованный круг, который я не в состоянии разомкнуть, я уже пытался. Дай мне время. Я попробую найти выход.

Это было уже что-то. Тибальд с нетерпением стал ожидать ответа. Дни сменялись днями, Форстия зеленела как всегда, птицы весело будили Тибальда по утрам, но гному не это было нужно; каждое день он встречал Масофага словами: «Ну, ты надумал что-нибудь?» Масофаг упорно молчал: он ох как не хотел, чтобы Тибальд его покидал, но было видно, что маг начинает сдаваться. Он давно уже понял, что единственный выход для гнома узнать всю правду, это найти Фэйри-Град. И только сам гном мог добраться туда. Надо было просто подтолкнуть Тибальда. Однажды маг обратился к нему.

– Хорошо, я помогу тебе. Обещаю, что твое новое путешествие будет чрезвычайно опасным, вероятно, ты даже погибнешь и распрощаешься со своими мечтами, но у тебя появится шанс. Так что, если передумаешь, оставайся в Форстии или Сетии и не помышляй о Фейри-Градах, прекрасных девушках и … Фате-Моргане, – шепотом прибавил Масофаг.

Задумавшись, гном помолчал несколько минут, огоньки страха вспыхнули в его глазах, но одержимый своими страстями, он все же согласился.

– Итак, Тибальд, обряд назначен на хромон, подготовься к нему хорошо, перевороши все свои воспоминания, подумай, чего ты хочешь и чего не хочешь; вообще, покопайся в себе. Попрощайся со всеми твоими друзьями в Форстии: ты больше их не увидишь! Двадцать четвертого хромона мы с тобой пойдем к Большому Ниязу к северу от нашего домика. Соберись как в очень долгий путь. Постарайся взять то, что тебе дороже всего. Не ту прекрасную девушку, конечно же, и вообще, ничего связанного с твоими мечтами, а то, с чем бы тебе было тяжело расстаться: какие-нибудь безделушки, скляночки и тому подобное.

– Зачем? – спросил Тибальд, но Масофаг продолжал, как будто и не слышал.

– Набери еды, возьми спальный мешок.

– Я думал, ты – великий волшебник, а ты печешься о каких-то глупостях.

– Делай, как я сказал, или я и пальцем не двину ради тебя!

Тибальд покраснел, ведь Масофаг отчитал его, как мальчишку.

– Короче говоря, реши окончательно, хочешь ли ты нового приключения; предупреждаю – на этот раз так легко не отделаешься!

Тибальд вздрогнул.

– Легко?!!

– Возьми с собой запас еды и питья на несколько недель и какие-нибудь безделушки, что будут тебе напоминать о том, с чем ты распростился.

– Ты уже говорил о еде, – проронил Тибальд, но Масофаг, казалось, не расслышал его.

– Это все! Сегодня двадцать первое другома. До испытания – один месяц и два дня, что составляет семьдесят восемь дней в целом. Все, до самого испытания ты не должен больше напоминать мне о нем, иначе оно не состоится! Понял?

– Да! – Тибальд продолжал глядеть в землю.

– Вот посмотри, какая прелестная дубель, – внезапно воскликнул Масофаг.

– Доброе утро, госпожа!

– Привет, дружище! Приятная сегодня погодка, – изрекла она, исчерпав тем самым свой словарный запас.

До заветной даты оставался целый месяц. Тибальд приступил к сбору тех немногочисленных пожитков, что у него были. Он знал, что задавать вопросы Mасофагу бесполезно, а может быть, и не безопасно. Задав вопрос, он мог навсегда отказаться от идеи разрешить великую тайну и остаться привязанным к Форстии или Сетии. Поэтому, он решил поступить в точности, как тот повелел, раз уж волшебник этого хочет. Тибальд был абсолютно уверен, что Масофаг наговорил ему всяких глупостей, чтобы подтолкнуть гнома задать вопрос, а потом отказаться помогать под личиной того, что Тибальд нарушил условия договора.

– Нет, я не отклонюсь ни на шаг от указаний Масофага, – решил Тибальд.

О происшествии в Фаротале все вокруг уже знали. Некоторые (особенно хвостуны, которые с ним очень сдружились) жалели Тибальда, понимая, что он перенес не лучшие моменты жизни. Некоторые (например, многие крылаты) осуждали его, ведь они опасались, что нечто подобное может повториться рядом с ними. Но крылаты обычно не таили злобы, они высказывали Тибальду все, что у них на душе и, на удивление, оставались его друзьями. Некоторые откровенно восхищались его магическими способностями. К таковым относился, конечно же, Масофаг и другие волшебники, жившие неподалеку.

Деревья не особо интересовались новостями. Чаще всего они их даже не могли понять. Более того, им часто было не до того, их больше заботили их корни, их ветки и их листья, которые частенько ссорились с ними. Так что, мир внутри самого дерева был намного важнее всех новостей вместе взятых.

Медвянники же, достаточно нелюдимые животные, вообще, редко вылезали из своих берлог, разве что для того, чтобы поесть. Ели они в основном мед, который добывали, распугивая настоящих пчел. Дело в том, что в Форстии, как мы упомянули раньше, обитали и настоящие растения, животные и птицы. Но их было мало, и не всегда было ясно – кто настоящий, а кто – нет. Волшебники, такие, как Масофаг, умели их различать.

Тибальд действительно во второй, и, скорее всего, последний раз, попрощался со своими друзьями. Он начал с крылатов. Казалось бы, все они ругали гнома, но, когда пришла пора прощаться, крылаты очень расстроились и, как могли, пытались его отговорить.

– Тибальд, ты странный житель, – каркала Крыдра, – зачем тебе идти неизвестно куда? Ну объясни нам!

– Это невозможно объяснить!

– Ну и что ты не видел в своем Фэйри-Граде? – вторила Варна, – Может, хоть расскажешь, что там есть такого, чего нет в Форстии? Кроме, конечно, чудовищ.

Но Тибальд и сам не знал, что его туда тянет. Наверное, жажда к исследованию, жажда постигать новое, видеть невиданное раньше, узнавать и понимать, но как это объяснишь крылатам?

Только Лесквитт не спрашивал ничего, он вообще был самым тихим и спокойным. И, наверное, не зря, не очень похожий на других крылатов – Лесквитт был меньше, не столько летал, и даже не болтал много. Вообще, Тибальд часто замечал, что есть крылаты, не сильно похожие на крылатов, и медвянники, не особо похожие на своих собратьев, и даже говорливые деревья (насколько они вообще могут говорить). Вот и у Лесквитта было что-то от медвянника – вы не поверите, но этот петушок ел и любил мед! Но как бы там ни было, по печальным глазам Лесквитта гном понял, что и ему нелегко расставаться с другом.

Варна пригласила Тибальда на полетелки, и на этот раз крылаты соревновались за право первым поднять гнома на ветку, хоть это и было нелегко. Поболтав, и даже угостившись сеном (с трудом, не показав при этом как ему не вкусно), он вернулся домой поздно вечером.

На следующий день Тибальд гостил у Ангриты, и с дюжину хвостунов собрались в тесной норе. Через некоторое время подоспели четыре медвянника, ведь даже им было грустно прощаться с другом. Мех витал в воздухе, хвостуны похвалялись своими хвостами, блеском своего меха и своей неотразимостью, а Тибальду, о ужас, пришлось есть каких-то жареных жуков и пиявок (настоящих, не разумных). К счастью, он заел это отличным медом.

Уходя, люди почти всегда знают, что вернутся, но для Тибальда обратной дороги не было, он чувствовал это. Гном сам не мог себя понять. Ведь ему так здорово жилось, Форстия стала его домом, у него появилось много друзей. Но какое-то непередаваемое чувство влекло его к прекрасному и неизведанному. К Фэйри-Граду? А может, к фее-незнакомке из замка Фаты-Морганы? А может, к разгадке великой тайны? А может… и тут он понимал, что Дорфия – тоже его дом, несмотря на Весы, несмотря на сумрак и унылое существование. Так чего же он хочет? Он не знал. Но он должен был попасть в Фэйри-Град, чего бы ему это не стоило!

Все свободное время до назначенной даты Тибальд действительно посвятил переосмыслению пережитого, как и обещал. Не то чтобы он осознал что-то новое, но как-то успокоился, все сумбурные мысли ушли…

В назначенный день Масофаг разбудил Тибальда всего одним словом:

– Пора!

Тибальд быстро встал, сложил свой рюкзак, и они вдвоем отправились к тому самому большому ниязу.

– А, дружище, привет!!! – воскликнул нияз. – Давно я вас не видел!

Но Масофаг не ответил ему. Он устремил взгляд на Тибальда.

– Готов? – спросил он холодно.

– Готов! – отозвался Тибальд.

Гному вдруг захотел сбежать, унестись далеко-далеко.

– Да чего же я боюсь? Я уже в таких переделках бывал, что все это чепуха, – но телу не прикажешь – оно продолжало трястись.

– Телу не прикажешь! – повторил мысли Тибальда Масофаг. – И душе тоже! Сейчас уже поздно менять что-либо.

Прищурившись, Маг извлек из кармана искристый мел, добытый в Огненных Гейзерах на севере Форстии, и, рассыпая мерцающие искорки, сотворил магический тринадцатиугольник неправильной формы вокруг нияза, Тибальда и себя. Оставалось только начертать замыкающую руну. Он подбросил в воздух какой-то розовый порошок, и границы колдовского символа запылали огнем. Пламя простиралось так высоко, что оно загораживало весь окружающий мир. Форстия пропала за столбами огня.

– Смотри на меня, Тибальд!

Тибальд взглянул на Масофага. Масофаг сильно изменился, его глаза сверкали, нет, не сверкали, они превратились в два раскаленных солнца, ярко светящихся в темноте, ведь все вокруг вдруг потемнело. И в непроницаемой черноте ярко вырисовывалась величественная фигура Масофага в развевающемся плаще, маяки его глаз и пламя вокруг. Плащ волшебника развевался, хотя ветра не было. Масофаг был страшен и величественен. Это был настоящий Великий Маг – король всех магов.

– Кто ты, существо? – громко выкрикнул властный голос. Тибальд вдруг вспомнил трон Фаты-Морганы, ее испытание, и сердце его сжалось от предчувствия. Он захотел убежать, забыть свои страхи. Оскаленная морда Гулота, озлобленное лицо Фермера, длинная зубастая пасть щукорыла заслонили все вокруг, и Тибальд пропищал.

– Я – гном, маленький, ничтожный гном.

– Что тебе нужно? – прогремело в тишине.

– Я – гном, мое место – под землей, я должен копать землю и добывать руду, я – ничтожнейший из смертных. Как я, червь, копающийся в земле, посмел выйти на землю?

– Разве не ты направлялся в Фэйри-Град.

Тибальд съежился, ожидая неизвестного.

– Нет, нет, я – гном, я – не рыба, – забормотал Тибальд. Он забыл, все, к чему стремился, страх охватил все его тело.

– Достоин ли ты прекрасной девушки из дворца Фаты-Морганы? – последние слова были громкими и четкими.

– Нет, нет, нееет! Я – гном!!!

– Ну, раз так, отправляйся откуда пришел. – Внезапно гигантская фигура Масофага схватила Тибальда за шиворот и швырнула куда-то вниз, в пропасть. Калейдоскоп кружащихся цветных бликов окутал гнома, и темнота охватила его.

Глава пятая, в которой Тибальд возвращается к началу своего путешествия

Тибальд долго падал в бездонную пропасть. Было невообразимо сложно что-либо разобрать среди серой пелены, окутавшей гнома. Хотя он еще не ведал, чем все кончится, необузданный страх понемногу отпускал. Почему он оказался таким слабым? Что произошло? Он испугался старого друга Масофага? А Масофаг, добрейший Масофаг, вдруг превратился в грозного и ужасного колдуна? Почему?

Прошла, казалось, целая вечность. Тибальд наконец открыл глаза и увидел, что чудеса продолжаются. Гигантская фигура Масофага куда-то исчезла, но тьма почему-то не спешила рассеяться. Тибальд не видел ничего вокруг себя.

– Неужели, опять ослеп? – подумал Тибальд. – Никакой паники! Я уже был слеп и в рыбу превращался, и в Фату-Моргану, и в котел чуть не попал. Опыт есть, – слабо усмехнулся он. – Теперь, слепота – это самое незначительное, что может со мной произойти. Я ведь знаю рецепт зелья прозрения – сам Масофаг мне рассказал, – надо быстро его приготовить!

Но тут гном вспомнил, что раз он ослеп, то не только не может приготовить зелье, но и найти необходимые составляющие.

– Что же со мной произошло? Где Масофаг? – мелькали мысли одна за другой.

Вопросов было много, а ответов он не находил.

– Я – как маленькая игрушка. Все мною забавляются, и Масофаг – тоже. Кажется, все знают много больше, чем я, только никто ничего мне не говорит. Фата-Моргана превращает меня в рыбу, а Масофаг – он вспомнил, насколько величественным казался волшебник и вздрогнул – устраивает мне испытание. А несчастный бедный Тибальд, как маленький глупый дрессированный обезьянокрыл, мечется по лабиринту, который ему готовят те, кто поумнее его! Как это все глупо и беспросветно! Ничего, я найду правду, я докажу им всем, что и я чего-то стою!

Но тут Тибальд понял, что доказывать что-либо он способен не больше, чем обезьянокрыл – выбраться из своего лабиринта. Гном сел и задумался, и только голод вывел его из оцепенения.

– Ну ладно, надо бы поискать того, кто сможет помочь. Если вообще я на Земле, и вокруг существуют люди, гоблины – он вспомнил происшествие у границ Форстии и усмехнулся, – даже ниязы, хоть кто- нибудь!!

Тибальд встал и медленно ощупал пространство вокруг себя. Он ощутил шершавую стенку и, держась за нее, начал медленно продвигаться. Внезапно заметив тусклое свечение прямо перед собой, он воскликнул:

– Я не ослеп! Все же, не так все плохо, как могло бы быть, и испытания, обрушившиеся на мою несчастную гномью голову, научили меня хотя бы самообладанию, хоть и не прибавили ума.

На него пахнуло старым знакомым запахом. На самом деле, это был запах плесени, но для Тибальда он олицетворял что-то близкое и родное: запах дома, запах детства. Все в этих сумрачных коридорах напоминало ему о доме, о родном знакомом доме: тусклый свет, шершавые стены, нависающие сталактиты и тянущиеся вверх сталагмиты.

– Эй, кто там есть?! – выкрикнул Тибальд громко и вдруг увидел … крошку гномика, который стремглав убежал прочь.

– Как здорово, я опять среди своих! Зачем я только бросил друзей и родных?! – подумал гном. – Так, только не торопиться! А будут ли они мне рады?

В гномьем царстве, гномята рождались в виде облака тумана, очень прозрачного тумана. Этот туман ловили специальными сачками и волокли в Призрачные Пещеры. Через двадцать пять лет маленьких гномят выпускали, и они поступали в Учебные Пещеры еще на пятнадцать лет, потом новенькие проводили один год, привыкая к своей взрослой жизни. Когда гномятам исполнялся сорок один год, и они становились совершеннолетними, им выделяли маленькие пещеры, где новоиспеченным гномам суждено было провести всю свою гномью жизнь, вернее ночи гномьей жизни. Взрослые гномы не помнили, что с ними происходило в Призрачных Пещерах – Тибальд видел в своем воображении зеленые стены этой пещеры, но как ни трудился, больше ничего в голову не приходило.

Тибальд продолжал идти по лабиринтам подземелий, озираясь по сторонам, ощупывая стены и вслушиваясь в запахи. Наконец он вошел в большой зал. Вдоль стен трудились гномы, добывая руду. День, похоже, выдался не очень удачный, а может быть, он только начался, но Тибальд смог увидеть только несколько небольших драгоценных камней, лежавших на земле.

Когда Тибальд вошел, некоторые гномы оторвались от своей работы и удивленно посмотрели на него, как на чудо, другие продолжали работать. Гномы не знали, что делать. С одной стороны, они были рады увидеть своего потерянного товарища, а с другой, Тибальд нарушил свой долг, сбежав из Подземного Мира. Тибальд тоже сперва растерялся. Он почему-то ожидал радости и веселья, а не этого угрожающего молчания. Наконец в зал вошел Мадор. Похоже, малыш-гном или кто-то из взрослых предупредил его.

– Мадор… похоже, веселье отменяется, – сказал самому себе Тибальд и вгляделся во тьму.

– Кто ты?! – услышал он резкий, жесткий голос Мадора.

– Я – Тибальд! Я пришел к вам рассказать о волшебном сказочном мире, о прекрасной Форстии, о солнечной Сетии и о страшном и непонятном царстве Фаты-Морганы! Я хочу вам поведать о том, чего вы никогда не видели, о той прекрасной жизни, которая ждет нас всех. Мы найдем ее и разгадаем ту непреодолимую загадку, которая мне, увы, не поддалась!

«Зачем это я держу такие возвышенные речи перед моими собратьями?” – усмехнулся он про себя: «Кому эти речи нужны? Это же гномы, они ведь ничего не поймут! Эка меня угораздило! Опять проделки Масофага или Фаты-Морганы или, может, кого-то другого? Так кого же? Эх! Надо бы уже разучиться всему удивляться!» Он представил себе обезьянокрыла, произносящего тирады перед другими обезьянокрылами в центре лабиринта. Картинка получилась презабавная, и Тибальд скривился в ухмылке.

Он пытался найти своих друзей в толпе, но тщетно. Конечно, они могли сейчас работать в других пещерах, они могли затеряться в толпе, они могли быть в Больничных Пещерах, но внутренний голос твердил гному, что их просто нет, совсем нет, вернее, они сейчас там же, где его родители. После того, как Тибальд ушел, его друзей ждала незавидная участь. Скорее всего, они не набрали и линда. Зато Дор, вооруженный тяжелым молотом, стоял в первом ряду. Тибальд вспомнил, как чуть ни присвоил себе его изумруд. После того, как гном набрал целых десять линдов, многие стали ему завидовать, а сейчас у них появилась лучшая возможность расквитаться.

Мадор ответил твердо и громко.

– Ааа, Тибальд, это ты – тот гном, который предал нас всех, горе – герой, собравший множество сокровищ и ушедший к Монстору, чтобы потом приходить и мучить нас! Смотрите, гномы, Монстор, вселившийся в него, злобно хохочет, но мы уничтожим их обоих одним могучим ударом!

По толпе гномов пронеслось.

– Проклятое отродье, ты должен сгинуть, исчезнуть, пропасть, уйти навеки к приютившей тебя змее Монстору.

– Монстору? – воскликнул Тибальд. – Чудовищу, которым пугают гномят? Это же сказки, поверьте мне, друзья, братья! Я вам покажу чудесный, светлый мир, дайте мне это доказать!

Но гномы, не слушая Тибальда, надвигались на него, угрожающе шевеля своими колпаками. Хмурая толпа обозленных маленьких созданий медленно, шаг за шагом двигалась в сторону Тибальда.

«Не прошло и минуты, как растерянность моих товарищей исчезла, теперь они уверены, что я виноват» – с грустью подумал Тибальд, но все же надежда не оставляла его.

Все произошло так неожиданно и стремительно, что больше походило на сон. Тибальд почувствовал, что земля уходит из-под ног, он увидел перед собой статую Фаты-Морганы, уходящую в небеса; статуя подняла ногу, намереваясь раздавить козявку Тибальда, но властный голос Мадора выкрикнул:

– Тише вы, хоть это омерзительное чудовище и испортило нам Бриллиантовый День, осмелившись принести свою зловонную личину в наши священные пещеры, и оно не заслуживает прощения, мы казним его справедливо! Пошли!

– Справедливо… – пронеслось по рядам гномов, и Мадор двинулся вперед. Тибальд, решивший ничему не удивляться, опустил голову. В который раз он спасается, чтобы подвергнуться еще одному страшному испытанию!

Гном брел за Мадором, покорно ожидая конца, а за Тибальдом лилось море гномов. Он проходил мимо знакомых Пещер Угощений, Пещер Сокровищ, Рабочих Пещер и маленьких жилых каморок гномов, Сердце его наполнялось щемящим чувством знакомого и родного: того, что он, быть может, уже никогда не увидит! Шаг за шагом они приближались к неминуемой развязке. Наконец показался Зал Похвальбы. Тибальд увидел до боли знакомые Весы, стоящие в центре зала.

Гномы сгрудились вокруг Весов, и наступила зловещая тишина. Выйдя из толпы, Мадор провозгласил:

– Проклятый гном осмелился возвратиться!

Опять повисла гнетущая тишина. Наконец мертвенное безмолвие пронзил голос Весов:

– Тибальд, твое наказание оценено в одну тысячу пять линдов. У тебя – один линд ровно! Ты приговорен! Гному – гномья смерть!

– Гному – гномья смерть, – пронеслось по рядам.

Вдруг из толпы выбежал гном без колпака и с растрепанной бородой. Это был Вака – единственный преданный друг, оставшийся в живых.

– О всемогущие Весы, это я, я нашел для Тибальда самую богатую пещеру и обманул вас всех! Тибальд не виновен! Это я ему нарассказывал сказок про Верхний Сказочный Мир и волшебный Фэйри-Град, который, конечно же, не существует, а Тибальд просто спятил. Может, собранные мною сокровища послужат доказательством моей правоты? Взвесьте мои доблести, взвесьте мои сокровища!

– Исчезни, – скрипнули Весы.

Но Вака не исчезал. Он стоял, нелепо протягивая руки к Весам и моля о пощаде. Потом он повернулся к Тибальду и закричал: «Не сдавайся! Только это тебя спасет! Они ничего тебе не сделают!»

– Весы! – повернулся он и смело посмотрел в черный угол. – Это несправедливо. Я набрал больше линда!

– Ты набрал пять линдов, твое наказание оценено в шесть линдов! Исчезни! – проскрежетали Весы.

– Исчезни… – пронеслось по рядам.

Вака протянул руки в сторону Тибальда. Он, казалось, пытался ему что-то объяснить, открывая рот в немом вскрике. Потом он исчез…

Только несколько часов назад Тибальд болтал с ниязами, дубелями, зайцами, птицами и радовался жизни в Форстии, и вот, ослепленные яростью гномы убили его лучшего друга! Происходящее походило на страшный сон, но тем не менее было реальностью! Нет, Тибальд не умрет, он отомстит, жестоко отомстит…

И тут в воздухе появилась та прекрасная девушка, та неземная красавица, о которой Тибальд никогда не забывал, и которая грезилась ему во сне и наяву. Она медленно вплыла в сумрак Пещеры Взвешивания и встала между гномами и Весами.