«Воробьев и Леонтий»

55

Антициклон с Азорских островов. Кондиционеры распределяются избирательно, я в число избранных не попал.

При увеличении научного вклада мы твой кабинет, господин Воробьев, оборудуем!

Я терплю, ветхими летописями не обмахиваюсь… из-за чинимой несправедливости науке разрушительными действиями мне не навредить, рука у меня не поднимется.

Окно я прикрою. Жар из него лезет, не свежесть!

Ночью будет около тридцати.

Тут на руководство не свалишь, кондиционер в моей квартире – моя забота… а мизерный оклад, безусловно влияющий? Не ваша, вы мне скажите, вина?

Мне скажут, ступай, подавай заявление в члены правительства… насильно меня не держат. Ох, сварюсь я, последний разум утрачу… выход из ситуации я бы придумал. Но варюсь. Извилин не чувствую.

ВЫЗРЕВАЕТ прибавлять.

Слуг христовых догонять.

Состояние души у Леонтия покаянное.

Проходившему священнику

он не поклонился,

за поблескивающий золотой крест

внутренне осудил,

несправедливо плохо

я о нем, Господи, подумал.

Он ведь не грабит,

зарабатывает тем же, что и я,

мне он пример.

На столь дорогое украшение,

умница, заработал!

56

Пухленькая, игнорировавшая уход за внешность зам. сектора пришла в институт с опозданием и на каблуках.

Петровна на каблуках, вы прикиньте, вы проанализируйте… неослабевающее перешептывание дошло до меня.

Ходила вчера на свидание, заночевала у мужика. Общая версия?

Ты, Воробьев, нет, не отличился. Оригинальность не внес.

ЛЮБЯТ кости там ломать.

С хрустом, треском выяснять.

Княжеский плащ!

Идти ли ему за свернувшим к реке

князем,

Леонтий особо не думал.

Не идти.

Меня заметят и понесется —

колдун следует за князем,

хочет его извести,

себя от беды я избавлю.

Князь туда, я сюда,

он на коне,

я ногами – и какими ногами,

в пыточных застенках,

о счастье, не переломанными.

57

На ужин купил фаст-фуд. Шаурму у метро прихватил, плотно мне ее завернули.

Настоящее и прошлое, депутаты… игумены монастырские, не только медом обмазывавшиеся…

Аппетита не имеется, и вместо подогрева в холодильник шаурму я засунул.

Перед сном, спустившись на лифте, мне не прогуляться?

Лифты у нас починили, то ни одного, и вдруг сразу два… погулять и нагулять аппетит. Вернуться, съесть шаурму, дочитать осточертевший том об осаде Казани.

Наилучший вариант. До чего же тоскливый…

ОТ НАПАДОК духом взвился.

И с обидчиком сцепился!

Следующей зимой

комьями снега я, Леонтий, тебе заплачу!

Человек злобствует,

оценку моим способностям весьма низкую

ставит,

удовлетворять у меня,

естественно, не всегда получается.

Но колдуна бы не задевать.

Обыкновенным мужиком с кулаками

в конце концов

он окажется!

58

В авторский тур по Камчатке меня зазывают. Бывший сослуживец оттуда мою электронную почту бомбит, про великолепного менеджера по эксклюзивному туристу неустанно мне пишет.

Запросы у тебя невысокие, и в двести тысяч уложишься, цены я знаю!

На сопку за двести тысяч мне посмотреть? Болеющего СПИДом гида послушать?

От него же, от Гурьева, у меня информация – СПИД на Камчатке крепчает, власти утаивают, но факт есть факт.

Помню, как на Камчатку мы Гурьева провожали.

Уезжал с повышением, наливал и выпивал за успех… подрабатывает в туризме. При контакте с критикуемой им любовницей меньше трех презервативов не надевает.

РАЗГОВОРЫ пусть идут.

Привлекают падкий люд.

Михаил Сверчок,

продавший Леонтию массивное кресло

с набалдашниками в виде

волчьих голов,

сказал, что к продаже

его вынудила нужда.

И ты, Леонтий, обязательно с ней столкнешься!

Обеднею —

к константинопольскому императору

жить укачу.

Мы с ним приятели.

Не разлей вода!

Ты, Михаил, кому хочешь рассказывай.

Яркое и параллельно туманное

впечатление обо мне создавай.

59

Тетрадь пополняется новыми записями. Суммы, выплачиваемые мною за ЖКХ, я выписываю, фиксацию современной истории, я бы сказал, веду.

Суммы не повторяются, неуклонный стабильный рост.

Подати, налагавшиеся на крепостных, вверх настолько не перли.

Свободная страна, свободно устанавливаемые расценки… надеюсь ли до сметающего бунта я дотянуть? Возможно, надеюсь.

ОН мне часто помогал.

Гадом быть не перестал.

Пересуды о его колдовском

мастерстве Леонтия

не беспокоили.

Люди ходить перестанут —

что-то еще тесть мне

подкинет. Военачальником сделает!

Выделенный мне отряд я поведу на Рязань,

грозным окриком на штурм брошу,

при полной неудаче

нас с тестем на плаху.

Прощай, я тестю скажу.

Тебя, уходящего в вечность,

радостно, не скрою,

мне видеть!

60

Есть было нечего, рязанцы грызли кости… к неурожайному году несправедливое распределение, вкалывающему народу единым, одобренным церковью, жестом кукиш и кулак.

Новгород с его вольницей выпадал. Беспросветную нужду горожане не мыкали.

Продолжительное время он продержался. Оказав достойное сопротивление, обычным русским городом стал.

МОИ женщины во мне.

Тянут жилы в тишине.

Глина

и Евлалия.

Обе занимались вязанием,

впечатывали ладонями мух,

с Глиной я еще свижусь,

а Евлалия меня покинула,

никаких знаков с того света не подает,

упавшая за печкой сковородка?

Не Евлалия.

Служанка, кривые руки!

61

Системная работа по перелопачиванию исписанных кем-то страниц, необходимых родине памятников… настольная лампа у меня яркая, но я бы в темном углу полежал.

Измаил Георгиевич Шлявский. Зачитался я им, незаметно часы пролетели. Каждая минута, как связанный и бежавший от татар Деторяб ползла у меня сегодня?

Деторяб ползет, ползком побег совершает… он спасется. Доложит своим, что Астраханская Орда показалась ему настроенной дань московскому царю не платить.

Отношения Москвы и Астрахани после его заявления не улучшились.

Грянул гром, история Астраханской Орды завершилась… естественно, столько ошибок. Деторяба схватили – ошиблись, упустили – ошиблись, он, потерявший оба яйца на реке Бузан, ни с чьей дочерью не прелюбодействовал, а его повалили, веревками обвязали… интересно? Мне интересно. Однако наваливается на меня, недовольный гул внутри раздается… вынужден отреагировать. Фотографии обнаженных девушек посмотреть.

НЕ УМЕЮ – и плевать.

Есть охота колдовать.

День без посетителей для Леонтия

тянется и тянется,

со скоростью черепахи

к закату ползет.

Нынче большой церковный

праздник,

у колдуна поэтому голяк,

все бока он себе отлежал,

аж заскучал.

По Глине?

Ну нет, по работе.

62

Оповещение о грядущей замене стоящей у нас в кабинетах мебели я выслушал с большим скептицизмом. Жди, прибегут ко мне облупленный стол менять. Договор с производителями козлоногих столов и стульев мы заключили? Распорядиться выделяемыми нам средствами руководство института может по-умному. Научным сотрудникам до лампы, на каких стульях сидеть.

Мы погружены, нам параллельно… тогда вам стулья дрянные. По цене, при которой бы и шейхи нерешительность проявили: дорого, ах, дорого… штука стандартная – задрать, списать, полностью не уплатить, разницу поделить. Умно? Сдерживая раздражение я бы сказал: ага, дураков на вашем уровне нет… доверие вы внушаете абсолютное. Ваши шаги широки и легки. Я не ерничаю, вами по-своему восхищаюсь. Птенцами гнезда не Петра Великого, а сами знаете, кого.

Я ОБМАНЫВАЮ, я.

 
Но проводят и меня.
 
 
Изучение
составленной египетскими знаками
рукописи
принесло Леонтию мало пользы.
В ней говорится о магии.
Меня уговаривали, уговорили,
уважающему себя колдуну
полагается такую рукопись заиметь.
Она из Египта.
А мои валенки из Вавилона,
вавилонские жрецы управляли в них
ходом планет!
Рукопись, похоже, подделка.
Едва чего-то добьешься, уже жулье
вокруг тебя крутится!
 

63

Андрей Палыч, отличный игрок в преферанс, просчитался и за ставку на проигравшего фаворита рухнул примерно ко мне. К препаратору Руси, к двужильной ездовой собаке скромного научного прогресса. К ученому, сидящему внизу и в значительные фигуры не метящему.

Сочувствие вам, Андрей Палыч, в аппаратных схватках не всем дано преуспеть…

Презрения он не заслуживает. Тема половецких набегов с высочайшим профессионализмом им разрабатывалась, оторваться от его трудов я не мог.

В политике он пролетел.

Ничего, вернется к половцам, они же никому не нужны – бери да и дальше копай, особенности личности хана Искала выкапывай.

ГРЕЙСЯ взмахом топора.

Завтра сами мы дрова.

Покачиваемая ветром занавеска

действовала на Леонтия успокаивающе.

Клочок улицы появился,

пропал,

мужик в бабском платочке шагал

и не видно,

зубы, наверно, у него разболелись.

А меня миновало.

Просвет, затемнение, жизнь, кончина,

мы не вечны. Невзгоды не навсегда.

Это вселяет покой.

64

Тени ходят по кронам деревьев. Какая мистика – рабочие по крыше перемещаются, снова долбить начнут.

Ба-ба-бам!

Ремонт.

Доброе утро, суббота, без питающей стойкость натуги не выдержу я тебя.

УЯСНЯЯ, я расту.

Кучу денег загребу.

«Мы зависим от небес.

Сгинь, пришедший сверху бес!».

«Небеса полны угрозы.

Град, не тронь мои обозы!».

Незатейливые заклинания,

Леонтий уже убедился,

народу нравятся.

Заумь ни к чему,

непониманием и сомнениями

задачу колдуну осложняет.

65

Подпирая ладонью щеку, я думал о судьбе Аскольда и Дира. О многом думал, о зарплате в том числе.

С вычетами крохи… под предводительством Аскольда и Дира мы пошли на Царьград.

Русь идет походом!

Профессор Чолышев восхищался, от бронхиальной астмы дух позавчера испустил…

Стадо жирафов меня умиляет. Гуляют, никого не убивают, краем глаза на телефон я кошусь.

Отличные жирафы… а они незадачливые деятели. Аскольд и Дир. Волны разметали их флот, новгородский князь Олег их зарезал… сегодня у нас четверг. Потерянным четвергом не назову, день довольно насыщенный.

МЫ толкались, добивались.

С носом оба мы остались.

Ухаживающего за Евлалией

зубоскала Анисима

Леонтию она, разумеется, не предпочитала.

У него шутки,

а у меня чувства! – Леонтий ей говорил.

И она прислушивалась,

Анисима от себя отдаляла,

с Леонтием, между тем,

на полное сближение не шла.

Анисим прознал,

хохотал,

повезло человеку с характером!

66

Практикант Аналичев говорит, что с представителями различных профессий в муниципальном чате по благоустройству территорий он пообщался.

Парень – не раздолбай, к газонам неравнодушный… я бы газоны косил. Бензин бы не сливал, не продавал, товарищи бы технику у меня отобрали.

Коси косой. Под святого работаешь – подобно Феодору Санаксарскому надрывайся!

Феодор, дядя Федора…

Адмирала Ушакова он дядя.

Ну а кто он еще, чем же он славен… иеромонах, полвека в монашеском отречении, тихо жил, грандиозных чудес не творил. Из-за знаменитого, любимого патриотами племянника, к святым Феодора причислили? Да наверняка.

КАК пройдоха, он алмаз.

Поработает на нас.

Пронырливый Фисипатр,

всяческими уловками

пробившийся в княжеское окружение,

оттуда вылетел,

и теперь умоляет Леонтия побыстрее его туда

возвратить.

«Повернись лицом, удача!

Фисипатру улыбнись!».

Читая бесполезное заклинание,

поговорить с тестем насчет Фисипатра

Леонтий подумывает.

Фисипатр бойкий, указания понимающий,

почему бы, предвидя выгоду,

услугу не оказать.

67

Ласковое обращение «Воробушек» мне, взрослому человеку Воробьеву, нравится не от всех. От заигрывающей со мной женщины? Было бы приятно. А от смотрящего на меня сверху вниз Шаповалова оно мне претит, до факела, обжигающего противные лица, воспламеняет.

Безжизненные скалы.

На них стильный мистер Олег, Олег Шаповалов, с опаленной рожей лежит.

Дышит?

Не дышит и не беда, за нас, институтских коллег, стервятники с ним попрощаются.

ЕЕ гладь, затем дерзай.

Мозг в коробке откопай!

Между Леонтием

и страшившимся кикимор Лубилой

согласие было полным.

От кикимор ты меня заговоришь?

Заговорю. А ты мне щедро заплатишь?

Да!

Всегда бы так. Дополнением к заклинанию

попытаюсь ему внушить,

что кикимор не существует.

Он должен со мной согласиться,

не полностью же он не в уме.

68

Попадающийся мне в летописях странник Бубоня ведет отнюдь не безотрадную жизнь. Его подкармливают, берут к себе на ночлег, черной неблагодарностью людям он платит.

Свобода чувства.

Приставания к бабам.

Аким Бубоньевич, Серафима Бубоньевна…

Богатую поросль он нашей России, полагаю, оставил.

ЗАКРИЧИТ он, я проснусь.

Слезы выступят – утрусь.

Глина, по представлению Леонтия,

родила,

деревню благополучно покинула,

к ее приезду

помещение для приема

нуждающихся во мне людей

мне следует снять.

Дома будет суетно,

Шумно,

в снятом помещении я бы и жил,

но Глина обидится,

тесть меня съест,

не отделиться мне от жены и младенца.

От изматывающего отцовства никак не уйти.

69

Обнявший сынишку родитель катил вместе с ним на навороченном самокате. Руль держал ребенок, прискорбно невнимательный мальчик лет десяти.

Выбоину он не объехал.

Я вскочил со скамейки, первую помощь поспешил оказать.

Мужчина простонал: как там Вадик?

Ваш сын? Вы ударились, вам явно нехорошо… Вадик – ваш сын? Больше о Вадике меня вы не спрашиваете? Слышу, что не спрашиваете, но вам бы со мной поговорить, рассказать, участвуете ли в литературном конкурсе «Великая Победа». Вадик! Тебя, мальчик, Вадиком звать?

Вадиком, внятно ответил лежащий мальчик. Хотели назвать Кириллом, а кто хотел… мама? Вы бы мою маму не полюбили, сигаретой она бесконечно дымит… папа чего-то не то вытворяет. Не ко мне, вы взгляните, ползет.

Я МОГУЧ не безгранично.

Без претензий ты, отлично.

Доверившуюся Леонтию девушку

он частично не подведет.

Извести выросшую у нее на животе

громадную бородавку

она колдуна умоляет.

И никому о ней не говорить!

Не скажу, весомо Леонтий промолвил.

А извести, видимо, не получится,

бородавочной магией так себе я владею.

Не мое направление.

Освою – тебя не забуду,

тотчас сияющего добрым вестником

мальчишку за тобой, незабытой, пошлю.

70

Пиджак, доставшийся мне от умершего на «Калужской» родственника, в плечах мне не мал.

Борис Донисей. Тетин двоюродный брат. Мне сказали приехать, выпроводить на помойку его гардероб.

Пиджак с вертикальными разноцветными линиями мне приглянулся.

На работу не наденешь, но для выхода в свет, в ночной клуб… соберусь и схожу. На более-менее отвязный загул деньги у меня, если что, отложены.

ЗАКРЯХТЕВ, его свалил.

Нападение отбил.

Упитанному Аскинию

колдун Леонтий не угодит.

Выкопать Корытника из могилы?

Над его догнивающим телом наколдовать,

чтобы своей вдове Пеленуше

спать он с тобой

приказал?

Мертвецов я пока не тревожу.

До чего докачусь, не представляю,

но сегодня тебе, Аскиний, отказ.

Нездоровым шариком

ты на меня не напрыгивай,

при твоей полноте

разрывом сердца, я уверен, грозит!

71

Четвертый том жизненных наблюдений академика Пушта я ожидаю без нетерпения.

Засевший на даче дед кропает, выпускает, износившемуся мозгу уйти на покой не дает.

Четверть века назад, чтобы попасть на его лекцию, стремившийся к откровениям народ бился в кровь. Приемы каратэ, и те применяли.

Теперь академик Пушт – старик, переживший свой интеллект.

Предыдущие три тома я прочитал, неужели четвертый мне не осилить… как пойдет. Не пойдет – отложу, обрубающая фраза «пора и честь знать» у меня наготове.

МНЕ себя ты раскрывала.

Тайной быть переставала.

На собранных в кучу

сухих листьях

Евлалия разлеглась

и Леонтия прилечь сверху не позвала.

От нашей прогулки я отдыхаю! —

мрачно она заявила.

Только что душевно прогуливались,

мило беседовали о забравшемся на забор

петухе,

женская переменчивость,

набирающийся знаний Леонтий подумал.

Крест она для нас, мужиков.

72

Наслаждался искусством Стравинского. Диск не заедал, и я не бесился, расплескивая вино, с бокалом не вскакивал.

Бюджетное Вальдесоль.

Уменьшенная копия башни Эйфеля. На магнитофоне она у меня не стояла?

Стравинский жил в Париже, о башне я не из-за проблем с башней уже моей… маленькой Эйфелевой башни у меня не было. А почему я думаю, что была? Господи, была она у меня, та женщина ее унесла…

«История солдата»!

Очаровательно!

Не отвлекаться!

СУДЬБУ, знаешь, не сломить.

Мы продолжим вместе жить.

Покорись же воле колдуна!

Назад к себе в щель забивайся!

В ответ на мои мысленные указания

мышь никуда не бежит,

посреди комнаты носиком водит,

что бы ты там ни вынюхивала,

там этого нет.

Половицы вымыли,

служанка, поругиваясь, оттерла,

возвращения Глины

и она, как ни странно,

без упоения ждет.

73

Сохнущая на балконе рубашка трепещет на ветру, отпугивает карликовых драконов… настроение фантазировать. Закрывать Даниила Галицкого в аварийный амбар.

Выпустите меня, ироды!

Зерно у нас, княже, воруют, лишь ты, посторожив, его для нас сбережешь!

На улице толкаются юноши, в беллетристике вовсю завоевываются сердца.

Роман о влюбившемся инквизиторе.

Шестидесятая страница, и я сдуваюсь, жареная колбаса не полезна, но страниц пятнадцать признаний и воздыханий она без конкурентов у меня в голове.

ЗАКЛИНАНИЯ спасают.

Страх хотя бы убавляют.

Спиридон Желтоцвет,

повредивший в бою

сильнейшую правую руку,

убрался от колдуна Леонтия

несолоно нахлебавшись.

Рука у тебя не согнется,

магия ее прежней не сделает!

Спиридон глаза не выпучивал,

не скандалил,

обиду, Леонтий тревожится, он на меня

затаил.

Наполненное камнями

ведро на меня с крыши сбросит?

Недейственно, но я прочитаю.

«Ты, ведро, не попадай!

Летишь – мимо пролетай!».

74

Елец двенадцатого века. В его статусе я ковырялся, дефекты в прежних определениях подмечал.

Поле для компромисса, она… а что касается событий почти тысячелетней давности, это поле…

Профиль у меня довольно медальный.

Удачная фотография, куда-то за горизонт я на ней, похоже, гляжу.

Снимали на водохранилище, тучи нас с той женщиной накрывали… поплавать мы не полезли. Опасаясь ливня, дачники разошлись, берег очистился, и мне бы ей… Ельцом владела Рязань.

Чернигов!

Основная масса ученых голов склоняется, вы подсчитайте, к Рязани.

А ты, Воробьев?

Я ухожу с берега, не насытившись…

ДУШОЙ стал я неспокоен.

Захожусь от пустяков.

Гремевшая ключами служанка

Леонтию поначалу не докучала.

Занимается хозяйством,

не прохлаждается,

менее, чем за минуту,

до крика она колдуна довела.

Ложись и лежи!

От обязанностей я тебя освобождаю!

Глина и наш новорожденный отпрыск

меня еще шумом измучают.

До их появления в свободные от работы

часы в тишине я желаю

купаться!

75

Всеми частями тела по мужскому вниманию она, утверждают, скучает.

Толкование у меня прямое – можно постучаться и познакомиться…

Мы с ней знакомы. На вятской резьбе по дереву она в институте сидит, ее посланную в Приднестровье статью, я помню, отвергли.

Разве она не замужем…

Достала меня моя порядочность, всегда меня что-нибудь останавливает!

ВЫПРАВЛЯЮ. Блеск свободы!

Разномастны те подходы.

Жаловавшийся

на постоянную сонливость Пигруша,

услышав приближающегося Леонтия,

притворился заснувшим.

Ты не спишь! – вскричал якобы

разозленный колдун. – За попытку обмануть

колдуна скирду-мирду тебе, скирда-мирду!

Небосвод упадет.

Огонь почернеет.

И сонливость отстанет.

Обдумывание устрашающей скирда-мирды

вдалеке от нее тебя будет держать.

76

Миллион рублей сумма для меня астрономическая. При этом я лично знаю людей, получающих в месяц приблизительно столько.

Наш ученый, живущий в Австралии, наш ученый, преподающий в Йеле…

И наш директор, подремывающий у себя в кабинете в двух этажах надо мной.

ОБРЫВАЮ разговор.

На таинственность упор.

Скромная на вид барыня

задала колдуну Леонтию

робкий вопрос.

А пролежав пять часов в глыбе льда,

вы, колдун, не замерзнете?

Мы, колдуны, промолвил Леонтий,

люди безусловно особенные.

В печке не горим, в озере не тонем,

кто-то, скажи, тебя надоумил

меня об этом спросить?

Самой интересно?

Тогда лукавить мне ни к чему.

И правду говорить тебе незачем.

77

Шнурки я завязывал сидя. Упрекнув себя в позе не по годам, в позе с задом на стуле, стоя я стал их завязывать. И какого лешего позу с прямыми ногами я предпочел…

Телефон у меня выпал.

Разбился!

Дорога ты горемычная, накопления совсем небольшие… не считаясь с тратами, класс я продемонстрирую, подержанный не куплю.

АДСКИМ басом запою.

И себя предохраню.

Гонения на торгующих в Новгороде

шведов

Леонтия от шведов не отвратили.

А что, обеспеченному шведу

я бы поколдовал.

Вошел бы раздетым по пояс,

нарисованные на груди треугольники

ему показал,

в каждой руке по трещотке.

Жутковатая Русь!

Ее сын с отклонениями!

Мое колдовство не устроит —

не осмелится швед неудовольствие мне

выражать.

78

Сложенными бумагами муху я не летально, улетела она после моего попадания. Я попал! Поддавшаяся охвату площадь поражена, насекомому конец без вариантов… силы мне не хватило? Я несколько вареный, кондиции не олимпионика Артопотона, бегуна с отягощением вроде статуи.

Погода, партнеры… насильственная нега, вам, отделенным стенами, я скажу.

НАГЛОСТЬ шансы убивает.

Держит якорем внизу.

Нахохленный Трубава

показался Леонтию типом,

доставляющим в первую очередь

неприятности.

«Измени меня ты, колдун!

Сделай человеком, согласно своему

низкому чину с народом общающимся.

Высокомерие вытрави!».

Я оболью его помоями, собачью будку

вылизать прикажу,

действия по вытравливанию гордыни,

не сомневайтесь, осуществлю – с размахом,

заклинательно бормоча,

поработаю.