Я сел в флаер и помчался, куда глаза глядят, но прилетел к лесу, где погибла Мария. Навигатор, встроенный в бортовую панель, выдал по моему запросу координаты могилы. Посадив флаер неподалеку, я нарвал васильков и положил их на поросшую травой могилу.

Я точно не знал, зачем сюда прилетел. Может, хотел проститься с Марией, девушкой, которую собирался взять в жены. По факту, конечно, она жива, пусть её разум и находится в теле клона, Джульетты. Но… всё-таки до конца мне трудно принять новую Мари. Наверное, именно поэтому я часто и называю её про себя – не по имени, не «любимая» – а «девушка».

Вскоре я решил, что пора возвращаться.

На подлёте к дому я увидел во дворе языки пламени от большого костра. Сердце сдавило нехорошее предчувствие. Я передвинул рычаг скорости до упора, молясь, чтобы флаер не развалился в воздухе. Приземлившись, кинулся к костру.

Мари сидела на траве понурив голову. Вокруг валялись оплавленные части Нейрорекодера и обгорелые корешки книг по нейропрограммированию, а в гуще адского пламени стоял раскалённый корпус моего рабочего компьютера.

– Что ты наделала!!! – в ужасе воскликнул я.

– Это Джульетта! – сквозь слёзы ответила Мария.

Я обессилено присел рядом.

Она еще что-то говорила, но я её не слышал; в ушах стучало собственное сердце.

Всё потеряно: cхемы, наработки, записи… И главное, копии сознаний.

Как вернуть прежнюю Мари?! Может, представить её клоном и провести на неройпрошивку? Стереть из памяти последние дни, и уничтожить все копии альбома «Небесная свадьба»? Нет. На работу не попасть: мой допуск, скорее всего, уже аннулирован. Да и в любом случае – как её потом выкрасть…

Костер прогорел в тот момент, когда закат удлинил тени. Все это время мы молчали, и лишь теснее прижимались друг к другу. Я не придумал ничего лучшего, чем собрать Нейрорекодер заново. Многих деталей нет в свободной продаже, но один знакомый нейропрограммист поможет их достать. Пару раз я его очень сильно выручал, теперь его черёд.

Похолодало.

– Не волнуйся, Мари. Я что-нибудь придумаю, – сказал я, помогая девушке подняться.

– Ты справишься. Я в тебя верю! – улыбнулась она, а затем добавила с издёвкой:

– Ромео, только я не Мария, а Джульетта!

И безумно расхохоталась.

Справившись с замешательством, я схватил Мари за руку и потащил в дом. Из своей комнаты она могла сбежать через окно, пришлось запереть её в Спальне. Немного позже я спохватился и забрал оттуда все острые предметы и инструменты, а также принес раскладушку с одеялом.

В последующие дни я беспрестанно работал. Прерывался лишь на готовку. Сам ел немного, в основном относил все Мари. Спал пару часов в сутки. К счастью, на компьютере Мари нашлось большинство моих ценных заметок по Нейрорекодеру; они ускорили работу.

Со знакомым нейропрограммистом встретиться удалось лишь через несколько недель. Как и предрекала Джульетта, у меня началась раскоординация движений. Даже при медленном, черепашьем шаге я обязательно во что-нибудь врезался или спотыкался на ровном месте. Пришлось передвигаться ползком, что, впрочем, не спасло от новых синяков и ссадин. Благо длилось это не так уж и долго.

При встрече знакомый передал необходимые для дальнейшей работы детали. Толком, правда, не поговорили. Он чересчур настойчиво интересовался куда я пропал, а я слишком уклончиво отвечал.

Я трудился, порой забывая про сон. Минуло уже больше месяца, а Нейрорекодер не был готов даже наполовину. Пару раз Мария пробовала сбежать из своего заточения. Она умоляла выпустить её, но я не мог пойти на такой риск. Она ведь по-прежнему считала себя Джульеттой.

Я понимал, время – мой злейший враг. Чем ближе я подходил к завершению Нейрорекодера, тем хуже становилось Мари. Она исполнила своё заветное желание и теперь угасала, точно свечка.

Под конец второго месяца Мария стала жаловаться, что ничего не чувствует и ничего не хочет. Мне приходилось чуть ли не насильно кормить её. Затем она перестала связно говорить, лишь мычала что-то невнятное. Держать её дальше взаперти смысла не было… Всякий раз, когда я видел как она бродит по дому, точно призрак, моё сердце содрогалось.