Обидеть поэта

Я б его маме сделала аборт.

**

А этот выпердыш из преисподней,

Чтоб добрым людям как-то навредить,

Решил обгадить праздник новогодний

И освещенье в мире отрубить.

Чуб и Панас

Тем временем два очень важных кума

Из среднеевропейской полосы

Сидели в своей хате и угрюмо

Горилку фильтровали сквозь усы.

**

– Поведай-ка мне, кум, вот что такое,

Ведь неспроста ж тебя прозвали Чуб,

А ходишь ты с плешивой головою.

Ты, может, обратился бы к врачу.

**

– Я полагаю, тему исчерпали,

И так тебе скажу я, кум Панас,

Тебя в Европах знаешь, как бы звали?

Не знаешь? А вот зарифмуй зараз.

**

А чем сидеть тут, шевелить усами,

Пока погода добрая стоит,

Пора бы собираться нам на саммит.

Там добрая попойка предстоит.

**

Но только вышли кумовья наружу,

Как месяц с неба тотчас же пропал.

Паскудный бес дорогу им завьюжил,

А сам опять до бабы поскакал.

**

У Чуба несколько побольше масса,

И вьюга не подняла этот груз,

А хилого, субтильного Панаса

Трепало, как Макрона профсоюз.

Оксана

А в это время Чубовская дочка,

В своих волосьях ленты теребя,

Сидела и глядела в одну точку,

Ну, в зеркало глядела на себя.

**

Ей в общем, пофиг было, что творится

И в мире, и конкретно за крыльцом.

Она перебирала свои лица

И выбирала нужное лицо.

**

Тут в горницу вошёл крутой верзила,

Не скрипнув ни одной из половиц,

И с нежным умилением дебила

Стал наблюдать примерку её лиц.

**

Когда ж она позировать устала,

То наконец увидела в дверях

Фигуру онемевшего амбала,

Порозовела и сказала: “Ах!”

Вакула

А он так скромно потупился сразу,

Потом зачем-то посмотрел в окно

И произнёс задумчивую фразу:

“Ночь – это как бы день, только темно”.

**

– А что, кузнец, скажи-ка, хороша я? –

Спросила, когда схлынул первый шок,

На мне лежит ответственность большая –

Мне нужен побогаче женишок.

**

Вакулий слыл в Диканьке нелюдимом,

Кузнец, маляр, боксёр-тяжеловес.

Селяне обходили его мимо –

В карман за словом долго он не лез.

**

“Чем меньше женщину мы любим”, – произнёс он,

Тем больше меньше мы её чем тем“.

С подобного словесного поноса

С Оксаны крыша съехала совсем.

**

– Со мною столь изысканным манером

Ты более общаться не моги.

Лети-ка ты в столицу, станешь мэром,

А заодно купи мне сапоги.

Голова

А чёрт за ведьмой по небу гонялся,

Потом опять загнал её в трубу

И чем-то долго с ней там занимался,

Но слышно было только Бу-Бу-Бу.

**

А вскоре Тук-Тук-Тук раздалось в хату.

Ну тут, понятно, стресс, понятно, шок.

Засуетился Дон Жуан рогатый

И очень быстро спрятался в мешок.

**

Хозяйка, ночью ведьма, днём Солоха,

Услышав непонятные слова,

Подумала: “Ну принесло же лоха”,

Но оказалось, это Голова.

**

Случится же на Рождество такое.

А он ведь не в соседней хате жил,

Он в Белой Хате числился Главою,

Хоть с головою не всегда дружил.

**

Издалека, наверно, добирался,

Спешил, бедняга, из последних ног,

Всё по пути о трапы спотыкался,