Убежище. Книга пятая

Глава 3. Терпение Ярославского вокзала

Москва – город выносливый. Разные люди приезжают, и всех нужно принимать. Кто –то приехал в гости, кто-то – по делам, кто-то – на работу, кто-то мрачно осмотреться, заявить, что «фффсевытутгады», и уехать домой, чтобы продолжать утверждать то же самое уже про свой город. Ну, что поделать, натура у людей такая, везде им плохо. Короче, именно моральная устойчивость, благоприобретённая за восемьсот с лишним лет со дня официального основания, и не позволила городу хотя бы немного дрогнуть вокзальной платформой под решительными шагами тётушки Антонины Ивановны.

«И не таких видели!» – решил Ярославский вокзал, призвав к порядку свои фонари, которые чуть было не отшатнулись от решительного вопля гостьи.

– Носииильщиииик! Где носильщик? Что за безобразие! Почему я приехала, а носильщика нет?

За её спиной проводница, обессиленно прислонившаяся к стеночке в тамбуре вагона, вытирала лоб, от души сочувствуя внучке этой невыносимой особы, а также её родственникам.

«Это не женщина, это же катастрофа какая-то!» – думала она.

Поезд из Хабаровска, осторожно поджимая буфера последнего вагона, торопливо уползал подальше от платформы.

– Ноооосииильщик! – проносилось по вокзалу эхо, распугивая дачников и прочих замотанных личностей.

– Я пойду поищу носильщика! – Кира вздохнула. Гора старомодных чемоданов бабушки занимала половину платформы.

– И не вздумай! Пойдёт она… Сейчас должны прийти Людонька и Вовичек. Они, конечно, оба редкие болваны, но нас должны встретить обязательно! Зря я, что ли, звонила и напоминала им каждый день?

Владимир услышал странные завывания издалека и покосился на Людмилу.

– Мам, а ты уверена, что нам нужно подходить близко к эпицентру?

– Ничего не поделать, если не подойти, эпицентр приедет с доставкой на дом! Адрес-то мой она знает…

Носильщик, которого Владимир изловил по пути к «эпицентру», с сомнением пожал плечами.

«Ну, не знаю, не знаю… была бы моя воля, я бы таких и в Хабаровск не пускал бы! Там, конечно, люди ко многому привычные и выносливые – одна погодка чего стоит, но эта так орёт… – подумал он. – Вот где-нибудь в глухой тайге: самое то – территорию от гнуса чистить! Как такая баба рот откроет, кааак взвоет, весь гнус и мошка от ударно-звуковой волны просто замертво попадают!»

– Ну, вот и они! Людонька, ты всё-таки забыла, когда у нас поезд? Вовичек, и как ты не боишься оставлять мать без присмотра? У неё же страшная проблема с памятью, а потом… как ты успела так постареть!

Моложавая и подтянутая Людмила только усмехнулась: на её памяти тётка обожала так начинать разговор с любой женщиной старше двадцати пяти лет.

За спиной крупной, дородной, хорошо одетой пожилой женщины в окружении чемоданно-сумочного разлива стояла худенькая, почти прозрачная, очень бледная девочка и тоскливо оглядывалась.

Людмила на тётку внимания не обратила никакого: знала она её расчудесный характер, а вот Киру рассмотрела сразу и запечалилась.

«Загнали девочку совершенно! Вон, вся съёжилась, плечи подняла так, словно удара ожидает. Нет, это не от того, что могли ударить, а от желания спрятаться».

Людмила после разговора с тётушкой позвонила их общим родственникам, которые и рассказали:

– Да забодали они уже Кирку! Вдолбили себе в бестолковые головы, что она вторая Павлова, и с трёх лет водили заниматься балетом! На неё уже смотреть больно: непонятно в чём душа держится – всё же на диетах! Я тут раз слыхала, как тёть Тоня отчитывала её за то, что она булочку попросила купить! Вот клянусь тебе, Люда, мне хотелось тётку взять за шкирку и трясти! Правда, мне для этого надо было бы стать башенным краном!

– А родители Киры? – уточнила Людмила.

– Оба мечтают о знаменитой дочери-балерине, точнее, о дочерях-балеринах. Когда у них родилась вторая – Кристина, то они решили, что с трёх лет в балет отдавать – это уже поздновато, и повели с двух! Да, это, скорее, была игра, а не балет, но суть в том, что младшей всё даётся полегче. Тогда, чтобы всё внимание уделять юному дарованию, Киру просто препоручили тёть Тоне, а ты сама понимаешь… Это такой кошмар!

– Понимаю! – уверенно кивнула Людмила, словно собеседница могла её видеть. – Ещё как понимаю.

– Я как услышала, что Кира травмировалась, подумала, что теперь-то она отдохнёт от этого проклятого балета, но нет, родичи решили, что надо травму вылечить и продолжать!

Людмила смотрела на девочку, вспоминала слова родственницы и понимала: какой там балет! Кире хорошо бы поесть и спать лечь, а потом отдыхать! Просто много-много отдыхать!

– Вот уж что-что, а крайнее переутомление да нервное истощение и налицо, и на лице!

Антонина Ивановна Вовичка помнила в подростковом возрасте: была проездом и заскочила буквально на пару часов. Был он забавным, худощавым, взъерошенным, как сердитый воробей. Людмила не позволила тётке поточить об него когти, быстро отправив сына на тренировку, но сейчас-то можно отыграться за все прошедшие годы!

– А Вовичек… Это же Вовичек? Ой, прямо не узнала бы! Так вырос, что даже потолстел! Говорят, ты уже два раза женился и развёлся! А что так? Рога помешали? А сын-то на тебя похож?

Владимир, у которого никакого лишнего веса в жизни не было, рогов и подавно, а Мишка был вылитой его копией, нехорошо прищурился… На последние глупости он особого внимания не обратил: понятно же, что пакостная баба ищет уязвимое место, чтобы можно было развлекаться, тыкать острой палочкой в прореху, обнаруженную в броне, а вот слова тётки Антонины про маму расслышал очень хорошо.

И если Людмила несколько отвлеклась от тётушки Антонины, всё вещавшей про её забывчивость, зато Владимир и не подумал этого делать. Напротив! Подойдя поближе, чтобы не орать на весь Ярославский вокзал, он сказал:

– Если вы сейчас же не закроете рот и не перестанете молоть ерунду, я вас лично запихаю в первый же поезд на Хабаровск, а до его отхода сдам тут на Ярославском в камеру хранения! Вам понятно?

Носильщик одобрительно закивал. Видал он подобных тёток! Ничего хорошего от них ждать было нельзя, жизнь окружающим портили только так, а вот остановить можно было только грубым затыканием или полнейшим игнором. Последний способ был чреват: святые на земле попадаются редко, а обычные люди могут или сорваться, или так отрешиться от реальности, силясь не слышать то, что несёт подобная тётушка, что и вовсе того… оторваться от действительности капитально и надолго.

– Я что-то непонятное сказал или вам меня слышно плохо? Понимаю, что в вашем солидном возрасте это может быть сложно, так я погромче могу и даже непосредственно на ухо!

– Вовичек, так я ж ничего такого… Я просто забочусь… – Антонина отлично знала, когда лучше временно отступить. Да и вообще, сейчас она просто наскучалась по настоящему общению: с приличным скандальчиком и воплями оскорблённых собеседников!

Нет, в поезде людей было полно, и она даже пообщалась с некоторыми, но они научились ловко нырять в свои купе и закрываться изнутри. В вагоне-ресторане ей ссориться расхотелось, потому что официантка напоминала самую хмурую из всех продавщиц советского времени и выглядела так, словно могла вывернуть /вывалить/ заказанную еду прямо на причёску Антонины.

К счастью, Антонина Ивановна не видела, как эта грозная женщина преображалась, когда подходила к другим столикам. Там, где сидели люди, которые приходили поесть сами, а не пожрать других, она была улыбчивой, приятной и заботливой.

Ещё была возможность покритиковать Кирку, но внучка, сев в поезд, словно закрылась изнутри: ничего не отвечала, не реагировала на колкости, кроме того, первого дня, когда выскочила из купе при разговоре Антонины с Людмилой.

Короче, дефицит общения и энергетического баланса требовал хорошенького, полноценного скандальчика, вот Тоня и начала его, только ступив со ступенек вагона на многострадальную платформу, а тут такой облом!

Людей, которые могли с ходу её остановить, Антонина Ивановна невольно, где-то глубоко-глубоко в душе уважала. Правда, это никак не проявлялось внешне и нападки на подобных людей она делала даже активнее: азарт, знаете ли… Но в данный момент лучше было слегка притормозить. В конце концов, платить за гостиницу Антонине категорически не хотелось, а Вовичек выглядит так, словно всерьёз может и не пустить её и Кирку в гости.

– Вовичек! – моментально переобулась в воздухе Антонина Ивановна. – Ты что? Ты решил, что я хочу вас ОБИДЕТЬ?

Это тоже было попыткой прощупать противника – подаст назад? Смутится? Почувствует себя неловко?

– Именно! – жёстко ответил Владимир, не страдавший излишней вежливостью.

– Вовичек, как ты мог? Как ты только мог такое подумать? Я старая женщина… здоровье слабое, – опять проверка боем.

– На вас пахать можно! – видал он подобных личностей подальше от себя, желательно в пинковом полёте! Правда, у нас не принято так обращаться с пожилыми, пусть даже исключительно вредными людьми, но вот обижать маму он этой самой тётке точно не позволит! – Короче, или вы ведёте себя прилично, то есть держите рот на замке, или мы уходим, а вы как хотите. Но появляться около маминой квартиры не советую. Понятно?

Антонина Ивановна хмуро поджала губы, даже несколько пожевала их, чтобы сдержать рвущиеся ядкие слова, но перед глазами возникли расценки на гостиничное проживание, просмотренные в интернете, и она сдержалась. Нет, деньги были, и даже не её, а её сына. И можно было въехать в недорогой хостел, только вот она слишком любила себя и свой комфорт…

«Ну, ладно-ладно, впереди свадьба, там и повеселюсь!» – решила она.

Людмила, пока сын, по заветам Карлсона, курощал и низводил гостью, пробралась через чемоданы к Кире.

– Здравствуй! Меня зовут Людмила, я твоя двоюродная, ой, нет, по-моему, троюродная бабушка. Короче, это не важно! Я рада тебя видеть!

Людмила смотрела на узенькое бледное личико с огромными тёмными глазами – против солнца и не понять, тёмно-серые они или карие, и так ей жалко стало это загнанное в угол дитя!

Кира серьёзно кивнула на речи незнакомой ей женщины, явно не поверив, что ей рады.

– Так, где тут твои вещи?

Людмила чуть не зашипела, увидев один чемодан на колёсиках, сиротливо прижавшийся к ногам хозяйки, и рюкзачок, который был водружён на чемодан.

– Всё? Всё остальное Антонины Ивановны?

– Да, – голос у Киры был под стать внешности: тихий, невыразительно-усталый.

Людмила ловко раздвинула завалы тёть Тониного скарба и выкатила Кирин чемодан, вручив ей рюкзак.

– Володя! Это все Кирины вещи. Остальное – Антонины Ивановны. Как ты думаешь, на тележку одного носильщика всё это влезет?

– Тут ничего нельзя ставить друг на друга! – Антонина Ивановна отлично умела расчёсывать нервные окончания окружающих.

– Ну, не знаю, не знаю… – тут же включился носильщик. – Я ж не верблюд, чтобы ещё и на себя вьючить!

Антонина царственно кивнула Кире.

– Ты бери вот эту сумку и тот чемодан, Люда возьмёт…

– Нет. Ни мама, ни девочка ничего таскать не будут. Что не поместится на этого носильщика, поедет с другим. Или стойте тут! – отрезал Владимир.

Разумеется, тут же все чемоданы оказались водружёнными друг на друга на тележку и мирно поехали за владелицей.

– А где мы будем жить? – Антонина чувствовала себя превосходно!

– У мамы в квартире, пока она там. Потом она едет на дачу.

– Ну, так отлично! Она поедет, а мы с Кирой там останемся.

– Нет, вы или едете с ней, или ищите гостиницу! – Владимир припомнил душераздирающий рассказ одной из родственниц, жившей в Питере, которая опрометчиво оставила тётку Тоню в собственной квартире на выходные!

– Она переставила мне всю мебель! Я не знаю, как! Ей лет то сколько… Ну, ладно, столы, стулья, кресла, ну, тумбочки, но ведь она и шкафы двигала! Когда я приехала и чуть в обморок не упала, она сообщила мне, что я могу её не благодарить, потому что она, зная мой омерзительный вкус, бесплатно сделала мне новый дизайн квартиры. Но при этом она так хихикала, что, по-моему, отлично понимала, сколько мне придётся потратить денег и сил, чтобы вернуть всё на места! Кроме того, я уверена, что все мои шкафы обысканы до последней тряпочки, потому что она уточняла, зачем я пью витамины? Забеременеть не получается, да? А флакон стоял в коробке внутри закрытого непрозрачного шкафа!

Владимир и близко не собирался подвергать такому испытанию мамины нервы и её квартиру, хотя понял уже, чего ради она вообще ввязалась в эту историю.

– Девочка! Затюканная донельзя и дико уставшая. Кажется, её к стене прислони, она уснёт лет на пять. Мама-мама… добрая ты моя душа! – Владимир тепло улыбнулся маме, покосился на безразличную ко всему Киру и весело прищурился, пропуская оскорблённые вопли Антонины Ивановны мимо ушей.

– Каааароч! Или так, или валите, тётушка, на все четыре стороны! Я плакать не буду, мама тоже! И да… начнёте выделываться, лично вас отвезу на вокзал и езжайте, куда вам заблагорассудится: хоть в Рим, хоть в Сингапур!

Глава 4. Мировоззрение энерговампира

Антонина Ивановна хитро поглядывала на Владимира, точнее, на его затылок.

«Ишь, ты… крутой какой! Раскомандовался! Погляжу я, как ты у меня попляшешь!»

В своих возможностях Антонина не сомневалась ни разу.

Вывести из себя ближнего своего… – в этом для Антонины Ивановны были и удовольствие, и польза. Она давно обратила внимание на то, что после ссор и скандалов всегда испытывает невиданный приток энергии и сил.

«Прямо, как лет тридцать с плеч долой! – рассуждала пободревшая после очередной склоки Антонина. – И мне хорошо, и этим… тренировочка, чтоб жизнь сахаром не казалась! А то расслабились все!»

Нет, поначалу она развлекалась только с теми, кто, по её мнению, реально заслуживал хорошенького пинка: с продавщицами в магазине, с дворниками, сотрудниками ЖЭКа, с соседями, людьми, гуляющими с собаками. Потом к этому списку «вечно виноватых» плавно присоединились коллеги, родные, знакомые, люди, гуляющие без собак, просто мимо проходящие… Потом ей уже и вовсе не стало дела до реальной или придуманной вины окружающих, важно было только одно – её желание!

Навык склочности оттачивался, и Антонина с лёгкостью могла выбить из колеи любого более или менее уязвимого человека, но и серьёзных противников не чуралась: чем больше эмоций удавалось получить от оппонента, тем энергичнее она потом себя ощущала.

Одно жаль: большинство людей, которые могли хоть как-то избежать контакта с ней, изо всех сил старались держаться как можно дальше.

Да, оставались те несчастные, которые никуда деться не могли: ну, не принято у нас копать окопы прямо в магазине или диспетчерской ДЭЗа… Только вот это была уже не такая интересная охота – без огонька, так, только чтобы не наваливался возраст да форму поддержать…

Обычно её жертвы потом чувствовали себя так, словно по ним проскакало стадо слонов, где каждый слон был запряжён в асфальтовый каток, а потом это стадо вернулось и ещё пару раз побегало в разных направлениях!

– Как будто все силы выжали и воздух выпустили! – это была типичная фраза «собеседников», а скорее, обеда, Антонины Ивановны.

Разумеется, попадались ей и люди со сходными талантами. Вот уж была потеха! Правда, Антонина Ивановна практически всегда выходила победительницей, так что угрозы Владимира её вообще не смутили.

«Расположусь, осмотрюсь и займусь! – обрисовала себе план действий Антонина. – Уж на свадьбе-то отыграюсь за всё!»

Она вошла в квартиру Людмилы с уверенностью захватчика, который будет распоряжаться на этой территории так, как сам сочтёт нужным, и узрела…

– Так, а это ещё чего такое? – Антонина ткнула пальцем в Фёдора и Тима, встречавших своих людей у входа. – Людонька, ластонька, ты что? Забыла, что ты врач?

– Нет, не забыла! – Людмила прикидывала, куда можно поставить чемоданы тётушки, чтобы оставалось хоть какое-то место для прохода.

– Так как ты пустила в дом эту ораву? Это же глисты, бактерии, грибки, вирусы! Зараза!

– Точно! И не говорите, тётушка! Только у нас-то на всё это уже иммунитет, а вот на вас я и не рассчитывала… Прямо и не знаю, как быть! Может, сразу в гостиницу, а то как глисты подхватите да грибками закусите?! – Людмила от присутствия тётки с её уверенностью в том, что она тут будет «владычицей морскою», уже успела несколько утомиться. Если бы не Кира, Антонина Ивановна и близко к её квартире не подошла бы, но девочку было откровенно жалко.

– Я надеюсь, ты их сейчас уберёшь? – грозно вопросила Антонина.

– И не надейтесь! – Людмила весело ухмыльнулась Антонине, протаскивая вперёд Киру. – Миш, познакомься, это наши родственники из Хабаровска – Антонина Ивановна и Кира.

Антонина тут же отложила планы по зооскандалу на более поздний период и воззрилась на Мишку.

– Так это тот самый мальчишка, которого Вовичек завёл со своей первой вертихвосткой? – прищурилась она.

– Дааа, вот возраст-то как сказывается… – Владимир приехал в лифте с тесной компанией оставшихся чемоданов тётеньки и пинком втолкнул четыре из них в коридор. – Надо же… вы позабыли слово «жена»? Какой ужас! Да, Миша – мой сын от первого брака. Ещё вопросы имеются?

Антонина имела много вопросов, и каждый мог сравниться с хорошей гранатой, но чемоданы были ещё в коридоре, слишком близко от входа, неразобранные, короче, маршрут «порог-лифт-гостиница» маячил слишком близко, и она сдержалась. Пока сдержалась.

– Ха-ха-ха… – неправдоподобно посмеялась она. – Вовичек, ты всегда бы таким юмористом!

– Вы меня видели один раз в жизни, в детстве, причём только на протяжении пятнадцати минут, и что-то я не помню, чтобы тогда вас чем-то веселил! – напомнил ей «юморист». – Всё, мам, я поехал, если что, некоторых низким стартом в такси и в гостиницу, ага?

– Ладно-ладно, поезжай, разберёмся! – Людмила насмешливо покосилась на спину тётушки, придирчиво осматривающей квартиру, и добавила тихо: – Она и меня знала только в детстве, так что сюрпризов у неё будет предостаточно!

Антонина дождалась, пока за Владимиром закроется дверь, и бросила пробный шар:

– А что? Мальчик тут живёт? Отцу и его третьей не ко двору пришёлся?

– Ко двору, конечно, – рассмеялась Людмила. – Тётенька, да вы проходите, проходите, нет, я разбирать вам вещи не буду, у меня хватает работы.

– Чемоданы мои принеси! Или пусть этот… Мишка принесёт!

– Миша? Миша занят: с собакой идёт гулять. Вы же не хотите, чтобы пёс счёл ваши чемоданы туалетом?

– Кирка! Чемоданы!

– Исключено! – отрезала Людмила. – Ей тяжести вообще поднимать сейчас нельзя!

Антонина воспряла.

– Да кто ты такая, чтоб мне тут рассказывать?

– Я? Я – врач-хирург плюс специалист по мануальной терапии! – рявкнула Людмила. – У меня достаточно профессионализма, знаний и опыта, чтобы абсолютно точно вас заверить: с травмой колена такие тяжести ребёнку перетаскивать категорически запрещено!

Антонина несколько удивилась. Нет, что Людонька, которую она про себя звала просто «Людкой», врач, она знала, конечно. Даже знала, что врач-хирург, но вот помнила-то она девочку, которую можно было шпынять, а потом молодую женщину, которую видела проездом совсем недолго. Удивление проистекало именно от досадного упущения – от того, что не прикинула, что профессия накладывает отпечаток на каждого человека. Ну, не бывает бесхарактерных хирургов в природе! Их попросту не существует!

– Людонька… – изменение тона Антонины на абсолютно медовый, Людмила восприняла как сигнал к бою.

– Кира, ты очень устала? Может, хочешь перед обедом чуточку пройтись? Только медленно и не спеша. Миш, проводи Киру! Заодно и познакомитесь!

Мишка не хотел оставлять бабулю с той крокодилицей наедине, но бабушка совершенно по-хулигански ему подмигнула, намекая на то, что хочет разделать гостью под орех без свидетелей, и он послушно пошёл выгуливать Тима и знакомиться с Кирой.

Через очень короткое время он от души пожалел о том, что связался с этой унылой и мрачной девчонкой: все его попытки как-то её расшевелить, расспросить, что-то рассказать натыкались на ледяную стену равнодушного молчания.

«Да что с ней такое? – недоумевал Мишка. – Ну, ладно, бабушка вредная донельзя, но я-то тут при чём?»

В конце концов он просто перестал обращаться к девчонке, разговаривая исключительно с Тимом.

Когда зазвонил его смартфон, Мишка обрадовался! Как назло, никого из собачников рядом не было. Тим азартно бегал за палочкой, а ему самому было скучно. Кира, прихрамывающая рядом, вела себя так же любезно, как бордюрный камень.

– Мишка, привет! – радостный голос Паши сразу улучшил Мишкино настроение. – Ты где? В парке с Тимом? А мы уже рядом!

Близнецы появились из боковой аллеи в сопровождении развесёлого лохматого эрделя Пина и Атаки, сидящей в модной сумочке-переноске.

Мишка познакомил их с Кирой, та неохотно поздоровалась и отошла в сторонку.

– Чего это она? – тихо удивился Пашка.

– Да такая… словно мороженная! – вздохнул Мишка. – Хотя, если вспомнить, какая у неё бабка…

– Рассказывай! – велели ПП.

Они умчались вперёд, обогнав Киру, а потом от мальчишек отделилась Полина и вернулась к новенькой.

– Слушай, давай мы с тобой медленно прогуляемся, пока мальчишки собак убегают или, скорее, собаки мальчишек, а то у меня Атака не любит, когда я быстро хожу.

Кира кивнула, слабо улыбнулась кошке, и Полина прищурилась.

«Ну-ну, я не я буду, если её не разговорю!» – подумала она.

Через час, устроившись на лавочке с мороженым в руках и Атакой на коленях, Кира выглядела уже не такой замкнутой.

– Балет мне уже не светит… Хирурги чётко сказали, что хромота потом пройдёт, но танцевать я не смогу.

– Это для тебя было так важно? – осторожно уточнила Полина, которой в балете больше всего нравились балетные пачки и декорации.

– Да, – просто ответила Кира. – Вся моя жизнь была посвящена балету.

Она грустно посмотрела на мороженое.

– Я его ем в первый раз за семь лет!

– Чего? – изумилась Полина.

– Ну, когда я в школу пошла, мне купили к празднику вроде как. Я же всё время на жёсткой диете… – Кира повела рукой по воздуху – движение вышло плавным, красивым, а потом бессильно уронила руку на колени. – Была на диете, а теперь? Теперь получается, что всё было напрасно!

– Эээээ, слушай, я, конечно, понимаю, что балет– это прекрасно и здорово, но раз уж так получилось, то, может, уже порадуешься тому, что тебе раньше было недоступно, а сейчас ррраз – и можно? – осторожно предложила Поля. С её точки зрения, ни один балет не стоил таких ограничений, такой жизни, о которой ей сейчас рассказывала Кира.

– Ты не понимаешь… – вздохнула Кира, которая, вообще, нечасто могла позволить себе поболтать и уж тем более никогда не говорила с кем-то по душам.

– Так ты объясни, – предложила Полина.

– У меня родители очень на меня рассчитывали! Очень! Они столько денег вбухали в обучение, в костюмы, в поездки на конкурсы! А сейчас ещё и в лечение хотят вложиться, а я их так подвела! У меня сестра есть – Кристина. Она талантливее меня, но я же тоже должна была дать какую-то отдачу!

Полина склонила голову на бок, как Пин, когда сталкивался с чем-то новым, и очень похоже вздохнула.

– Слушай, а ты со скольки лет балетом занимаешься?

– С трёх.

– Ну, тогда оно поняяятно! – протянула Поля. – Ты в три года заставила родителей на тебя страшно потратиться? Не? Они сами захотели? Так чего ты себя винишь, что у тебя травма и ты не можешь им как-то возместить их вложения? Успокойся и угомонись! Ешь мороженое, а когда доешь, мы мальчишек за новым пошлём!

Кира невольно хмыкнула. Никак она не могла сказать новой знакомой правду: дело было вовсе не в деньгах – родители хорошо зарабатывали. Дело было в том, что когда младшая сестра стала показывать лучшие результаты, то родители практически перестали обращать на Киру внимание, а после травмы и вовсе обращались с ней как с пустым местом.

Да и идея проконсультироваться с московскими врачами возникла не из-за того, что они рассчитывали, как Кира восстановится и станет танцевать как прежде: их её результаты и в лучшие времена не сильно устраивали, а потому, что преподаватели в балетном училище порекомендовали им перевести Кристину в Москву. Вот бабуля и поехала на разведку – уточнить на месте условия перевода, проживания и сопровождения Кристины.

«А я… Я и правда сбитый лётчик. Правильно бабушка сказала!» – подумала Кира, опустив голову.

В московском парке сияло солнце, липы шуршали над головой листвой и маленькими кисточками ещё не раскрывшихся соцветий. Зелёная радостная трава расстилалась изумрудным ковром на газонах, а посреди всего этого летнеканикулярного удовольствия сидела бледненькая и очень худенькая девочка, на полном серьёзе считающая, что её жизнь закончена и, раз она не может танцевать, её больше никто не любит и не полюбит никогда!

Полина глубину трагедии не осознала, конечно, но суть уловила.

– Так, а вот этого нам не надо! И, вообще, мороженое у тебя тает, слизни! – скомандовала Поля. – План такой! Ты лопаешь свою порцию, вытираешь руки, на десерт гладишь Атаку, мы вызваниваем мальчишек и идём на разведку. Мне страсть как любопытно на твою бабулю посмотреть.

– Лучше не надо… – честно предупредила Кира. – Она… она трудная…

– Вот и славно! Мы же должны понять, на какое место по шкале трудности её разместить! Ну, что ты так смотришь? Свадьба, столы, план размещения гостей!

– Аааа, в этом смысле…

– Именно что в этом, – Полина говорила не совсем об этом, но сочла, что нечего Киру сразу пугать, всё потом поймёт. – И, вообще, мы с тобой скоро станем родственницами, дальними, правда, но родственницами, так что и бабушку твою нам тоже узнать нужно!

Если бы она видела Антонину Ивановну в этот момент времени, то только укрепилась бы в этом мнении!

Все попытки как-то разозлить или достать Людмилу прошли мимо цели, и раздосадованная агрессорша удалилась с целью разложить вещи, не подозревая о том, что её поведение весьма заинтересовало Фёдора.

– Утю-утююю какая к нам приехала! И кто тут смеет моих обижать?

Вопль Антонины из комнаты Людмилу, готовившую обед, несколько смутил. «Что там такое случилось?»

Кучка чемоданов, красиво съехавшая на бок, почти скрыла под собой барахтавшуюся на полу Антонину, а на верхнем чемодане сидел Фёдор, вылизывал заднюю лапу, периодически брезгливо её встряхивая.

– Уууу… ууууббериии эту скооотииинуууу! – выла Антонина. – Оооон специааальнооо!

– Ну, конечно, специально, не случайно же! – удивлялся Фёдор странной бабе. – Поди урони такую тяжеленную горищу чумяуданов случайно!