– А не надо менять мир. Мир – это отражение тебя. Ты живешь в своем пузыре иллюзий, он накладывается на пузырь рядом живущего с тобой и так по цепочке.

Измени наполнение своего пузыря. Посмотри, чем ты живешь. Начни вылезать из обыденностей, как однажды это сделал и я и много других людей. Попробуй себя в чем-то новом, вспомни свои детские увлечения. Может быть ты петь любил – начни петь. Это очень тонко. Сначала страшно, потом увлекает. Как только ты входишь в эту игру, твоя вселенная начинает меняться. Сначала ты будешь проходить через свои нерешенные задачи, жизнь может начать подкидывать тебе проблемы. Потом, ты начнешь смотреть на любую ситуацию со стороны, не участвуя в ней. И потом ты выйдешь из своего пузыря. И тогда никто не сможет причинить тебе плохого. За все в своей жизни ты начнешь отвечать сам.

Ну по крайней мере, это тот путь, который мне знаком. То, что шептал мне мой собственный проповедник. Может быть у тебя появится свой…

Плевать на все прогнозы на свете. Если Вы не несете ответственности за свое существование тут, что толку от длительности или качества Вашей жизни?

Мы все приходим сюда на время. Минуты, мгновенья. Мы все тут находящиеся рано или поздно умрем. Почему мы должны любить свое начальство больше себя выкладываясь на работе до состояния дохлой селедки? Почему мы так низко ценим себя, что перестаем учиться чему-то новому только вклинившись в какую-нибудь систему и учимся и работаем только на благо этой системе? Я не говорю, что надо свалить с работы, жить бомжом и сидеть медитировать. Надо прежде всего развивать свою личность, доброту, чувства.

Почему вопрос: Как дела – считается обыденным, а вопрос – что ты сейчас чувствуешь выбивает из колеи? Ведь у нас внутри целая вселенная из чувств, желаний, счастья, которое мы топчем в обыденности. И сейчас очень остро стоит проблема самоидентификации каждого человека. На сколько он готов оставаться человеком в прямом смысле слова. Насколько он готов отстаивать свою божественную суть. Суть творца и властителя. Что он готов положить на жертвенный камень во имя поддержания существующего уклада жизни. Или осознанностью своего мышления, к черту все прогнозы, этот человек нарисует лучшее будущее для этой планеты? Чертов страх сожрал души, заставил не думать – так проще. Не мечтать и не надеяться. И думаете этим никто не пользуется? Я буду оставаться тут до конца. Я буду писать, пока не сотру пальцы, буду пытаться хоть как-то сделать этот мир немного лучше. Но только пропустив его через свое личное счастье, через личное отношение ко всему, только так я смогу внести хоть какую-то лепту. Ведь душа знает правду. И сейчас перед каждым из нас стоит выбор. Что мы будем слушать? Свою душу или пропаганду из телевизора или интернета? Почему мы выбираем слушать других вместо того, чтобы слушать себя и только себя? В том мире, где я вчера был люди улыбаются.

Им хорошо там, где они живут. Спокойно, счастливо, размеренно. Но это сделали они сами. Очень ответственно подошли к своей жизни. А что делаем мы?

Если вы хотите попробовать со мной, то давайте проведем эксперимент.

Вы читаете, что я вам дам. Думаете. Делаете свои выводы. И самое главное – пробуете сами. Насильно. Я думаю, для первых результатов месяца хватит.

Потом собираемся тут и вы рассказываете, как прошел эксперимент. Что изменилось. Пойдет?

Я и не надеялся, но ребята согласились. Вот так мы начали коллективный эксперимент по изменению себя. Точнее никто никого не изменял. Суть была проста – отбросить все лишнее и стать собой. Ну или попытаться стать собой, найдя свою точку опоры не во вне, а внутри. Наладить свою целостность и залатать дыры в душе, позволить себе то, что ты на самом деле хочешь.

Воспоминания о моем первом путешествии и о том, что последовало дальше, приводят меня в состояние крайнего возбуждения. Встреча с журналистами. Как я решился? И надо ли мне это все? Только для того, чтобы вспомнить? Что там такого важного, что мое сознание пытается прокрутить в моей голове эту пластинку? Как слушать старый хит. Это было…Сейчас-то прогноз изменился.

Глава 11 – Никудышный сценарий

Идея второго прыжка в другую реальность пришла сразу. Если получилось в первый раз, то уже можно надеяться на увлекательное продолжение этой мистической истории. Не правда ли? Я захотел прыгнуть в параллель, где развивался наихудший или правильней будет сказать самый предпочтительный вариант развития этого мира при неизменяемых на сегодняшний день исходных данных. Т.е. что будет с Землей в перспективе ближайших 50-70 лет в наихудшем развитии сценария.

Наше настоящее – это перекресток прошлого, будущего и вариантов смены направлений развития. Каждая точка пересечения отмечена мигом, тем самым временем, что уходит на принятие решения. На выбор, который мы делаем неосознанно. В каждой точке здесь и сейчас появляется удивительная возможность сменить вектор движения, направление, по которому идет твоя жизнь. Вопрос выбора. Это просто.

Не просто было представить себе и осуществить момент перехода. Если в прошлый раз я действовал вслепую, просто поддавшись своим фантазиям и сконцентрировав все внимание на присутствие у себя ног – остальное меня мало интересовало, то сейчас планка была задрана еще выше. Я собирался отправится в какое-то место, которое себе мало представлял. Просто назначив дату перехода в своем уме, время прибытия и вариант развития событий.

Сложность состояла еще и в том, что прошлый мой прыжок в другую параллель показал различие во времени с этой параллелью. Там я провел в тепле и сытости не более двух дней, сюда же вернулся голодным, изнеможденным почти через две недели. Но это был прыжок в параллельный нам мир. Сейчас же я решил навестить наиболее возможный вариант будущего. Смогу ли вернуться? Да и состоится ли вообще эта затея?

Наверное так сильно было мое желание, так отчаянно тянулась душа к очередному сумасшедшему эксперименту, что опять получилось. Но все было совсем не так, как в первый раз. Все было совсем плохо. Совсем....

Ночь. Темнота обволакивает все вокруг. С чувством легкой тошноты проснулся, по-привычке тянусь за телефоном, посмотреть время. Понимаю, что рук нет, я без- телесное существо. Думаю, что сплю, оглядываюсь – темно. Поднимаюсь вверх, лечу на не яркую слабую вспышку света вдали. Привыкнув к темноте, как в тумане начинаю различать очертания земли и неба. Чувство тревожности, опасности не покидает меня. Еще думая, что я во сне, пролетаю над поверхностью земли стремясь к уже хорошо различимым огонькам ночного города.

В городе погром…Бетонные столбы, вывороченные с корнями деревья, все вперемешку валяется на дороге. Разбитые машины, разбитые стекла витрин магазинов. Света так и нет, но где-то -недалеко уже, мигает освещение в старом депо.

Дома стоят с заросшими палисадниками, на улицах грязь, полное отсутствие людей. Ощущение, что город заброшен, кинут на растерзание природы, на погребение под разносимым ветром мусором и пылью…

Подлетаю к свету – люди. Заношенная одежда, грязные руки, голодный жесткий взгляд. Двое мужчин стоят на крыльце проходной, за спиной, за заборами – старые уже покрывшиеся ржавчиной вагоны электричек.

Лечу дальше, становится жутко и страшно.

Я попал в параллель, в которой меня физически не могло быть. Тут не было моего тела, значит жить в этом месте мне никогда не было суждено.

Я видел горящие костры, вокруг которых собирались люди. Женщины с детьми, старики, мужчины. Эти люди не ушли из городов, как сделали остальные. Мир изменился. Как я понял из подслушанных разговоров было время огромных катаклизмов. После потопов и наводнений, вдруг обмелело черное море, в тот же миг другую сторону света залило непрекращающимися ливнями. Карстовые провалы, на всей поверхности суши, смещение магнитного полюса, перекрой всей земной карты суши и воды. Все поменялось. Нет больше тех прежних стран, материков, географии, которую тщательно учили в школе. Есть засуха и ливни, оранжевые рассветы – активность солнца возросла, неимоверно обнажив участки суши, на которой не выживали даже насекомые. Земля дала бой людям. И заговор правительств. Оказывается, все правители знали о надвигающейся катастрофе, успели подготовить себе комфортную жизнь и наладить другой мировой порядок.

Теперь нет разделения на национальности и страны, нет ничего, что напоминало бы о прошлом. Новый мировой порядок. Единое правительство – правящее горсткой выживших и горстка людей, провозгласивших себя свободными от нового порядка.

Когда начались катаклизмы, пригодились цифровые пропуска – баранов было просто считать по головам. К этому моменту были готовы и сортировочные центры, в которые свозились эвакуированные из городов дети и наиболее ценные кадры. Население в панике делилось на два лагеря – тех, кто готов был ехать непонятно куда и тех, кто бежал, куда глаза глядят, подальше от творившегося ужаса.

Столицу перенесли в Архангельск, подальше от центральной части России. Выстроили новые конгломераты, куда селились в эвакуацию наиболее ценные переписанные и пересчитанные к тому моменту кадры. Жили там по социальным статусам. Каждый ребенок при рождении получал статус, в зависимости от пригодности его родителей новой системе. Этот статус пополнялся данными сначала из медицинской карты, потом из учебных порталов. Все образование было на цифровых платформах, считывались данные по успеваемости, в зависимости от результатов, человек мог рассчитывать на получение работы. С работой человек получал продуктовый и иной набор баллов, которые мог потратить в течении короткого срока. Не истраченные баллы сгорали. Копить имущество или как-то богатеть не позволялось. Позволялось в зависимости от приобретенного статуса жить в определенных рамках. Кто не соглашался с системой – выкидывался из нее. Ты мог однажды проснуться и лишиться цифрового доступа к своим данным и баллам, если выполнял плохо свои обязанности, превысил свой медицинский кредит (тоже в баллах) или высказывал недовольство системой. Пенсионеров в конгломератах не было. Люди работали до самой смерти, самых стойких, но уже не нужных было принято умерщвлять в специальных заведениях, где можно было попрощаться с близкими и уйти на покой.

Миграция населения охватила весь земной шар. Остатки суши были поделены на категории и зоны. Например, почти вся оставшаяся от нашей страны зоны обеспечивала остальной мир рудой, нефтью, электричеством. Часть занимала сырьевая зона. Была сельскохозяйственная зона. Продукты научились выращивать в теплицах и пробирках. Чистые продукты, с земли и мясных ферм, обыкновенные люди в конгломератах давно же не пробовали. Чистые продукты поставлялись только в бункера руководства, их называли центрами управления зоной. Рождаемость строго контролировалась социальным доступом. Если в биологической карточке были отмечены нарушения в генетике (а это было повально у всех), то рожать ребенка семье запрещалось. Самое интересное, что у новой системы было очень много приверженцев. Люди сами стремились в конгломераты, сами сдавали туда детей в надежде на спокойную размеренную жизнь под новым порядком. Считали удобным не думать о будущем, приобретенный социальный статус гарантированно давал пожизненную работу и баллы на обеспечение потребностей, молодежь хотела жить по-новому, как в раскрученной рекламе про возможности. Жизнь в зоне рекламировалась, как новый прогрессивный строй государственной системы, в которую допускались только элита и лучшие из лучших. Процветала робототехника. Роботы – машины заменили ручной труд, при уменьшении количества населения земли – после очередной эпидемии заразной болезни, которая началась перед катаклизмами.

Как оказалось, правительства всех стран были в сговоре, и всеобщая эвакуация и переселение людей начались по всей земле в одно и тоже время. Страны, которые не участвовали в процессе, были огорожены железным занавесом. С ними не делились никакими ресурсами и на границах держали военное положение.

Люди, которые не поддержали новую систему разбрелись кто-куда. Какие-то части оставались в черте умерших городов. Какие-то части сбежали по заброшенным деревням и организовали свои поселения. Но там был буквально первобытный строй. Много работы – пропитание и одежду создавали своими руками. Благо, ставить ветряки научились и электричество могли себе добыть, но двигатели и части машин уже произвести не могли, как не старались, приходилось пользоваться остатками былой цивилизации. Но у них оставались семьи, дети росли рядом, была надежда на новое будущее.

Откуда я все узнал? Ощущение полета между прыжками в одной параллели. Мое сознание расширилось, и я собирал информацию буквально из воздуха, летая на д поверхностью планеты. Я был в тянущих тоскливых энергиях этого света, пролетая над конгломератом, одной из основных зон на останках былой своей родины, чувствовал поле жестокости и бездушия, пустоту душ, проживающих в зоне – отсутствие духовной силы.

Также я видел изменившийся пейзаж местности, земля в центрально полосе стала сухой, практически пылью не пригодной для жилья, небо окрашивалось с рассветом в ярко оранжевый цвет, нестерпимая жара начиналась с летом, зимой же холодную пустыню выстужали страшные холода. Я чувствовал живую силу оставшихся за зонами людей, их надежду на изменение своей судьбы к лучшему. Там были еще живые души, они пытались творить новый мир, молились своим богам, но понимали, что и их конец может быть близок.

Почему –то вспомнил фильм про терминатора. Если дальше так пойдет, то созданные роботы смогут уничтожать население, оставшееся за зоной и очищать пространство для увеличения размера конгломерата.

Посещение возможного будущего этого мира закончилось для меня внезапно, как и началось…

Я очнулся в больнице.

Глава 12 – Оживший

Я открыл глаза и увидел сидящего в ногах больничной койки Гошу.

– Привет,

Сказал я и попробовал подтянуться и сесть. Не получилось. Сил не было

– я нашел тебя без сознания у тебя дома, черт знает сколько,ты там не топил, дом промерз насквозь. Ты весь синий лежал. Я думал, что ты умер.

Гоша с укором рассказывал мне о том, что решил навестить меня, после истории с тем прыжком. И когда в очередной раз не смог до меня дозвониться, бросил все свои дела и помчался в деревню. Морозы уже прошли, на улице было около ноля, но врачи сказали еще-бы немного и спасать было бы некого. Никто не знает сколько я пролежал без сознания, в холодной кровати, но в больницу я поступил немного обмороженным, истощенным и обезвоженным.

– Я понимаю твою тягу к экспериментам, наверное это интересно пропадать невесть где, но хоть предупреждай меня, когда в очередной раз захочешь устроить что-нибудь подобное. Или сразу напиши завещание, тогда нам не выгодно будет бегать тебя спасать.

Гоша пытался шутить, но видно было, что вся эта ситуация ему не нравится.

– Ты где был?

Я покосился на сопящего рядом дедка, соседа по палате и приложил палец к губам.

– Давай потом. Я вернусь домой и там тебе все расскажу. Что со мной? Я тут надолго?

– Нет. Я ждал, когда ты проснешься. Сейчас тебя прокапают и завтра выпустят. Если очень хочешь, можешь уехать сегодня к вечеру. Отвезти тебя?

– да, я хочу свалить отсюда побыстрее и поедем через магазин. Есть хочу неимоверно.

Я действительно был очень слаб и голоден. После пары капельниц, написав бумажки об отказе от лечения, мы с Гошей поехали домой, где меня ждала холодная печка, сгнивший ужин, как оказалось, я был без памяти три дня и мой диван с мятым и грязным постельным бельем.

Я вернулся. Опять. Дома…

Гоша натопил печь, нажарил мне картошки, отварил сосисок, заставив меня съесть чуть ли не всю сковородку. Уехал поздним вечером, взяв с меня слово, что это в последний раз. Он действительно боялся меня потерять.

А я не боялся. Сидел в кресле, вспоминал детали своего перемещения. Кажется, оно случилось во сне, поэтому и было ощущение, что я еще сплю и тошнота с головокружением, обычные спутники смены параллелей, меня тогда не особо беспокоили.

Я вспоминал те картинки, что мелькали перед моими глазами. Оранжевое небо, выжженая солнцем земля. Люди, сидящие вокруг костра, мать обнимает дочь, другой рукой гладит ее по волосам. Старый дед сидит, рассказывает о старом мире.

Картинки из зоны. Музей стеклянных фигур. Дети идут за учительницей, она показывает им это псевдо – искусство, созданное роботами. Обезличенные интерьеры квартир в зонах – белая кухонька, много мебели серого цвета, все простое и одинаковое. Такая мода. Цифровые площадки для детей – в интерактивных играх идет процесс обучения и игры – дети почти не общаются друг с другом, у них есть виртуальные друзья в планшетах и роботы дома – в виде кошечки или собачки. Эти роботы могут быть нянями, в глаза встроены камеры, родители всегда знают, чем занимаются их дети.

Псевдоискусство, нет настоящего творчества, полета. Только исполнение обязанностей там, где еще не научились справляться машины. Люди, как винтики в системе. Ресурс. Пока молоды и есть силы, еще нужный. Когда медицинские баллы стремительно исчезают с карточки ( с возрастом все чаще приходится обращаться к медикам) работа меняется на менее трудозатратную и менее оплачиваемую, потом уход в доме прощаний. На этом фоне резко перед глазами встает картинка плывущей в ночи яхты. Девочки с шампанским, фрукты, икра, настоящее мясо. Веселье и музыка. Среди этого веселья и властители зоны.

Утром они тоже будут работать. Их загримируют, скрыв следы вчерашнего кутежа, закапают в глаза капли, что бы взгляд казался свежим и посадят перед камерами, снимать рекламные ролики и участвовать в передачах. Основная и самая важная часть их работы, убедить всех остальных в своей нужности и незаменимости, хотя все уже давно решено и расписано на годы вперед. Зоны поделены, мятежники подавлены, спутники летают, осуществляя ежесекундный контроль – жизнь удалась.

Лежу ночью на своем диване, вспоминаю холод той параллели и хочу плакать. Рыдать в подушку. Неужели к такой жизни мы можем прийти? Неужели своими маленькими шажками мы катимся в эту жуть? Куда пойдет Валерка например? Или Лешка? Гоша конечно же остался бы со мной и своей девушкой тут. Вряд ли бы он согласился эвакуироваться в зону. Но тут тоже вопрос, как подать информацию? Ведь можно сделать и так, что люди сами побегут поверив средствам массовой информации отринув все свои инстинкты самосохранения.

Я лежу без сна. В глазах картинки другого мира.

Глава 13 – Изменения

Обязательно опишу свои наблюдения о жизни деревни в те годы.

Когда я приехал жить в свою берлогу, деревня моя имела вид удручающий, особенно зимой, когда разъезжались летние дачники. Как только все вокруг начинало облачаться в оранжевый цвет, ночами холодало и солнце переставало припекать, на эту местность спускалась серая тоска бездействия, лени и пьянства. Основными жителями деревни были пенсионеры, да пару семей с детьми. Детей возили по утрам в школу родители, пенсия сидела по домам, на улице становилось пусто. В магазине хозяйничала продавец Маринка – бывшая проститутка из пригорода Сочи. Она всю молодость прокутила на своей родине, потом приехала покорять Москву и как-то не задалось. Собрав весь свой скарб, маленького сына и немного денег, купила тут старый дом и доживала свой бабий век в работе за прилавком, воспоминаниях о прошлом и интрижках с дачниками. Про Маринки похождения летом, шуршала по вечерам вся деревня. Я с Маринкой почти дружил. Нравилась она мне. Открытая, легкая, была в ее взгляде искренняя теплота и сожаление, при виде моей коляски.

Так вот. Деревня за последние годы подверглась большим изменениям.

Как-то незаметно исчезли все отпетые пьяницы. Кто- то уехал, а кто-то перестал запойно пить. Медленно менялась среда, в которой я проживал. И менялась качественно. Стали заселяться в дома новые люди. Приезжие из городов России, просто дачники оставались после лета, проведя работы по утеплению своих домов и подведению коммуникаций. Ощущение, что мир вокруг меняется не покидало меня. Однажды я выехал на дорогу и увидел, что положили асфальт – дорога до магазина теперь стала для меня не тяжелым испытанием, а радостной прогулкой. Также однажды подъехав к магазину, я увидел, что он заново перекрашен, висит новая вывеска, внутри начат ремонт. Медленно прежнее запустение превращалось на моих глазах в расцвет этого места. Местные деды бросив пить начали заниматься промыслами: кто-то плел корзинки из ивняка, один увлекся резьбой по дереву, вместе ходили на рыбалку на соседнее озерцо. Люди стали разводить кур, на окраине кто-то завел и коз. С одной стороны, конечно, помогла изоляция – люди перешли на удаленную работу и много времени проводили в домах. Но было ощущение, что деревня немного почистилась и в моральном плане. Я перестал испытывать ощущение тоски, буквально витающее в воздухе в первый год пребывания там. Стал замечать, что старые дома начали красится, наконец-то народ начал красить окна, как в давние времена. Ведь раньше жить с некрашеными серыми деревянными окнами было стыдно. Потом, с приходом пластика, все махнули рукой – говорили накоплю, поставлю новые. Но там, где годами не копилось, новые не ставились, а старые рамы никто не красил. Сейчас же окошки забелели, появилось ощущение чистоты и деревенского уюта, благонадёжности.

Но больше всех удивила Маринка. Приехал к ней жить дальнобойщик. И остался.

Теперь девица живет совершенно праведной жизнью, готовит милому борщи и уже не строит глазки всем входящим мужикам, чем перестала шевелить недовольное бабье сообщество. Злые языки умолкли, или разъехались. В поселении наступило время комфортного пребывания. Все стало мило, ухоженно, ладно. Летом местные устроили небольшой рынок перед магазином. Дачникам предлагались лапти, корзинки, домашние куры и козий сыр с молоком. Куда-то пропали перебои со светом, дороги зимой чистились, народ воспрял духом.