«Владимирский централ» я слышал во всех городах России, а я, слава Богу, побывал, наверное, в каждом региональном центре, да еще в нагрузку в некоторых других. Везде эта песня: в такси, в кафешках и ресторанах, на улице. Но чтобы в шанхайской пиццерии! Это уж слишком… Оказывается, хозяин, зная, что неподалеку живут русские, включает. Китайцы любят музыку. И русскую, и английскую, и итальянскую, и китайскую. С удовольствием поют себе под нос. Почему-то они находят мелодичной любую речь, а не только английскую, как капризные европейцы. Китайцы знакомы со всякой музыкой. CD и DVD у них запросто продаются. Все пиратское, контрафактное. Власти смотрят на это сквозь пальцы. По ТВ и в других СМИ всего этого нет, не поощряется голливудская культура. Но зато они быстро делают подделки китайского типа. Сделал Дисней «Король Лев». Китайцы тоже рисуют практически похожего короля Льва, и выходит параллельный китайский мультик. И никто ничего Диснею не платит. Интеллектуальную собственность тут не уважают и правильно делают. В значительной мере это понятие – нонсенс.

Русский клуб в Шанхае открылся четыре года назад. Сегодня у них день рождения. Это просторный подвал, с деревянными скамейками, столами и кабинками. В центре – сцена для певиц и гармонистов, шведский стол, официанты в русских одеждах, половина из них – русские. На улице всех встречает реклама в виде огромной матрешки. Еда наполовину китайская, хотя селедка, разносолы и картошка жареная с грибами есть. Русских в Шанхае 250 человек на 17 млн. (на самом деле на все 23 так как куча людей живет неофициально). Сегодня собралось 70 человек. Это круто, практически никогда столько не бывает. В Пекине другое дело. Там 3000 русских. А в Харбине не один десяток тысяч. Так что Шанхай – поле для русских непаханое. Приезжай, встревай в любой бизнес, конкурентов мало. Или открывай такой бизнес, который никто не ведет, будешь монополистом. Есть масса позиций товарных, цены на которые в 4–6 раз дешевле российских. Покупай, тебе тут все отгрузят. Продавай. И опять покупай. Сумасшедшая рентабельность. Поразительно, что до сих пор эта ниша не занята. Тут есть эмигранты, живущие по сорок лет, есть по семь-восемь, есть те, кто год, есть те кто – месяц.

Мальчик Дима подошел, когда мы ели. Заговорил на ломанном русском. Мы спросили, сколько ему лет и давно ли он тут. Ему оказалось семь, а уехали они с матерью, когда ему было три. Он думает на смеси русского и китайского. Учит английский. «Россия – ужасно, там чеченцы захватывают кинотеатр, а еще там едят людей». Я заинтересовался подробностями. Он с пятое на десятое что-то стал объяснять, и я вспомнил, что действительно десять лет назад была какая-то история в Казани с каким-то каннибалом, но неужели это то, что мальчику нужно знать о России? «А это кто?» ткнул он пальцем в висящего на стене Пушкина. «Это Пушкин. Тебе, что, мама не читает? Попроси, чтобы она тебе читала сказки Пушкина…». Потом мамаша пришла за ним, и я подсел за их столик. Как же так, говорю, такие ужасы ребенок про Россию рассказывает… «А, – отвечает, – билет стоит 500 долларов, я ему и рассказываю, чтоб не просился. И потом разве это все неправда? Здесь в Шанхае так спокойно»… И они быстро ушли. Я подумал, что русские – это, наверное, единственная диаспора, которая не любит свою Родину. Какие-нибудь армяне или корейцы такого бы не стали своим детям говорить. А может, все как раз наоборот. Из-за того, что сильно любят, а все равно бросили, гнетет их страшное чувство вины, и все эти сказки и ужасы сочиняются, чтобы найти хоть какое-то оправдание и в своих глазах, и в глазах своих детей.

Экономический рост тут не абстрактные цифры, а наглядное явление. Разговариваю с эмигрантом в Клубе. Он три года не был в Москве. Я говорю, вот мол, там, в отличие от остальной России, перемены есть, город растет. «Интурист» на Тверской снесли… Он рассмеялся мне в лицо. «В 1995, – говорит, – когда я сюда приехал, тут было пять небоскребов, а теперь их сорок!!!». Я не знаю, что он называет небоскребами, потому что домов свыше 100 метров, тут более 200, а в Москве высотки сталинские канают за небоскребы с натяжкой, и еще несколько новых зданий. Здесь тоже есть сталинская высотка. Ее когда-то построили в те времена. Сейчас там выставочный центр. Так вот она на фоне местных небоскребов просто как пятиэтажка на фоне шестнадцатиэтажек. «За две недели, – говорят мне, – тут возвели новый небоскреб „АВРОРА“. Сейчас доделывают крышу, можешь посмотреть, через два дня она будет доделана». Долгостроев тут нет. Мы остановились на перекрестке, рядом строят дом, слышен звук тысяч молотков. Работают непрерывно. А у нас если стройка, то на полгода – минимум, да и строителей не видно.

Шанхайский перекресток в 1994 году

Этот же самый перекресток в 2000 году!!!!

Старый город – это такое место, затерявшееся в куче небоскребов, типа Старого Арбата в Москве. Там здания в китайском стиле, крыши-пагоды, все старое, драконы, внизу на первом этаже – пассаж, лавочки, забегаловки. Там продают все, что только есть на свете. Уму не постижимо. Увидел я там, например, глобус из разных сортов камня, на который когда-то смотрел в екатеринбургском аэропорту, и про себя хвалил уральских умельцев-камнерезов… Теперь уж я не попадусь, теперь я точно знаю, что все, кроме долларов, производит Китай… Китайцы, видя иностранца тут же подбегают и предлагают часы. Просто надоедает им отвечать. Моему другу предложили машинку – луноход для ребенка, радиоуправляемый. Просили 250 юаней, это около 1000 рублей. Он, чтоб отвязались, резко снизил до 50 юаней. Через квартал его догнали и продали за эту цену. Когда он покупал, столпилось человек десять понаблюдать. Акт купли – продажи для китайца священен, на руки, передающие деньги, он смотрит как на руки бога. А может просто пялятся на иностранца. Хотя их тут много, половина китайцев в старом городе – это туристы из деревень, они русских никогда в жизни не видели. Я – с бородой, а у китайцев бороды почти не растут, они бреются раз в месяц. Маленький мальчик забежал вперед меня, быстро сфотографировал и убежал. Будет у себя в деревне показывать бородатого великана (китайцы в среднем на голову ниже русских).

Вонь от фаст-фуда по всему старому городу. Чего они там жарят, я не знаю, какое-то мясо или осьминогов или сыр тофу, но запах невыносимый. Как это едят, я не знаю… Везде забегаловки с этой дрянью. Антисанитария полная. Сидит на дороге один и месит какую-то ботву с соевым соусом, который они льют везде и во все. Стоит эта еда просто копейки. Даже в хорошем ресторане мы вшестером до отвала наедались на 1800 рублей, в ресторане похуже вшестером можно поесть на 800 рублей. А в этих вонючих столовках один человек может поесть рублей на десять (все цифры – в переводе с юаней, за рубли и даже за доллары ничего не продадут). Поэтому понятно, что стоит одному китайцу в день продать русскому товар хотя бы на 50 юаней дороже, чем он стоит на самом деле, он себя обеспечит на три дня. Эти шашлыки у них ничего не стоят. С нашими шашлыками «на природе» не сравнить. Кстати, о природе. У них это невозможно. Как, впрочем, и на Западе. Нельзя выехать просто на природу и там что-то пожарить. Вся земля заселена или просто кому-то принадлежит. А без этого нашим там очень скучно. Наверное, возможность просто выехать на ничейную природу это главная отличительная особенность России.

Цин – это такой китайский народный инструмент, типа нашей балалайки, но цин – это общее название для всех видов щипковых. Мне нужен был любой, пообещал купить другу – коллекционеру. Уж где-где, а здесь-то я его найду. Прошли несколько кварталов, все есть – цина нету. Зашли в антикварную лавку полную всякой фигни времен опиумных войн и проч. Есть старые вентиляторы, есть машинки «Зингер», есть статуи Будд, которым по 500 лет, есть гавайская гитара, есть стулья из дворца императора, цина нету. Есть механические птички, машущие крыльями, воздушные змеи, картины из иероглифов, нефритовые поделки – все китайское национальное, но цина нету. Видно, друг мой коллекционер – вредный человек… Да луну с неба и ту там можно было купить. А вот с цином – напряженка. Не устаю поражаться мудрости и гениальности Егора Гайдара. Ведь говорил он, что социалистическая экономика необходимо порождает дефицит. Я уж начал сомневаться в его великом учении, а зря. В китайской социалистической экономике обнаружился страшный дефицит цинов.

Райский сад – центральное место старого города. Сад представляет из себя лужу десять на десять метров, там еще мост, пагоды, статуи и поющие фонтаны. Лужа наполнена золотыми рыбками, которых кормят всяким фаст-фудом. Куча народу вокруг, честно говоря, многовато для рая. Да и вообще, я как-то райский сад себе по-другому представлял. Хотя, конечно если бы золотых рыбок можно было ловить, и они бы исполняли желания, тогда другое дело.

«Райский сад» в старом городе

Преступность в Поднебесной чрезвычайно низкая. Когда попадаешь в атмосферу наших кооперативных торговых рядов начала 90-х, с кучей снующих вокруг небогатых молодых людей, то сразу же по ассоциации ищешь, где здесь стоят какие-нибудь наперсточники, ждешь, когда тебя окружит кучка подростков, чтобы заманить в подворотню и выпотрошить… Но ожидания обманываются. На улицах, почти нет полицейских, для такого количества людей, это непозволительная либеральность. И все же, никто не жаловался на криминал. В Китае, говорят, страшнейшие тюрьмы и очень суровые законы, за тяжкие преступления полагается расстрел, о расстрелах даже сообщает печать. Но дело не в суровости законов, дело в этической системе. У нас вроде тоже есть этическая система, ад и рай, а у них ни рая, ни ада, ни Бога. Казалось бы идеально для криминала. И все же… Наши заповеди функционируют как бы на макро-уровне и очень системны. Убери один кирпич (например, ученый «доказал», что Бога нет, как это было в эпоху просвещения) и все рушится, если Бога нет, то все позволено. Тут не так. Власть осуществляется в микро-практиках, которые мне непонятны. Например, очень существенно такое различие. В России мать, даже если тебя осудят, будет тебя любить (вспомним, хотя бы, сколько блатняка посвящено «любимой маме»), тут – наоборот, нарушитель закона позорит семью и сразу выталкивается. Хотя, конечно, это далеко не все. Преступление в принципе не в характере китайцев. Ведь это значит надо против чего-то идти, активничать, а они в гору не пойдут, они гору обойдут. Главный принцип жизни – плыть по течению, а не против, «следовать естественности». В этом смысле, тут свой тип преступлений. У нас, например, довольно низко – обманывать, а вот убить – в этом есть бравада. Китаец чужд браваде, но зато обман – это добродетель.

Китайское образование – это особая тема. Когда видишь, столько людей занимающихся низко квалифицированной работой, то приходит на ум одно: они все необразованные. И это ошибка. Образование в Китае бесплатное. И по заверению самих китайцев и здешних русских – лучше, чем в России и Европе. Китайский школьник легко поступает в любой университет мира. И, наоборот, в китайских вузах все иностранцы-двоечники. У китайцев обучается по пятьдесят человек в классе. Тут не до баловства и «индивидуального подхода». Жесткие стандарты и жесткие требования. Очень большая нагрузка. Кто не выдерживает, становится троечником, уровень которого все равно выше уровня американского отличника, кто выдерживает, тот уходит в высшие сферы, в руководство, в топ-менеджмент великой корпорации «Китай». В то же время европейцы называют китайскую систему образования «зубриловкой», а русские – «копией советской системы». Скорее всего, так и есть, советская система образования имеет свои плюсы и минусы. Нам тоже казалось и сейчас кажется, что американцы, например, вообще в школе ничего не учат. А они учатся чему-то другому.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?