Анты

– Что с нашими семьями? – вскинул седую голову Лунь и с угрюмой тревогой уставился на Александра.

– Все ваши близкие и даже некоторые двоюродные дали согласие на переезд в Лукоморье и прибудут в самое ближайшее время. Причём, ответственно заявляю, что силой никто никого ни сюда привозить, ни здесь держать не собирается. Завтра после экскурсии вам на выбор будут предложены в постоянное и полное пользование дома и коттеджи со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Также каждому из вас предоставят на выбор личный транспорт и всё, что необходимо для жизни по запросу.

– Что за работу вы нам предлагаете, не придётся ли за ваши авансы слишком дорого заплатить? Жизнь не раз подтвердила правоту известной поговорки про бесплатный сыр, – неторопливо проговорил Ромео.

– Поскольку среди вас не только военные профессионалы, вам даётся возможность самим определиться с местом работы: в безопасности, в производстве, в энергетике, в порту, на транспорте, в информатике, в сфере быта или ещё где, выбор огромен. Но есть и ещё один специальный проект, в связи с чем хочу вам представить человека, который всех вас хорошо знает, а вы его пока нет. Знакомьтесь, Смирнов Павел Сергеевич, ведущий специалист по основному направлению исследований научного Центра.

Все уставились на меня, меряя придирчивыми взглядами сверху вниз и наоборот. Вот и наступил момент, если не истины, то правды.

– Всех приветствую. Начну с главного, – я старался излагать чётко и по существу, – совсем недавно мы с вами неплохо повоевали под Славянском, в Донецком аэропорту, в Красном Луче, на Саур-Могиле, под Иловайском и в Дебальцево. – У мужиков от неожиданности глаза полезли на лоб. – Тогда вы меня знали, как вашего командира Бора, подполковника Жданова Сергея Борисовича тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, погибшего в последнем бою в селе Логвиново от ракетного залпа украинских штурмовиков.

В мёртвой тишине, повисшей в холле, слышался только тихий шелест кондиционера. От такой новости у кого хочешь мозг переклинит.

– Моя история слишком долгая и необычная. В нескольких словах её не рассказать, но иначе нам не объясниться, а потому слушайте.

Опустив участие высших сил и реинкарнации, я говорил около получаса, а, закончив, с чистой совестью взглянул в лица дорогих мне людей.

– Бор, это, правда, ты что ли? – осторожно подступил Марк.

– Я это, я. Ещё не забыл, как ты на пару с Финном под Красным Лиманом в хохляцком дерьме по уши перепачкался и всю машину потом провонял, – добавил я в голос насмешки и встал в привычную для Бора позу: руки в бока, левую ногу вперёд и голову чуть вправо.

– Братцы!! Это ж Бор!! – Марк обхватил меня, будто собирался раздавить, а потом чуть отстранил, вглядываясь в глаза. – Сволочь такая!! Помер зачем-то! А мы его похоронили. Я сам землю лопатой… – он, не стесняясь, кулаком вытер слёзы.

Через сдавивший горло комок у меня вырвался вздох облегчения. Все бросились хлопать, обнимать, о чём-то спрашивали, некоторые украдкой тёрли глаза, кто-то не стеснялся в выражениях. Вопросы, вопросы, вопросы. Вот уже откуда-то возникла пара бутылок водки. А-а, ради такой встречи, наливай! Атмосфера резко потеплела. Народ загомонил и расслабился. Александр смотрел на нас и улыбался.

– Кстати, Александр Васильевич, а как тут насчёт разных напитков? – вкрадчиво подкатил Лео.

– Без проблем. Во всех кафе и ресторанах есть хороший алкоголь, но напиться здесь невозможно. Не приветствуется. В крайнем случае, ограничивается. В самом крайнем случае лечится радикально. А, если по сути, то все алкоголики остались на большой земле. А новых сюда не пускаем. А погулять и отдохнуть здешний народ любит и умеет.

– А девушки здесь красивые? – не отставал Лео, придав своему басу максимум деликатности.

– Девушек много и все исключительно красивые. Вот поживёте и сами убедитесь.

Кое-как управившись с эмоциями и чувствами, я договорился с мужиками и Александром о встрече на послезавтра и поспешил в Центр. Профессор сидел за столом, плотно обложившись бумагами, и что-то черкал простым карандашом.

– Что ж вы, Сергей Иванович, по старинке с карандашиком наперевес.

– Привычка, знаешь ли, вторая натура. Так у меня голова лучше соображает. Поймаю мыша, и ем не спеша. С твоей семьёй в Москве что-то прояснилось?

– Да, Александр Васильевич сказал, что меры приняты.

– Тогда к барьеру, кабальеро. Твоя идея полностью подтвердилась. Наши аналитики, математики и инженеры закончили расчёт и отмоделировали. Всё в цвет. Сегодня ночью начнут проектировать узлы.

– Лихо тут у вас шестерёнки крутятся. Идея едва вылупилась, а уж и узлы проектируют. Поверить не могу.

– Здесь, Паша, всё проще, яснее и надёжнее. У нас нет бюрократии, ничего не надо согласовывать, подписывать и утверждать. Никто не мешает работать. Важен только результат.

– Не могу избавиться от ощущения, что вы, Сергей Иванович, потихоньку строите здесь коммунизм в отдельно взятом Лукоморье. Этакое русское чудо: чудили, чудим и будем чудить.

– А, хоть бы и так. Что плохого в том, чтобы хорошенько и качественно почудить? Сам знаешь, коли чего захотел, хоти смелее. Строим и построим, но, конечно не коммунизм. Бред всё это. Нет у нас в головах марксистско-ленинистской шизанутой идеологии господства рабочего класса. Мы исповедуем господство любого нужного дела, главенство здравого смысла, творчества, благополучия всех людей и их счастливая жизнь во всех её проявлениях. Радуйся жизни сам и помогай радоваться другим. В отличие от большой земли, у нас нет и быть не может противоречия между интересами людей и общества в целом, – профессор отложил в сторону карандаш и продолжил. – Я собственно вот для чего тебя пригласил. Твой хроносинхронизатор будет работать, к гадалке не ходи, но…

Он широко зевнул, потянулся, встал и принёс из комнаты отдыха две чашки горячего крепкого чая. Уселся напротив, отхлебнул и отставил чашку в сторону.

– Но…, – продолжил он, – при переносе объектов и субъектов в прошлое они будут прибывать в ту же точку пространства, откуда стартовали, тоесть на юг Камчатки. А добраться до нужного места из древней Камчатки практически невозможно. Тупик-с, сеньор. Маленькое, но противное фиаско, вернее большая закавыка.

– Погодите, Сергей Иванович, – я махнул рукой, и он замолчал. А я прикрыл глаза и попытался схватить за хвост мелькнувшую мысль. Перед внутренним взором появилась вращающаяся в пространстве Земля, и… меня озарила догадка.

– Кажется, нашёл.

– Давай… излагай, – прошептал профессор, привстав с кресла и подавшись ко мне.

– С чего вы взяли, что выход будет на месте входа? При переносе точкой привязки является господствующий в данном объёме пространства-времени источник, тоесть центр планеты. Так? Так. Но относительно центра поверхность Земли также перемещается в пространстве, как любой иной объект. Поэтому, зная скорость вращения планеты, можно рассчитать, какой долготой в пределах данной широты подвернётся планета под точку выхода. Тоесть относительно оси вращения фиксированной величиной является только широта, на которой место выхода по долготе будет переменной величиной. Образно говоря, Земля сама подкрутится под место выхода, необходимо только рассчитать долготу и высоту над поверхностью.

Профессор с пол оборота понял мою мысль, вскочил, изобразил что-то вроде танца вприсядку, крякнул, схватил меня за голову, чмокнул в лоб и выскочил вон. Ни хрена себе танец мумба-юмба. Совсем плохой старик стал. Этак он долго не протянет, буде так реагировать на все мои соображалки. Я не спеша допил чай и вышел из офиса.

День истаял серым туманом, и Лукоморье погрузилось в осенний вечер, со всеми признаками близкой зимы. Этот день меня шибко притомил. Голова гудела от свалившихся проблем, забот и впечатлений. Едва выехав за пределы Центра, я вышел из машины, поплотнее запахнул плащ и встал на краю дороги возле нависающей над склоном смотровой площадки. Внизу раскинулась панорама речной долины, чёрные конусы вулканов на фоне тёмно-синего неба, далёкие огни Паужетки за рекой и вид невероятного города на пологом склоне. Прохладная погода бодрила, но на смотровой площадке гулял народ, люди отдыхали в кафе. В павильоне в окнах мелькали фигуры, звучала музыка, раздавались голоса и смех. За речкой Каюк вечерней жизнью бурлил Доброград. Там мигали светящиеся полосы окон, повторяя изгибы террас, на которых мягко подсвечивались обочины улиц. В каком-то коттедже на юго-западном склоне шумела вечеринка. Мимо меня друг за другом, пыхнув фарами, проехали четыре электрома. В городе мелькали фары сотен других.

Я смотрел на тонкий серп луны, на миллионы усеявших небо звёзд, на огни города и вдруг ощутил, что эта земля живая и весёлая, что она полна людей со всеми их заботами, радостями, страстями и удовольствиями. Похоже, я душой принял Лукоморье.

Дома дети крепко спали, а Лара сидела за рабочим столом и скользила пальцами по клавиатуре. На обоих мониторах я углядел какие-то графики и таблицы.

– Ужин на кухне, – не поворачиваясь, проговорила она и продолжила работу. На цыпочках я проскользнул на кухню. Голодный желудок разбудил зверский аппетит. Я алчно проглотил ужин, осушил стакан сока, потом прокрался в спальню. Завтра предстоял долгий день.

С утра пораньше я укатил в Центр, поскольку перед сном мне в голову пришла идея, которую захотелось продумать и просчитать. К тому же я собирался восстановить схемы и расчёты всех моих московских разработок, павших в борьбе с оборотнями в погонах. Профессора в Центре я не застал, зато в коридоре встретил Шинорина Алексея Владимировича главного местного педагога. Он проходил мимо двери моего офиса и обрадовался встрече.

– Можно к вам зайти, Павел Сергеевич? – Промурлыкал Шинорин, заглядывая в глаза.

– Отчего ж нельзя, можно, конечно.

Он сразу по-хозяйски устроился у рабочего стола, быстро окинув взглядом разложенные бумаги.

– Я собственно вот по какому поводу хотел с вами поговорить. В наших колледжах вводится курс прикладной физики и электроники. Не могли бы вы прочитать курс лекций по вашей теме?

– По какой моей теме? – я слушал его вполуха.

– По той, которой вы занимаетесь, – выкрутился Шинорин, неторопливо протирая очки.

– Хм-м. Видите ли, Алексей Владимирович, я пока пребываю в стадии адаптации и вряд ли готов к преподавательской работе. Текучка, понимаете ли. Предлагаю вернуться к этому разговору позже.

– Конечно, конечно. Это не к спеху. Всего доброго, Павел Сергеевич.

Он вышел из офиса, а мне вдруг почему-то нестерпимо захотелось вымыть руки и почистить зубы. Что я и сделал.

Около часа я восстанавливал принципиальные схемы трёх генераторов с некоторыми усовершенствованиями. Ещё час я набрасывал разные эскизы, пачкал и комкал бумагу, пока не поймал творческий кураж. Рука принялась уверенно чертить схемы, рядом с которыми побежали строчки цифр и формул. Листы ложились один на другой. Наконец, поставлена точка. Уф-ф. Всё-таки творчество даёт удивительное ощущение удовлетворения. Я потянулся в кресле, потом отправился в комнату отдыха. Пока грелся чайник, я забрался в тёплый душ. Хорошо. Потом холодный! Ух! Ещё лучше! Жрать охота. Не удивительно, часы показывали уже четыре. Я с наслаждение проглотил кофе и бутерброды, завалился на диван и взял пульт телевизора. В новостях говорили о войне в Сирии, о ситуации на Украине, о санкциях, беженцах и прочих гадостях. По другим каналам сплошным потоком шли мыльные сериалы, всевозможные шоу, постановочные политические диспуты и тошнотворные блоки рекламы. Спасая остатки здравого смысла, я вырубил зомбоящик и машинально потряс головой пытаясь вытряхнуть залетевшую туда бредятину. Отыскав по радио хорошую музыку, я задумался.

В общем и целом, ситуация постепенно стала проясняться, а жизнь налаживаться. Но в то же время начала накапливаться и немалая куча вопросов. Зачем я здесь? Каковы истинные планы профессора Артемьева? Зачем на самом деле сюда привезли отряд «Д»? И, в конце концов, кто и почему угрожает мне и моим близким?

Незаметно я задремал и проснулся от близкого позвякивания и тихого бормотания. Вскочив, я на автомате принял боевую стойку и… облегчённо выдохнул. Возле кухонного стола профессор заваривал кофе, что-то мурлыкая под нос.

– Ого! Это ты меня поколотить собрался? Извини, что без разрешения зашёл, но у меня уважительная причина. А вот и кофе готов.

Извиняясь, я смущённо пожал плечами и выключил музыку. Мы присели к столику, и профессор поставил на него две парящие чашки с ароматным напитком.

– Ты, Паша, не представляешь, какой ты удачливый мерзавец. Нет, нет, и не спорь. Это ж надо, походя, за пять минут решить неразрешимую задачу глобального масштаба. Это какие же надо иметь мозги? Надо тебя передать медикам для изучения.

– Не надо меня отдавать на опыты, дяденька, я уколов боюсь, ведь, формируя ум, наука безжалостно деформирует задницу.

– Ладно, живи пока и разминай свои ягодичные мозоли. Кстати твои бойцы уже приехали с экскурсии, и сейчас жильё и занятия выбирают. Завтра, так и быть, устраивайтесь. Тебя это тоже касается. А послезавтра будьте любезны всей гурьбой к нашим медикам пожаловать. И не спорь. Никто там вас мучить не собирается. Не для того мы собрали в Центре ультрасовременную аппаратуру и немало от себя добавили. Надо стабилизировать ваше здоровье и составить статусные, генетические и морфофункциональные карты. На всякий случай, если кого-то потом придётся по частям собирать.

– Не понял, Сергей Иванович. Ваши медики научились составлять и сохранять личные биоматрицы человека?

– В точку попал. И заметь, всё на основе феномена Кравцова. Скажу по секрету, здесь в Лукоморье почти все важнейшие научные и производственные направления основаны на твоих идеях.

– Ну, коли так, то хочу подкинуть вам ещё одну.

– Паша, я начинаю тебя бояться. У нас в Центре и так последнюю неделю все лаборатории и отделы твои новые идеи обрабатывают. В голове не укладывается!

– Не укладывается в голове, растяните вдоль спинного мозга. Ну, как хотите. И впрямь, давайте лучше кофе пить. Зачем нам лишние идеи и лишние сложности?

– А ну-ка поставь чашку на место. Хватит кофе трескать. Вредный он очень. Сердце заболит. Идею давай! – Профессора буквально сжигало любопытство.

– Уно моменто, командор, – я встал, вынул из ящика стола и принёс стопку листов, – нижайше прошу ознакомиться, ваше степенство. Вам помочь или не мешать?

– У-у-у, шут гороховый, – профессор мёртвой хваткой вцепился в мои записи. По мере прочтения его дыхание стало шумным, а движения резкими. Перевернув последний лист, он уставился на меня:

– Невероятно! Теперь я точно понял, что твой внутренний стержень – это шило в заднице. Похоже, ты один собрался перевернуть не только всю научную парадигму, но все представления о действительности. Не-ет, надо срочно расслабиться. Давай, тащи сюда коньяк. В шкафу у тебя пара бутылок заныканы, я сам их туда ставил.

Проглотив залпом сотку коньяка, профессор снова вернулся к жизни, откинулся в кресле, и с выражением сытого кота принялся медленно цедить вторую дозу золотистой жидкости.

– А теперь поведай, мастер, старому профессору, откуда ты берёшь свои идеи? Ну, вот, например, как тебя угораздило до этой додуматься?

– Всё просто. На эту мысль меня натолкнул вид летящего вертолёта. Я и раньше думал, как заставить гравитацию двигать массивные объекты. А тут появилась идея гравитационного винта, который опираясь на силовые линии Земли или мощного генератора, позволит перемещать объекты при помощи слабых излучателей, расположенных под определёнными углами вокруг оси вращения подобно винту вертолёта.

– Да, Паша, вот ты опять очередное чудо сотворил. Прав Деми, когда сказал, что ты не от мира сего. То, что ты выдал всего за неделю, дало бы всем институтам и научным центрам мира работу на полсотни лет вперёд. Но это там, на большой земле, а у нас нет возможности тянуть слона за хобот. Сроки подгоняют, и большая часть мощностей нацелена на исполнение главного проекта. Я уже говорил, что нам поставлена задача по исследованию и практическому применению физики времени. А сейчас добавлю: цель – несколько исторических коррекций. И хотя президент лично курирует этот проект, инициатива исходит сам знаешь от кого. Там у них в Запределье свои соображения.

– Стоп, профессор. Насколько я понял, господа, что обитают выше верхнего верха, опять решили подправить историю?

– Не совсем так. До сих пор в твоих походах за кромку использовалось только перемещение личности и сознания. А сейчас планируется выход группой в своих собственных телах. Предстоит масштабная историческая коррекция. И в данном случае Деми выступает, как инициатор, если хочешь, как теневой заказчик. Его логика и цели мне неизвестны и непонятны. Возможно, со временем он сам всё пояснит.

– Ага, пояснит он, держи карман шире, – проворчал я, отодвигая пустую рюмку, – каждый поход туда начинался и заканчивался моей смертью. – Я невольно поёжился. – Удовольствие значительно ниже среднего. Не желаете попробовать, Сергей Иванович?

– Попробовал уже. Не думай, что ты один тут такой единственный и неповторимый. Как-нибудь поговорим и на эту тему. Так или иначе, в ближайшее время предстоит исправить несколько аберраций истории, чтобы избежать чего-то непоправимого, о чём Деми молчит. Мне он назвал лишь три даты: 555 год, 879 год и 1900 год.

– И кто же всё это гуано будет разгребать?

– Естественно, ты и твои бойцы. На этот раз вы пойдёте в своих телах с максимальной защитой и поддержкой. Отчасти для подобных операций и городился весь этот огород. Вторая термальная электростанция мощностью в 1 гигаватт работает только на специальный комплекс. Масштаб понятен?

– Более чем. А возврат оттуда?

– По расчётам аналитиков, мощности генераторов и накопителей хватит, чтобы на выходе удерживать окно в течение получаса. Потом по эффекту отдачи хронокапсула вернётся в исходную точку.

– Рискованно, однако.

– У нас полгода для испытания. Управимся. Но при малейшем сомнении никакого выхода в прошлое не будет. Это я тебе обещаю.

– Ясно, что нихрена не ясно. Понятно одно: надо подбирать команду и серьёзно готовиться.

– Поверь, Паша, я тобой нипочём не стал бы рисковать, но точно знаю, что как команду ни готовь, без тебя они не справятся. Ни нужного мышления, ни опыта переноса у них нет. И спрос с тебя гораздо строже.

– Да, я и сам их одних не отпустил бы. А посему выходит, что мою научную работу придётся свернуть. Вы уж офис мой никому не отдавайте, привык я к нему.

– Обижаешь, Паша, офис твой и останется твоим навсегда.

Профессор взглянул на часы, хлопнул себя по коленке и встал:

– Время, будь оно неладно. Твои расчёты нужно аналитикам передать. Завтра не увидимся. Тогда до послезавтра.

Он ушёл, а я остался укладывать в голове всё, что на меня свалилось. А главное, нужно срочно начинать формировать команду и проходить специальную подготовку, ведь никто из наших толком не умел обращаться ни с холодным оружием, ни с лошадьми, и понятия не имел о быте, традициях, обычаях, языках и верованиях тех времён.

Я вышел из Центра, и в лицо пахнул холодный порыв ветра. Насколько я понял, погоду здесь постоянно корректировали, но зима есть зима, и по всем приметам до холодов было рукой подать. Прохладный свежий воздух прояснил мозги и улучшил настроение.

Дома я сразу взялся за коммуникатор.

– Алло, мама? Это я, Павлик. Здравствуй.

– Здравствуй, сынок. Как твои дела?

– У меня всё в порядке, а что у вас?

– Ой, спасибо тебе Павлик. К нам ребята подъехали. Четверо. Такие вежливые и обходительные. Помогают нам собраться. А мы уже сегодня вечером вылетаем. Сейчас у нас одиннадцать дня, а в пять вечера самолёт.

– Больше никто чужой не звонил?

– Нет, всё нормально.

– Хорошо. Собирайтесь спокойно. Единственная просьба: не берите с собой ничего лишнего, минимум одежды и только самые важные и памятные личные вещи. Здесь всё есть в избытке. Завтра буду вас встречать. Жду. Пока.

Со слов матери выходило, что безопасники взяли моих под опеку. Самолёт в семнадцать ноль-ноль, рейс прямой А-330, девять часов полёта, с учётом смещения часовых поясов прибудут в Петропавловск примерно в одиннадцать дня, потом пересадка и через полтора часа здесь. Буду ждать с часа до двух дня.

В ту ночь я долго не мог уснуть. Сперва меня мучили мысли, потом жутковатые кошмары. Кое-как дотянув до утра, я привёл себя в порядок и отправился на Орлиное Крыло, где на сегодня намечен сбор отряда «Д».

В половине восьмого я миновал въездной терминал, приткнул электром на автостоянке и направился к проходной. Раздвижные двери. Голос просит приложить на пластины руки и посмотреть в окуляр. Да, пожалуйста. Пропустили. В середине просторного ярко освещённого холла в каменистом каскаде фонтанчика с живыми растениями журчала вода. Гладкий мраморный парапет окружали стильные сиденья. Напротив входа находились три лифтовые двери, одна из которых была явно грузовой. Вдоль правой стены в ряд стояли четыре низких столика с двумя десятками лёгких полукресел. Слева виднелась пара дверей и между ними длинная стойка со встроенными во всю длину экранами мониторов и коммуникаторами. И всё. Ни дежурных, ни дневальных. Безобразие!

Откуда-то из пространства раздался всё тот же вежливый женский голос:

– Павел Сергеевич, пожалуйста, располагайтесь. Ровно через две минуты и сорок четыре секунды к вам подойдёт Александр Васильевич.

Уже лучше. Похоже здесь всё под контролем электроники. Подождём. Из бесшумно открывшейся двери лифта вышел Александр. Я, как гость, поздоровался первым:

– Привет, служивый.

– Салют, Павел. Что-то ты сегодня рановато заявился, из дома что ли выгнали?

– Сам сбежал. И ничего не рановато, а в самую пору. Это вы привыкли допоздна бока отлёживать. Кстати, Саш, а где ваша доблестная и неподкупная охрана, дежурный или дневальный на крайний случай?

– Опять ты про колючку и пулемётные вышки намекаешь. Всё это мы уже проходили. Но на ошибках учатся, а после них лечатся. Двадцать первый век на дворе, камрад. С нашей системой безопасности тут ни один супостат не пройдёт, не проползёт и не просочится, уж поверь мне на слово.

– Всё, всё сдаюсь, признаю свою непроходимую отсталость и дикость. Во сколько народ собираешь?

– В девять. Через час. У меня посидишь, или погуляешь?

– Погуляю, не хочу тебя от дел отвлекать.

Без минут девять на площадку вкатились три микроавтобуса, из которых выбрались мои бойцы. Я вышел им навстречу:

– Привет, мужики.

Они заулыбались, подошли и принялись тискать руку и похлопывать по плечам. Я кивнул на проходную:

– Это и есть база службы территориальной безопасности Орлиное Крыло. Айда за мной, – и направился к проходной.

Едва мы разместились в холле, как появился Александр в сопровождении Буслаева. Все встали, поздоровались, расселись.

Буслаев сразу спросил, выбрали ли все себе коттеджи? Выбрали, выбрали! Иметь такое шикарное жильё они даже во сне не мечтали. Когда мужики угомонились, Буслаев отметил в своём коммуникаторе их новые адреса. Потом дошло дело до выбора занятий. Техник и Финн пожелали работать в производственном комплексе на Паужетке. Там же они присмотрели и дома. «Старики»: Дитрих, Хакас, Ромео, Лунь и Хоттабыч нашли себе разные дела в городе. Док заявил, что хочет работать по специальности. Ворон и Стерх выбрали автохозяйство. В итоге в команде осталось семь бойцов: Сфера, Рокки, Стингер, Черчилль, Марк, Сержант и Лео. Вот с ними мне и придётся отправиться к чёрту в зубы. Но и это ещё не окончательный состав, поскольку я не уверен, что все они согласятся, когда узнают о подробностях предстоящей работы.

Попрощавшись с мужиками, я оставил их с Александром и Буслаевым для решения разных насущных вопросов, договорившись о собрании команды на послезавтра.

До прибытия моих из Москвы оставалась куча времени, и я не находил себе места, и дела на ум не шли. Набрал подарков, перекусил в кафе и кое-как дождался профессора Артемьева и Александра. В полдень мы уже прохаживались возле вертолётной площадки. Градус нетерпения зашкаливал, и, видя моё состояние, профессор позвонил в Петропавловск и в Москву.

Выяснилось, что был звонок о бомбе на борту. Рейс задержали на два часа. Улететь то самолёт улетел, но сама по себе угроза взрыва именно на этом рейсе являлась весьма нехорошим симптомом.

Сказать по правде, меня жутко раздражала обстановка неопределённости и перманентной угрозы, отчего очень хотелось спустить всех собак на моих спутников, обещавших полный комфорт и безопасность. Манал я такую безопасность, когда угроза за угрозой, постоянное ожидание беды и страх за жизнь близких! Для полного п…ца не хватало, чтобы и здесь на закрытой охраняемой территории нас продолжили прессовать! Видимо, всё, что я думал, отразилось на моей физиономии. Профессор глубоко вздохнул, крякнул и махнул рукой, беззвучно выругавшись:

– Можешь думать о нас всё, что угодно, но знай, все проблемы ты привёз с собой. И это не упрёк, а констатация факта. И поверь мне, рано или поздно мы разгребём эту плохо пахнущую кучу проблем. Александр Васильевич, у тебя есть что сказать?

– Да. Как обычно, было хорошо, пока не стало плохо. Пока профессор уточнял прибытие самолёта, я тоже связался со своими. Буквально несколько часов назад, сразу после провокации с ложной бомбой в самолёте оперативники конторы вышли на горячий след антигосударственной организации. По предварительным сведениям, её агенты имеют мощное прикрытие, и до сих пор действовали очень осторожно. Однако они прокололись, сделав несколько непозволительных ошибок. Все их расчёты и планы нарушило внезапное выздоровление Павла и его неожиданный отъезд на Камчатку. А теперь и семья Павла покинула Москву. Они потеряли два серьёзных рычага воздействия и в спешке ускорили события. Дело в том, что на начальном этапе антигосударственного заговора они собирались использовать знания и приборы Павла. А тут такой облом. В эти минуты в Москве и крупных городах страны проходит масштабная спецоперация. В любом случае агентурная сеть будет уничтожена, но есть предположение, что существуют второй эшелон и законсервированные агенты. Где они всплывут, и по кому будут работать пока неизвестно.

– Всё понятно, но от этого не легче.

– Не правильно формулируешь, Павел, – вмешался профессор, – легче не будет по определению. Легче всего нести пустое. И, если ты ищешь причину своих личных злоключений, то ищи её в Москве в конце восьмидесятых. А, если ты всерьёз подумал, что здесь можно спрятаться от всего мира, то зря. Такого места на планете не существует. Пойми, в мироздании происходит бесконечная и непрерывная борьба противоположностей. В нашем конкретном случае альтернатива проста: жизнь и здравый смысл, или смерть и хаос. Напрашивается естественный вопрос: кому из нормальных людей нужен хаос и, тем более, смерть? К сожалению, в мире существуют влиятельные силы, которые манипулируют управляемым беспорядком, как инструментом для достижения своих корыстных целей. А для информации скажу, что только в случае удачи наших миссий за кромкой Времени станет возможна победа над этими силами. Теперь ты понимаешь, какую глыбу нам предстоит своротить?

– Не надорваться бы и не загнуться бы, её сворачивая. Но, Сергей Иванович, умоляю, не грузите меня этим сейчас. У меня от забот голова вот-вот лопнет.

– Хорошо. Успокойся и не дури. У нас минимум ещё час времени, так что пошли в кафе, примем по рюмке кофе. Ты как, Александр Васильевич, не возражаешь?

– Напротив. Сам хотел предложить, – он хохотнул, – В борьбе между «хочу» и «надо», как всегда побеждает «пофиг».

И мы в ожидании рейса приняли по стописят коньяку и закусили чашкой кофе.

Вертолёт прилетел только в начале четвёртого, и Александр держал меня буквально за штаны, чтобы я не полез под вращающиеся винты. Я понимал, как устали мои от переезда, и больше всего опасался за состояние деда. Но мудрый профессор всё предусмотрел, и деда прямо из вертолёта загрузили в медицинскую машину и увезли в Центр. Я благодарно кивнул Сергею Ивановичу и обнял мать.

– Ой, сыночек, – запричитала маманя, – это куда ж тебя занесло то на край света. Измучились мы в самолёте полсуток. Дед и вовсе чуть живой. О-хо-хо.

Я успокоил её и подошёл к отцу и брату.

– Здорово, батя. Здорово, Олежка. Вот вы и добрались. Сейчас поедем домой. Отдохнёте и завтра будете в порядке. А как обживётесь, то сами влюбитесь в этот край.

– Подожди, сынок, – подошла маманя, – с тобой один человек поговорить хотел.

– Это кто же? – Я обернулся.

– Здравствуйте, Павел, – передо мной стояла мать Лары. Я это сразу понял, как только её увидел. Точная копия, только в возрасте.

– Здравствуйте Лариса…

– Викторовна. Вы меня знаете?

– Видел фото у Лары.

– Вы знакомы?

– Так вышло, что по просьбе Сергея Ивановича она позволила мне с детьми временно у вас остановиться, пока я со своим домом не определился. За несколько дней поневоле кое-что узнал.

– Кое-что?

– Да, я в курсе, что вы знали моего дядьку Павла Кравцова. Очень жаль, что у вас так всё печально закончилось.

– Да, судьба. Но очень странно, что эта коварная дамочка всё время сводит меня с вашей семьёй. Вот и летели мы вместе. Познакомились.

– Спасибо вам, что поддержали моих в дороге. А дом мы вам освободим прямо сейчас. Это не сложно, наш коттедж рядом.

– Пока ничего не надо освобождать. У детей сейчас наверняка дневной сон. А вы отправляйтесь со своими близкими. Сегодня им вы нужнее. Всё покажете и расскажете. А завтра мы с Ларой будем ждать вас в гости на обед. Отказ не принимается.

Через полчаса моя семья вошла в свой новый дом. Обилие комнат, современнейшее умное оборудование и полная обстановка привели моих в состояние ступора. Несмотря на усталость, все разбрелись по дому, и я видел, что он пришёлся по душе. К десяти вечера новые жильцы угомонились и, не разбирая багаж, улеглись спать. А я позвонил в медицинский центр узнать о состоянии деда. В ответ на мой вопрос в трубке раздался приятный женский голос:

– Состояние больного Кравцова Андрея Павловича стабильное. Предварительное обследование выявило артериовенозную недостаточность, ишемическую болезнь сердца, хронический артрозо-артрит, эмфизему лёгких. В плане обследования полный аппаратно-лабораторный комплекс, затем детоксикация, компенсирующая терапия и первичный курс этио-патологической коррекции, восстановления структуры и функций органов и систем. В дальнейшем планируется проведение закрепляющего курса реставрации и реабилитации. Вероятность успеха восемьдесят восемь процентов. Время первичного курса терапии двести восемьдесят восемь часов. Спасибо за внимание. – И гудки.