Шалунишка

Аааа! Вдох, ещё вдох. Спасибо, что в аптечке в тот день оказался… нашатырь. Самый обычный нашатырный спирт. Он, мигом, отрезвил тогда Ласточкина, вернул в реальный мир, а потом стал его "ПУТЕВОДНОЙ ЗВЕЗДОЙ" в мире сказок.

Как, до него, никто не догадался, что с помощью нашатыря можно, относительно трезво, взирать на Аракан и его обитателей. А, может, его спасло то, что Кольцо Ласточкина не было сломлено…

В общем, Ласточкин нашёл свою синекуру, и, неплохо справлялся со своими новыми обязанностями. А именно – вызволял Шалунишек обоих полов из мира грёз. За хорошую плату, естественно.

Как вы уже догадались, под кружевные платочком у Ласточкина был пузырёк с нашатырный спиртом. А в карманах, ещё целая дюжина таких пузырьков. Так, на всякий случай, как и кевларовая одежда. Этот мир, только на первый взгляд был розовым и пушистым. А когда ты приглядишься повнимательнее…

–Уасточкииин, я не отдаааам теееебеее УАУНИФКУ, – пела Светлоокая Гунилла, – ууу наас настоуаяяяя УООБОВЬ!!!

Боже! Я этого боялся, это и произошло. НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ. Это вам не грязным пальцем пуп царапать. Тут, нужна такая крутая отмычка, чтобы взломать этот замочек… Трёхкаратничек Ольги Николаевны, УЖЕ, поблескивал на пальчике Светлоокой Гуниллы. Но, настоящую любовь за бриллианты не купишь. Тут, нужна… НАСТОЯЩАЯ НЕНАВИСТЬ.

Ласточкин вздохнул нашатыря поглубже, и… Заорал. Во всё горло, матом. Простым русским матом. Ох! Уж он объяснил этой корове, что думает о ней, Аракане, Бэре, Ае. Да вертел он, да вы, да все, да я…

В славном городе Аракане началось землетрясение. Небольшое, локальное, но землетрясение. Потому как, грубые слова – это больно для здешних обитателей. А мат приводит к разрушениям. Никто, повторяю, никто не смотрит на этот мир трезвым глазами (что там видит полу эльф Алёшенька, никому не ведомо), никто, даже в мыслях, не имеет злого умысла против этого светлого мира. Ругаться здесь… Это как… Откусить голову котёнку. Как то так. Не меньше.

Накричавшись вдоволь, Ласточкин нюхнул ещё нашатыря, для храбрости. И сказал.

–Гунилла, блин, давай, без базара. Отвали от Шалунишки, сломай Кольцо, завали своё хлебало и не пой свои частушки…

–Уаасточкин, кааакие пуоблееемыыы. Нааааадо быуо суазуууу сказауааать, нееечеооо быуоооо уоооать. – По самой прекрасной в мире щеке Светлоокой Гуниллы скатилась хрустальная слеза, означавшая, что договор о ненападении скреплён небесами. – Коуольцо суооманоо. Обуатнооо емууу не веунуутьсяяя.

Светлоокая Гунилла отвернулась к окну. Видать, что-то есть в этом Шалунишке, раз такие обалденные бабы за него ТАК переживают и сражаются…

Ласточкин второй раз сталкивался с НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБОВЬЮ, и сильно завидовал тем мужикам, в которых влюблялись Эльфы. Ему, например, с Пречистой Леониллой так не повезло. Или повезло? Но, она, не сломала его Кольцо…

Когда человек попадает в мир сказок, тот, кто его призвал, тот, чей голос человек услышал в небесах, и, окончательно и бесповоротно, влюбился, именно этот Эльф дарит своему человеку Кольцо. Как пропуск в свой мир из мира людей. Деньги, конечно, никто не отменял, но, Любовь, в том или ином виде, все равно, должна присутствовать. Без Любви у эльфов ничего не делается, как у людей без… блин, ну не без денег же… Хорошо, тоже, без Любви…

И, если, по какой-то причине, Эльфы ломают Кольцо, то человеку НИКОГДА, НИ ЗА КАКИЕ ДЕНЬГИ, не попасть в их мир. Вот так просто. Каждый раз, когда Ласточкин путешествовал по сказочный мирам, и, немного, или много, там… пошаливал. Он молился, чтобы Пречистая Леонилла не сломала его Кольцо. Но, либо Леонилла была весьма беспечным эльфом, либо грехи Ласточкина не были так велики, но, факт остаётся фактом, его Кольцо, до сих пор, было целёхонько.

А у Шалунишки, увы, сломано. Светлоокая Гунилла показала сломанное Кольцо Ласточкину. Полилась тихая музыка. Прекрасная и печальная. Но, по тому, как Гунилла дёргала струны Лютни, Ласточкин догадался, что у них с Шалунишкой не всё было гладко, как она тут говорила, и эта девушка не так проста, как кажется. Кажется, его, опять, использовали хитро выдуманные эльфы. Но для чего…

Ласточкин подышал в платочек. Кстати, в Бэре надо было пить водку, чтобы протрезветь, а в Ае, хлебать медицинский спирт, но, это плата за то, чтобы быть обычным в самом необычном мире. И эти знания он приобрёл опытным путём. Настрадался… На… Ну, это другая история.

А сейчас, он покидал дом Светлоокой Гуниллы в смешанных чувствах. Вроде бы, работа сделана, Шалунишка свободен, и вернулся к Ольге Николаевне, немного пощипанный, но, морально не повреждённый, почти… А у детектива на душе скребли кошки.

На улице Ласточкина ждал лучащийся Алёшенька. На его берете… Ни фига себе! Было уже два страусовых пера – чёрное и белое. Славно отдохнул он тут, пока шеф с Гуниллой разбирался. Ласточкин, даже побоялся представить, что это сочетание перьев может значить, и осторожно спросил.

–Москвичи просочились в Аракан?

Алёшенька довольно заулыбался, и нежно потрепал пальчиками свои пёрышки.

Ох! Может, пора офис в Москва-Сити присмотреть, подумал Ласточкин. Но, его печень, больно кольнула его в правое подреберье, и спустила, таки, неудавшегося миллионера с небес на землю.

Нет, дома хорошо. Где родился, там и пригодился. Дома и стены помогают.

Ласточкин плёлся за скачущими пёрышками, и перебирал все известные ему "домашние" пословицы.

–"Наша служба и опасна и трудна", – неожиданно для себя запел Ласточкин, нашатырь потихоньку выветривался.

Ничего, его у Ласточкина с собой много.

И печень отпустила. А жизнь то, налаживается. Вон, ворота Аракана виднеются, а за ними – цивилизация и родной Екатеринбург.

Кольцо Ласточкина издало мелодичный звон. Мимо него прошла Пречистая Леонилла, и, даже, приветливо помахала ему веером.

При этом, брусчатка под ногами детектива немного дрогнула. Но, он гонимый желанием, поскорей вернуться домой, не придал этому значения. А зря!

Солнышко светило над обоими мирами, ласково поглаживая теплом камни Аракана и Екатеринбурга.

День то какой! Хороший! Ласточкин прибавил ходу.

***

–"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!" – Пел Ласточкин, бодро шагая по висящему над городом мосту из Аракана домой. Да уж, кому сказка, а кому – работа. Спасибо, что в Ебурге много Шалунишек. На хлебушек с черной икрой хватает…

Вслед ему смотрели изумлённые стражи Аракана…

А в самой высокой башне замка терзала Лютню светлоокая Гунилла… На пальчике у неё задорно поблескивал трёхкаратничек…

*

Партенокарпический гром

О, черт. У Алешеньки отпуск. Как всегда, не вовремя.

Детектив Ласточкин клянет злодейку-судьбу, со скрипом натягивая чëрный "бархатный" камзол из кевлара.

–Ох! Распух ты на халявной денежке, Ласточкин, заматерел. – Ворчит на себя детектив "по семейным делам", бубнит под нос, впихиваясь с силой в модные, по Араканским меркам, панталоны. – Две недели на Карибах, и пузо болтается до… неприличия. Фууух!

Ласточкин нагребает полные карманы пузырьками нашатыря. Задумывается. И надевает на себя поясную сумку, набитую до отказа, всë тем же нашатырём.

Понятное дело. То есть, совсем непонятное.

Вчера вечером в Детективном агентстве "Ласточкин и К°" все сотрудники, то есть, все два сотрудника – начальник-детектив Ласточкин и его секретарь-все-остальные-по-штатному-расписанию-сотрудники Алëшенька, провожали Алëшеньку в очередной отпуск в Таиланд.

Араканский берет с двумя монохромными страусовыми перьями (что это значит – мы уже все помним, с содроганием), секретарь-отпускник любовно уложил в небольшой чемоданчик, нежно чмокнул взгрустнувшего Ласточкина в щеку, дохлебал "Cristal" из золочёного фужера (опять, дар от Него…), и счастливо упорхнул в недра Ubera, увозившего Алëшеньку в аэропорт.