Ключ от сейфа

Василий, в то время жгучий брюнет с изящными усиками и бородкой-эспаньолкой, носил черный замшевый пиджак с черной же водолазкой, цитировал девушкам Бунина и Пастернака, да и сам порой баловался стишками. Он мог без очереди провести друзей на модную выставку, на театральную премьеру… Словом, внешность имел демоническую и слыл в своем кругу повесой и натурой утонченной, хоть и числился в штате их скромной конторы художником-оформителем. Женщины судачили: мол, Василий уникален, как картина настоящего мастера, а Мария похожа на эстамп массового производства: хоть и добротен, и одобрен худсоветом, а все же массовка…

Дома же, закусывая дефицитными в ту пору, затейливо приготовленными разносолами, гости снисходительно внимали рассуждениям хозяйки о каком-нибудь телефильме (на вернисажах и театральных премьерах Василий обыкновенно появлялся с более изысканными дамами). Гости делали вид, что слушают, а сами перемигивались: "Какое мясо! Какие пироги!" Мария, хоть была не шибко интеллектуальной, однако весьма проницательной и улавливала за искренними восторгами легкую иронию: жаль, мол, что у такого интересного мужа жена простовата… Про себя она думала: "Однако эти умники вон как в тарелки мясо накладывают, на их-то зарплату не больно разгуляешься".

За долгие годы брака, а они с Василием учились в одном классе и поженились вскоре после школы, Мария привыкла относиться к мужу, как к большому избалованному ребенку. Она давно смирилась с тем, что заботы о материальном благополучии семьи и все хозяйственные хлопоты прочно лежат на ней. Василий же отвечал, так сказать, за семейные общественные связи: писал стихи родным и друзьям на юбилеи, был бессменным Дедом Морозом на домашних елках и становился душой любой компании. Маша догадывалась, что он предпочитал появляться у друзей без нее.

В девяностые годы жизнь стала стремительно меняться. Мария, и прежде слывшая в своем кругу человеком незаменимым, стала нарасхват. Частные ресторанчики повырастали, как грибы после дождя, и новым хозяевам жизни позарез понадобились грамотные специалисты, способные противостоять бесконечным проверкам и комиссиям. Открыть свое дело Мария Кулакова не могла: капитала не хватало, однако даже работая "на дядю", то бишь, вкалывая на кухне популярного кафе, обеспечивала семье достойный уровень жизни. На деньги Марии Кулаковы выучили сына, отремонтировали квартиру, не по одному разу отдохнули во всяких там Турциях-Египтах-Испаниях. И все эти годы, не щадя ни времени, ни здоровья, Мария откладывала деньги на их с Василием мечту – симпатичный загородный домик с кустами сирени и жасмина под окнами, с лужайкой и цветником у калитки. До полной суммы было далековато, но Мария надеялась когда-нибудь стать хозяйкой небольшой летней дачи. Между тем, ее супруг Василий, не особенно надрываясь, трудился оформителем все в той же бюджетной конторе, гордо неся крест стареющего тусовщика-сердцееда.

– Зато я не изменил делу моей жизни, – осаживал он преуспевших в новой жизни друзей и подруг, когда те хвастались буржуазными радостями, и эффектно вскидывал голову с красиво седеющими кудрями.