Охота на древнего. Паутина

3

Просторный кабинет был выдержан в строгих серых тонах, его хозяин явно придерживался минимализма. Ничего лишнего, только то, что подчеркивало индивидуальность Далласа и его всем известное кредо: «Вижу цель, не вижу преград».

Вампир обернулся и мазнул по ним спокойным взглядом.

– Прошу извинить мою неразговорчивую охрану. – Вопреки ожиданиям и тому, что Джек и Алекс знали о вампирах, его карие глаза устало смотрели на пришедших, не замораживая обычным мерзлым взглядом синеглазых. – Присаживайтесь.

Охранник, стоявший за ними, повинуясь безмолвному приказу хозяина, вышел и закрыл за собой дверь.

– Она мертва, – неожиданно напряженно произнес Вэлмар, тем не менее не двигаясь с места.

Даллас уставился в потолок. Казалось, что вампир о чем-то задумался, но это обманчивое впечатление длилось всего несколько секунд, а затем он, развернувшись, тяжело взглянул на инкуба.

– Я знаю.

Ну разумеется, он знал. Амулет что-то нашептывал Алекс, наполняя ее разум сомнениями и отвлекая от реальности. Вещь была по-прежнему холодной и неживой, но в ней что-то незаметно изменилось.

– Откуда?!

Вэлмар схватился за спинку тяжелого кожаного кресла, рядом с которым застыл, словно ему было невыносимо тяжело стоять на ногах. Медальон ледяной иглой кольнул девушку в самое сердце.

– Может, тогда объяснишь нам и все остальное? – угрюмо добавил Солье, тоже не двигаясь с места и не спеша принять приглашение вампира.

– Что у вас было с Фреей? – Вэлмар не унимался, а кожаная обивка кресла под его резко сжавшимися пальцами скрипнула.

Алекс уже знала, насколько для него была важна эта ведьма. Подобная привязанность между разными видами являлась редкостью и потому ценилась особенно высоко. Артефакт снова послал холодные импульсы прямо в грудную клетку Кинг, неприятно отозвавшись в кончиках пальцев. Уолтер прошел к креслу и сел, обдумывая что-то про себя.

«Знает… он знает…» – эта мысль крутилась в ее голове, неосознанно, с каждой долей секунды приобретая определенность и четкость. Он знал о том, что произошло в ковене, потому что…

– Это он послал ищеек к Фрее, – она не узнала собственного голоса. – Это ведь Вы, не так ли?

Ни один мускул не дрогнул на юном лице, оно казалось почти безразличным и только глаза все так же выражали безграничную усталость и будто бы грусть. Алекс кожей почувствовала ярость и отчаяние, закипевшие в душе инкуба. Его хвост, появившийся словно из ниоткуда, вновь поднялся, угрожающе целясь в вампира и чуть подрагивая от напряжения. Острые как бритвы когти с неприятным звуком вспороли кожаную обивку старого и явно весьма дорогого кресла, выпуская наружу похожие на вату внутренности.

– Это правда? – на этот раз голос Вэлмара больше походил на шипение ядовитой змеи.

Джек, понимая, что инкуб в одном шаге от нападения, потянулся к оружию, но Алекс вскинула руку и коснулась пальцами его плеча, давая знак не торопиться.

– Это правда? – Вэлмар повторил свой вопрос, и на этот раз в нем появилась неприкрытая ярость. Он неторопливо, словно в замедленной съемке, шагнул к столу с твердым намерением пригвоздить хозяина кабинета к его хозяйскому месту. Однако вампир не придал этой угрозе никакого значения и перевел пустой взгляд с приблизившегося к нему инкуба на замерших у самого входа Джека и Алекс.

– Я дал ей то, что она хотела, взамен на то, что было нужно мне. Честный обмен.

Все оказалось довольно просто, и Алекс прекрасно его поняла даже без помощи постоянно нашептывающего амулета. Именно так построил свою империю этот вампир – просто убирал неугодных. Уничтожал любого, способного хоть как-то оспорить его силу, и неважно, к какому виду тот принадлежал. Вначале «под раздачу» попали кровососы, потом кто? Ведьмы? Неужели они, обладавшие особой силой, но столь слабые физически, представляли для великого Уолтера Далласа хоть какую-то угрозу? Но то, что Фрея была сильна, оказалось бесспорно, а значит, Даллас нашел способ избавиться и от нее.

Только вот темнокожая ведьма сама отправила их к Далласу! Значит, она «знала»… хотела этого! Что за ерунда творится в их чертовом мире?

Девушка не успела и рта раскрыть, как Вэлмар мелькнул перед ней словно черная тень. Его хвост смертоносным копьем рванул вперед, нанося один-единственный удар, который многим стоил жизни. Ядовитая молния сверкнула в дневном свете, скупо льющемся сквозь наполовину задернутые шторы, и замерла, воткнувшись в спинку кресла буквально в нескольких сантиметрах от шеи вампира. Яростно рыкнув, Вэлмар рванул назад, разворачиваясь вокруг своей оси и вновь атакуя двуликого. На этот раз он не промахнулся, целясь прямо в грудь.

Но Даллас не стал бы тем, кто он есть, если бы уже секунду спустя смертоносное копье длинного хвоста не забилось, пойманное сильной рукой вампира в каких-то миллиметрах от собственной груди. Вампир крепко держал его чуть ниже треугольного наконечника, сжимая сильными пальцами. Алекс знала, что хвост инкуба обладал чувствительностью лишь у самого основания, но вампир, практически неограниченный в силе, был способен запросто переломить его надвое, если не вырвать с корнем.

А в следующую секунду одновременно произошли сразу две вещи: Вэлмар, осознав, что угодил в ловушку и вырваться сразу не сумеет, смазанной молнией прыгнул на Далласа, а Солье таким же быстрым и отработанным годами движением обнажил оружие, готовясь одним точным выстрелом уничтожить главу ордена кровососов. Все же не каждый день выпадает такая возможность.

Амулет на груди Кинг пришел в неистовство, рассыпая во все стороны слепящие зеленые искры. Алекс пыталась прикрыться от этого света или зажмуриться, но тело не слушалось хозяйку. На несколько мгновений она потеряла все ориентиры. Мир вокруг застыл, будто кто-то нажал на паузу, и ощущение того, что еще немного, и прольется кровь, затопило ее сознание.

Но вот мир дрогнул и все вновь пришло в движение. Вэлмар ринулся прямо к горлу противника, скаля отросшие клыки. Алекс не могла видеть, но точно знала, что тьма затопила белки глаз и в глубине этой тьмы сверкали желтые вертикальные зрачки. Она не понимала, откуда у нее это знание, просто знала, будто в одну секунду в голове пронеслись сотни застывших кадров с точно такими же черными глазами.

Удивительным было именно то, что это оказались не лики незнакомых ей инкубов, хотя Вэлмар являлся не единственным встреченным ею двуликим этого рода. Алекс голову могла дать на отсечение – все эти картинки, наполнившие ее сознание, своего рода стоп-кадры, изображали одно-единственное существо. Разные моменты жизни, разные условия, враги и даже возраст самого инкуба. Все это разнилось, кроме одного – двуликий всегда был один и тот же. Вэлмар.

Сотни, если не тысячи атак, что, Алекс это знала, просто знала, завершились безоговорочной и молниеносной победой хвостатого. Мало кому удавалось избежать смертельного удара, но все они не были Уолтером Далласом. Брезгливо скривившись, он выпустил из капкана собственных пальцев сильный хвост противника, а тот, не теряя ни мгновения, снова кинулся в атаку.

Но то ли он слишком поспешил, то ли Даллас оказался проворнее, только секунду спустя его пальцы уже сомкнулись на горле инкуба, впиваясь в молочно-белую кожу и норовя вырвать глотку.

– Старик, – прошипел Уолтер прямо в лицо Вэлмару, – твои жалкие трепыхания только раздражают!

Он сильнее сдавил горло инкуба, явно зная что-то такое, чего не знали ни Джек, ни Алекс. Вэлмар замер. Когда кровосос сжал пальцы сильнее, он захрипел и оскалился, максимально обнажая клыки, но не шелохнулся. Солье дернул рукой с зажатым в ней пистолетом, стараясь лучше прицелиться и ненароком не попасть в застывшего в воздухе инкуба. Больше никто не шелохнулся, и только Алекс понимала, что произошло. Она уже испытывала нечто подобное совсем недавно, на стоянке перед зданием морга. Та же сила, но гораздо более мощная, сейчас парализовала даже Древнего, что само по себе было почти невозможным.

– Отпусти его, тварь! – рык детектива разнесся по всему кабинету, а звук взведенного затвора резанул по ушам.

Только вместо того чтобы выстрелить, Джек странно вздрогнул, по его телу будто прошла ударом воздушная волна. Руку отбросило в сторону, а магнум вырвало из пальцев и отшвырнуло прочь. С громким стуком он ударился о стену и грохнул выстрел.

Мир, что мгновение назад походил на липкую патоку, вновь ускорился, и Алекс наконец вырвалась из странного оцепенения. Она видела, как следом за магнумом полетел инкуб – это Даллас, словно пушинку, отбросил его к стене. Уолтер развернулся к ним, его глаза стали похожи на штормовое море, но лицо оставалось по-прежнему бесстрастным.

– Я бы не стал на вашем месте доводить до подобного.

– Я тоже, – негромко прошипела Алекс.

Сила, до этого времени дремавшая в ней, но разбуженная и удесятеренная ведьминским амулетом, вырвалась наружу одним яростным потоком. Он ударил в Уолтера мощью кувалды, вампир отлетел к окну и только природная способность к сопротивлению не позволила ему вылететь сквозь стекло. Он ловко приземлился на одно колено, несколько прядей упали на чистый юношеский лоб. Алекс вновь мельком успела поразиться его силе, пусть ее удар был не на полную мощь, устоял бы далеко не каждый.

Дверь позади них распахнулась и в кабинет вбежала вооруженная охрана. Одного из них Солье встретил оглушающим хуком снизу, второго скрутил в захвате, уже собираясь отбиться от третьего. Алекс развернулась, тоже готовая отразить атаку. Но тут словно гром среди ясного неба по кабинету прокатился рык Далласа:

– Хватит!

Охрана в ту же секунду замерла, Алекс же настороженно следила за каждым из застывших вампиров, собственным неимоверно обострившимся чутьем отслеживая за спиной любое движение Уолтера. В эту секунду ей показалось, что она «видит» каждого из присутствующих здесь вампиров.

– Вон! – рявкнул Даллас, видя, как в нерешительности переминаются на месте его подчиненные. Но словно услышав новый безмолвный приказ, они не осмелились ослушаться хозяина и один за другим покинули помещение. Последним убрался вампир, которому, чтобы избавиться от мертвой хватки на шее, пришлось потрудиться, так как Солье не торопился выпускать его. Наконец он резко и неприязненно скинул сильную руку детектива и, не оборачиваясь, вышел, хлопнув напоследок дубовой дверью.

Адреналин гулял по венам Алекс, ее слегка трясло от недавнего выброса энергии, а все чувства были обострены до предела. И все же часть ее разума понимала, лучше попытаться уйти по-хорошему. Поэтому она предостерегающе подняла руку, когда Вэлмар, медленно поднявшись с пола и непривычным движением размазав кровь под носом, вновь двинулся на Уолтера.

– Нет, Вэлмар! – Девушка почти загородила собой вампира, все еще стоявшего за ее спиной.

– Вижу, Фрея в тебе не ошиблась.

Алекс резко обернулась к Далласу, игнорируя пылающего ненавистью инкуба. Ему придется обуздать свою жажду мести, или они все погибнут. Уолтер уже стоял на ногах, даже его идеально отглаженная водолазка и узкие брюки со стрелками не помялись.

– Тебя это уже не касается! – прорычал инкуб. Его хвост поднялся над головой, балансируя, как у ядовитого скорпиона перед атакой.

– Мы уходим, – резко ответила Алекс. Разбираться, откуда и что еще знает проклятый вампир, ей не хотелось. – И если кто-то попробует нам помешать… я разнесу здесь все.

В том, что она сможет сделать это, девушка ни минуты не сомневалась, даже если это окажется ее последним решением.

– Уходим, – одними губами повторила она, глядя в глаза инкубу.

Но тот упрямо мотнул головой.

– Иди.

Солье, застывший напряженной статуей, сделал шаг к Вэлмару. Он чувствовал себя совершенно беспомощным в этой непонятной игре двуликих, и это сильно раздражало. Но при любом раскладе жертвовать Алекс ради своих амбиций и чувств он не собирался. Только не Алекс и только не теперь.

– Вэлмар, послушай…

Но тут Даллас, не желавший очевидно больше тянуть кота за хвост или просто уставший играться с инкубом, перебил мужчину:

– Фрея дала клятву на крови.

Вэлмар охнул. Он был поражен, это отразилось на его вмиг изменившемся лице. Алекс тоже знала о клятве крови. Давший ее двуликий не имел права, да и просто не мог нарушить свое обещание. Подобный договор нельзя было разорвать или аннулировать, никто не мог избежать наказания в случае своего вероломства. И вновь девушка задалась вопросом, что же такое было между вампиром и ведьмой?

– Ты лжешь! – зло выплюнул Вэлмар. – Ты, поганый кусок дерьма!

– Ей нужен был тоннель, – спокойно ответил Даллас, словно не замечая выпада инкуба, – и поддержка в определенное время.

Он прошел к своему креслу и опустился в него как ни в чем не бывало.

– Я помог ей.

– А потом убил, – проскрежетал Солье. – Все, все вампиры одинаковы.

Уолтер метнул в него равнодушный взгляд.

– Я потребовал равносильную плату.

– Скорее ты просто убрал сильного соперника. – Алекс ужасно хотелось дотронуться до амулета на груди. Тот снова погрузился в холодное небытие. Угроза миновала.

– Власть не дается легко, – устало парировал вампир. – Кроме того, Фрея послала вас ко мне. Этот момент тебя никак не интересует?

Алекс не нашлась что ответить. И правда, зачем Фрея послала их к своему убийце? Вела ли ведьма свою игру?

– Не слушай его, – прошипел инкуб, – он все лжет!

– Я бы мог с легкостью сдать вас ищейкам, – продолжал Даллас, – но у меня есть предложение… для тебя, – он сделал ударение на последнем слове.

Алекс посмотрела ему прямо в глаза глубокого карего цвета, обрамленные длинными густыми ресницами. Слишком человеческие глаза на холодном, мертвом лице. Он прекрасно знал правила игры и, более того, знал ее участников. Человек и инкуб были ему не интересны, Древний без своего клана не представлял угрозы. А человек… Вампиры, в принципе, никогда не рассматривали «еду» как угрозу. Да, с ней бывало много возни, но люди всегда оставались лишь добычей в сознании кровососов.

Но некромант, да еще и ведьма, – подарок, от которого не откажется никто. Кинг не сомневалась, что он знал о том, кто она на самом деле, с самой первой секунды их встречи.

– Чтобы найти то, что вам надо, тебе придется положить на алтарь жизни своих друзей и полгорода в придачу, – негромкий голос Далласа почти завораживал. – Ты готова к этому? Или, возможно, ты желаешь стать символом революции? Они спустят на тебя всех собак, обвинят в предательстве и заговоре. Здесь им страшно повезет: полукровка объединит под своим знаменем таких же как она. Правительство начнет истреблять твоих сородичей с удвоенным рвением… Ведь никто не любит некромантов.

– Не менее, чем вампиров, – отрезал все еще стоящий у двери Джек.

Он уже поднял свое оружие и сейчас вновь целился в вампира, ни на секунду не ослабляя хватку и стараясь одновременно с этим не выпускать из поля зрения Вэлмара и Алекс.

– Не слушай его, – перебил Джека инкуб.

Он будто и не двигался вовсе, но каким-то невероятным способом приближался к Далласу, становясь с каждым мгновением все ближе к вампиру, только Алекс могла поклясться, что тот видит все.

– Ты, – он странной интонацией выделил это слово, будто обращался не просто к Алекс, а к ее некроведьминской сути, – станешь причиной бунтов и беспорядков, ни один двуликий больше не будет в безопасности. Ты их символ, даже если не хочешь этого. Ты уже записала себя в «мученицы» и теперь, что бы ты ни сделала, исход один. Но я могу помочь.

– Закрой рот! – рявкнул Солье. Он шагнул вперед и сжал пальцы на плече Алекс таким уже привычным движением, моментально успокаивающим что-то внутри нее. – Ал… Алекс, посмотри на меня! Нужно уходить!

– И куда вы пойдете? – едва приподняв уголок рта, поинтересовался Уолтер. – К оборотням? Эти шавки стерегут только свои норы, их не интересует то, что творится за их пределами. К эльфам? Боги, да они, как только узнают о том, кто вы, первыми же преподнесут ваши головы на блюдечке Министерству, лишь бы в городе не закрылся ни один бордель. Фрея, кстати, рассказывала и о тебе, – внезапно сменил он тему, взглянув на Вэлмара и заставив того застыть на месте. – Но на деле ты совершенно бесполезен.

Инкуб взревел, кинувшись на вампира в очередной раз. Но теперь его остановила Алекс.

– Нет! Вэлмар, нет!

– Разве ты не понимаешь, что он делает? Ты не видишь этого?!

– Вижу! – Кинг сжала зубы. – Что-то происходит, Вэл. Что-то очень плохое, и Фрея знала об этом. Вот почему она построила этот тоннель, вот почему ждала нас и отправила к вампирам. Ей требовалось, чтобы мы были вместе и здесь. Фрея пожертвовала собой ради… всего этого.

Повисла тишина, разбавляемая только тяжелым дыханием инкуба. Алекс могла бы узнать куда больше, будь у нее время познакомиться с амулетом. Но пока она черпала из него что могла.

Все молчали, обдумывая и переваривая услышанное. И это дало ей немного времени, Алекс неторопливо, как в замедленной съемке, повернулась к Далласу. Он смотрел на нее не моргая, чуть склонив голову.

– Что ты хочешь предложить?..

4

На своем веку Уолтер Даллас видел немало ведьм и некромантов. Одни были слабее, другие сильнее, многих из них он пережил. Истинные Древние умирали как мухи, не выдерживая прогресса и бремени текущего времени, которое убивало и калечило не хуже кольев, костров и пуль. Вечная жизнь – тяжкая ноша даже для бессмертных, а Даллас бессмертным не был.

Рок сыграл с ним злую, жестокую шутку, превратив в дрампира – получеловека, полувампира. Так что в какой-то степени он понимал стоящую перед ним молодую полукровку, и пусть его аномалия была не врожденной, в отличие от ее, они все же плыли в одной шлюпке.

Разница заключалась только в том, что вампир обладал властью. А на подобных ему общие моральные кодексы не распространялись. Все эти глупые законы были созданы для низших каст, чтобы держать их в узде. Власти предержащие творили и жили совсем по иным критериям, и Уолтер Даллас решил, что он должен стоять на вершине этой пирамиды.

Он родился в далеком 1899 году близ того места, что впоследствии стало Луизианой, в Мэйне. Фермы, раскиданные по плодородным землям, принадлежавшим округу Мэйн, располагались довольно далеко друг от друга, по сути их разделяли десятки акров вспаханной земли. Так что когда однажды ночью в их дом пожаловали двое вампиров, отчаянные крики их жертв никто не услышал и на помощь не пришел.

Уолтер был старшим из трех сыновей старины Джо Далласа, ему едва стукнуло двадцать. И хотя его спальня, как и комната братьев, находилась на втором этаже в самом конце узкого коридора, проснулся он первым. Встревоженный громким ржанием лошадей и мычанием перепуганных коров, парень поднялся с кровати. Выглянув из окна, увидел, как скот беспорядочно носится за оградой, налетая друг на друга и давя тех, кто оказался менее проворным.

Он решил, что те учуяли койотов, нередко наведывавшихся на местные фермы. Схватив ружье, привычно оставленное рядом со старым колченогим табуретом, Уолтер выскочил из комнаты, собираясь позвать отца на помощь.

Первой на его пути оказалась спальня младших братьев, приоткрытую дверь которой заливал молочный свет полной луны. Уолтер поспешно проскочил мимо, но тут боковое зрение молодого фермера зацепилось за темное пятно, нависшее над кроватью одного из мальчиков. Вначале он принял его за тень от занавесок и уже готов был бежать дальше, но разве могла она быть настолько… длинной?

Юноша замер, до него все еще доносились истошные вопли животных, словно с них живьем сдирали шкуру, но Уолтер видел перед собой только искаженное пятно, рваной кляксой нависшее над пятилетним Майклом.

– Эй!

Громкий крик явно спугнул тень. Та судорожно вздрогнула, и последние сомнения Уолтера улетучились – перед ним стояло живое существо. Худое, почти изможденное, в рваном черном тряпье, некогда представлявшем собой пальто. Незнакомец резко обернулся, и одновременно с этим до парня долетел отчаянный крик отца. Короткий, как выстрел.

Все случилось в один момент: Уолтер крупно вздрогнул, встретившись взглядом с чужаком. Его окатило как из ведра обжигающим холодом и смрадом разложения. Инстинктивно вскинув ружье, парень не целясь выстрелил.

Уолтер был хорошим стрелком. Лучшим в округе, это все знали. Юный фермер мог подстрелить кролика с пяти ярдов, а подрезать тетерева для него вообще не представляло труда. Только вот найти ответ на вопрос, что произошло в тот самый день, он не мог до сих пор. Пуля верного и ни разу не подводившего ремингтона будто сама поменяла траекторию движения, совершенно немыслимым образом исказив ее. Обогнув незнакомца в черном, мгновением позже она пробила голову его младшему брату.

Позже Уолтер часто думал о том, что именно в ту ночь его сердце перестало биться, по-настоящему перестало. Он умер вместе со своей семьей.

Парень едва не выронил оружие из рук, наблюдая, как черная кровь стала быстро заливать тонкую подушку. Внутри Уолтера все перевернулось, сделало кульбит и замерло навсегда. Он отшатнулся, с силой ударившись о перила, и никак не мог оторвать глаз от ярко-алой подушки, расчерченной узорными тенями занавесок.

«Убей его!» – зазвенел ясный, громкий голос, выталкивая Уолтера из вязких лап шока. Юноша поднял ружье привычным механическим движением, уже готовясь выстрелить второй раз, но тут в него врезался непонятно откуда взявшийся вихрь. Черное словно грозовое облако ударило парня в бок, окутало и закружило будто крохотную песчинку, переворачивая все с ног на голову и заставляя теряться в пространстве. Сила, что вовлекла его в этот жуткий круговорот, вновь ударила Уолтера, на этот раз в грудь. Парня вышвырнуло из облака как пробку из бутылки игристого вина, да с такой силой, что деревянные перила не выдержали и, подломившись, рухнули вниз, увлекая за собой и юношу.

Он ничего не почувствовал, кроме короткой вспышки глухой боли – от сильного удара позвоночник сломался. Пол Даллас-старший положил на совесть, из добротных сосновых досок. Уолтер лежал на спине, но сознание не спешило его покидать. Оно то накатывало резкими волнами, то вновь терялось в дымке тумана. Он ощущал себя пьяным, словно во сне наблюдая за вторым пришельцем, оказавшимся рядом с комнатой родителей. Такой же измученный, больше напоминающий черную иссохшую тень, он с живым интересом наклонился вперед, наблюдая за обездвиженным Уолтером. И парень даже мог различить его острое серое лицо с тонким хищным носом и голубыми, безумно голубыми глазами.

– Не тяни, – донеслось до него издалека, – заканчивай с ним.

Вторая тень, то самое чудовище, в которое он стрелял, заслонила ему лунный свет, пробивавшийся из детской второго этажа. Парень отметил про себя, что оба незнакомца были похожи между собой как братья, только у того, что стоял наверху, волосы отливали жидким серебром.

Даллас вновь вернулся к изучавшим его бездонным океанам глаз, что оценивали распластавшееся на полу тело как свиную тушу на крюке. Длинные пальцы почти брезгливо обхватили подбородок, поворачивая голову, и Уолтер уже знал, что его ждет. Секунду или целую вечность спустя в шею впились два клыка, прокусывая нежную кожу и высасывая из безвольного тела еще горячую жизнь. Он хотел закричать, но, парализованный и бессильный, мог лишь безмолвно отдавать себя кровопийцам.

Уолтер не знал, как долго это продолжалось. Час, два, месяц… Время перестало играть свою роль, замерев на кончике иглы, по-змеиному проткнувшей его артерию. Он не знал, когда они ушли, бросив его, все еще живого, среди деревянных обломков, не знал, почему тот вампир не убил его.

Он лежал с широко открытыми глазами как сломанная кукла, в его расширенных зрачках отражалась запертая на засов входная дверь. И был уверен, что мертв. Возможно, так отчасти и было. Ритм его сердца снизился до одного удара в три минуты, а пульс стал таким поверхностным, что определить его было практически невозможно. Кровь загустела настолько, что ее остатки текли по венам густым абрикосовым вареньем, а по телу медленно, но верно разливался приятный холод. Где-то в голове взрывались фейерверки странных и непонятных картин, видений и кошмаров, мелькая красочным калейдоскопом.

Уолтер знал, что это означало. Еще старый Билл Ходжес, прошедший войну с двуликими, рассказывал:

– Новообращенные, они как младенцы беспомощные. Упыри могут плодить себе подобных, только вот не все люди на это согласны. Многие дохнут как мухи, а те, что не сдохли, еще сутки не способны ни на что. Хоть голыми руками их дави… Мы и давили, как картофельных жуков! Ха!

В годы войны вампиры стремились обратить как можно больше людей, чтобы регулярно пополнять свои ряды. Поэтому люди, в свою очередь, создавали целые отряды по истреблению «свежих коконов». Для обращенных, сумевших справиться с ядом в собственной крови, смерть могла принести даже обычная оса на своем жале. Убить их не составляло труда и считалось большим успехом обнаружить логово с такими новобранцами.

– Они что только вне утробы матери, – говаривал Билл, раскуривая старую трубку. – Но глазища-то, глазища! Что твои ледники в горах, синие, холодные, мертвые… Ничего в них нет, понимаешь? Совсем. Одна пустота и холод. Вроде с виду и человек, но внутри все по-другому уже…

И Даллас понимал, что смерть казалась ему несправедливо страшной. Настоящий ужас ждал впереди. Когда вампирская кровь сотрет в нем все воспоминания о боли, любви, все, что делает человека тем, кто он есть.

Уолтер пролежал так пять часов, дрейфуя между явью и забытьем, прежде чем забрезжил рассвет. Неуверенные лучи восходящего солнца стали пробиваться из-под запертой двери, чувствительно прожигая сетчатку глаза. Вместе с ними пришли и новые звуки, буквально оглушившие Уолтера своей нереальной какофонией. Он слышал, как капля росы стекает по шершавому листу, как вьется над головой пыль, медленно кружа и оседая на всех поверхностях в доме. Запахи сводили его контуженный мозг с ума, миллионы разных запахов, раньше казавшихся ему такими восхитительными. Он ощущал даже запах спекшейся крови наверху…

Чего было никогда не отнять у Уолтера, так это его упрямой настойчивости. Юноша осознавал, что с ним происходит, но все, что мог сделать – это смотреть, не моргая, на режущий его глаза свет, становившийся с каждой минутой все ярче. Он хотел кричать, орать, разрывая легкие, даже просто стонать, но губы не слушались и из горла не вырвалось ни звука. Зато за пеленой этой беспомощности он ощутил нечто другое.

Его пальцы заскребли дощатый пол. Ресницы вздрогнули, и откуда-то из глубины его еще живого существа поднялось что-то теплое, больное, щемящее. Парень шевельнул кистью, потом попытался поднять правую руку. Та застыла в воздухе и рухнула, словно оборвали верёвку, удерживающую его конечность.

Но теперь Уолтер мог назвать то чувство, согревшее его холодеющее сердце, – это была надежда. Он медленно, как сломанный механизм, уперся руками в пол, помогая себе перевернуться на живот. Получилось не сразу, но кровь вампира делала свое дело, тело начало регенерировать. Даллас стукнулся подбородком, но боли не почувствовал.

Он не сводил горящих глаз с тонкой полоски света под дверью. Потом подтянулся, вытянув руки вперед, и еще раз. И еще. Его ногти со скрежетом скребли дерево, все рождающееся внутри естество сопротивлялось тому, что парень намеревался сделать. Но Уолтер полз, полз отчаянно, почти зло, цепляясь за свой разум – единственное, что принадлежало всецело ему. Страха больше не было, вместо него появилось совсем другое – обреченная ярость.

Достать до щеколды оказалось труднее, ноги все еще не слушались, и Уолтер дважды упал. Наконец дверь распахнулась, впуская свежий аромат утра, и его обдало огнем. Солнце впилось в него миллионами раскаленных игл, доставая до самого нутра и выжигая все напрочь. Уолтер хотел зажмуриться, инстинктивно защищаясь, но не смог.

Он вывалился на крыльцо и солнечное пламя полностью поглотило его, уничтожая слабое тело новообращенного. Боль разбудила дремавшую способность полностью функционировать, та боль, что еще соединяла его с миром живых и которая должна была навсегда исчезнуть вместе с его человеческим обликом. Уолтер закричал, хрипло и надрывно, размыкая непослушные губы. Он кричал, корчась в ярком свете восходящего алого шара, а глаза так и оставались широко распахнутыми.