Первые литературные эксперименты. Споры об искусстве. Попытка найти себя. Первые влюбленности… Они все прошли вместе. И писатель Ремарк возник не на пустом месте, а во многом благодаря влиянию этих молодых людей. Ни один из них не состоялся в искусстве так, как их товарищ Эрих Пауль. Но назвать их абсолютно безуспешными не поворачивается язык – их стремление к прекрасному, их талант передались Ремарку. Он стал их непрожитым будущим. Один за всех.

Пробовать себя в литературе Ремарк начал еще в школе, за что получил от одноклассников обидное прозвище «Пачкун». Но самой первой публикацией стала статья в патриотической газетке «Друг Родины». Это был очерк о радости молодого человека служить родине. О трудностях и заботах. Об осознании своего долга. О стремлении пожертвовать ради родины всем, даже жизнью. Эта статья опубликована в июне 1916 года, когда вовсю шла мировая война. Ремарку на тот момент только что исполнилось восемнадцать лет…

Он внимательно перечитывал газетные сводки с фронта. Зачитывался книгами о войне. Представлял себя офицером с воинскими наградами, блистающими на кителе… Эрих был обычным мальчиком из провинциального городка. И газетные статьи воспринимал с непосредственностью молодости. Верил в искренность политиков, в «великие цели», которые ставил перед нацией кайзер. Он, наконец, любил свою родину.

«Братство поэтов».

11. Солдат

Прошло пять месяцев. И 21 ноября 1916 года Ремарка, так и недоучившегося в семинарии, призвали в армию. Собственно, на призывной пункт он пришел сам – вместе со своими товарищами. С ними же и был отправлен в батальон запаса 78-го пехотного полка.

Жизнь круто переменилась, хотя служить молодым солдатам довелось в родном городе Оснабрюке. Родительский дом Эрих посещал лишь по выходным, когда удавалось получить увольнительную. Все остальное время ребята жили в казарме. Затем повидать мать, отца и сестер стало еще трудней – солдат перевели в город Целль…

Что дала будущему писателю военная подготовка? Не так уж и много – было бы, наверное, гораздо полезней окончить учительскую школу. Но все же кое-чему Ремарк в армии научился.

Он никогда не хвастался своими навыками стрельбы. А стрелял он отменно. В течение долгих лет не прикасаясь к оружию, многое забыв, однажды он взял в тире винтовку. Это было в Калифорнии в 1941 году. Простая забава, но Ремарк друг увлекся и купил несколько коробок патронов. Он стрелял почти не целясь. Расстрелял абсолютно все мишени и выиграл все мыслимые призы. Когда он отложил винтовку в сторону, то заметил толпу, собравшуюся у тира. Люди были поражены его удивительной меткостью.

А тогда он только учился стрелять, маялся от армейской муштры и думал только об одном: он должен поскорей попасть на фронт, чтобы послужить своей родине в качестве ее верного солдата.

Ремарк в конце 1916 года.

12. Доброволец

Его желание сбылось. 20 января 1917 года, по окончании подготовки в батальоне запаса, Ремарк был признан годным к добровольной воинской службе в течение года. До 5 мая он находился все в том же рекрут-депо (подразделении призывников, проходящих начальную подготовку), затем его перевели в 1-ю роту того же батальона запаса 78-го пехотного полка. А в начале лета 1917 года, 2 июня, он вместе с друзьями отправился на фронт – во 2-ю роту полевого рекрут-депо 2-й гвардейской резервной дивизии в Хам-Ленглете.

6 июня, спустя четыре дня после прибытия в зону боевых действий, Ремарк впервые увидел окопы. Он попал во взвод Бете (имя командира) 2-й роты 15-го резервного пехотного полка.

С этого момента жизнь Эриха круто переменилась. Казарменная муштра, издевательства унтера – все это оказалось полной ерундой. Перед его глазами развернулась кровавая драма окопной войны.

Каждый день кто-то из его товарищей погибал. На глазах Эриха его фронтовым друзьям, таким же мальчикам, каким был и он сам, отрывало руки и ноги, осколками вспарывало животы и сносило головы.

Рафинированный юноша, воспитанный на великой немецкой поэзии, научился курить и пить. Алкоголь притуплял чувство страха и позволял дожить до следующего утра. В его рюкзаке лежал потрепанный томик любимых стихов, а сам он вместе с другими ребятами совершал вылазки в ближайшую деревню – в солдатский бордель.

Летом 1917 года Ремарк впервые увидел окопы.

13. На фронте

Современников Ремарка шокировала его брутальность. Он мог свободно (но не при дамах!) грязно выругаться, абсолютно при этом не смущаясь. Более того, он открыто говорил, что в словах «задница» и «дерьмо» больше жизненной правды, чем во всей мировой литературе вместе взятой. Не в приватной беседе, а на крупных литературных форумах! И это лишь распаляло то раздражение, с которым коллеги по цеху относились к немецкому писателю… Но разве он был не прав?

Это оказался не просто тяжелый, а чудовищный опыт. 19-летний мальчик, встретивший день рождения в окопе, он в нем же похоронил все свои идеалы. Любовь к родине? Желание отдать жизнь за кайзера и отечество? А как же вот эти горячие внутренности друга, которые он, Ремарк, дрожащими руками запихивал назад, вовнутрь распоротого миной живота? Как мать этого парня, которой он должен рассказать о гибели ее единственного сына? И… кто расскажет его матери Анне Марии о гибели самого Эриха?

Сто́ят ли трескучие фразы политиков этих чудовищных жертв? Как жить 18-летнему парню, лишившемуся разом обеих ног? Во имя чего?! Что лежит на другой чаше этих страшных весов?

А есть ли… Бог? И, если есть, зачем ему эти оторванные руки и ноги, выбитые глаза, истошные крики умирающих детей? Кто он, если ему это все зачем-то нужно?

О господи…

Кадр из фильма «На западном фронте без перемен».

14. Ранение

Его война, этот кровавый кошмар, длилась всего 50 дней. Или целых 50 дней.

31 июля 1917 года во время отражения атаки противника Ремарк был ранен осколками ручной гранаты. Он высунулся из-за бруствера лишь на секунду. Возможно, это и спасло ему жизнь – граната разорвалась в воздухе, не долетев до окопа. Голову защитила каска, осколки прошли рикошетом, оставив на металле глубокие царапины. Досталось левой ноге и правой руке. Но опасней всего оказалось ранение в шею – осколок едва не задел артерию.

Истекающего кровью и теряющего сознание от невыносимой боли Эриха вынесли из окопа товарищи. Почти месяц он провел в полевых госпиталях. Сначала 309-й полевой лазарет в Гайте-Сант-Йозеф, потом госпиталь в Торхуте. 25 августа его, едва оправившегося от тяжелых ран, привезли для выздоровления в госпиталь Святого Винценца в Дуйсбург. Нога, слава богу, сгибается. Рука тоже спасена. Немного болит шея – Ремарк не может повернуть голову, оборачиваясь вместо этого всем телом.

Но – жив. Жив…

Для прохождения службы его направляют в канцелярию того же госпиталя. Работа, в общем-то, не пыльная. Вечерами можно заниматься литературой. Да только не хочется Эриху ничем таким заниматься. Даже здесь, за стенами палаты для выздоравливающих, он слышит стоны умирающих и видит телеги, на которых из госпиталя вывозят трупы. На одной из таких телег мог оказаться и он. Но – не оказался.

Ремарк впервые пишет домой о своем ранении. Мол, зацепило немного, но все обошлось. Если бы он мог предположить, каким будет ответ…