Холостяцкие откровения

– Да что вы, батя, – густо, подобно девице, покраснел Игорь, – рано еще.

– Тут главное не в сроке, – опять посуровел Семен Филиппович, – а в правильном выборе. Ты, я смотрю, в этом деле совсем не силен, не то, что Леонид, братец твой гулящий. Не успел в армию уйти, а уже Маньку запузатил. Так еще носом теперь воротит: не нравится, мол, характерами не подходим, разводиться буду. Чувствую, не выйдет из этого паршивца толка. Поэтому не хотелось бы, чтобы ты пошел по его непутевым, блудным стопам.

– И что же вы предлагаете, тату? – напряженный весь поинтересовался сын.

– Да вот, кажу, нет у тебя еще жизненного опыта в этом деле и, может, даже хорошо, что за юбками не гоняешься. Стало быть, надо прислушаться к мнению старших, – все вокруг да около, витиевато подбирался отец к изложению сути, – их опытом воспользоваться… В общем, сынка, подыскали мы тут с родными подходящую тебе, порядочную, хозяйственную невесту, которая в недалеком будущем может стать неплохой тебе жинкой.

– И кто же она? – все в таком же напряжении спросил Игорь.

– Маруся, дочка Михайленко Степана, что на консервном робыть. Очень приличная семья. Мама – врач-терапевт, сама Маруся на продавца учится. Они нам дальними-дальними родственниками приходятся. Она, конечно, немного полноватая и постарше тебя на полтора года, но, сам понимаешь, не это главное для надежной, совместной жизни.

Игорь визуально знал эту девушку, но никаких, в том числе и дружеских, отношений с ней не поддерживал и поэтому деликатно попытался уточнить:

– Мне трудно сказать сейчас что-либо определенное, я ведь даже не знаю, как она сама ко всему этому отнесется? И как вообще пришла идея – познакомить ее именно со мной?

– Не переживай, – коротко ответил батя, – она не против.

Знакомство состоялось на Пасху. Собрались семьями под предлогом празднования этого святого Дня. Маруся, конечно, была во всем нарядном, накануне простояла в очереди в дамский зал, и поэтому ее ухоженная головка представляла собой очень даже впечатляющее зрелище: химическая завивка тогда только-только входила в моду. Нельзя сказать, что Игорь пришел в неописуемый восторг от их помолвки, но и особо противиться тоже не желал: девушка была, в общем-то, неплохая, с покладистым характером. Они встречались несколько месяцев. Но далеко их отношения не заходили, ограничивались редкими поцелуями и разговорами на философские темы. Игорь мог часами обсуждать то или иное политическое событие, недавно происшедшее в мире, делиться впечатлениями о прочитанной книге, просмотренном кинофильме, а Маруся, в основном, молчала и завороженно его слушала. Ей нравилось слушать этого не по годам рассудительного, взрослого, серьезного человека, которого, к тому же, прочили ей в женихи. А его устраивало осознание собственного лидерства в их необычном дуэте. Вскоре подоспела пора – ехать поступать в Житомирское Краснознаменное зенитно-артиллерийское училище. Перед отъездом он пообещал Марусе:

– Я буду тебе писать, а ты будешь отвечать?

– Конечно, буду.

– И ждать меня будешь?

– А ты этого хочешь?

Игорь, не ожидавший столь прямого контрвопроса, слегка растерялся и, поколебавшись, ответил все же уклончиво:

– Кто же не хочет. Приятно, когда тебя не забывают и ждут.

Слово они свое сдержали: он писал, она отвечала и ждала. Но даже в письмах их отношения не переходили эту невидимую грань, дружеско-товарищескую, за которой люди обычно теряют голову от любви.

Впрочем, Маруся, успевшая привыкнуть к этому ученому, во многом не похожему на своих сверстников парню, попыталась было еще более к нему приблизиться, послав к его Дню семнадцатилетия (на момент поступления Игорю до семнадцати не хватало более месяца, и если бы не его протеже Иван Григорьевич Топытько, сумевший убедить приемную комиссию закрыть на это глаза, могли бы и не допустить до экзаменов) символическую почтовую открытку. На репродукции картины художницы В.А.Орловой были изображены двое милых, симпатичных молодых людей, которые в ожидании метро (название картины – "В московском метро"), сидя на скамейке, ведут приятную беседу. Собственно, если судить по шикарному букету в руках девушки, с любовью смотрящей на кавалера в погонах и в то же время внимательно слушающей его рассказ, они уже никого и ничего не ждут – здесь состоялось их свидание, и им безумно хорошо вдвоем. А на обратной стороне карточки после слов поздравления Маруся вывела свое сердечное пожелание: "Дорогой мой Игорь, как я хочу, чтобы мы были так же вместе, как эта пара. И я надеюсь, что мы будем вместе. Обязательно! Правда, Игорек?" Радоваться бы парню, что девка к нему так липнет. Другой бы на его месте, гуляка-повеса, любитель приключений, не преминул бы воспользоваться моментом. А он же еще более посерьезнел, задумался, как быть? С одной стороны, и девушку обижать не хотелось своим истинным признанием, а, с другой, и "лапшу вешать", обнадеживать тоже не мог…

17.

Он тайно обожал другую, и никакую больше. Вообще, надо признать, господа, он своим безупречным в молодости поведением явно бы озадачил американских ученых-эволюционистов, пришедших на исходе развращенного двадцатого века к сенсационному выводу: человек по сути своей не является существом моногамным, то есть неверность якобы записана в генетическом коде человека и наследуется в течение тысячелетий из поколения в поколение. А Бернард Шоу так вообще безапелляционно заявил, что, мол, мужчине, любящему на протяжении жизни всего одну женщину, надо бы обратиться в больницу или… повеситься. Вот так, уважаемые, не больше и не меньше, хороши же советы, последовать им – так одни беспутные гуляки останутся на земле. Вот Сатана-искуситель рад-то будет! А теперь, господа, предлагаю расслабиться и вместе с одним западным журналом совершить биографический экскурс с пикантными подробностями великих и известных мира сего, как бы подтверждающих вывод эволюционистов. Вызывает, правда, некое удивление, откуда могли взяться столь точные данные интимной жизни, но, как говорится, что дали, то и преподношу:

"Чингисхан (1155-1227). Имел пять жен и пятьсот любовниц. Свою жизнь закончил на ложе любви – заколотый побежденной им на поле боя тангутской королевой. Официальная причина смерти – несчастный случай: упал с лошади.

Джакомо Казанова (1725-1798). "Я еще не встречал ни одной женщины, которая смогла бы устоять передо мной." Итак, не устояли: сорок семь итальянок, девятнадцать француженок и восемь немок, а также (в качестве особой категории, без сносок на национальность) тридцать одна девственница. – Предвижу и предвосхищаю, господа, ваши сальные, скептические улыбки: вот вам, мол, и знаменитый распутник Казанова; оказывается, наяву он не такой уж и гигант по части дамского пола, наделали, так сказать, много шума из ничего вокруг его персоны; а ведь, по сути, по реальным делам и возможностям он каждому десятому, а может, и пятому русскому деревенскому Ваньке в подметки не годится. Так-то оно так, милостивые государи, но речь-то идет о знаменитостях. А посему продолжим – :

Вольфганг Амадей Моцарт (1756-1791) под звуки "волшебной флейты" соблазнял своих… учениц.

Наполеон Бонапарт (1769-1821). Его интимные отношения с женой не сложились из-за того, что в самый неподходящий момент его укусила собачка Жозефины, видимо, приревновавшая свою хозяйку. Что касается его многочисленных внебрачных связей – отбором "кандидаток" занимался его адъютант.

Рихард Вагнер (1813-1883) каждой из своих двух жен объявлял, что слишком стар для любовных утех, и отправлялся… к молоденьким "музам".

Пабло Пикассо (1881-1973) – трое внебрачных детей. Возраст его возлюбленных уменьшался прямо пропорционально увеличению его собственного. Одной из них была Мария-Тереза, 17 лет: "Он был великолепен и ужасен." Мария-Тереза повесилась, когда Пикассо оставил ее.

Эрнест Хемингуэй (1899-1961). Пресловутый ген требовал удовлетворения по три раза на день и в итоге довел "хозяина" до импотенции.

Людовик Х (1710-1774). Мадам Помпадур, когда больше не могла удовлетворять страсть монарха, снабжала его пятнадцатилетними девушками.

Чарли Чаплин (1889-1977): одиннадцать детей, бесчисленное множество любовниц – в поисках их он был неутомим до самой своей смерти.

Джон Кеннеди (1917-1963). Около 1600 любовниц. – Вот гигант, так гигант! Не на почве ли ревности или любовной мести, искусно прикрываемой политикой, лишили его жизни в цветущем возрасте?! – (в их числе несравненная Мэрилин Монро). "Секс мне необходим каждый день, иначе очень голова болит."

Мао Цзэдун (1893-1976) требовал в приказном порядке: "Каждый день – девственницу." Свою страсть и возможности "подогревал" инъекциями женьшеня. Его последнюю любовницу Ланг Пинг (Голубое Яблоко) после его смерти казнили.

Энтони Куинн, 79: "Я часто любил четырех женщин одновременно. Больше всего мне хотелось бы иметь гарем."

Карлос Менем, глава Аргентины. Громкий скандал из-за его связи с подругой его сына, дочерью главы оппозиции. "Я люблю женщин – это лучше, чем если бы я любил мужчин."

Ален Делон изменял Роми Шнайдер с фотомоделью Натали, Натали – с Мирей Дарк и т.д. "Мне всегда нужно несколько женщин одновременно."

Билл Клинтон, 48: 10 любовниц, по крайней мере, известных. Его телохранитель: "Когда у него срывалось "рандеву", он в бешенстве топтал ногами свой радиотелефон."

Мик Джеггер, 51: (группа "Роллинг Стоунз"). Не счесть имен, как женских, так и мужских, связи с которыми ему приписываются. Его жена Джерри Хэсл: "Главное, чтобы я оставалась № 1."

Принц Чарльз Уэльский, 45. Ночь перед свадьбой с Дианой он провел у своей любовницы Камиллы, связь с которой длится четверть века…"

В эту славную плеяду можно смело вписать и немало имен достойных представителей России, к примеру, почти всех императоров, а заодно и императриц, а также обожаемого и почитаемого всеми Александра Сергеевича Пушкина, который, видимо, опираясь на свой богатый опыт, вывел незамысловатую, но удивительно точно подмеченную формулу любви: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей." Но, господа, не следует забывать и другие, возвышенные примеры истории. Иван Сергеевич Тургенев до конца жизни пронес в своей душе трогательную, нежную любовь к одной-единственной – Полине Виардо. Антон Павлович Чехов также до гробовой доски оставался верен своей супруге Ольге Книппер. А вспомните купринский "Гранатовый браслет", сюжет которого, кстати, взят из жизни. Это ли не шедевр истинной добродетели, бескорыстной, долговечной и чистой любви?!

Так вот, милейшие, наш скромный герой Игорь Драйзеров, тоже вопреки выводу ученых-эволюционистов, относился к числу однолюбов. Во всяком случае, если любовь к одному человеку вкрадывалась в его сердце, то к другим он оставался равнодушным до тех пор, пока не происходила катастрофа, то есть, образно выражаясь, не разбивались чувства вдребезги, как корабль о скалы. На других девушек он мог, конечно, засматриваться, вернее, смотреть, но лишь с одной целью: чтобы сравнить и еще раз убедиться в том, что нет на свете человека, прекрасней его избранницы.

18.

Его сердечной зазнобой была Тамара, девушка из параллельного класса. Видел он ее постоянно, а вот разговаривать, точнее, обмолвиться, обменяться несколькими словами, предложениями довелось всего один раз. Дело было зимой ранней, на улице установилась гололедица. Они возвращались из школы, она – впереди, а он шел чуть сзади. Вдруг, вскрикнув и взмахнув невольно рукой с портфелем, Тамара оказалась на земле. Игорь, разумеется, быстро подбежал, помог подняться. Она поблагодарила, посмотрела ему в лицо и внезапно разразилась чистым, звонким девичьим смехом. Игорь так оторопел от столь неожиданной реакции той, которая несколько секунд назад пребывала в горизонтальном положении, отделавшись серьезным ушибом, слава Богу, не переломом, что выронил из рук только что подобранную книжку (содержимое раскрывшегося портфеля разлетелось по сторонам).

– У тебя такие смешные рожки на голове, – объяснила, наконец, причину разразившегося веселья девушка, – прямо как у чертика из мультфильма.., забыла только название. На вот, сам посмотри, – она порылась в портфеле и протянула ему зеркальце.

Вид действительно был настолько смешон, что Игорь и сам рассмеялся. А она тем временем извлекла из сумки еще и расческу и собственноручно привела его голову в порядок. Теперь он уже ее благодарил, смущенно улыбаясь.

– Кто ж тебе, парень, рога уже успел наставить? – В ее глазах блеснул озорной огонек, слегка обжегший его и без того горячее юное сердце.

– Да вроде некому, – на полном серьезе признался Игорь.

– А что ж так плохо?

– Что рога не наставляют? – он охотно включился в словесную игру.

– Нет, что некому.

– Жалеют, наверное.

– Да тебя не жалеть – любить надо: ты вон какой заботливый, внимательный, чернявый. Ты из какого класса?

– Из 10-В.

– А я из "А", так что соседи. И что, в вашем "В" нет ни одной, которая б тебе приглянулась?

– Наверное, нет.

– А может, ты слишком переборчивый? – девушка вновь звонко рассмеялась. – Прынцессу шукаешь?

– Не угадала, – неожиданно смело для самого себя выпалил Игорь, – с тобой хочу познакомиться… Можно?

– Тамара, – протянула она руку.

– Очень приятно. А меня Игорем нарекли.

– А что ж ты, Игорь, без шапки зимой ходишь?

– Еще в прошлом сезоне украли, а новую пока не успел приобрести.

– Поторапливайся, а то не заметишь, как и всю зиму пробегаешь с замерзшими ушами, – полушутя-полусерьезно отреагировала Тома. – Однако, мне тоже надо торопиться: неотложные дела. Так что, прощевай, Игорек.

– А проводить тебя можно? – Его глаза выражали надежду.

– Не стоит, я человек занятой, к тому же взбалмошный. Не смотри, что сейчас я такая веселая, на самом деле я очень строгая и даже бываю злой. Так что тебе со мной лучше не связываться. – Сказав это, она махнула ему рукой и побежала в своем направлении. Словно окаменевший, онемевший, стоял Игорь посреди дороги, провожая тоскливым взглядом свою первую, столь нечаянно нагрянувшую и столь же стремительно убегающую любовь.

Потом, когда им доводилось мимолетно видеться, все их общение ограничивалось коротким "здравствуй", и она так же стремительно уносилась вперед, своей дорогой, как будто и не было между ними ничего, и ему оставалось лишь уныло смотреть ей вослед и ощущать, как безрадостно сжимается сердце. Да, собственно, и не было между ними ничего такого, что могло бы давать ему повод во что-то верить, на что-то надеяться. Так себе, случайное, уличное знакомство, перекинулись несколькими фразами, а вот поди ж ты: запала она ему в сердце глубоко. А подойти вновь и заговорить не решался. Вроде уж все, настроит себя: сегодня подойду обязательно и выложу ей все, как на духу. И во сне приходит, и наяву постоянно в голове возникает ее образ, где бы ни находился и чем бы ни занимался, и, в общем, трудно ему без нее, невозможно. Но как только живая, такая желанная, она появлялась в его поле зрения, во рту пересыхало, язык отнимался, в глазах мутнело, темнело, и парень окончательно терялся, становился безропотным, безвольным, как теленок, которому только и оставалось, заливаясь в душе слезами, издать протяжное: "Му-у-у."

"Ничего, – сам себя утешал Драйзеров, – если поступлю в училище, обязательно ей напишу, и тогда уж во всем признаюсь." Но и тут не смог обойтись без посредника в лице двоюродной сестры Жанны, с которой они были одногодки. Жанна, как и большинство девушек, склонных к романтическим поступкам и мечтающих о захватывающей, необычной любви, с радостью согласилась стать курьером в амурных делах Игоря. Накануне отъезда в Житомир Драйзерову удалось узнать только фамилию Томы, но бойкой, энергичной сестренке Жанночке не составило особого труда в небольшом провинциальном городке разыскать любимую девушку друга-родственника и передать ей от него письменное послание.

Чтобы кого-то в чем-то заинтересовать, нужно прежде всего постараться вызвать у него удивление. Эту несложную житейскую мудрость, сам того не ведая, очень даже удачно и применил Игорь по отношению к Томочке. Она действительно была несказанно удивлена, шокирована и растрогана, читая наполненные теплотой и нежностью строки того самого "чертика", которого некогда расчесывала посреди скользкой дороги, покрытой льдом. По правде сказать, она уже и забыть его успела: ведь с момента их мимолетного знакомства пролетел почти год! А он ее постоянно помнил, и не только – боготворил, если верить тому, что было в послании. Письмо Драйзерова пришлось кстати еще и потому, что буквально за неделю до этого Тамара всерьез поссорилась, разругалась со своим бывшим ухажером, который, как удалось ей выяснить, параллельно успевал подбивать клинья к другой зазнобе.. Чтобы немного успокоиться, забыться, отвлечься, она и переключилась на Игоря. Так между ними завязалась переписка.

Теперь вы понимаете, господа, почему наш герой, совершенно противоположный по поведению экс-ухажеру Томы, оказался в столь двусмысленном, затруднительном положении, получив открытку от формально повенчанной с ним Маруси, фактически признавшейся ему в своих чувствах.

Преодолевая огромную неловкость, жалость к ней, Драйзеров постарался как можно тактичней, безболезненней объяснить Марусе нелепость их ситуации. Она ответила не сразу, лишь через пару месяцев, видимо, мучительно борясь с собой и все еще надеясь на чудо: а вдруг заблуждался, писал в порыве не лучшего настроения души?! "Друг мой! – обращалась смиренная Маруся. – Поздравляю тебя с Днем Победы Советской Армии! Желаю от всей души только отличных успехов в учебе и счастья в личной жизни. – И дальше, немного отступив, коротко сообщала: – Я все теперь поняла…"

О, он умел ценить людскую верность и преданность, будучи сам по натуре таковым. Эти две пожелтевшие со временем открытки навечно пронес и сохранил в своей душе. Как, впрочем, и открытки от Томочки, содержание коих по глубине чувств, надо признать, заметно уступало предыдущим.

19.

Увольнительные Драйзеров нередко проводил в кругу семьи своего родственника – полковника Ивана Григорьевича Топытько, в обществе Жанны, его взрослой дочери (прошу не путать, милейшие, с тезкой – двоюродной сестрой Игоря) и ее подружек. В один из таких дней он попал, что называется, с корабля на бал: Жанна как раз торопилась на день рождения к подруге и захватила его с собой.

– Ты очень даже кстати, – по дороге объяснила племянница, – среди званых к Марине, имениннице, много девушек, а парней – кот наплакал, хоть скрасишь нашу девичью компанию.

Действительно, в квартире, куда они заявились через час, не считая Игоря, был еще одетый по гражданке один молодой человек, но, как говорится, при деле, то есть с девушкой. А потому нетрудно догадаться, какое неподдельное любопытство выразилось в нескольких парах глаз в связи с приходом этого бравого курсанта.

– Знакомьтесь, – обратилась Жанна к присутствующим, – это Игорь, мой драгоценный, милый дядюшка, он же без пяти минут лейтенант нашей доблестной и непобедимой армии. Прошу любить и жаловать.

– Хороша же подруга, – с игривым укором заметила именинница, – так долго скрывала существование такого молодого, приятного и, надеюсь, неженатого дяди.

– Да, действительно, – подхватила одна из присутствующих, – негоже зарывать клад столь глубоко. Где бы мне разыскать подобное сокровище – дядюшку лет эдак двадцати-двадцати пяти.

– Глубже искать надо, дорогая, – заметила третья, вызвав всеобщее оживление, веселый смех.

Драйзерова сия лестная характеристика, высказанная дамами немного старше его по возрасту, разумеется, ввела в некоторое смущение, он даже слегка покраснел, растерялся. С минуту-другую держал букет, обдумывая, как его преподнести, в смысле – что сказать этой блистающей ослепительной красотой имениннице… Надо сказать, господа, что Игорь Семенович всю свою сознательную жизнь, до конца дней своих строго придерживался жизненного правила: никогда не ходить в гости, а тем более по случаю того или иного празднования, с пустыми руками, или, как он говаривал, с голым поцем. Так и в данном случае, решительно не согласившись с Жанной (мол, ничего не надо тебе брать, я уже приготовила ей подарок, ты для них и с пустыми руками будешь подарком), он настоял несколько отклониться от курса, чтобы забежать в цветочный магазин, где на последние свои курсантские копейки купил замечательный букет из алых роз… Теперь он вертел его в руках, не зная, как совладать с непонятно от чего охватившим его волнением. Словно разгадав внутренние терзания Игоря, ему на помощь пришла Жанночка:

– Ты знаешь, Марина, мой дядюшка оказался на редкость галантным кавалером. Потащил меня в цветочный магазин, хотя мы и так уже опаздывали к назначенному тобой времени, и вот результат его внимания и хлопот. – Она перевела взгляд на стоящего Игоря с букетом, как бы подталкивая того к действию. – Какая прелесть, не правда ли?! Признаюсь, дорогая, я даже позавидовала, что не у меня сегодня именины.

Игорь, наконец, протянул Марине букет, скромно добавив от себя:

– Поздравляю, желаю радости и счастья.

– О, благодарю вас, вы очень любезны, – лицо Марины озарилось шикарной улыбкой. – Присаживайтесь, дорогие гости, – пригласила всех к столу именинница, – вроде уже все в сборе, ожидать больше некого.

Так случилось, а возможно, этого пожелала Марина, места Игоря и ее за столиком оказались рядом. Он, конечно, как мог, ухаживал за ней: подавал то, другое блюдо, щедро отпускал всевозможные комплименты. И в то же время не забывал посматривать на часы, чтобы не опоздать на вечернюю поверку. Это обстоятельство, безусловно, не могло ускользнуть от наблюдательных, не сводящих с него глаз Марины.

– Игорь, ты, видимо, глубоко несчастный человек, – попыталась грустно пошутить дама.

– Это почему же?

– Потому что счастливые, как известно, часов не наблюдают, а ты только и занят тем, что периодически на них поглядываешь. Между прочим, можешь этим самым очень обидеть хозяйку, меня то есть. И еще я заметила: ты совсем не пьешь, только пригубляешь. Нет, мне это явно не нравится. Тебя, наверное, здесь что-то не устраивает, признавайся немедленно. – Марина уже была довольно навеселе, что помогало ей вести себя с собеседником именно так, как она того и желала в душе, но при этом она отдавала отчет своим словам, то есть ее речь была вполне осознанной.

– Да что ты, что ты, – принялся успокаивать ее Игорь, – мне все здесь очень нравится, только не хочется опаздывать в училище.

– И я тебе нравлюсь? – напрямую полюбопытствовала Марина.

– Конечно, – добродушно ответил парень.

– А чем докажешь? – Она с таким темпераментом и азартом пронзила его взглядом, что он невольно отвел свои глаза в сторону.

– Да я-я не-е знаю, – попытался уйти от конкретного вопроса Драйзеров, – разве слова недостаточно?

– Недостаточно, – твердо стояла на своем Марина, – позволь тогда мне решить, как убедиться в твоей искренности. И учти, курсант, – она была явно в ударе, щеки ее пылали, очи тоже горели бесноватым огоньком, а командирский голос так чеканил слова, будто выбивалась дробь строевого шага, – я прощаю твою неловкость, неучтивость, угловатость поведения по отношению ко мне, к даме, только потому, что ты еще очень молод и глуп, надеюсь также, что это не пожизненно.

Игорь, слегка ошалев, обидевшись от такого необычного поворота речи, попытался было встать под видом удаления к месту общего пользования, но она, крепко ухватив его за локоть, скомандовала: – Спокойно, сидеть! – И уже более ласково и нежно добавила:

– А теперь проверим тебя на тест, насколько ты умеешь держать слово. – Марина поставила перед ним стакан и наполнила его до краев водкой. – Если выпьешь до дна, поверю тебе, доказательство искренности будет налицо, а нет – значит, хилым, гнилым ты окажешься.

– Но.., – Игорь хотел было возразить, но она не позволила ему докончить:

– Никаких "но", милый друг, сегодня мой день, сегодня все мои желания должны исполняться. Не ты ли, кстати, не так давно желал мне счастья. Вот, будь любезен, на деле докажи, как ты способен осчастливить женщину.

Аргумент был убийствен, и Драйзерову не оставалось ничего другого, как взять в руку стакан и медленно, но верно опрокинуть его в себя, тем самым удовлетворив прихоть этой не на шутку разошедшейся красивой женщины.

– Умничка. А теперь на брудершафт. – Игорь не успел нормализовать дыхание от прежней солидной порции, как она плеснула себе и ему в стакан еще граммов по тридцать. – Ну же, дорогой, ну же, – торопила она его, как бы опасаясь, чтобы не передумал.

Драйзеров выпил и эту долю, после чего она недвусмысленно придвинулась к нему как можно плотней:

– Что ж ты медлишь, кавалер, а может, брезгуешь?

Жар ее горячих, мягких губ, ощущение упругой, рвущейся наружу груди окончательно затуманили голову бедному парню.

Жанна, заметив сей пассаж, выбрала подходящий момент, чтобы отвести именинницу в сторону и сделать ей наставления:

– Ты что позволяешь себе, подруга?! Не порть мне, пожалуйста, дядюшку. Он, к твоему сведению, еще мальчик, а ты ведешь себя с ним, как весьма развратная дама.

– Нотации будешь у себя дома читать, – незлобно парировала Марина, – а сегодня я хочу, чтобы он был мой, понимаешь, мой. Наш бабий век такой короткий, а мы все чего-то ищем, ищем и в результате остаемся, как старухи у разбитого корыта. Да, собственно, я уже, наверное, и есть старуха – двадцать восемь как-никак. Так пусть же счастье будет хоть призрачным, мимолетным… На один день… На одну ноченьку… Он такой хороший, милый. Мне почему-то всегда ужасно не везло на мужиков: все попадались какие-то прохиндеи, норовили только себя потешить, ублажить, а на меня им, собственно, было наплевать. – По щеке Марины покатилась крупная слеза, но именинница, быстро справившись с этой секундной слабостью, перехватила слезу платочком и, изобразив подобие улыбки, продолжила:

– Не гневись на меня ради Бога, Жанночка. Да, я, быть может, сильно пьяна, грешна, но, поверь, не от злого умысла хочу совратить твоего Игоря. По душе он мне пришелся, люб. Глядишь, может, и я стану чище и добрей, побыв с ним. Ну что, дорогая, поделаешь, если на каждого парня у нас в стране десять девчат. А на хорошего – ку-у-да больше. Хорошие, они ведь все по тюрьмам да на войнах погибают. А кто уцелел – к рукам быстро прибирают. Вот и приходится нам, опоздавшим, довольствоваться всякой дрянью.

– Ладно уж, – сдалась подобревшая Жанна, – оставляю его тебе. Только смотри: головой за него отвечаешь. А с училищем мы этот вопрос с папочкой как-нибудь утрясем. Предупредим по телефону, что Игорь остается у нас в связи.., скажем.., с вывихом ноги… Шел, мол, к нам и по дороге неудачно оступился, так что пока на выходные побудет у нас… В общем, придумаем что-нибудь. Но ты все же, пожалуйста, будь осторожна с ним, не "залети" смотри, а то пойдут потом разборки.

– Дурочка, – столь же незлобно отреагировала Марина, – неужто я враг себе и твоему семейству. Не волнуйся, все у нас с ним получится славно. Однако пора вернуться к гостям, чтобы они нас не потеряли.

Без главного виновника торжества публика уже действительно заскучала, поэтому ее предложение прозвучало как нельзя кстати:

– Ну что, дорогие, не пора ли нам организовать танцы?

– Пора, пора, – дружно поддержали гости.

Стол тут же задвинули в угол. Марина включила проигрыватель, поставила вальс и, торжественно произнеся: "Дамы приглашают кавалеров," элегантно протянула руку Игорю, увлекая его на середину комнаты. Девушки, последуя ее примеру, тоже быстро разобрались по парам: кто – в роли кавалера, а кто – дамы. Захмелевший Драйзеров переминался с ноги на ногу, как неповоротливый увалень, не зная, что предпринять.

– Танцуй же, танцуй, – подбадривала его Марина, – не топчись на месте.

– Я не умею, – откровенно признался курсант, – не научил никто.

– Ах, горе ты луковое, – сокрушенно, с иронией закачала головой именинница, – что ж мне делать с тобой, неученым таким?! Ну давай будем учиться, пока я жива… Эту ножку ставь сюда, эту сюда… Так… Поворот… Не останавливайся… Крутимся, крутимся, крутимся… Ну вот, вроде немножко получается… Однако, этот противный свет режет мне глаза. Милый, выключи, пожалуйста.

Слегка пошатываясь, Драйзеров подошел к выключателю, и комната погрузилась в темноту, и лишь светящаяся точка граммофона не позволяла назвать ее, темноту, сплошной.

Вальс сменили на пластинку с фокстротом. И вновь Марина взяла инициативу в свои руки, давая уроки послушному ученику. Внезапно она крепко прижалась к нему и, обдав его уста горячим дыханием, промолвила тихо:

– А не поменять ли нам тему занятий, мой сладкий?

– В каком смысле? – не сразу понял Драйзеров.

– Я утомилась и хотела бы прилечь. Составь мне, пожалуйста, компанию.

– Да, но.., – Марина решительно прикрыла ему рот своей ладошкой:

– Опять ты кого-то словно запрягаешь. И почему ты такой нудный, Игорек?! Мы же вроде договорились, что ты мне сегодня пожелал счастья, так будь же, черт тебя подери, джентльменом до конца, не понуждай разочароваться в твоих способностях… А насчет училища не беспокойся, мы с Жанной переговорили, она все уладит… Или, может, ты просто не хочешь быть со мной, – в голосе именинницы зазвучали тревожные и вместе с тем требовательные нотки, – не хочешь?! Тогда можешь быть свободен, я тебя не держу.

В который раз ошарашенный Игорь стоял на месте, не в силах что-либо ответить и предпринять. Расценив это как согласие остаться, она принялась увлекать его в другую комнату, и он столь же послушно, как телок, последовал за ней в предчувствии какого-то необычного, страстно влекущего блаженства.

– А сюда никто не зайдет? – еще что-то соображая, поинтересовался курсант, стаскивая с себя сапоги.

– Никто, мой милый, никто, – ее горячие поцелуи сводили его с ума и перед тем, как окончательно потерять голову, он успел задать последний вопрос из области рационального мироощущения:

– Так ты что, одна живешь?

– Нет, с родителями, но сейчас они на даче, так что не волнуйся…

20.

Он уже не слышал, как захлопнулась в прихожей дверь: гости разошлись по домам, разумеется, по-английски, не простившись, полагая справедливо, что счастье дороже этикета. И ни о чем не думал, наслаждаясь ее ласками и одаривая ее тем же…

Когда он проснулся, Марина уже хлопотала на кухне. Заглянув в комнату, она весело улыбнулась:

– Ну как, дорогой, тебе спалось на новом месте?

– Прекрасно, – Игорь чувствовал себя неловко и не мог открыто смотреть ей в глаза.

– Там я сварила какао, кофе, извини, нет. Ты любишь с молоком или без?