Цитаты из книги «Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга», страница 3
Родили меня совсем непонятную, странную, молчаливую, но сразу с жизненными принципами.
Боль трансформируется в страх, а страх остается с нами, подобно шраму
Любое опоздание имеет глубинную причину и несет ценную информацию о ней. Скрыты месседж. Чаще всего неосознанный самим опоздавшим. Во многих случаях это заявление о безразличии к происходящему, отсутствие важности. Иногда это выражение протеста против чего-либо, сопротивление. Или презрение: "Кто ты такой, чтобы я ради тебя слово держал? Да плевал я на тебя!" Или желание привлечь всеобщее внимание к своей личности. Это уж сразу видно.
А Вербер в книге об ангелах написал, что первые книги писателя всегда автобиографичны. Это меня успокоило. А то я все переживала, что нескромно как то про себя так много писать. А так есть робкая надежда, что это пройдет со временем. Спасибо Верберу.
Обман приносит дивиденды краткосрочные, а честность – работа на перспективу.
Кстати, я заметила, все жители Москвы своими пробками необычайно гордятся. Все о них постоянно разговаривают, обсуждают это чудное явление. Стоит заговорить о пробках, как тут же в беседу возбужденно включаются даже самые замкнутые и молчаливые. Гришковец вот даже песню написал.
Стада стоящих машин делают нас героями.
Я заметила, когда мне мои земляки говорят, что в Перми теперь страшные пробки, я лишь высокомерно усмехаюсь. Что, мол, вы знаете о пробках, дети? Вы, можно сказать, и пробок то не видели.
Когда кто то из пресловутых гостей столицы спрашивает меня, за сколько ему нужно выезжать в Шереметьево на самолет, улетающий в 20.00, меня охватывает неизъяснимое удовольствие и гордость за Москву.
– Ну, милый мой, это же Ленинградка!
– Да? И что?
– Ну, как что? Часов за пять надо выехать минимум.
– Как за пять? – ужасается собеседник.
– Вот так. Это Москва! – Контрольный выстрел.
В этот момент любой тупица должен догнать, какие мы тут суперлюди. С какими сложностями нам приходится справляться, в то время как они там, на периферии, плывут к своим целям практически по течению.
Так что пробки являются нашим достоянием, и их надо взять под охрану, как какой нибудь памятник архитектуры.
Вот почему ты не приехала, объясни мне. Сама же скандалила!
– Я не скандалила, а ныла. Не путай – это разные вещи.
Не буду же я говорить, что у меня денег нет. Мне еще год, наверно, кредиты отдавать за ресторан. Я не могу, как он, летать на самолетах каждую неделю, а просить деньги у него неудобно. Как то я не приучена. К сожалению или к счастью, я еще не разобралась.
С другой стороны, чего тянуть? Лучше раньше всю правду узнать, чем позже. Как говорит Глеб: «За все приходиться платить. Лучше раньше, чем позже и с процентами»
стремительно достал бутылку, так же стремительно разлил ее по казенным граненым стаканам, один стакан взял себе, а второй протянул Олегу.
– Ты знаешь, – сказал Олег, – извини, я не буду.
– Понял, – сказал доктор, подумал секунд десять, радостно протянул Олегу бокал и спросил: – А сейчас?
Так же, наверно, и с доверием.
– Я тебе не доверяю.
– А сейчас?
Я, кстати, тоже через такую стадию прошла. После тренинга у меня словно шлюзы открылись, я плакала каждый день и по любому поводу. Причем в оставшееся от плача время продолжала веселиться. Переходы из одного состояния в другое были практически мгновенны. Всех все это страшно злило, я пыталась сдержаться, но у меня не получалось. А потом Сергей, мой первый тренер, мне говорит:
– Ну ладно, я не буду больше злиться от твоих слез. Видно, у тебя период такой – надо выплакаться.
– Можно плакать, что ли?
– Можно. Разрешаю.
– Так все остальные бесятся.
– Тебе то что? Посылай их в жопу.
Я пару раз послала, еще немного поплакала, а потом перестала. Слезы кончились.
Теперь, когда они только начинают наполнять резервуар, я реву сразу, чтобы не копить.
А еще мне одна девушка из моей Игры рассказала, что невыплаканные слезы превращаются в лед. И если не плакать, то льда внутри нас становится все больше и больше и в конце концов мы превращаемся с холодные скользкие сосульки.
Я не желаю быть сосулькой.
