Проигрыш гарантирован правилами игры

В половине восьмого утра мы вышли из дома, онкоцентр располагался рядом, и дорога до него занимала 10 минут. Мама считала, что временной запас не будет лишним, и я с ней не спорила. Я опять не предупредила начальника о своем отсутствии и немного нервничала.

Очень скоро я припарковалась на стоянке в больничном городке, а перед дверьми приемника уже была очередь из пациентов и их сопровождения, в которой я заняла место. Затем я подкатила местную инвалидную коляску к авто для скоростной транспортировки мамы, и мы заняли позицию "низкий старт". А потом продолжили ждать время "Ч" в машине – морозище, блин!

Открытие дверей было для всех как выстрел стартового пистолета: несколько инвалидных колясок одновременно рванули от машин, но мы выиграли и вскоре расположились внутри теплого помещения.

Большая площадь приемного отделения была заполнена до отказа. Некомфортных металлических кресел, стоящих рядами и очень близко друг от друга не хватало, люди были вынуждены ожидать стоя. Два часа в душной комнате – цена за будущие услуги онковолшебников. Но выбора у нас опять же не было, действующий институт прописки не давал нам возможности воспользоваться услугами и знаниями московских врачей, если только иркутский врач не выпишет необходимую бумажку. Но старая и нездоровая женщина не нужна государству, она отработанный материал, мусор. И что делать нам, тем, кто ее любит? Открывать кошелек и платить, разумеется, скажет любой человек в нашей стране. Но денег у нас тогда не было.

Процесс оформления занял минут десять и кучу нервов. Когда медсестра перебирала бумажки для госпитализации, оказалось, что результатов одного теста не хватает. В мой адрес полетели упреки от мамы, но нам милостиво предложили сделать анализ платно здесь или повторить процедуру получения направления и сбора необходимых документов. Меня не интересовала стоимость, я спросила:

– Где платить, и где его сделать?

Медсестра продолжила рыться в куче бумаг на своем столе и сказала:

– Ой, простите, вот оно – потерявшееся исследование.

Я медленно выдохнула, чтобы справиться с желанием дать ей в глаз. После выдоха постаралась состряпать на лице подобие улыбки, забрала карту больного, положила на колени мамы и, не меняя притворной кривой усмешки, последовала за нянечкой, которая показывала нам путь как флагманский корабль.

Мой телефон разрывался от звонков, сигнализируя о необходимости быть в другом месте. Кроме того, транспортировка мамы по больничным коридорам даже на инвалидном кресле (все-таки 100 килограмм живого веса) и нервное напряжение дали о себе знать болью в позвоночнике.

В палате я поздоровалась с четырьмя больными и начала на огромных скоростях благоустраивать мамину жизнь в больнице: заправила ее постель, разместила туалетные принадлежности и ее личные вещи в прикроватной тумбочке, полотенце на спинке кровати, а прочее оставила в бауле, который спрятала под кровать. Потом я со всеми попрощалась, и в спину получила мамин ответ:

– Вечно у нее нет времени, все через одно место, как попало.

И полетела по направлению к парковке. Через пятнадцать минут я уже заходила в кабинет с видом человека, обдумывающего вселенского масштаба проблему, который вышел на улицу "буквально на пять минут" подышать свежим воздухом.

Глава 5

Такой была тогда моя жизнь: кухня, кастрюли, пищевые контейнеры, безуспешные попытки доказать матери мою надежность, общение с врачом (мы с ней обменялись телефонами), психологом и изнурительный труд.

Я не рассказала о еще одной опции Женьки – это жилетка для моих слез. Не в буквальном смысле, конечно. С ним мы обсуждали любые проблемы, у него я находила поддержку и одобрение. Очень тонкое чувство собеседника. Но его член (я называла его "дружок") был мощнейшим антидепрессантом.

Через три дня по дороге домой, когда я изнывала в очередной пробке, на переднем сиденье рядом со мной завибрировал телефон и высветились имя-отчество маминого лечащего врача. Под ложечкой засосало. Я ответила на звонок. После нескольких приветственных фраз доктор перешла к делу:

– Постараюсь быть краткой, у вашей мамы рак 4 степени, метастазы по всему организму, поражены кости. Прогнозы неутешительные. Мы с вами обсудим все позже, но вы должны быть готовы к печальному исходу.

А затем она как-то буднично попрощалась, я смогла только что-то промычать в ответ.

Бог хранит меня по каким-то непонятным мне причинам: если бы этот разговор состоялся во время движения автомобиля на высокой скорости, вероятно, я бы тоже оказалась в больнице (в гипсе), а может, и в морге.

Я, как сейчас помню, включила аварийные огни и откинулась назад. Я всегда завидовала черной завистью людям, которые умеют плакать. У меня же в стрессовых ситуациях начинается пульсирующая головная боль и полный ступор. Как будто в мое тело под большим давлением поступает тормозная жидкость. Руки, ноги, пальцы и все остальное перестает подчиняться, только мозг лихорадочно пытается понять, что это было и откуда прилетело, и как из минуса сделать плюс.

Автомобили за моей спиной громко сигналили и пытались объехать мою машинку, благо дорога была двухполосная. Я слышала маты и оскорбления в своей адрес, но не двигалась с места. Я не могла управлять своей тушкой, не говоря об автомобиле.

Наступила следующая стадия стресса, так называемый автопилот – автоматические действия без участия мыслительных процессов, как робот по написанной кем-то программе.

Я выключила аварийку и со скоростью черепахи двинулась по направлению к дому. Потом мне посчастливилось пристроиться за троллейбусом, и так я смогла добраться до пункта назначения.

Когда Женька увидел мое лицо, он спросил:

– Что случилось?

А потом обнял меня и прижал к своей груди. Я чувствовала, как бьется его сердце. Начала дрожать мелкой дрожью, потом амплитуда увеличилась, и у меня заклацали зубы. Я рассказала ему вкратце о звонке и о сути разговора и попросила сесть за руль, потому что управлять авто в моем состоянии было бы преступлением, а необходимо быть в больнице. Мы заехали в ближайший супермаркет и купили какие-то творожки, йогурты, сок и еще что-то диетическое и направились в больницу.

Мама сидела на кровати, она не знала о своем приговоре, и меня попросили ей ничего не рассказывать. Она спросила вместо приветствия, что со мной.

– Сложности на службе, смертельно устала, – ответила я.

Посещение было кратким, организму нужно было расслабиться и отдохнуть. Мы передали ей продуктовый набор и попрощались со всеми. И снова в спину в ответ полетело, что, мол, я даже не нахожу времени поболтать с ней, что она в мои годы работала и не думала о своем удовольствии, всегда находила время для своей матери, которая была для нее на первом месте, а личная жизнь на втором.

Когда мы оказались дома, я почувствовала голод. Способ поглощения еды напоминал действия кочегара, который лопатой закидывает себе в рот топливо. Практически не пережевывая, я глотала как пеликан. Сняв одежду и не принимая душ, завалилась спать. Когда я открыла глаза, было очень темно, я чувствовала женькино тело и его объятия. На протяжении всей нашей непродолжительной и тяжелой совместной жизни каждую ночь он не выпускал меня из рук. И если я поворачивалась, он поворачивался в ту же сторону, не раскрывая свои объятия.

Я поцеловала его в щеку, и он улыбнулся во сне своей очаровательной восточной улыбкой. Потом я начала ласкать его мускулистый торс, постепенно опустилась ниже. Ласки привели к ожидаемому результату – возбуждению. Я заняла позицию сверху и испытала серию оргазмов, пока не довела себя до изнеможения. На протяжении всех моих манипуляций он не проснулся, что меня улыбнуло.

Не знаю, как у вас, но после секса я быстро и качественно делаю анализ и выбираю оптимальную стратегию выхода из кризисной ситуации. Не был исключением и результат того соития. Решения приходили мгновенно.

1. Я продам недвижимость мамы (квартиру, гараж) под предлогом, что мне пора увольняться на пенсию, и нам с ней будет легче жить в Санкт-Петербурге, рядом с ее внуками.

2. На вырученные деньги мы можем рвануть в Израиль. У меня закрались сомнения по поводу правильности постановки диагноза. Кроме того, ее возраст был для нас подмогой. Она могла прожить даже с 4 стадией продолжительное время при правильной терапии.

3. Первый шаг для воплощения моего плана – это доверенность с правом распоряжаться ее имуществом. Завтра найду в интернете ближайший офис нотариуса и проконсультируюсь.

Я мысленно похвалила себя – план выполнимый.

Мозг медленно расслаблялся после хорошей работы, и я засыпала.

Глава 6

Звук будильника вырвал меня из объятий моего восточного мужчины. Кофе, йога, душ – и надо стартовать.

Я зашла в спальню, полюбовалась смуглым, рельефным мужским телом, сладко спящим симпатичным лицом на подушке, поцеловала его в щеку и вышла в мороз. Сибирь-матушка не баловала нас комфортными температурами в суровые зимние месяцы.

Не все машины при низких температурах заводились, многие автовладельцы вынуждены были добираться до рабочих мест на общественном транспорте, и поэтому мой путь до службы был свободен.

Я всегда выезжала с небольшими запасом времени на случай задержки в пробке, и тем утром у меня освободилось полчаса. А в свободном доступе были компьютер и интернет. Мой ночной план нужно воплощать, поиск нотариуса – секундное дело. Адрес, телефон – вся необходимая информация добыта несколькими движениями пальцев рук.

Потом я подключилась к вселенной, закрыла глаза и перекрыла поток мыслей. Просто звенящая пустота и темнота.

Рабочий день был обыкновенным, каждодневная рутина. Я созвонилась с нотариусом, юный женский голос на другом конце провода представился его помощником. Я попыталась объяснить все по телефону, но получила предложение приехать и поговорить с шефом, выбрала удобное окно вечером, и мы с ней попрощались.

Мне опять пришлось уйти раньше с работы, и я опять не отпрашивалась у своего руководителя. Он не хотел знать моих трудностей, ведь тогда он вынужден был бы относиться ко мне как к человеку. Мои девчонки-подчиненные всегда были на страже моих интересов, что до сих пор остается для меня загадкой.

Перед визитом к нотариусу я заскочила на рынок, купила готовую еду в одном кафе, там готовили по-домашнему. Там же в кафе расфасовала еду по маленьким контейнерам. Иногда я ловила на себе заинтересованные взгляды посетителей или взгляды-вопросы, отчего чувствовала себя некомфортно и старалась побыстрее закончить процесс упаковки.

Затем машина, дорога, парящий воздух вокруг автомобилей от сильного мороза. Как результат – плохая видимость. Деревянные гнилые иркутские развалюхи, признанные историческими памятниками, но не реставрируемые из-за отсутствия денег в бюджете области (по официальной версии), усиливали и без того депрессивное состояние.

Офис располагался на первом этаже пятиэтажного здания. Я приехала вовремя, и симпатичная помощница проводила меня до кабинета. Большой стол, стулья вокруг, приятная женщина за столом моего возраста приветливо улыбается мне. Короткое приветствие, я рассказываю кратко суть, затем она объясняет, что следует сделать, и какова стоимость услуг.

Завтра я заеду за ней, и мы отправимся в больницу с бланком генеральной доверенности, после подписания которой вернемся в офис для оплаты услуг и заверки документа печатью. В 16.00 мы встречаемся в ее офисе. Позднее у нее все расписано. "Опять придется свалить со службы рано", – подумала я про себя. Становилось плохой традицией нарушать рабочее расписание, но выбора у меня не было. На кону жизнь матери. Нотариус скинет мне текст доверенности на почту, и после ознакомления я должна дать ей знать, устраивает он меня или нет.

– Для меня главное, чтобы не возникло проблем при реализации квартиры и гаража. К сожалению, всех юридических тонкостей я не знаю и полностью доверяю вашей компетенции.

Ее ответ был незатейлив:

– Такова обычная процедура.

– Хорошо, отправляйте на мой имейл. Я вам обязательно отвечу.

На этом наш разговор закончился, и мы попрощались.

Полдела сделано, простых полдела, впереди еще диалог с мамой и попытка убедить ее в необходимости продажи ее имущества без указания причин. У нее был гэбистский нюх на вранье. Надеюсь, версия с Питером сработает. Если нет, буду импровизировать.

Для поддержки в этом непростом для меня разговоре я захватила Женьку. И вот уже дверь палаты, мама на кровати, она улыбается и шутит со своими соседками по палате.

"Ты сможешь ее убедить, ты обязана", – готовила я себя к масштабной обработке ее сознания. Я знала, что она крепкий орешек.

Первым делом я предложила ей попробовать привезенную мной пищу: картофельное пюре с мясной котлетой. Она оценила качество и вкус еды и мои кулинарные способности. Если бы она узнала правду, то мои действия были бы квалифицированы как преступление против человечества.

Первая часть разговора была стандартной. Вопросы типа, как твои дела, настроение, что делала и т. п.

Вторая часть – презентация моего "плана" переезда в Питер и обоснование: покупаем квартиру, я увольняюсь на пенсию, у нас уже будут деньги, устраиваюсь на работу, живем в красивом городе фонтанов, дворцов и театров. С нами Данилка – мой младший сын. Или пансион за городом в обществе одногодок на свежем воздухе под присмотром медицинского персонала. А на выходных в тёплом семейном кругу. Я била чечетку, не давая ей возможности критически отнестись к моим словам, рисовала сказку. Как результат – она согласилась, что было неожиданностью даже для меня.

– Мама, ты умница, скоро я привезу к тебе нотариуса.

Улыбнулась и стандартно поцеловала в щеку. Доверенность будет завтра, теперь быстрая продажа квартиры – следующая головная боль.

…Способ, какой выбрать способ… сама или риелтор… Рынки недвижимости молоды, времени для формирования профессионалов очень мало. Платить деньги за головную боль? Не мой вариант. Значит, сама. Сайты вроде Авито и т. п. мне в помощь…

Вот такие мысли крутились в моей голове по дороге домой. Женька управлял автомобилем и освободил мою голову для анализа.

Дома я познакомилась с особенностями работы сайтов продажи и покупки недвижимости, требованиями и образцами выкладываемых объявлений и приблизительно прикинула стоимость квартиры по продаваемым аналогам в Ангарске. В электронном ящике меня ждал текст доверенности для ознакомления, пробежав по которому глазами я тут же ответила в духе "Все ОК".

Потом ужин вместе с моим смуглым партнером теми же, что и у мамы в меню, картофельным пюре и котлетами. Затем ежедневные ночные объятия и секс. У нас обоих впереди были неизвестность и страх. Но любовь и страсть согревали наши сердца и давали силы идти дальше.

Глава 7

Следующий день был посвящен детальному изучению работы сайтов продажи недвижимости, которым я занималась в небольших перерывах в плотном рабочем графике.

Фотографии, нужны привлекательные фото. Когда я забирала маму из дома, там остался изрядный свинарник, надо подготовить натуру. Планы на вечер – доверенность и уборка. Надо вычистить авгиевы конюшни за минимальный отрезок времени, а метод Геракла недоступен для меня. Поэтому сегодня у больной будет лайтовый вариант продуктового набора. Йогурт, творожок, сок, может, какой-нибудь бисквит. Хотя те, что продают в иркутских магазинах, не выдерживают никакой критики: много сахара и химикатов. Те, что производятся в Иркутске, очень жирные и могут быть с истекшим сроком годности, но покупатель об этом не знает. Владельцы торговых точек продовольственных товаров нередко наклеивают новые этикетки поверх старых. Их деятельность защищена действующим (дырявым) законодательством России, а именно его бюрократической реализацией. Выклюют весь мозг при попытке найти правду и наказать нечестного бизнесмена. Вдобавок тебя разведут адвокаты, а размер выплаты морального ущерба даже не покроет юридических расходов. Но и после решения суда в пользу пострадавшего его хождение по мукам не закончится – впереди приставы, шестеренки единой системы по уничтожению нервных запасов русских людей.

Ой, я отвлеклась. Я заскакиваю в супермаркет, затем к нотариусу, и мы вдвоем направляемся к маме в больницу. В машине разговор не клеится. Она приятная женщина и, вполне вероятно, очень интересный собеседник, но сложившаяся ситуация давит на меня и заставляет миллионный раз анализировать правильность принятых накануне решений. Я одна, Женька классный и умный, но он не сможет сделать корректные выводы из-за разницы во взглядах и непродолжительного времени проживания в России. Старший сын – тоже не вариант, мои проблемы не его. У него великая миссия – двигать российскую науку, да там и платят намного лучше. У младшего нет опыта, бывшему мужу я вообще параллельна. Мои родные и близкие люди на кладбище, а с остальными я не хочу делиться, начнется осуждение поведения моей матери и мой внутренний протест: "Кто вы, сука, такие, чтобы судить о ней. Ее психика требует лечения, а не осуждения!"

Мы легко добрались до больницы и на редкость буднично сделали все, что нужно. По просьбе нотариуса освободили палату, пациенты вместе со мной вышли в коридор. Несколько минут – и бумажка подписана. Я отдала маме продукты. Борясь с желанием зареветь как белуга, я выдавливаю улыбку, но мои усилия напрасны – ее не обманешь. Она чувствует, что меня точит червяк, и пытается разобраться в происходящем. Но я бережно храню тайну. Стараюсь сократить время общения и убегаю под предлогом, что нужно срочно отвести юриста обратно. У нее часто менялось настроение: от полного доверия до абсолютного неверия, граничащего с паранойей. Неимоверно тяжело для окружающих, нет возможности прогнозировать, что тебя ждет в тот или иной момент. В тот день она доверяла мне, что очень облегчило для меня процесс оформления документа.

Молча возвращаемся в офис, нотариус последний раз сверяет данные наших паспортов, ставит жирную гербовую печать, а я оплачиваю ее услуги, и мы прощаемся. Заветная бумажка, которая поможет спасти мамину жизнь, у меня в кармане.

Домой, жрать и в путь. Впереди Ангарск.

Приезжаю домой, открываю холодильник и все, что можно есть холодным, сую в рот. Лицо моего восточного принца веселит меня. С набитым ртом я объясняю ему:

– Мы уезжаем.

– Что? – уточняет он.

– Что непонятного?! – начинаю выходить из себя я. Но тут до меня доходит, что даже сама не могу понять сказанное мной, потому что говорю с набитым ртом. И начинаю смеяться и интенсивно жевать. Проглотив полупережеванную пищу, я повторяю:

– Мы уезжаем в Ангарск и без лишних разговоров! И еще – я соскучилась.

– Не поздно? – спрашивает он, пропуская вторую часть фразы, и добавляет, – сейчас уже 19 часов.

– Нет, не поздно, – отвечаю я. – За руль сядешь ты, я очень устала.

– Что мы там будем делать? – задает он резонный вопрос.

– По дороге расскажу, – кричу я ему из другой комнаты, потому что уже переодеваюсь, снимаю форму и облачаюсь в мои любимые джинсы и джемпер.

– Хорошо.

Обожаю его легкость на подъем без лишних докучливых вопросов.

Он наливает мне стакан воды, чтобы я смогла запить наспех проглоченную пищу (все-таки не пеликан), смотрит с недоумением, как я запихиваю в ведро моющие и чистящие средства, тряпки и щетки.

А потом мы выходим в ночь. Сибирские зимние дни короткие, солнце перестает освещать и греть землю рано.

Глава 8

В те дни я чувствала чью-то могучую поддержку, такое под силам только богу. Пробок на выезде из города не было, и дорога заняла всего сорок минут.

Дома у мамы клининговая компания в моем лице и лице юного, веселого и трудолюбивого узбека взялась за работу. Мама предпочитала все готовить сама, а вкусная пища в ее понимании должна быть очень жирной. И как следствие на кухне присохший жир был повсюду. Я залила все поверхности и полы какой-то едкой и вонючей гадостью, и дала химии растворить смесь жира и грязи. Чтобы не задохнуться, нам пришлось открыть окна. Тяжелый морозный воздух клубился и застилал пол на кухне. Гарри Поттер умер бы от зависти. Волшебство без магии.

Также я залила химией туалет и ванну. А мы с Женькой убирали жилые помещения. Все-таки трехкомнатные хоромы, набитые мебелью и вещами, в которых долго никто тщательно не убирался. Мы занимались уборкой четыре часа, и это был не самый легкий труд. Но результат нас удовлетворил. Из свалки квартира превратилась в приемлемое для проживания помещение.