Сказки Женской Души – 2

Последний шанс

Дидактическая Сказка

…Тренер была очень убедительна. Она так зажигательно рассказывала про то, как можно изменить свою жизнь, просто написав сказу, что Света сделала заказ, не задумываясь.

Так хотелось именно сказки!

Чтобы найти, наконец, классную работу, где бы прилично платили, и ценили по достоинству…

И чтобы путешествовать – везде, в любое время года…

И просторный дом, непременно на берегу моря…

А еще – встретить, наконец-то, правильного человека, влюбиться без памяти, замуж выйти и стать безоглядно счастливой…

Света вздохнула – ну разве так бывает на самом деле?

Она задумчиво посмотрела в окно, рассеянно помешивая ложечкой чай. «Поверь в мечту» – гласила надпись на проезжавшем мимо автобусе. А ниже шло «Банк горящих туров!»

– Эх, – грустно подумала женщина, – надо бы хоть загранпаспорт продлить, что ли…

Внимание ее привлекла девушка в белой футболке с надписью «God has no other hands but ours». Футболка обтягивала нехилый бюст, и надпись покачивалась в такт шагам нахальной незнакомки.

– У Бога нет других рук, кроме наших, – автоматически перевела Света, и фыркнула. – Ну, с таким-то богатством ни рук, ни мозга не требуется! – ехидно подумала женщина, и продолжала смотреть в окно.

А тем временем, в рекламном буклете, который она вполглаза рассматривала перед тем, как заметила девицу с надписью на провокационной майке, буквально на следующей странице, которую она так и не перевернула, ярко выделялось объявление. «Требуется менеджер по рекламе…» Обещали хорошую зарплату и работу в дружном коллективе. А еще – обучение и продвижение по службе вкупе с загранкомандировками. Однако, страница так и оставалась неперевернутой, а объявление – непрочитанным.

И симпатичный незнакомец, что заинтересованно поглядывал на женщину из-за бокового столика, тоже не удостоился ее внимания…

Тяжкий вздох, мучительные размышления – «Идти – не идти…» И вот, когда уже почти было принято решение не ходить, мир как будто расплылся перед глазами Светланы, и она увидела странную, донельзя захламленную комнату с восьмиугольным столом посередине. За ним восседали три разноцветных личности – болотно-зеленая, фиолетовая и серая, очень похожие на Печальку из мультика «Головоломка». Вот только синенькая героиня в очках и свитере была симпатичной и трогательной, а те, что собрались за этим столом – не очень.

Скорее, выглядели они отталкивающе – собранные в пучок волосы болотно-зеленой… хм… дамы были небрежно заколоты карандашом гигантских размеров, огромные очки в роговой оправе подрагивали на остром длинном носу, украшенном бородавкой. Одета она была в подобие офисного костюма с юбкой, пиджаком и блузкой, которая когда-то видимо, была белой, но в данный момент носила явный сероватый налет. К тому же, дама постоянно и как-то очень уж противно потирала тощие ручонки. Света поморщилась.

Вторая, фиолетовая, носила безразмерный балахон, сальные волосы ее находились в беспорядке, и, кажется, в них даже росли какие-то грибы, вроде поганок и мухоморов. Тоже фиолетовых, между прочим. Огромные, навыкате, глаза личности, полуприкрытые тяжелыми веками, все время норовили закрыться окончательно, а выражение лица носило печать вселенского страдания.

Третье существо было облачено в серую мантию поверх спортивного костюма. Волосы его стояли дыбом, а в глазах плескался ужас. Оно то и дело норовило залезть под стол, да там и остаться.

И занимались они весьма странным делом. На столе перед каждым стояла древняя печатная машинка, из которой выглядывал чистый лист бумаги. За машинкой находилась банка с пенистой жидкостью и торчащей из нее соломинкой. Все пространство вокруг было усеяно скомканными листами, так что даже ступить было некуда. Но, похоже, это никого не смущало.

Посреди стола возлежал огромный фолиант, уже зачитанный до дыр под названием «Как спустить свою жизнь в унитаз. Полное руководство». Правда, название было зачеркнуто, и поверх него, корявым почерком после «Как…» было выведено «прос..ть свое жалкое существование», а на обложке имелось еще и несколько внушительных клякс.

Компания лениво о чем-то переговаривалась тихими голосами. Время от времени кто-то из них начинал с бешеной скоростью строчить что-то на своей машинке, и через пару секунд кроткий шедевр покидал каретку. Автор опуса удовлетворённо откидывался на спинку стула, несколько секунд довольно смотрел на написанное, затем погружал соломинку в пенную воду, бормотал ту строчку или две, что появились на листе, и выдыхал воздух так, что на другом конце соломинки надувался огромный радужный мыльный пузырь. Он взмывал к самому потолку, и там растворялся. Личность задумчиво наблюдала за полетом, а затем комкала и выкидывала лист, и вставляла в машинку новый. Если кому-то из присутствующих долго не шла в голову идея, он открывал толстенный талмуд, некоторое время возил пальцем по строчкам, как будто находя подсказку, а затем, с довольным видом, набирал прочитанное на новом листе.

Когда в комнате как будто отрегулировали звук, Светлана аж подпрыгнула. Разговор стал громче и понятнее.

– Все-таки Перфи – просто прелесть, что подогнала нам эту штуку! – воскликнула болотно-зеленая личность визгливым голосом. – Теперь мы сколько угодно можем подкидывать Нашей дурацкие мыли!

– Да, но как бы чего не вышло! – прошелестела личность в сером.

– А что может быть? – томно протянула фиолетовая, и зевнула.

– Как что? – затряслась серая. – Развоплотит! – озираясь, трагическим шепотом добавила она, и затряслась, как осиновый лист. – А Перфекционизме твоей все равно! Вы вместе та еще парочка!

– Да ладно тебе, Страшик, вечно ты все преувеличиваешь! И не такая уж Госпожа Зона Комфорта и злобная. Просто, она не любит изменений, вот и старается изо всех сил Нашу никуда не пустить! Пусть сидит тихохонько, и не рыпается.

– Как я ее понимаю, – протянула фиолетовая. – Это тебе, Резинка, вообще что-то надо!

– Да уж! – фыркнула болотно-зеленая, названная Резинкой. – Зато тебе Ленька, только бы не шевелиться! Давай-давай, у тебя еще план по ленивым мыслям не выполнен! И вообще, меня уже давно Прокрастинацией зовут! Изволь уже запомнить, сделай милость! – и она приосанилась, поправляя белую блузку, от чего серых следов на ней прибавилось.

– А как по мне, как была ты Тянучкой и Резинкой, так и осталась! И от того, что люди тебе красивое название придумали, суть не поменялась!

– Не ссорьтесь, девочки, как бы чего не вышло! – прошелестела Страшик, и глаза ее наполнились еще большим ужасом.

– Так! – прикрикнула Тянучка-Резинка. – Быстро работаем, а то Госпожа ЗК как явится – точно не поздоровится нам всем!

– Развоплотит? – лениво поинтересовалась Ленька.

– Ну, если ты ее сильно разозлишь, то может. Хотя, мы уже сорок два года на этой работе, вместе с Нашей росли, все ее закидоны сами же и выпестовали… Неее, думаю, не станет развоплощать, поругает только.

– Лаааадно, – протянула фиолетовая. И принялась методично барабанить двумя пальцами по клавишам. – И-за-чем-я-ту-да-пой-ду… – медленно проявлялись слова, – все-рав-но-э-то-е-рун-да-ка-ка-я-то-не-по-мо-жет-луч-ше-я-ки-нош-ку-пос-мот-рю-и-ли-в-и-не-те-по-ла-жу…

Последняя буква была напечатана, Лень медленно и лениво взяла трубочку, сунула ее в пенный раствор, пробормотала получившуюся фразу и выдула ее в мыльный пузырь. Тот полетел к потолку.

– Красиво пошел! – прокомментировала ее действия Тянучка. – Можешь, когда хочешь.

При этих словах и Страшик как-то встрепенулась, и пальцы ее испуганными мышками зашуршали по клавишам, выбивая:

– А-вдруг-не-по-лу-чит-ся-и-ли-да-же-вый-дет-что-я-с-э-тим-де-лать-бу-ду-страш-но-же…

И, пока серая проделывала те же действия, в голове Светы четко оформились две мысли:

– И зачем я туда пойду? Все равно это ерунда какая-то! Может, лучше я киношку посмотрю или в инете полажу…

И:

– А вдруг не получится? Или даже выйдет? Что я с этим делать буду? Страшно же…

Женщина аж вздрогнула, поняв, откуда приходят ее вечные тревожно-депрессивные мысли…

– Класс! Глянь, подействовало! – радостно воскликнула Тянучка, бросив взгляд на какой-то монитор, над которым засветилась красная лампочка.

– Пссст, пссст! – привлекла внимание Страшик, и добавила страшным голосом – Она нас слышит! Ну, Наша! Рассекретила! Ой, что будут, что будет! – И она, путаясь в мантии, в очередной раз попыталась залезть под стол.

– Что будет, что будет?! – беспечно отмахнулась Резинка. – Да она никакого значения не придаст! Решит, что ей привиделось!

Голоса стали доноситься как будто издалека, Светлана моргнула, и вновь осознала себя сидящей все в том же кафе перед чашкой с почти остывшим чаем.

– И что это они в него кладут? Привидится же такое! – с подозрением присмотрелась она к зелёной жидкости, плескавшейся в чашке, а где-то вдалеке мерзко захихикали:

– Я же говорила! – долетел до нее противный визгливый голосок Тянучки.

Женщина помотала головой, отгоняя голоса и картинки, и вдруг обнаружила, что за столиком она не одна. Напротив устроилась элегантная, ухоженная женщина в явно дорогом стильном платье с модной короткой стрижкой. Глаза ее внимательно взирали на Свету, и была она такой… такой… такой классной, какой и она всегда хотела бы быть – успешной, довольной собой и миром вокруг, счастливой…

Женщина так залюбовалась на незнакомку, что не сразу сообразила, на кого же та была похожа. И лишь через пару минут неприличных разглядываний в упор до нее дошло.

– Это же я, я сама, только… лучшая версия!

– Точно, молодец, что догадалась! – голос сидящей напротив был голосом самой Светланы. – Я – лучшая часть тебя, а сегодня ты с нашим Темным профсоюзом встретилась!

– В смысле, все эти – Ленька, Страшик, Тянучка-Резинка – они что, и вправду есть?

– Есть, – вздохнула Светлана-два. – И ты все больше им свою жизнь отдаешь…

– Так…

– Да-да, – предупреждая вопрос, произнесла гостья. – И мысли они тебе подсовывают, и Госпожа Зона Комфорта не отпускает… Это ты еще со Вторичными Выгодами сегодня не встретилась!

– А что… что делать-то? – Светлана чувствовала себя очень неуютно, глядя на свое улучшенное отражение. Ведь и она могла бы быть именно такой!

– И что тебе мешает? – доброжелательно произнесла Светлана-два. – Смотри, сколько возможностей у тебя есть! Вот эта, например, – и ноготок с дорогим маникюром постучал по телефону, на экране которого все еще висел неоплаченный заказ, мысли о котором и запустили всю эту кутерьму.

Светлана вздохнула, и решительно нажала кнопку «Оплатить».

Ведь сказка только что приоткрыла ей себя…

Три месяца спустя Светлана, в дорогом элегантном платье, сидела все в том же кафе, заказав любимый молочный улун. Голове было привычно легко с дерзкой короткой стрижкой, мысли приходили самые радужные, в сумочке шелестел страницами только что выкупленный тур в Париж. На новой работе она вполне могла себе это позволить.

Женщина светло и радостно улыбнулась приятному мужчине, что давненько поглядывал на нее с бокового столика.

– Позвольте, я присяду? – у него оказался очень приятный голос, от которого по телу Светы побежали чувственные мурашки. – Знаете, я какое-то время наблюдал за Вами, но никак не решался подойти, а тут осмелился. – И он совсем мальчишечьим задорным жестом взъерошил свои короткие волосы. – Мне все время казалось, что такая привлекательная женщина, как Вы, просто не может быть одна! Но сегодня вдруг подумал – была – не была!

– Надо же, все, как в моей сказке! – подумала Светлана и улыбка ее стала еще теплее и ярче.

Про девочку Настю и Волшебную Еловую Лапу

(Рождественская сказка) Психотерапевтическая Сказка

…Она лежала под пышной снежной периной, и замерзала…

Почти на грани угасающего сознания билась мысль:

– Ну как же так? Я же – самая настоящая, всамделишная волшебная еловая ветка, и как так могло случиться, чтобы именно я отломилась, когда люди несли елку домой?

Ей было обидно до слез…

Да она и плакала – янтарными смоляными каплями, но увы, их никто не видел, ведь валяющуюся во дворе пышную еловую лапу все гуще заносил снег, забирая последнюю надежду на то, что ее обнаружит хоть кто-то…

Она замерзала, и ей уже снились милосердные радостные сны, которые, как говорят, видят все замерзающие перед своей смертью. И снился ей родной, беззаботный зеленый лес, и то, как она, едва проклюнувшись на свет из материнского ствола, уже осознала, что она – волшебная. И появилась для того, чтобы исполнить чье-то заветное желание…

Да, так бывает, когда на самой обычной елочке вдруг вырастает волшебная ветка, которая может исполнять мечты. И всего-то нужно, что разглядеть эту ее чудесную сущность, и попросить о том, чего хочет твое сердце. И сделать это нужно именно в Рождественский Сочельник…

Беда лишь в том, что мало кто из людей об этом знает. И множество Волшебных Еловых Лап так и не выполняют своего Предназначения…

– А еще жаль, что моя славная девочка, моя шишка так и не вырастет… – и Еловая Лапа постаралась посильнее сжать три тонких веточки, между которыми пряталась маленькая, с горошину, шишечка. В ней тоже была дивная сила, и, если ее посадить в землю, то из нее со временем выросла бы целая Волшебная Ель…

Настя вышла во двор, но сегодня девочку ничего не радовало. Ни пышный, еще не тронутый снег, ни яркое солнышко, ослепительно сиявшее на утренних сугробах, ни особая, предрождественская тишина… Малышке казалось, что ее вообще больше никто не сможет обрадовать. Никто и никогда.

Ее маленькое, десятилетнее сердечко сжималось от боли и страха, а взрослым, погруженным в свои проблемы, было совсем не до нее…

Дело в том, что у Насти была младшая сестренка, Оля, которую все звали Лялей. Ей было пять, и она была самым милым и очаровательным ребёнком на свете. Сестры очень любили друг друга, и им даже в голову не приходило начать ссориться, драться или выяснять, кого родители любят больше. Они вместе веселились, играли, порой, проказничали, но неизменно делились друг с другом – подарками, секретами и вкусностями, и всегда стояли друг за друга горой. Словом, сестрички-неразлейвода.

Беда пришла в дом буднично и незаметно. Ляля стала все быстрее уставать, все чаще капризничать, и все больше времени проводить в своей кроватке. Даже мама не сразу обратила внимание на эти перемены, а вот Настино сердечко сразу почуяло неладное…

Это уже потом, когда Олю положили в больницу, и дом опустел, стал холодным и молчаливым, взрослые начали понимать, что случилось. И в квартире появились тяжелые разговоры тихими голосами, и мамины слезы, и папино тягостное молчание. Все чаще в квартире стала появляться баба Надя – мамина мама, и тетя Света – мамина лучшая подруга. Обе с заплаканными глазами, с опрокинутыми лицами, они подолгу шушукались с мамой на кухне, не желая волновать и расстраивать Настю.

Наивные взрослые! Неужели они и вправду думают, что от внимательного детского взора и настороженного слуха может ускользнуть хоть что-то в доме? И тягостным полушепотом произнесенные слова, вроде «страшный диагноз», «пункция», «спинной мозг», и много других – непонятных, холодных, пугающих, от которых больно сжимается сердце? И косые взгляды в ее, Насти, сторону? И почти полное ее игнорирование, и разрешение делать то, что раньше было строжайше запрещено? Например, подолгу залипать в планшете или телефоне, лишь бы не дергать взрослых, или разрешение гулять одной, почти с утра и до вечера?

Настя не любила гулять одна. Самый чудесный день без маленькой сестренки превращался в хмурый и скучный, но и в квартире оставаться не было никаких сил… Помимо Лялиной болезни, стали почти постоянно ссориться родители. Делали они это за закрытой дверью своей спальни, и хорошенько заперев детскую, но их громкие раздраженные голоса доносились и туда. Не спасала даже натянутая на уши подушка, и включенная в наушниках музыка.

Папа с мамой все чаще смотрели в разные стороны, мама с грохотом швыряла на стол тарелки с едой для папы, а он, в свою очередь, громко хлопал дверью, уходя на работу. И все чаще задерживался допоздна.

На Настины расспросы о том, что случилось, оба вымученно улыбались, и, отводя глаза, уверяли, что все хорошо. Но девочка не была дурочкой, неспособной сложить два и два! Да и вся эта ситуация заставила ее повзрослеть…

Ощущение беды, тяжелым одеялом накрывшей их уютный мирок, было таким осязаемым, что казалось, его можно было резать ножом…

Думая обо всем этом, Настя бездумно выписывала на свежем снегу круги и восьмерки. Оставлять следы на чистом, нетронутом снежном покрывале было одной из их любимой с Лялей забав…

Ляля! Настя слышала, что сестренку привезут из больницы на выходные. Даже на Новый Год не отпустили, а сегодня, в Сочельник, привезут! Какой она стала? Можно ли ей будет покушать вкусностей и поиграть с ней, Настей? Сможет ли она это сделать? Воображение рисовало старшей сестре пугающие картины, одна страшнее другой… Вот бледная, исхудавшая Ляля с запавшими огромными глазами лежит на кровати, и едва шевелит губами, прося пить… Вот она, Настя, ночь напролет сидит у кроватки младшей сестренки, держа ту за руку, и перебирая тонкие, как веточки, почти прозрачные пальчики…

Девочка знала, что диагноз еще точно не поставлен, и еще – она давно залезла в инет, и узнала, что значит «пункция». И была готова хоть весь свой спинной мозг отдать, лишь бы Ляля поправилась! А глупые взрослые так и не решились с ней об этом поговорить!

И, конечно, сегодня они не пойдут в Храм на Всенощную так, как делали это всегда, сколько Настя себя помнила. Она так любила эту волшебную Рождественскую обстановку в церкви! И запах хвои, мешавшийся с ароматом ладана, и мягкое мерцание свечей, и красивые голоса церковного хора, звучащие как-то особенно таинственно и торжественно! Нет, она не была особенно прилежной прихожанкой, скажем честно. И выстоять длинную Рождественскую службу, не отвлекаясь, было ей совсем непросто. И за Лялей смотреть приходилось именно ей. И со знакомыми ребятами из воскрески они гораздо охотнее болтали в притворе, чем чинно молились рядом со взрослыми, но все же, все же…

Насте казалось, что она готова отдать все на свете за возможность снова прийти всей семьей в храм, и чтобы Ляля была здорова, и чтобы мама с папой снова смотрели друг на друга с любовью, подтрунивали и по-доброму шутили друг с другом, и веселились вместе с ними! Из самой глубины ее сердца рвались слова молитвы:

– Господи, пожалуйста, ну пожалуйста, я очень Тебя прошу…

Она замерла, подняв глаза к небу, и сжав кулачки. Горячие слезы сами катились из ее глаз, оставляя на щеках мокрые дорожки, падая на шарф, стекая по курточке… И вот одна из таких горячих слезинок упала на снег, прямо к ее ногам…

– Ой! – воскликнула обожженная огненной каплей еловая ветка, почти замёрзнувшая под своим сугробом.

– Ой! – воскликнула Настя, зацепившись за что-то ногой. – Что это, интересно? – и, наклонившись, она принялась разбрасывать снег в том месте, куда упала ее слезинка. – Ветка, еловая! Да какая красивая! – девочка пыхтела, выкапывая добычу из-под снега. – А знаешь, что? Я, пожалуй, заберу тебя домой! И поставлю в банку в детской, то-то Ляля обрадуется!

И довольная девочка, отряхнув с ветки последние снежинки, поспешила домой.

– Жива! Я жива! Уррррра! – радовалась еловая лапа, вздрагивая в такт Настиным шагам. – Значит, волшебство все-таки состоится!

Дома девочка налила в банку воды, и поставила ветку на столик в детской. Полюбовалась на дело своих рук, и решила, что принесенную еловую лапу просто необходимо украсить! Она тихонько прокралась в большую комнату, и критически оглядела стоявшую там наряженную елку.

Да, несмотря на все несчастья, обрушившиеся на их семью, елка была. Роскошная, щедро украшенная, залитая сиянием новогодних лампочек, она гордо возвышалась на своем месте, но… Было одно огромное в Настиных глазах «но» – елка была искусственная. Из разговоров взрослых она знала, что родители долго копили деньги именно на такую – шикарную, высокую, под потолок, – елку, которую от настоящей не отличить. А потом, пару лет назад, тетя Света подсказала маме лайфхак, и с тех пор елку не разбирали. А прямо так, со всеми игрушками, гирляндами и мишурой, запаковывали в огромный черный пакет, и выставляли на лоджию до следующего Нового Года. И не приходилось тратить время на то, чтобы елку наряжать-разряжать, заворачивать игрушки в вату и складывать их в коробки…

А Насте казалось, что из семьи вместе с этими чудесными моментами ушло что-то очень важное, что-то, что объединяло их всех – и маму, и папу, и Лялю, и ее, Настю… Как будто появилась какая-то брешь в обороне… Она даже пыталась как-то сказать об это маме, но слов не хватало. Да и взрослые, серьезные и умные, чаще всего отмахиваются от того, что говорит им ребенок. Особенно если это «что-то» идет вразрез с их представлениями о том, как должно быть.

В общем, Настя новую елку не очень жаловала. А новая елка не слишком любила эту девочку, и высокомерно задирала повыше свои роскошные ветки.

Однако, на этот раз Настя была настроена весьма решительно. Дело в том, что у нее, как, наверное, у любого ребенка, была своя любимая елочная игрушка – огромный красный шар с золотым ангелом на боку, купленный как раз на Рождество пять лет назад. Ей казалось, что целую вечность! Огромный и блестящий, он так и просился в руки, и Настя часами могла его разглядывать. Ей казалось, что внутри горит маленький огонек, а ангел порой весело ей подмигивает.

Как-то раз она этот шар уронила, и он чудом не разбился. Строго отчитав дочку, мама стала вешать его почти на самую макушку елки. Вот и теперь он задорно поблескивал под самым потолком, но именно этот чудесный шар Настя непременно решила повесить на свою еловую ветку.

Благо, взрослые уехали за Лялей, и девочка рассчитывала успеть к их возвращению. Она принесла с кухни табуретку, и подставила к елке. Забравшись на нее, Настя обнаружила, что ей не хватает роста для того, чтобы снять шар. Ее сил точно не хватило бы на то, чтобы принести тяжеленную стремянку из кладовки. Подумав, она пододвинула стул, и водрузила на него табуретку. Конструкция выходила шаткой и ненадежной, схватиться было не за что, но девочка, ловко и храбро, как маленькая обезьянка, взобралась на нее. Миг – и она уже тянулась к заветному шару, затаив дыхание и почти не моргая…

Искусственная елка, поняв, что ее хотят лишить одного из главных украшений, повыше вздернула свои ветки, и Настя глазам не поверила, увидев, как такой желанный красный шар с ангелом ускользает из ее пальцев! Она решительно поднялась на цыпочки, и потянулась рукой к петельке, удерживавшей елочную игрушку, но в этот момент коварная елка легонько ткнула ее веткой в живот, и девочка с громким криком полетела на пол, а сверху свалился табурет и перевернувшийся стул. У нее были все шансы как следует удариться, и свалить за собой всю елку, но то ли начали действовать чары Волшебной Еловой Лапы, то ли Дух Рождества подхватил ее на лету, а, может, это Ангел-Хранитель пришел на помощь любящему сердцу, но мгновение спустя Настя обнаружила себя сидящей на ковре, предметы мебели валялись рядом, не задев ее, а на коленях у нее – вот чудо! – лежал и переливался красный шар с золотым ангелом на боку!

Настя решительно направилась в детскую, напоенную дивным еловым ароматом отогревшейся еловой лапы, и надела свою добычу на одну из тоненьких веточек. Полюбовавшись на такую красоту еще немного, она забралась в кладовку, где, в самом дальнем углу, стояла коробка с ненужными елочными украшениями, достала еще мишуру и дождик, и добавила блеска.

– Нравится? – спросила Настя у еловой лапы. – И мне тоже! Вот теперь совсем красиво! А знаешь, мне кажется, ты волшебная! Ты такая живая, такая красивая, так вкусно пахнешь! Ой, я знаю, чего еще не хватает! – и девочка бегом бросилась на кухню.

– Ах, как чудесно! – радовалась Еловая Лапа. – Какая я красивая! И какое чуткое у девочки сердце! Она разглядела мою волшебную сущность! И так любит свою сестричку!

Тем временем, Настя вернулась, неся в руках несколько мандаринов. Разложив их вокруг банки, она очистила и с удовольствием съела один. Вот теперь все было правильно – запах живой елки, аромат мандаринов, любимый шар, веселыми бликами украшавший детскую…

– А давай, я найду тебе имя?! – Дожевав мандаринку, Настя посмотрела на еловую ветку. – Как же тебя назвать? О, знаю, тебя будут звать Еля, сокращенно от «еловой лапы»! Правда, я здорово придумала? – и девочка погладила длинные упругие и совсем не колючие иголочки.

– Веля, меня зовут Веля, потому что я – Волшебная Еловая Лапа! – засмеялась ветка. – Но как же здорово, что ты меня назвала!

В двери повернулся ключ, и Настя опрометью бросилась в коридор, едва сдерживая радостный крик. Ей было и немного страшно, однако желание увидеть Лялю было сильнее всего, но… Родители были одни. Хмурый и строгий папа, заплаканная мама…