Камасутра от Шивы

Глава 8

Москва

Аля работала в сетевой компании по распространению пищевых добавок. У нее был свободный график, и она могла распоряжаться своим временем.

Поездка в Индию выбила ее из привычной колеи, заставила встряхнуться и посмотреть на себя по-новому. Чем она занимается? Как живет? В однокомнатной квартире все напоминало ей о собственной неустроенности. Две недели, проведенные в Гоа с Гором, показались ей страшной сказкой. Она не разделяла восторга, который излучал ее спутник.

Гор обманом вынудил ее курить гашиш. Аля впервые попробовала наркотик. Она не знала, что при этом испытывают другие, но ее ощущения были ужасны. Дурнота, провалы сознания, темные бессвязные сны. Гор вел себя как ни в чем не бывало. Аля незаметно следила за ним, не покуривает ли он тайком «божественный аромат Шивы». Неужели она связалась с наркоманом?

В гостиничном номере у них несколько раз был секс. То, что произошло между ней и Гором после чилома, не шло в сравнение с предыдущими пресными ласками. Гор не смог уговорить ее заняться любовью под открытым небом, в полнолуние, на прогретом за день песке. Но и без того его нарочитая развязность шокировала Алю. Видимо, после совместного приобщения к Шиве Гор решил преподать ей урок «Камасутры». Она стерпела.

Утром, вспоминая ночные упражнения, Аля залилась краской и заявила, что она – не обезьянка бонобо. «Жаль! – ничуть не смутившись, вздохнул Гор. – Тебе следовало бы поучиться у этих милых созданий!»

На обратном пути, сидя рядом с ним в самолете, Аля спросила:

«И давно ты куришь?»

«Я не курю», – беззаботно ответил Гор. Он загляделся в иллюминатор на рыхлые клубы облаков и даже не повернулся к ней.

«А как же чилом?»

«Это для транса. Аромат Шивы освобождает сознание. Я начинаю чувствовать себя богом!»

Она промолчала. Вероятно, Гор и в Москве регулярно погружается в «божественный транс». Не зря же он оговорился, что достать гашиш для него не проблема.

– Все ясно, он наркоман, – твердила Аля, меряя шагами свою неухоженную квартиру. – И вообще… какой-то он фальшивый.

Это слово – фальшивый – прочно засело в ее уме. Что бы она ни делала, ее мысли текли к Гору. Может, он все врет? Никакой он не врач и ничуть ее не любит. В чем тогда заключается его цель? Зачем он прикидывается влюбленным, тащит ее за собой в Гоа, дает попробовать чилом? Продолжает ухаживать?

Здравый рассудок уступал естественной женской жажде любить и быть любимой, обрести спутника жизни, создать наконец семью. Аля понимала, что Гор не собирается на ней жениться: ему нужно от нее что-то другое.

– Что? Что? – повторяла она мысленно и вслух. – Что?

Вопреки всему Аля увлеклась этим странным и опасным мужчиной. Даже их своеобразная близость, исполненная то обидного равнодушия, то дикой страсти, начала захватывать ее. Гор был неповторим во всем: его ум был устроен не так, как у прочих, и его сексуальные вкусы отличались от того, к чему она привыкла.

Аля не могла больше оставаться в неведении. Она решила действовать и в первую очередь засела за ноутбук.

– Ну что, милый, пришла пора познакомиться по-настоящему…

Ей удалось отыскать телефон и адрес его офиса на сайте предложения медицинских услуг. Она долго размышляла, как лучше поступить, и остановилась на первом варианте, который пришел ей в голову.

После того, как ее судьба совершила резкий поворот, Аля научилась экономить. Она бережно расходовала деньги и накопила некоторый запас, как будто предвидела, что ей это понадобится. Деньги Аля держала в банке – небольшую сумму, оставшуюся после продажи квартиры и полного расчета с юристами. Она не притрагивалась к ней, будучи в самых стесненных обстоятельствах. Но теперь, не задумываясь, сняла немного денег на расходы.

Прямо из банка Аля отправилась по магазинам и кое-что купила. Вернувшись домой, она приступила к делу. Грим, парик, очки, новая одежда, и вот ее уже не узнать…

Если бы не щедрость пассажирки, таксист бы не согласился так долго ждать. Он проголодался и думал о стакане холодной колы и большом бутерброде из «Макдоналдса».

– Скоро ваш муж выйдет?

– Не знаю. Давайте договоримся: я вам плачу, а вы не задаете мне вопросов.

Водитель вздохнул и откинулся на сиденье, подремать. Было жарко. Листья на деревьях сохли и опадали. Чувствовалось приближение осени.

– Трогайте, – сказала пассажирка, коснувшись его плеча.

– А?

– Вон машина, видите?

Таксист поднял голову и посмотрел, куда она показывает. С парковки медленно выезжал белый «Форд».

– Едем за ним. Только аккуратно.

– Понял…

«Ох, уж эти ревнивые жены, – думал таксист, пристраиваясь за «Фордом». – Увидит мужика с любовницей, истерику закатит. А мне утешай! Черт…»

У него тоже была ревнивая скандальная жена, которая по любому поводу устраивала допросы и грозила разводом. Любовь прошла, но он жалел детей. Негоже, чтобы они чужого человека называли отцом. А что у его дочек появится отчим, нет сомнений. Жена в лепешку разобьется, но сойдется с кем-нибудь. Назло ему.

«Форд» мчался вперед, и в какой-то момент таксисту показалось, что он его потерял. Рядом нервничала пассажирка. На перекрестке они догнали неверного супруга. Вскоре «Форд» свернул на Ивановскую улицу.

– Он едет домой, – заявила женщина и попросила таксиста подвезти ее к метро.

– Вы что, в разных местах живете? – удивился тот.

Она молча расплатилась и вышла. Это была Аля, которая, прикидываясь ревнивой женой, следила за Шестаковым.

На третий день слежки «Форд» выехал за город и привел преследовательницу в глухую деревушку.

– Я дальше не поеду, – заявил таксист. – Стремно все это. Темнотища, хоть глаз коли. Я вообще за город клиентов не вожу. Тем более вечером. Вам сделал исключение как женщине.

– Послушайте… я плачу вам втрое больше тарифа.

– А мне по фиг, – уперся водитель. – Жизнь дороже. Кто вас знает? Может, вы террористка!

Он остановился у поворота и потребовал, чтобы пассажирка с ним расплатилась. Ей самой было страшно. Но раз уж она оказалась здесь, надо выяснить все до конца.

– Вы что, бросите меня здесь одну, ночью? Как же я доберусь обратно?

– Надо было раньше думать.

По сторонам дороги чернели деревья. Светила луна. Вокруг ни души. Только вдали мерцают огоньки.

– До деревни рукой подать, – буркнул таксист. – Собаки брешут, слышите? Пойдете по дороге прямо, не заблудитесь.

Аля обрадовалась, что надела легкий спортивный костюм и кеды. Грунтовка тут ухабистая, можно ногу подвернуть.

Таксист не уезжал, медлил.

– Эй, дамочка! – крикнул он ей в спину. – Может, плюньте вы на все и айда обратно в Москву?

Она обернулась и махнула ему рукой. Поезжай, мол.

– Возьмите фонарь… тут яма на яме. И от собак будет чем отбиться. Они по деревням голодные рыскают, еще накинутся.

Аля решила не отказываться. Фонарь ей пригодится. Он оказался довольно мощным, с длинной ручкой.

– Если что, бейте, как дубинкой, – посоветовал таксист. – Штука проверенная. Не подведет.

– Я вам должна за фонарь?

– Мы вроде рассчитались. Ну, бывайте, дамочка…

Он начал разворачиваться. Аля побрела вперед, к мерцающим в ночи огням. Над лесом висел месяц. Между деревьями, в кромешном мраке что-то шуршало, возилось. У нее душа ушла в пятки, когда наперерез метнулся какой-то зверек. Она с трудом сдержала крик.

Запахло водой и тиной, послышался тихий плеск. Аля сообразила, что рядом речка. Огни приближались. «Форд», который свернул в деревню, стоит где-то во дворе. Гаражей сельчане не строят. Луч фонаря выхватывал то покосившийся деревянный забор, то заколоченный дом… еще забор с проросшим насквозь кустарником… еще дом…

Ноги сами несли Алю вперед. Одни дома стояли пустые и безмолвные, в других светились окна. Казалось, следом за ней кто-то крадется. Она оглядывалась, но кроме лохматых дворняг со светящимися в ночи глазами никого не было видно. Собак Аля не боялась. Наоборот, их присутствие придавало ей бодрости. По крайней мере, она не одна на этой словно вымершей улице.

Чем дальше она шла, тем сильней ее одолевал страх. Чутье подсказывало, что «Форд» где-то близко. Когда Аля увидела за облезлым штакетником машину, она даже не посветила фонарем на номера. И без того ясно, чье это авто.

Пораженная, она замерла и привалилась спиной к березе. Дом во дворе был мрачным. Свет в окнах, выходящих на дорогу, окутывал его угрюмые очертания желтоватым ореолом. Аля отдышалась и настроила себя на решительный лад. Не для того она следила за Гором, чтобы теперь спасовать. Раз уж она здесь, то должна выяснить, чем он занимается на самом деле.

Аля не стала ломиться в калитку и осторожно двинулась вдоль забора. Сердце ее взволнованно билось, коленки дрожали. Обнаружив несколько штакетин, которые свободно болтались, она раздвинула их и пролезла внутрь. Фонарь пришлось спрятать в кустах, чтобы не мешал. Света и без него хватало.

Во дворе стояла ужасная вонь. Подобравшись поближе к сараю, Аля наткнулась на большую кучу навоза.

– Фу-у…

Скрипнула дверь, и на крыльцо вышел мужчина с большой стеклянной бутылью в руках. Это был Гор.

Аля скользнула за сарай и затаила дыхание. Гор медленно спустился по ветхим ступеням, он шагал прямо на нее. Она обомлела. Если он ее заметит…

Он остановился, посмотрел по сторонам, поставил бутыль на землю и взялся за лопату. Аля не видела, что в бутыли. Судя по движениям и походке Гора, посудина была полна.

Гор закапывал бутыль в навоз! При этом он что-то приговаривал себе под нос. Потом он сходил в дом и вернулся с тряпкой и пузырьком, из которого обрызгал какой-то жидкостью навозную кучу. Покончив с обрызгиванием, он зажег благовонную палочку и сделал круг, окуривая навоз дымом.

Но это было еще не все. Гор опять взял в руки лопату. На сей раз он выкапывал бутыль – не ту, которую только что закопал, а другую. Эту вторую бутыль он тщательно вытер от навоза тряпкой и унес в дом…

Глава 9

Москва

Глория обвела взглядом приемную Шестакова. Уютно, чисто и просто. Кожаный диван, пара кресел, столик с кипой глянцевых журналов. На стенах – индуистская символика. Запах духов и сандала.

Глория могла бы держать пари, что доктор употребляет «травку». Она узнала этот характерный аромат, хотя ни разу в жизни не пробовала и даже не нюхала гашиш. Запах чувствует только она. Другие женщины вдыхают духи друг друга и ревниво разглядывают чужие наряды. Она нарочно оделась в скромное серое платье и гладко причесала волосы, чтобы не привлекать к себе внимания.

«Вряд ли Шестаков держит здесь принадлежности для курения», – подумала она. Этот запах существует где-то рядом, в иной реальности, которая находится очень близко. Глория мысленно заглянула туда, за занавес, непроницаемый для остальных и прозрачный для нее. Там доктор Шестаков смешивал красное вино, уксус, золотой порошок и бормотал заклинания… Там он ждал появления царицы Савской, чтобы…

– Вы записаны? – осведомилась дородная дама в коричневом платье. Оно так туго обтягивало ее, что трещало по швам. Дама была обильно нарумянена, на толстых губах блестела помада. В приемной работал кондиционер, но дама еще обмахивалась журналом. Ее мясистое лицо лоснилось от пота.

– Да, конечно, – без запинки выдала Глория.

– На который час?

– Доктор обещал принять меня в обеденный перерыв.

– А! – многозначительно вымолвила дама и облизнула губы.

Пациентки ждали своей очереди. Все они думали о докторе, каждая по-своему. Глория утонула в похотливых фантазиях сих представительниц прекрасного пола. Тайные мысли! Вот где кроется истинное существо человека.

После того, как кто-то покидал кабинет, над дверью вспыхивала надпись: «Входите». Доктор отводил на прием одного пациента около получаса. В общем, достаточно. Он старательно придерживался графика. Не было никакой нужды приходить заранее и торчать в приемной, тратя время впустую. Очевидно, у женщин был мотив поступать так. «Находиться в непосредственной близости от своего кумира для них – верх блаженства», – догадалась Глория.

Две блондинки в похожих джинсовых сарафанах увлеченно сплетничали. Если они и были чем-то больны, то экзальтированной восторженностью. Шестаков для них – царь и бог в одном лице. Гуру, который ведет их из тьмы к свету.

Глория фыркнула, чем вызвала осуждающий шепоток. Впрочем, о ней тут же забыли, едва в приемную вошла стройная барышня с копной черных спиралек на голове. Узкие брючки, спущенная с плеч кофта, бретели бюстгальтера, который чудом удерживал пышную грудь. В ее очах сверкало что-то испанское, южное и горячее.

Это была та самая голая красотка, которую доктор намазывал бурой смесью в полутемной комнате деревянного дома!

«А вот и ты! – отметила Глория. – Я знала, что сегодня встречу тебя здесь!»

Брюнетка, звеня браслетами, уселась в свободное кресло и с вызовом положила ногу на ногу. Весь ее вид говорил: даже не пытайтесь соперничать со мной! Куда вам, квелым бледным поганкам, до моей красоты и бешеного темперамента!

Присутствующие дамы отвели глаза, чтобы скрыть завистливую ненависть. Глория с интересом наблюдала за этой банальной сценой.

– Маша? – бросила она в напряженную тишину приемной. – Привет!

– Мы знакомы? – удивилась брюнетка.

– Ой, простите… я кажется, обозналась…

Барышня сверлила ее подозрительным взглядом, покачивая ногой. Она была обута в туфли на шпильках. Эти длинные шпильки с железными набойками можно использовать как оружие.

– Обозналась! – поддельно смутилась Глория. – Извините.

Брюнетка не удостоила ее кивком своей царственной головы. Присутствующие захихикали.

В одежде Маша Веткина так же хороша, как и обнаженная. В какую игру она играет с Шестаковым?

Глория выполнила свою миссию. Злоумышленница обнаружена. Теперь дело за Лавровым. Пусть проследит за этой барышней.

Глория принялась суматошно рыться в сумочке. Она заранее придумала причину, по которой ей срочно понадобится уйти. На прием она не записывалась, но заявила обратное. Теперь нужно ретироваться так, чтобы ни у кого не возникло сомнений: ей необходимо вернуться домой.

– Боже! Какая я растяпа! Кошмар!

– Что с вами? – холодно осведомилась дородная дама в коричневом платье.

– Я забыла закрыть дверь в квартиру! Ключей нет! Значит, они остались дома! Муж мне голову оторвет…

– Видела Шестакова? – спросил Лавров, когда она села в машину.

– Нет. Он носа не высовывал из своего кабинета. Не врываться же мне туда?

– Я надеялся, что ты…

– Зачем нам Шестаков? Не он угрожает собственной жене.

– Любопытно, что он за тип.

– Уникал, который поклоняется Шиве, морочит голову женщинам и курит гашиш.

– Доктор – наркоман? – поразился сыщик.

– Полагаю, он дозирует «травку», чтобы не впасть в жесткую зависимость. Курение гашиша для него не только кайф, а прежде всего ритуал.

– С чего ты взяла?

– У него в приемной стены расписаны священными индуистскими знаками.

– Просто дань моде, – возразил Лавров. – Сейчас на гребне йога, фэн-шуй, мантры и прочая восточная дребедень.

– Это не про Шестакова. Восточная дребедень, как ты выразился, всего лишь ширма, за которой он что-то прячет.

– Так загляни за ширму!

– Пытаюсь. Пока не получается.

Глория лукавила. То, что брезжило «за ширмой», пугало ее. Там в синеватых сумерках всплывали образы царя Соломона и царицы Савской… африканская саванна… мертвые лица людей… круглая золотая пластина…

– Значит, надо проследить за доктором, – сердито бросил Роман.

– Сначала за Машей Веткиной.

– Она была в приемной? Как ты ее узнала?

Глория с улыбкой подняла палец к потолку.

– Мне был голос свыше.

– Издеваешься? – обиделся он.

– Вовсе нет. Едва она вошла, я сразу почувствовала ее флюиды. Она связана с Шестаковым какой-то тайной. Они не только любовники. К тому же ее зовут Маша.

Лавров повел плечами и фыркнул. Сколько в Москве Маш – не перечесть.

– Эта женщина жутко ненавидит Тамару, – добавила Глория. – Готова порвать ее на куски. Кстати, ты должен был видеть, как она входила в парадное. Яркая особа, в твоем вкусе.

Сыщик действительно засмотрелся на грудастую барышню в брюках-дудочках. Он скривился и пробормотал:

– Черненькая? С голыми плечами?

– Говорю же, в твоем вкусе, – рассмеялась Глория.

– Она приехала вон на том красном «Фольксвагене». Дамский вариант.

– Остынь, Рома. У этой гламурной брюнетки уже есть любовник. Тебе не обломится.

– Ты уверена, что сообщения с угрозами посылает именно она?

– Держу пари! «Платье для похорон» – ее стиль. Она помешана на одежде. В голове – преимущественно секс и тряпки. Ради этого она пойдет на многое. Проследи за ней и выясни, где живет, чем дышит.

– Думаешь, она способна на убийство?

Глория промолчала. «Туарег» стоял на открытом месте и нагрелся от солнца. На бульваре в тени лип отдыхали пенсионерки. Сверху на город лилось синее небо. Все застыло в жарком безветрии. Стекла окон были опущены, но вязкий как желе воздух не двигался.

Лавров испытывал двойственное чувство желания и злости. Глория дразнит его, не приближает окончательно, но и не гонит. После редких ласк она делает вид, что между ними ничего не было. Их отношения напоминают затяжную партию в шахматы, до которых Глория – большая охотница. Сыщик уже не чаял выиграть партию. Он довольствовался тем, что она давала ему.

Бывают разные виды любви. У них с Глорией – любовь-поединок. Что достанется тому, кто одержит победу? И надо ли ее одерживать?

– Хочу кофе. Ты взял термос? Эй!.. Ты меня слышишь?

– Я все выпил, пока ждал тебя, – очнулся Роман.

– Тогда купи мороженое. Духота, сил нет.

Он послушно сбегал к лотку и вернулся с двумя порциями пломбира.

– Белорусский, натуральный…

Когда Маша выпорхнула из парадного и направилась к своей машине, мороженое уже было съедено. Глория вытерла руки влажной салфеткой, протянула такую же сыщику. Тот мотнул головой и включил зажигание.

Красный «Фольксваген Гольф» водил их за собой часа три. Магазины, солярий, опять магазины. Маша, покачиваясь на высоченных шпильках, казалась неутомимой.

– С ума сойти, – присвистнул Лавров. – Как можно держаться на этих ходулях?

Изнывая от скуки под торговым центром, сыщик созвонился с бывшим сослуживцем, продиктовал тому номер «Гольфа» и попросил установить владельца.

Глория дремала. В ее сознании происходила подспудная работа. Мелькали картинки, теснились мысли. Доктор Шестаков, развалившись в кресле, курил трубку… кто-то метался в дыму пожара, звал на помощь… кто-то рубил на куски черных африканских идолов… кто-то тонул в ледяной полынье…

– Паша! – вскрикнула она.

Утопленник схватил ее за плечо, начал трясти…

– Проснись… проснись же…

Она открыла глаза и увидела встревоженного Лаврова. От сладкого мороженого ее слегка подташнивало. Может, этим объясняются мрачные видения.

– Ты звала Пашу. Это тот самый Нефедов?

– Уф-ффф… Мне почудилось, что он…

Она не договорила. На парковке показалась стройная брюнетка, погрузила покупки в багажник, и «Гольф» тронулся с места. Лавров поехал следом.

– Неужели барышня изменила себе? – удивился он, притормаживая. – Похоже, это не магазин, а какой-то салон.

Маша шагала к входу в салон, не оглядываясь. Она не подозревала, что за ней следят.

– Это салон магии, – заметила Глория. – Судя по названию, его хозяйка – женщина. Посмотри на вывеску.

– «Эрна», – прочитал он. – Да… вряд ли так зовут мужика. Ты серьезно насчет магии?

Глория не успела ответить. Брюнетка скрылась за дверью, и в тот же миг зазвонил сотовый Лаврова. Бывший сослуживец сообщил ему данные по красному «Гольфу». Машина принадлежит некой Марии Рамирес, проживающей на Тимирязевской улице.

– Так это же рядом с Шестаковыми, – вырвалось у сыщика. – Я не тебе… Спасибо, дружище. С меня причитается…

Он отключил телефон и повернулся к Глории со словами:

– Маша Рамирес проживает недалеко от Шестаковых. Я пробил их адрес. Это не случайное совпадение. Думаю, ты права: она и есть «Веткина».

– Если хозяйка салона согласится помочь, то мы узнаем, зачем ходит к ней эта дамочка. Хотя… и без того ясно.

– Думаешь, она решила приворожить доктора?

– И навести порчу на его жену! – кивнула Глория. – Такие хищницы ничем не гнушаются.

– Рамирес… Рамирес… испанка, что ли?

– Внешне очень даже смахивает. Но по-русски говорит без акцента. Наверное, у нее мать русская.

– Ох, не нравится мне все это, – покачал головой Лавров. – Рамирес, магия, соседство с Шестаковыми, угрозы…

Глава 10

В тот вторник Тамара, как обычно, ушла на работу, а доктор решил выкурить чилом. В его комнате стояла большая статуэтка Шивы. В шапочке бога был устроен тайник. Бронзового четырехрукого Шиву обвивали змеи, взгляд его направлен в вечность. Сие олицетворение космического сознания ставило Шестакова в тупик. Как ему проникнуть туда, куда устремлены глаза Шивы? Гашиш должен облегчить задачу.

Доктор достал из тайника атрибуты «священнодействия», набил трубку, включил мандо и уселся в мягкое кресло. Долго находиться в позе лотоса было утомительно, а в кресле он сможет расслабиться и погрузиться в транс. Без чараса сознание освобождаться не хотело, мертвой хваткой цеплялось за телесную оболочку, и Шестаков упирался в одно и то же: полет мысли оказывался безнадежно приземленным.

– Так я ничего не добьюсь, – огорчался он, глядя в подернутые блаженством очи Шивы.

Тот явно не понимал, какие гири тянут его приверженца к земле. Ведь это легко – воспарить над материей и соединиться с божественным астралом.

Доктор уверовал в теорию, но обломался на практике. Астрал, куда он навязчиво стремился, отторгал его.

– Либо я иду не тем путем, либо… мне не хватает настойчивости.

Он не торопился, предвкушая блаженство, которое ему подарит «аромат Шивы». Медленно сделал затяжку. Негодование, раздражение, беспокойство таяли, как снег в лучах сияющего солнца.

Комната наполнилась сизоватым дымком. В дыму плавали обнаженные красавицы с золотой кожей… они прислуживали своей царице… Та полулежала на шкуре леопарда, ослепительно прекрасная, и смотрела на доктора. Под ее платьем прятались волосатые козлиные ноги…

Он пытался дотянуться до нее… но пальцы ловили лишь бесплотный дым…

Он бродил по роскошному дворцу… и оказался в руинах, где набрел на скелет…

«Я шел по тому же пути, – прокаркал скелет и щелкнул челюстями. – Видишь, что со мною сталось?» Он показал доктору золотую безделушку, поманил и сжал в костяных объятиях…

– Пусти!.. Пусти!.. – изо всех сил сопротивлялся Шестаков.

Белые кости рассыпались в прах. Доктор обрадовался спасению, но не тут-то было… Из развалин выскочил разбойник и ударил его ножом в грудь…

Служанки продолжали расчесывать царице волосы, а она закидывала голову и смеялась, смеялась…

Шестаков грезил о царице в драгоценных одеждах, в розовом, как утренний туман, покрывале…

Дым подхватил его и понес прочь… все дальше и дальше… в самое сердце песчаной бури… в середину огненного вихря…

Он горел. Это страсть сжигала его… пекло плотского вожделения… И вдруг все стихло. Огонь потух. Буря улеглась… Доктор очнулся на полу деревянного дома с перерезанным горлом… он хотел крикнуть, позвать на помощь… но мертвые уста не издали ни звука…

Над крышей сверкали молнии… грохотал гром… Синяя вспышка, удар, треск, и дом объял пожар…

– Спасите…

Доктор полз по выскобленным доскам к двери… стонал… обрывал себе ногти… а вокруг гудело пламя… жаркое и жадное до человеческого мяса…

В углу сидел утопленник и показывал ему синий распухший язык… вращал белесыми глазными яблоками… корчился от хохота…

Пламя наконец добралось до Шестакова и лизнуло его в лицо… Алые языки мелькали вокруг, словно рукава царицы, которая была совсем рядом, но оставалась недосягаемой… и вот уже красавица превратилась в танцующего Шиву…

– Иди ко мне! – манил он доктора.

В воздухе висел пепел от кремации множества тел, было нечем дышать…

– Иди к нам! – взывали истощенные аскезой садху. – Раздели с нами этот божественный дар!

Они украсили себя гирляндами цветов и трав, разожгли ритуальный очаг. Шестаков хотел присоединиться к ним. Садху схватили его за руки и потащили на пляж, где под назойливую музыку колыхалась в трансе тысячеликая толпа…

– Ты хочешь возвыситься над нами! – кричали они, и каждый норовил дотронуться до доктора, оторвать кусочек его одежды…

Он вырвался и побежал по горячему песку прочь от возбужденной толпы…

Хлопнула дверь, и Шестаков снова увидел себя лежащим на деревянном полу… в окружении стеклянных бутылей… Слева стояла красная, а справа – синяя…

Некто сгорбленный, в черном плаще трижды ударял по печатям на горлышке бутылей, и внутри у них что-то шевелилось… словно плод в материнском чреве…

– Сулейманова печать! – с ужасом догадался доктор.

В синей жидкости плавало восхитительное лунное лицо… а в красной корчил рожи злобный бес…

Шестаков то проваливался в черноту… то пробирался по непроходимым джунглям… то летел над выжженной равниной… то возлежал на пышном ложе, где юные красавицы услаждали его ласками… и надо всем, во всем сквозило лукавое и прекрасное лицо козлоногой царицы…

Он очнулся вне времени и не скоро сообразил, что находится в своей квартире на Ивановской улице. Вот его любимая статуэтка Шивы, привезенная из Индии. Вот валяется на ковре трубка, из который высыпался пепел. Окна закрыты, и в комнате трудно дышать…

– Тамара! – позвал доктор.

Никто не откликнулся, и он вспомнил, что жена ушла на работу и вернется поздно вечером. Голова словно песком набита, в глазах рябит. Кажется, чилом не пошел ему впрок. Вместо кайфа он пережил тягучий кошмар. Отголоски этого кошмара все еще беспокоили его.

Доктор долго просидел в кресле, глядя в глаза кобре, обвивающей шею Шивы. Мысль посмотреть на часы не пришла ему в голову. Он погрузился в хаос. Из этого хаоса медленно и неотвратимо проступала Смерть…

Когда Шестаков смог встать и умыться, было уже начало первого. Он опаздывал на прием. Второпях побрился, оделся, обул туфли… и только в прихожей сообразил, что сегодня у него выходной. Он брал свободный день посреди недели, чередуя вторник и четверг. Так было удобнее и ему, и его пациенткам.

Чертыхаясь, доктор переоделся в домашнее и вернулся в свою комнату. На компьютерном столике стояла фотография Тамары. Жена вела себя как-то странно. Она встретила его из поездки холодно и продолжала дуться. Не похоже на нее. Она первой ложилась в постель, немного читала и засыпала, не перебросившись с ним ни словом. Ночью она отказала ему в близости.

«В чем дело? – полюбопытствовал он. – Какая муха тебя укусила?»

«Ты меня любишь?»

«Дурацкий вопрос! – возмутился Шестаков. – Мы с тобой не подростки, которые…»

«Я так и знала! Ты трахаешь своих пациенток, а потом приходишь домой и хочешь секса с женой. Что ты за тип? Может, наконец, объяснимся?»

«Разве мы не договорились обо всем в самом начале? Я предупреждал, что не выношу однообразия. Ты согласилась на мои условия. Я пообещал, что не буду иметь претензий, если ты тоже захочешь переспать с кем-нибудь. В чем проблема?»

«Проблема в тебе! Ты стал слишком часто пропадать. То на сутки, то на двое, то на неделю. Где ты проводишь время? Сколько у тебя любовниц?»

«Я тебя не спрашиваю, с кем ты развлекаешься в мое отсутствие».

«Поездки в Индию – отдельный вопрос, – наседала Тамара. – Я терпеть не могу эту страну. Грязища, сутолока, коровы бродят по улицам. Что ты там забыл? И не говори, что стремишься к просветлению!»

«А если это так и есть?»

Жена криво усмехнулась и покачала головой.

«Раз ты туда повадился, у тебя появилась какая-то цель. Без цели ты и шагу не ступишь! Мне плевать, кого ты таскаешь в Гоа, но скажи своим подружкам, чтобы они оставили меня в покое!»

Доктор сердито воззрился на нее. До сих пор он ни одну женщину не возил в Индию. Аля была первой. Неужели жена что-то заподозрила? Вряд ли. Тамаре даже про гашиш неизвестно. Он держит «травку» в тайнике, о котором жена не знает.

Он ходил из угла в угол, ощущая смутную тревогу. Аппетита не было, но Шестаков разогрел суп и заставил себя проглотить половину тарелки. После еды он позвонил Маше.

– Ты свободна сегодня вечером? Я хочу встретиться.

– Сегодня не получится, – огорчилась она. – У меня будут гости. Ты не поверишь! Я стою у плиты и запекаю утку с мандаринами. Если бы ты сказал раньше…

– Жаль.

Она еще продолжала что-то говорить, но доктор отключился. Следующий звонок был к Але.

– Ты дома?

– Я на работе. Хожу по городу, агитирую людей, чтобы они покупали китайские добавки. У меня упали продажи. Надо наверстывать.

– Я бы хотел провести этот вечер с тобой. Соскучился.

– Извини, сегодня никак.

Он бросил взгляд на часы и уточнил:

– Когда ты заканчиваешь?

– Поздно.

– Может, пригласишь меня к себе? Вместе приготовим ужин… с шампанским и при свечах.

Аля колебалась. Предложение было заманчивым, но у нее в квартире неубрано, и вообще, она не настроена. После того, как она увидела Гора копающимся в навозной куче, у нее случилась тихая истерика. Деревня, куда он приехал, неухоженный деревянный дом, какие-то бутыли, лопата, отвратительный запах лошадиного помета произвели на Алю самое дикое впечатление. Сказать, что ее это потрясло, – значит ничего не сказать.

Ту злополучную ночь она провела в сарае, а утром, едва рассвело, выскользнула со двора и побрела на трассу, проклиная свое чертово невезение. Ее подобрала попутка. Всю дорогу Аля вздыхала, прижимая ко рту носовой платок. Водитель грузовой «Газели» деликатно помалкивал. Но в конце, высаживая случайную попутчицу, не удержался: «У тебя горе? Может, умер кто?»

«Умер…» – кивнула она и подумала, что в сущности это так и есть. Все, кого она любила, умерли по одной и той же причине. А теперь еще и Гор…

– Ну, как насчет ужина? – прозвучал в трубке его настойчивый голос.

– Я вернусь не раньше десяти, – промямлила она. – Жутко уставшая и злая. Ты разочаруешься.

– Ладно, я все понял.

– Не обижайся, просто…

– Никаких обид! – бодро заверил ее Гор. – Ты же знаешь, я преодолеваю свое эго.

Он тщательно скрывал злость. Аля скрывала смятение. У нее хватило ума не проговориться о том, что она видела. Гор ни о чем не догадывался…