Боевой пекинес Мавка

Глава 4. Гряда Памяти

Итак, все спят, набираются сил. А мне осталось рассказать про Гряду Памяти и что было потом, после того как удалось собрать желающих сражаться с маголвами. Эту историю я знаю до конца, а вот что будет завтра с нами – полная неизвестность. Надеясь, что обстоятельства позволят мне фиксировать события, я взял с собой пару чистых хрусталиков.

О том, что наша четверка была подобрана по образу и подобию той легендарной, мы поняли сразу. После того как меня, потомка Великого Сима, Лотта привела в Горячую Роту, стало ясно, что Совет что-то придумал. Из нас четверых только Собакк Бонифаций не был потомком. То есть он был потомком, потомком легендарных земных космических собак, но не Мавки. Что касается остальных, то тут всё было налицо. Самый близкий потомок – гном Сибелиус-сын (гномы тоже живут долго как горы, которые их породили), затем Лотта – внучка Лоттаниэль, затем я – прапрапрапраправнук (ровно пять раз, не ошибитесь!) Великого Сима.

Мои приставки “пра” ввели меня в слаженную компанию очень легко, только Бонифаций немного поворчал. Так, для порядка, чтобы я не обнаглел. Но наглеть времени не было. Мы почти сразу после знакомства начали соображать: зачем нас всех собрали вместе? Да еще по распоряжению Совета? И если тройка Собакк-Лотта-Сибелиус была лучшей по боевой и физической подготовке (тьфу ты, впитал земную информацию лучше, чем предполагал), то я, кроме большого информационного хлама в голове, ничего не имел в арсенале боевых придумок.

Информационный хлам собрался в моей голове постепенно, а точнее – с детства. Я грезил всякими историями, но не романтическими! На них мне было наплевать, мне всегда нравилась истинная история. Я бегал в Планетарное Хранилище каждый день, благо, что тянулось оно через всю Столицу вдоль Гряды Памяти.

Гряда Памяти – хребет из горного хрусталя, переливался под лучами Солнца удивительными цветами и оставался бы естественным чудом Нашего Мира, если бы случайно много веков назад, уже через много столетий после того, как Гряде перестали поклоняться, не было бы открыто свойство этого сверкающего великолепия – собирать информацию со всей Вселенной и показывать её всем желающим.

Наш Мир развивался так же, как и другие планеты Вселенной. Отличие было в одном планета не скрывала свой разум, как, например, Земля. Она сама направляла своё развитие и развитие всего сущего на ней. Каждый из нас, независимо от того, рождался ли он на этой планете или приходил через портал из другого мира, привязывался к планете сразу; не чувствовал, но ЗНАЛ, что Наш Мир разумен. Да, мы не избежали в своём развитии эпохи поклонения идолам, но у нас эта эпоха прошла очень быстро, научив нас ценить окружающий мир и дав толчок к познанию.

Свойства Гряды открывались постепенно. Сначала обитатели Нашего Мира научились просматривать информацию Вселенной. Нужно было просто встать у Гряды и подумать о том, что ты хочешь увидеть. Блики и мелькания на поверхности Гряды тут же собирались в ясные картинки. И чем чётче ты представлял, что хочешь увидеть, тем яснее была картинка. Можно было различить мельчайшие подробности чужих миров.

Потом была открыта трёхмерность гряды. Если что-то не было видно и ты хотел увидеть, например, что за горой, видневшейся вдали, картинка вдруг начинала разворачиваться и то, что было скрыто от глаз, появлялось.

Пришло время, и вдоль Гряды построили здание, которое предохраняло хребет из Горного Хрусталя, ограждая вселенскую информацию от празднолюбопытных. Так появилось Планетарное Хранилище и, одновременно, Научный Центр. И было открыто ещё одно свойство – информация со всей Вселенной фиксировалась в Гряде пластами. При этом, каждый пласт был естественным образом настроен на волну какого-либо миро-пространства или миро-времени.

Планетарное Хранилище действовало уже пятьсот лет по нашему исчислению, когда маг Один открыл два Главных свойства Гряды, которые перевели Гряду в разряд Первого сокровища Нашего Мира. Это были хрусталики. Если сделанный из горного хрусталя додекаэдр подносили к Гряде, то она втягивала его в себя со всей информацией, находившейся в нём, оставляя на поверхности лишь пару граней с ребром. Кроме того, додекаэдры приобретали новое свойство – стоило прикоснуться к выступавшему из Гряды ребру и подумать: «Хочу туда», как открывался портал в конкретное миро-пространство или миро-время, связанное с этой информацией.

Кстати, маг – это было ученое звание тех, кто имел допуск в Научный Центр Планетарного Хранилища, а по рождению Один был эльф. Это на Земле и других планетах, после того, как Один научился входить в картинку, простое слово «маг» стало обозначать разное всякое.

В первый раз Один по неопытности очень неудачно прошёл через картинку и, в результате, повис на каком-то дереве. Хорошо, что не потерял свойства эльфов Нашего Мира. Быстро отрастил рудименты-крылья и плавно спустился на землю. Плохо то, что Один не заметил двоих местных жителей, из ближайшей пещеры наблюдавших за происходящим. Поэтому Один был очень удивлён, когда два обросших индивида бросились перед ним на колени.

В результате на Земле появилась новая религия, а Один получил разнос и понижение до категории “ученик мага”. От этих событий в Нашем Мире сохранилось выражение: “Одиново заземление”. Безобразие было решено прекратить на планетарном уровне – так появился Совет Мудрейших. Сначала, до вторжения маголвов, Мудрейшие решали только вопросы, связанные с Грядой и додекаэдрами.

Почему маголвы рвались к Гряде, первой, благодаря способности понимать языки всего сущего, уловила Лоттаниэль – каждый додекаэдр позволил бы маголвам расширить вторжение в миро-пространство или в миро-время. Их нужно было остановить любой ценой!

Глава 5. Что ещё рассказала Лоттаниэль

Итак, история повторяется. Эмблема снова надвигается на Наш Мир. Надо бы и мне поспать. Разбужу Собакка, пусть он додежурит. Но сначала нужно вспомнить всё, завтра, может так случиться, у меня не будет времени на воспоминания.

После военного совета четвёрки, во время которого Лоттаниэль послала весть и разбудила спящие силы Нашего Мира, к Зеркальной Поляне стали со всех концов приходить те, кто принял решение сопротивляться, кто готов был пройти через инициацию войны. Приближалось время, когда два ночных светила Нашего Мира должны были встретиться, когда можно было проводить инициацию войны. Это было неслыханное везение, потому что светила встречались раз в век. Хотя, может быть, Эмблеме это было известно, ведь Вторжение началось как раз за пару недель до Слияния Светил (так называли у нас это время).

В ночь перед Слиянием Светил Лоттаниэль, Сибелиус, Сим и Мавка, устроили еще один совет. Мавка начал первым:

– Я пришёл из мира, напоенного войной. Войну можно остановить только сопротивляясь. Это как остановить огонь, пустив навстречу другое пламя. Этот Мир надо спасать сейчас, пока пожар ненависти и жажды мести не охватил всех обитателей этого мира. Лоттаниэль, можешь ли ты подключить меня к себе во время инициации? Я мог бы тогда сразу передавать секретное учение Собаки и боевые умения Земли всем инициируемым.

– Да, Мавка, могу, если ты станешь поменьше. Я должна посадить тебя на плечи, а сейчас ты слишком велик. А стать таким как прежде ты сможешь?

– Знать бы как. Тогда и попробовать можно.

– А ты, Мавка, закрой глаза и представь себя маленьким. – дал совет Сибелиус-отец. – Так мы, гномы, проходим через гору. На представлении.

Мавка послушно закрыл глаза. Сосредотачивался он долго, все начали терять терпение и вдруг, пекинес стал уменьшаться.

– Здорово, – вскричал гном. – Запомнил ощущения? Теперь повтори, представив, что ты снова растёшь.

Мавка повторил. В этот раз дело пошло быстрее. Пекинес благополучно увеличился, затем снова уменьшился, затем увеличился… И так несколько раз, пока не начал изменять свои размеры одним желанием их поменять.

Лоттаниэль посадила маленького Мавку на плечи и начала инициацию. Прямо посреди Зеркальной Поляны, в пламени костра, под руками Лоттаниэль стали очень быстро возникать образы завоевателей-маголвов и того, что творили они на планете. Вокруг костра стояли все, кто пожелал пройти инициацию, за ними – второй круг желающих, потом – третий. Сколько было этих кругов, Лоттаниэль не видела. Между всеми, ставшими в круги инициации, появилась незримая связь (впрочем, сама Лоттаниэль эту связь видела), поэтому то, что чувствовали в первом круге, передавалось остальным.

Умница Лоттаниэль в основу инициации заложила не желание ненавидеть и отомстить, а желание вернуть Наш Мир в состояние «до вторжения». Этим она защищала души инициируемых от разрушения агрессией. Те, кто прошёл инициацию, теперь были готовы сражаться с маголвами до победы, а затем вернуться назад, не оставив в душе ни капли агрессии и желания убивать.

Тихая песня полилась из уст Лоттаниэль, песню подхватили Сим и Сибелиус, потом те, кто стоял в первом ряду, а потом и остальные. Хор звучал удивительно слажено. Песня набирала силу, звала вперёд, к сражению, но она же напоминала, что нельзя дать себя разрушить злобой и жаждой крови.

Произошло удивительное! Запела сама планета, израненная в местах продвижения маголвов, она жаловалась на свою боль, просила помочь. Столб голубого света ударил в небо, звёзды засветились ярче и тут голубой свет, превратившись в багровые капли, как бы полился на стоящих. Более всего это было похож на фонтан из брызг, но не воды, а света. И тот, на кого упала хотя бы капля, был готов сражаться, был готов уничтожать маголвов и был готов избавиться от всего кошмара войны в тот момент, когда Наш Мир будет очищен от вторжения.

– Мавка, начинай! – шепнула Лоттаниэль пекинесу. – Делай всё мысленно, они готовы воспринимать.

Лоттаниэль продолжила песню, а Мавка начал передавать СЕКРЕТНОЕ УЧЕНИЕ СОБАКИ, шестое секретное учение Тай-гуна. Знания и образы передавались через багровые капли и каждый, из стоящих в круге, не только знал и видел, но и ощущал эти знания. Не только головы, но и руки, ноги, каждая мышца тела впитывали боевую науку:

– Как рассредоточить армии, а затем соединить их вновь в установленный срок и в установленном месте.

– Какие четырнадцать изменений у врага благоприятствуют для нанесения удара.

– В чём Дао выбора воинов.

– Как распространяется обучение бою.

Свет струился вверх и падал вниз, а губы стоящих шептали:

– Когда враг идет по длинной дороге, его можно атаковать.

– Когда враг переходит реку, его можно атаковать.

– Когда враг устал и силы его истощены, его можно атаковать.

– Когда враг испуган, его можно атаковать.

– Те, кто обладает сильной “ци”, кто крепок и отважен, кто обладает мощью и “взрывными качествами”, должны быть собраны вместе и названы “взрывающимися воинами”.

– Те, у кого выдающаяся внешность, кто носит длинные мечи и наступает размеренным шагом, сохраняя порядок, должны быть собраны вместе и названы “воинами мужественности”.

– Родственники убитых военачальников, сыновья и братья командиров, горящих желанием отомстить за их смерть, должны быть собраны вместе и названы “воинами сжатых зубов”.

– Десять человек, которые прошли обучение бою, распространят знания на сотню человек. Десять тысяч человек, которые полностью прошли обучение бою, распространят знания на три армии.

Мавка открыл своё сознание стоящим, чтобы и они видели, слышали и ощущали то, что видел, слышал, ощущал и знал он. А когда упала последняя капля багрового света и замерла последняя нота песни, Лоттаниэль услышала шипение. Ясновидение и яснослышание открылись одновременно и она увидела, как маголв в серебристом панцире ударом хвоста расправляется с другим маголвом. Зрелище было отвратительным. Второй маголв издав странный звенящий звук, стал разваливаться на две части, и, одновременно, превращаться в чёрную, булькающую лужу слизи.

На это бульканье мгновенно отреагировала Эмблема. Присоска-оружие превратилось в щупальце, которое всосало булькающую лужу. Казалось, Эмблема сама булькает от удовольствия. А через некоторое время, утробное бульканье перешло в звенящий звук и из середины Эмблемы снова появился маголв.

– Они восстанавливаются! – закричала Лоттаниэль. – Она и питается ими, и порождает их. Сколько бы мы их не уничтожили, она создаст их снова, напитавшись ими же!

– Вижу, – тихо сказал Мавка. Он по-прежнему сидел на плечах Лоттаниэль и поэтому обрёл способность видеть вместе с ней.

– Поэтому они не торопятся, уверены, что дойдут во всех случаях, – понял Сим. – Лоттаниэль смотри до конца. Должен же быть выход. И вообще, дай мне руку, если уж Мавка видет вместе с тобой, сидя на плечах, то и я что-нибудь увижу, взяв тебя за руку.

– А вторую руку дай мне, – попросил Сибелиус-отец.

Так они вчетвером и смотрели. И стало ясно – нужно уничтожить Эмблему, только так можно остановить вторжение. А поскольку круги инициации сохранились – никто не шелохнулся, пока они смотрели – то сразу же и стали решать, что делать.

Глава 6. Что делать?

Итак, осталось вспомнить, как завершилась тогда инициация. Потом разбужу Бонифация.

– Боевой Пекинес Мавка. Отныне только так следует его называть. – начал Великий Сим. – Он, который передал вам всем знания о войне, знает как уничтожить Эмблему!

Казалось, голос Сима звучал с небес. Его уверенность и то, как он твёрдо и с напором произнёс эту фразу, возвели её на недосягаемую высоту. Круги зашевелились, загалдели. Великий Сим поднял руку, призывая к тишине. Главенство Сима не оспаривал никто. Целеустремленность и мгновенная концентрация сделала его, как я уже упоминал, командующим изначально, поэтому гул стих. Пришедшие на инициацию приготовились слушать.

– Говори, Боевой Пекинес. Мы уверены, тебе есть, что сказать.

– Из моего мира я принёс нефритовую статуэтку. Она принадлежала когда-то Великому Мастеру Боевых Искусств, того, кто умел одним взглядом останавливать войну, что обеспечило ему победу над четырьмя Императорами. В моём мире его звали Хуан ди. Он стал императором Китая – страны, откуда я пришёл. Как статуэтка Хуан ди попала к моему хозяину, я не знаю, но я знаю как она действует. Она остановит Эмблему.

– Останови Эмблему, Мавка! – дружно закричали воины, ибо уже после инициации они стали ими. Засветились глаза, лица. Казалось, настало утро от света, струившегося от лиц и фигур стоящих. И только глаза Мавки оставались печальными и тусклыми. Этот его взгляд, полный печали, уловили стоявшие в первом круге и поняли, что что-то не так. Первыми замолчали они, а потом и все остальные. И когда звенящая тишина повисла над поляной пекинес произнёс.

– Беда в том, что статуэтку я потерял, когда выносил Лоттаниэль, Сима и Сибелиуса. И где артефакт сейчас, я не знаю.

Сказано это было так тихо, что Мавку должен был услышать только Сим, но услышали все, ибо общая беда объединяет всех на уровне души и тогда удивительные свойства открывают в себе те, кто готов к сражению. И потухли глаза и лица, и тогда понял Сим, что если сейчас не остановить лавину печали, то битва состоится, но уверенность в Победе уйдёт и тогда маголвы, захватив Наш Мир, уничтожат остальные миры. Нужно было встряхнуть бойцов, вернуть им уверенность. И Сим заревел как единорог в полнослияние (Лоттаниэль, рассказывая об этом эпизоде, применила именно эту фразу – «заревел как единорог в полнослияние»).

– Вставшие в круг, вы пришли сюда добровольно. Я уверен, решение далось вам не просто. А это значит, что вы думали о беде, которая постигла Наш Мир! Что можете вы предложить? Как можем вернуть мы артефакт Мавки?

– Я хочу сказать, – донесся голос из второго круга и к центру стал проталкиваться цверг с зелёными волосами.

– Меня зовут Альвис. Я из рода Фьялара, того самого, который вместе с Галаром изготовил из крови Квасира (как раскаиваемся мы в этом убийстве!) и пчелиного мёда священный мёд поэзии. Поэтому мы понимаем и язык земли, и язык воды, и язык четырёх сторон света. Всё, что происходит в этом мире, доносится до нас в виде песен. Говоря «всё» я имею ввиду и плохое, и хорошее. Боль и радость этого мира стала нашей болью, хотя пришли мы сюда из другого мира.

Альвиса слушали, не перебивая и не торопя. Цверги не терпели этого. У них было на то право. Именно они помогли когда-то Одину выбраться обратно, создав для него золотое кольцо Драупнир. Многословием цверги не отличались, поэтому, если Альвис счёл нужным всё это рассказать, значит, так было нужно.

Альвис продолжал:

– Мы здесь, потому что впервые за многие века до нас донеслась не песня, а лязгающие звуки. Так мы узнали о вторжении. Мы были вынуждены залить уши воском, чтобы не сойти с ума от этих звуков. И только меня, Альвиса из рода Фьялара, наши старейшины оставили слушать звуки войны и беды. Цверги не пришли на инициацию, им это не нужно. Они всегда были готовы отразить нашествие. Они ждут сигнала от меня, Альвиса слушающего. Но прежде чем дать сигнал, я хочу рассказать о том, что в день вторжения был один момент, когда звуки войны отступили под звуками необычной песни – в ней была сила, которая способна остановить любое вторжение. Теперь я понимаю – это была песня нефритовой статуэтки. А потом звук стал уходить и исчез. Но не потому, что статуэтку уничтожили. Звук затих плавно и конец её песни был неожиданный – мелодия оборвалась, а затем на мгновение запело серебро. Только на мгновение, слишком быстро вернулась какофония. А это значит серебряный маголв из вашего видения …

Альвису не дали закончить, потому что все уже поняли к чему он клонит. Точнее сказать, пришедшие на поляну, закончили вместе с цвергом: «…подобрал артефакт! Надо найти этого маголва».

Так было найдено решение, а осуществлено оно было, как я уже упоминал, Великим Симом, Лоттаниэль, гномом Сибелиусом-отцом и Боевым Пекинесом Мавкой. Это отдельная повесть и долгая, а мне нужно поспать – до рассвета осталось часа три.

Я подошёл к Бонифацию и тихо прошептал в ухо: «Бони, смени меня». Обычно этого было достаточно, Собакк реагировал мгновенно. Но то ли Скалистые Пустоши действовали, то ли Собакк смертельно устал, но он продолжал сопеть как ни в чём ни бывало. Я разозлился и рявкнул ему в ухо: «Бонифаций! Завтрак проспишь!»

Как ругался Бонифаций и какими именно словами я уже не слышал, потому что заснул мгновенно…

Глава 7. Наследие маголвов

Утро наступило и мы проснулись. Точнее, Собакк всех разбудил, по обыкновению ворча. Характер у Бонифация был такой, ворчливый. Это был его единственный недостаток и мы ему охотно прощали. Лотта приготовила завтрак – эльфийские лепёшки и быстрые овощи. Эльфийские лепешки Лотты славились в Горячей Роте. Это не значит, что Лотта пекла лепешки прямо сейчас, испекла она их дома, а сейчас выдавала по одной.

К лепешкам, как я уже сказал, полагались быстрые овощи. Быстрыми овощами назывались растения, полученные из семян, выведенных магом высшего уровня Дёмой. Стоило посадить такое семя в отдаленное подобие земли (хоть в гранитную трещину), как из него за пару секунд вырастал овощ. Какой – решал сажавший. Достаточно было представить, что именно он хотел получить в итоге.

Дёма была удивительной личностью, она обладала врождённым даром развития и роста растений, что для уроженки побережья было необычным изначально. Её пригласили в Научный Центр Планетарного Хранилища ещё девочкой, поскольку дар нужно было закрепить и научить Дёму правильно им пользоваться. Она очень быстро научилась ходить в миры, но больше всего ей нравилась Земля – эпоха Древней Греции. Греки почитали её как богиню, именуя Деметрой. Застревала Дёма на Земле подолгу, поэтому Совет Мудрейших постановил – отпускать Дёму на Землю только на определённое время, а если ослушается – отобрать додекаэдры и запретить ходить вообще. Дёма поплакала, но подчинилась, думая только о том, как объяснить своё долгое отсутствие любезным её сердцу грекам. Объяснять не пришлось, они придумали всё сами. Миф о Персефоне и Деметре, кстати, один из любимых мною. Потом Дёма сама вошла в Совет Мудрейших – Восьмой.

Я опять отвлёкся. Сведения лезут из меня сами, как тесто для эльфийских лепёшек. Позавтракали быстро. Я достал карту. Правая тропа больше всего была похожа на синусоиду, состоящую из трех петель, а в середине каждой петли находилась огромная гора с отрогами. Над каждой горой было написано одно слово «Гномы». И всё, больше никаких объяснений. Ничего плохого в этой надписи не было, если бы не одно обстоятельство – гномы было написано с вопросом, вот так: «Гномы?». Так что предстояло обследовать три горные систем неизвестной ветвистости, которые все вместе назывались «Гномий Кряж».

Мы пошли по правой тропе, договорившись, что будем идти до заката. Выносливость – свойство, которое в Горячей Роте тренируется в первую очередь. Судя по карте, до первой горной системы можно было дойти к вечеру. Мы шли молча. Наша притирка друг к другу достигла степени, когда мы понимали друг друга без слов, мы были единым организмом о четырёх головах.

Впереди шла Лотта. И хотя её ясновидческие способности притупились (Скалистые Пустоши гасили многие магические способности), она всё же кое-что видела. Например, дорогу на несколько поворотов вперёд. За Лоттой шёл Сибелиус, потом я, замыкал цепочку – Бонифаций.

Шли мы так долго. Судя по Дневному Светилу, наступил полдень и тут Лотта остановилась. Она остановилась мгновенно и мы тоже. Слаженность нашей четверки была такой, что я спросил только: «Что именно?». И так было ясно, что за поворотом была засада.

– Не знаю, впервые вижу такое. Зелёная тварь с красными присосками. Присоски коротенькие, но ощущение, что выбрасывает она их мгновенно, как только подойдём к повороту. И подобраться к ней невозможно, она прилепилась к отвесной скале половиной присосок, а другая половина готова к атаке. Такой злобы и агрессии я давно не ощущала. В последний раз – когда бабушка рассказывала о маголвах.

Мы остановились. И я, в который раз подумал, что планировать продвижение – самое глупое дело на свете. Ещё и лишние неприятности притянешь к запланированным.

– Нужно проверить скорость работы присосок, – решил я. – Сибелиус, будем проверять последовательно: сначала выстрел из лука, потом из лучевого пистолета. А ты Лотта смотри, что будет.

Сибелиус крякнул, но ничего не сказал. Снял рюкзак, достал лук и стрелу; а лучевой пистолет доставать не надо было – он был заткнут за пояс.

Стрелу тварь проглотила, просто открыла огромную пасть, разрезающую всё ее существо и проглотила. Луч, выпущенный из светового пистолета она глотать не стала. То, что произошло после выстрела из лучевого пистолета Лотта ошарашено охарактеризовала одним словом: «Лужа!». Тварь просто растеклась по скале, замазав все трещи и расселины своим телом; растеклась, как лужа после дождя и луч не причинил ей вреда.

– Слушай, ты никогда не встречал описание этого слизняка? Что он собой представляет? – спросил у меня Собакк.

– Не знаю, в списке неразумных я таких никогда не видел.

Вмешался Сибелиус.

– Их и не было до первого вторжения. Я знаю все виды неразумных. Гномов учат с детства, ведь неразумные чаще всего встречаются под землей. Эти, видать, появились там, где прокатилась Эмблема.

Лотта в нетерпении топнула ногой.

– Долго вы еще будете болтать? Давайте лучше думать. Что делать с этой тварью. Надо же! Медленные заряды лопает, а от быстрых спасается всочившись в скалу. Наследие маголвов!

– Хорошее название для слизняка. – пробормотал Собакк, – Так и будем их называть «наследие маголвов»?

– Почему их? – удивился я – Он же один.

– Чую я, и другие будут. – заявил Собакк (будущее показало, что он не ошибся).

– Любые неразумные твари боятся открытого огня больше, чем пукалок. Если бы можно было сбросить сверху ему на морду огненный шар… – Сибелиус говорил медленно, скорее рассуждая вслух, чем предлагая.

– А огненный шар откуда возьмёшь? – спросила Лотта.

– Взял с собой несколько. А как сверху его сбросить?

– Сибелиус, не намекай. Я не эльф и даже не полуэльф, я уже четвертьэльф. У меня нет даже рудиментарных перьев.

Лотта не на шутку разозлилась.

– Стоят тут, болтают и пытаются сбросить на меня решение этой проблемы! Я бы и без вас его взглядом остановила, если бы знала где глаза у этой твари. Никаких глаз – один рот, да и тот скалой закрыт.

– Лотта, не сердись. Я кажется придумал.

Я не успокаивал Лотту, я действительно думал, пока они перепирались. С нашей стороны скала была абсолютно отвесной и без трещин. Подняться по ней не было никакой возможности. Надо было взлетать, и я думал о том, как это можно сделать. Тут впервые пригодился хлам в моей голове – я вспомнил о воздушных шарах и успел сообразить, как водяной шар превратить в воздушный. Смысл идеи я объяснил очень быстро. И мы принялись её осуществлять.

Собакк кинулся собирать хворост. Сибелиус вытаскивал из рюкзака самый большой водяной шар. Сложенные, они занимают очень мало место, а у водной преграды их можно надуть до любых размеров и спокойно переплыть реку или озеро. Осталось решить маленькую задачу – как дым от костра запихать в водный шар. А это придумала Лотта. Дело решила простая воронка, вставленная в водный шар и направленная раструбом в сторону костра. Мы привязали шар к дереву, растущему тут же (предварительно убедившись в его неразумности – дерева, естественно, а не шара) и, пока водный шар превращался в воздушный, Лотта начала быстро плести сетку из горной сукарии, а Сибелиус стал готовить огненный шар, рассчитывая время горения и сброса.

Наконец, всё было готово. Шар раздулся. Лотта с нашей помощью набросила на него сеть, привязав концы к поясу Сибелиуса. Огненный шар в руках гнома уже начал разгораться. Мы готовились перерубить верёвку, как вдруг Лотта воскликнула: «А назад как он вернётся?!». Тут только мы сообразили, что Сибелиуса:

А) унесёт неизвестно куда…

Б) как он именно до твари долетит?

Соображать нужно было стремительно, так как скорость разогрева огненного шара утроилась.

– Лотта, держись за верёвку, Бони помоги ей. Быстро! Читайте заклинание роста для верёвки.

Они поняли всё сразу. Я перерубил верёвку, но она уже начала расти, подчиняясь магии слов. Шар с Сибелиусом взмыл вверх, Лотта и Бони несли шар на верёвке, точнее, неслись за шаром, повиснув на верёвке. Я присоединился к ним. Общими усилиями мы направили шар к скале, ветер дул благоприятно. Мы спрятались за скалой, а шар на верёвке занесло за скалу. Тварь пыталась поймать шар, вытянувшись в его сторону всем телом и открыв зубастую пасть, но не дотянулась. И в этот момент Сибелиус бросил огневик прямо на вытянувшегося слизняка, а мы быстро побежали в противоположную сторону, дёрнув шар с Сибелиусом на себя. Гном рассчитал точно. Огневик превратился в огненную комету прямо над пастью твари. Рёв наследия маголвов потряс окрестности, скала дрогнула. Мы повалились на землю, не выпуская верёвки из рук, чтобы Сибелиус снова не улетел. А потом наступила тишина.

Страшные присоски мы отдирали дружно, на память. Идеи, как их использовать не было. И пока Бонифаций отрубал присоски от тела, я думал, что никакая подготовка, карты и истории не помогут, если ты не будешь готов к многочисленным неожиданностям, которые и отличают реальную жизнь от планов. Так закончился первый день на тропе гномов.