Островитяне

Соло Робинзона

Повисла пауза, Иван молча ждал, Анжелика с наслаждением курила, Вера упорно смотрела в пепельницу, стоящую на подлокотнике кресла, Сева – на Сергея, Артур – в окно. Пауза затягивалась. Потом сидящие в креслах начали переглядываться.

– Ну, смелее, – сказал Иван. – Напоминаю: все, что здесь происходит, за рамки этих стен не выйдет. Может быть, новенькая?

– Я пока воздержусь, – запротестовала Анжелика.

– Понятно, вам надо осмотреться. Тогда кто-то из давних знакомых? Кто хочет рассказать о своих проблемах? Открою маленькую тайну: у меня в запасе интересный ход. Я помогу вам избавиться от своих страхов. В соседней комнате, за дверью, которая находится у меня за спиной, вас ждет сюрприз.

– Сюрприз? – заволновалась вдруг Лида. – Какой сюрприз? Мы так не договаривались!

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Иван. – Это не больно. Сеансы групповой психотерапии – это вообще не больно. Скорее приятно. О деньгах говорить не принято, но, напоминаю, что время идет. А время вами оплачено. Итак…

– Я готов высказаться. – Сергей резким тычком в пепельницу затушил окурок.

Лида и Вера посмотрели на него с удивлением. Сергей заметил эти взгляды и сказал:

– Вижу, вас это удивляет. До сих пор я молчал. Молчал и… слушал. Но рано или поздно наступает момент, когда чаша переполняется. И своих проблем хватает, а туда все подливают и подливают чужие. Лично мне тоже надо высказаться.

– Кто бы возражал, – буркнул Сева.

– Итак, Сергей хочет высказаться, – спокойно сказал Иван. – Пожалуйста. Мы вас внимательно слушаем.

Сергей нервным жестом вытянул из пачки еще одну сигарету и прикурил. Лида невольно поморщилась, но промолчала. Только сделав три глубоких затяжки, Сергей, наконец, сказал:

– С чего бы начать? Да. Это вопрос. Как правило, начинают с начала. И я, пожалуй, начну сначала. Извините, нервничаю. Повторяюсь. Это все… погода, да. Сегодня отвратительная погода.

Он вдруг замолчал.

– Да, март в этом году удивительно холодный, – поддержала его Вера.

– Похоже, весна никогда не наступит, – тихо добавила Лида.

Мужчины и Жанна молчали. Анжелика курила.

– Погода премерзкая и настроение отвратительное, – подвел итог Сергей. – О погоде мы поговорили, что еще? Я все никак не соберусь с мыслями. Извините, сейчас разговорюсь. Итак, с самого начала. Я родился сорок два года назад в городе Москве, на улице… Да, я помню. На улице А. Эта улица находится в самом центре города. Моя мама… Я думаю, не будет никакого криминала, если я скажу, что моя мама всю жизнь проработала учительницей в школе, без уточнения предмета, который она преподавала. Мы жили в коммунальной квартире. Точнее, в двухкомнатной коммунальной квартире. Одна комната была очень большая, а другая очень маленькая, кухня же не большая, и не маленькая. Там помещались два стола и два шкафа с посудой. А если точнее, один буфет и один шкаф. Плита. Один холодильник, который был куплен в складчину. Я говорю о том, что было очень давно. О своем детстве. Мы с мамой жили в большой комнате, а в маленькой жила тетя… Без имен, я помню. В общем, тетя.

Он еще раз глубоко затянулся. Иван молчал, но взгляд его стал вдруг таким острым, словно он хотел пришпилить Сергея к спинке кресла. А тот продолжал:

– Что касается метража, у нас все было в порядке. На расширение мы не претендовали. Наша комната была очень большой. Около тридцати квадратных метров. Что вы так на меня смотрите? Да, бывают такие комнаты. В центре, в старых домах. Разумеется, нам с мамой хотелось жить в отдельной квартире. Забыл сказать: тетя была старше мамы ровно на десять лет, и у нее был сахарный диабет. Стыдно об этом говорить, но мы рассчитывали, что она умрет раньше, чем… В общем, вы меня поняли. А что такое двухкомнатная квартира в центре, вы все прекрасно знаете. Сколько это стоит. Мама, которая там родилась, в старом городе, ни за что не хотела переезжать. А тетя… Тетя болела, всю жизнь болела, она была одинока – ни мужа, ни детей. Одинокая, больная женщина… И мы с мамой оформили договор об опеке. В общем, не вдаваясь в подробности, такой договор, по которому мы за тетей ухаживаем, а ее комната потом, после ее смерти, отходит нам с мамой. Это отвратительно! – с чувством сказал вдруг он. – Отвратительно быть заинтересованным в чьей-то смерти! Тем более что эта женщина стала мне как родная! Мама работала, тянула семью в одиночку, ей приходилось заниматься репетиторством, подрабатывать. Ведь она так хотела дать мне хорошее образование. И дала. А тетя… В то время, как мама ходила по частным урокам, тетя разогревала мне еду, встречая из школы, а потом из института, штопала носки, гладила рубашки. И вот я должен был желать ей смерти! Отвратительно! – повторил он и достал из пачки еще одну сигарету.

– Но разве мы в этом виноваты? – робко сказала Лида. – Это жизнь, которая ставит нас в такие… такие… – она замялась, – обстоятельства.

– Да, но мы должны оставаться людьми при любых обстоятельствах, – прикурив, сказал Сергей. – Извините, нервничаю. – И без всякой паузы: – Она умерла на день позже мамы.

– Кто умер? – переспросил Артур.

– Тетя. Тетя, которая болела сахарным диабетом, умерла на день позже женщины, которая считала себя абсолютно здоровой и не ходила по врачам до последнего. Я имею в виду маму. Когда она туда, наконец, пошла, было уже поздно. «Запущенная болезнь, ничего нельзя сделать», – так сказали врачи. Перед этим последние два года моей жизни были ужасными. Я давно уже понял, что надо заработать денег и купить, наконец, отдельную квартиру, не дожидаясь, пока маленькая комната освободится. Я давно это понял. И начал работать. Заработал. Много. Купил машину. Сначала одну, потом другую, более дорогую, потом… – Он осекся. – Когда у меня появились эти проклятые деньги, они обе стали болеть. Причем, так болеть, что я не мог уехать из квартиры. В доме постоянно толкался народ. Сиделки, врачи, медсестры, заботливые соседи. Тетя была очень общительной. К ней приходили старушки даже из соседних домов. Я старался как можно меньше времени проводить дома. Уходил рано, приезжал поздно. Оправдывал себя тем, что зарабатываю деньги.

– А почему же не съехал? – спросил вдруг Сева. – Если сиделки?

– Чувство долга. Меня так воспитали. Я не мог их бросить. Они хотели, чтобы я остался, и хотя это не было сказано вслух, я все понимал по их глазам. Обе они цеплялись за меня, чтобы продлить свою жизнь, понимаете? Я был величиной постоянной, и им казалось, что как только я съеду, наступит конец. Я и прошел этот путь до конца. До похорон, которые пришлись на один день. Только после всего этого у меня возникла острая тяга к одиночеству. И отвращение к старости и болезням. Я не мог больше общаться с пожилыми людьми. И… Я продал эту квартиру в центре. Вы меня понимаете?

– Да, конечно, – сказала Вера.

– А вы? – Сергей посмотрел на Лиду и на Артура, сидящего по правую руку от нее.

Лида молчала. Артур кривил губы, пытаясь изобразить улыбку.

– Что же вас так тяготит, Сергей? – спросил Иван.

– Тяготит? – Сергей еще раз затянулся сигаретой. – Черт его знает! Такое ощущение, что я сам теперь старик. За эти сорок лет в коммуналке, рядом с тяжелобольной женщиной, я успел состариться. Стыдно признаться, но когда они умерли, я не почувствовал скорбь. Не хотелось даже заплакать. Я ничего не почувствовал. Душа моя была пуста. Она состарилась и хотела теперь только одного: покоя.

Он замолчал. Другие тоже молчали. Видя, что никто не собирается его перебивать или дополнять, Сергей продолжил:

– Да, я хотел еще рассказать о своей личной жизни.

– Быть может, не стоит? – тихо спросила Лида.

– Отчего же? Это интересно! Или вы думали, что никакой личной жизни у меня не было? Ну, разумеется, была! Когда мне стукнуло двадцать шесть, – сказал Сергей с усмешкой, – я встретил девушку. Она была моложе лет… лет на пять. Да, на пять. То есть у меня и до того были девушки, в институте и… Впрочем, неважно. Были. Но на этой девушке я захотел жениться. Проблема была в том, что у нее тоже не было отдельного жилья. Правда, она не жила в коммуналке, как я, а в отдельной двухкомнатной квартире, с родителями. Очень маленькой квартире. Она тоже меня полюбила. Мы стали встречаться. Потом стали друг с другом спать…

Анжелика фыркнула.

– Что смешного я сказал? Между прочим, это было не смешно. Урывками, дожидаясь, пока ее родители или моя мама уйдут на работу, а за стеной – больная соседка, которая все знала. И даже больше, чем нужно. Потому что она все слышала. Ей, старой деве, было любопытно. Да. Любопытно. Когда у нас родился ребенок…

– Ребенок? – удивленно спросила Вера.

– А что вас удивляет? Что, вы не знаете, откуда берутся дети?

– Я знаю, но…

– Не похоже, что у меня могут быть дети? Представьте себе, у меня дочь, – раздраженно сказал Сергей. – Почти уже взрослая и очень самостоятельная. Разумеется, мы с ее матерью могли расписаться. Но зачем? Мы ведь все равно не могли жить вместе. То есть мы пытались. Но у нее мне было не комфортно, да и на работу ездить далеко. Она ведь жила на окраине. А я, напоминаю, вынужден был много работать, чтобы заработать денег. И решить, наконец, наши проблемы. Она тоже не могла жить у меня. Отдельной комнаты не было, приходилось ставить ширму. В общем, мы мучились так пятнадцать лет. Долгих пятнадцать лет… Когда я предложил ей снять отдельную квартиру, она отказалась.

– Почему? – удивленно спросила Жанна. – Жила бы там с… с девочкой.

– Женщины – странные существа, – криво улыбнулся Сергей. – Когда у меня не было ничего, она меня любила. А когда я разбогател, и все, наконец, закончилось, я имею в виду отвратительное ожидание, она от меня ушла. То есть мы никогда и не жили вместе, так чтобы постоянно. Ушла в том смысле, что отказалась ко мне переехать. Она сказала, что за эти годы я сильно изменился. Что у меня развился комплекс Робинзона.

– Кого? – вскинула брови Анжелика.

– Патологическая тяга к одиночеству. Что мне не нужен никто. Что я стал странным. Так вот, я и хотел спросить, в чем моя странность? Почему она мне отказала?

– Кто считает Сергея странным? – спросил Иван.

– Абсолютно нет! – фыркнула Анжелика. – Нормальный мужик!

– Спасибо, – усмехнулся Сергей.

– Хотите, я выйду за вас замуж? – не унималась окончательно освоившаяся Анжелика.

– Еще раз спасибо. Но мне нужна моя семья.

– Сева? – спросил Иван.

– Я? – Тот отчего-то испугался. – А что я? Все мы со странностями. Я, например, тоже…

– О вас мы еще поговорим. Вера?

– Я ничего такого не замечала. То есть не заметила.

– Артур?

– А что такого? – пожал плечами красавчик. – По-моему, странная она. Женщина, которая вас, как вы говорите, бросила.

– Вы, очевидно, относитесь к категории мужчин, которые во всем обвиняют женщин, – сделала выпад Лида. – Что касается меня, я воздержусь от комментариев.

– Как угодно. Жанна? – Иван посмотрел на хорошенькую блондинку.

– Я? Мне только двадцать пять. Я моложе вас всех. Могу ли я судить о чувствах зрелых людей? На мой взгляд, если она разлюбила, так правильно сделала, что ушла.

– Я не сказал: «разлюбила», – заметил Сергей. – Мне так не показалось.

– Жизнь – сложная штука, – сказал Сева. – Сегодня ушла, завтра вернется.

– Но мне хотелось бы знать это наверняка!

– По-моему, вы что-то не договариваете, – сказал Иван. – Сергей! Есть что-то еще?

– Возможно.

– Раз уж вы начали, надо идти до конца.

– Хорошо. Есть моя связь с другой женщиной, – нехотя сказал Сергей.

– Ага! – погрозила пальчиком Анжелика. – Вот видите! Вы просто запутались в своих ба… женщинах. Только и всего.

– Я не запутался, – сердито сказал Сергей. – Я точно знаю, с кем хочу остаться.

– И с кем же? – тихо спросила Вера.

– Давайте не будем выносить сюда семейные проблемы, – вмешался Артур. – Хорошо, что у Сергея только две женщины. Если я начну рассказывать о тех, с кем пришлось расстаться, и тех, с кем я хотел бы жить, а с кем бы ни за что не хотел, то мне понадобится неделя.

– О! Мы с удовольствием послушаем! – захлопала в ладоши Анжелика.

– Лично я не собираюсь это слушать, – возмущенно сказала Лида. – И вообще, давайте без интима.

– Ничего себе! – высказалась все та же Анжелика. – Можно подумать, что вы – девственница!

– Я не девственница!

– Кстати, – Анжелика обвела подведенными глазами присутствующих, – среди нас, вообще-то, есть девственники? Это чтобы мне не вляпаться. Я иногда такое могу сказать!

– Вообще-то, мы здесь бываем довольно откровенны, – ответил за всех Иван.

– Ну слава богу!

– Но это не значит, что надо пошлить, – тихо, но твердо сказала Лида.

– Позволю себе заметить, что уже девять часов, – посмотрел на часы Иван. – А у меня еще сюрприз.

– Что за сюрприз? – жадно спросила Анжелика.

– Я придумал способ, как помочь вам побороть собственные страхи. Сергей только что признался, что испытывает комплекс Робинзона. На самом же деле, он тянется к людям, он хочет общения. Робинзон ведь все годы, проведенные на острове, искал способ выбраться, и в конце концов у него появился Пятница. Общение Сергею необходимо, как и всем прочим, просто надо прогнать свой страх. Переступить через прошлое, думать о нем, как о том, что никогда больше не вернется. Надо идти дальше. Я подвел промежуточный итог. Остальные выскажутся потом. А сейчас я кое-что принесу.

– Что именно? – спросила нетерпеливая Анжелика.

Иван поднялся и ушел в комнату, соседнюю с приемной. Через дверь, проделанную строителями в стене между смежными квартирами. Анжелика потянула из пачки еще одну сигарету.

– Вы не слишком много курите? – поморщилась Лида.

– Вам-то что?

– Ничего. Но надо думать о людях, которые находятся рядом с вами. Мужчины столько не курят, сколько вы!

– Что касается людей, о которых надо думать… – Анжелика глубоко затянулась. – Лично я думаю, что вы слишком правильная. И слишком скучная. Скажите, а муж у вас есть?

– Вам-то что?

– Я думаю, что нет. И это как раз ваша проблема!

Тотем

Лида вспыхнула и хотела ответить резко, но в этот момент в приемной появился Иван. В руках у него было нечто, похожее на урну для голосования. Только гораздо меньшего размера и из какого-то другого материала, не дерева, потому что он легко нес урну в руке. Иван подошел к низкому столику с прозрачной крышкой из толстенного стекла.

– Что это? – с опаской спросила Лида.

– Такое ощущение, что вы чего-то боитесь, – хихикнула Анжелика. – У вас что, паранойя? Готова поспорить, что это не бомба!

– Не бомба, – кивнул Иван. – Это наш защитный тотем.

– А именно? – вскинула брови Вера.

– Видите эту щель? Вверху?

– Ну разумеется, – насмешливо сказал Артур.

– Похоже рассказ Сергея никого не оставил равнодушным.

– Да с чего вы это взяли? – нервно поправила прическу Лида.

– Вижу по вашим лицам. Вас что-то мучает. И конкретно вас, Лида, тоже. Не отпирайтесь, – мягко сказал Иван. – Предлагаю побороть свои страхи. Когда меня что-то мучает, я поступаю следующим образом: пишу свой страх на бумаге и сжигаю листок. Предлагаю и вам сжечь свои страхи.

– Сжечь страхи? – удивленно спросила Жанна. – А как?

– Сейчас я отнесу урну в соседнюю комнату. Поставлю ее на стол. Там лежат чистые белые конверты, ручки и листки бумаги. Вы напишите свой страх, запечатаете конверт и бросите его в урну. Будете заходить в кабинет по очереди, я понимаю, что вы стесняетесь. Лучше писать это в одиночестве…

– И лучше печатными буквами, – добавил Артур.

– Это еще почему? – вновь вскинула брови Вера.

– Неизвестно, куда это все пойдет. Я предпочитаю анонимность.

– Запечатанные конверты мы потом публично сожжем, – пообещал Иван. – Но из предосторожности вы можете и в самом деле писать печатными буквами. Или левой рукой.

– Или измененным почерком, – смеясь добавил Артур.

– Артур у нас оптимист, – заметил Иван. – Он всегда в хорошем настроении.

– Непонятно, зачем он вообще сюда пришел, – кинула на красавчика выразительный взгляд Анжелика.

– О, у меня была веская причина! – сказал Артур. – А идея мне нравится. У меня, признаться; тоже есть страх. И я мечтаю его публично сжечь. Но именно в запечатанном конверте.

– И я с удовольствием поиграю в эту игру, – захлопала в ладоши Анжелика.

– Вам лет сорок, а вы ведете себя, как маленькая девочка, – отомстила-таки ей Лида. – Это выглядит смешно.

– Да с чего вы взяли, что сорок?!

– Дамы, успокойтесь, – попытался разнять их Иван. – Лида, вы третируете Анжелику, потому что вам не нравится, что она на вас дымит. Анжелика, вы это видите и нарочно направляете дым в сторону Лиды. Лида, вы себя выдаете. Для Анжелики вы сейчас самый уязвимый человек из всех присутствующих, и она нападает. Ваше раздражение провокационно. Раздражаясь, вы тем самым раскрываетесь. И злитесь. Ударили в больное. Вы ведь добрая женщина, Лида. Почему вы напомнили Анжелике о ее возрасте, зная, что это будет так болезненно воспринято?

– Она тоже!.. Хороша. Но вы правы. Приношу свои извинения.

– Спасибо, – с ехидцей ответила Анжелика. – Я тоже. Признаю. Но я ведь здесь новенькая.

– Ухóдите в глубокую защиту, – улыбнулся Иван. – Очень грамотно.

– Вы что, все ситуации будете комментировать? – спросила Анжелика.

– Только конфликтные. Моя задача – научить вас избегать конфликтов. Владеть собой, следовательно, владеть ситуацией. Итак, есть возражения?

– Вы имеете в виду публичное сжигание страхов? – уточнила Жанна.

– Да.

– Я не возражаю, – пожал плечами Сергей.

– Аналогично, – поддакнул Сева.

– Я свое мнение уже высказала, – заметила Анжелика.

– Я тоже, – в тон ей сказал Артур.

– Я, как все, – тихо обронила Жанна.

– Поддерживаю, – была краткой Вера.

– Что ж. Опять большинство, – вздохнула Лида. – Что-то мне сегодня не везет.

– Итак, приступим.

Иван на минуту вышел в соседнюю комнату с урной, а вернулся уже без нее. Сев в кресло, сказал:

– По кругу, начиная с Сергея, который сидит с краю. Прошу вас.

Сергей поднялся и неторопливо направился к двери. Сева, кресло которого располагалось по левую руку, застыл в позе «на старт». Как только Сергей вышел, он метнулся к двери, едва не сбил его с ног.

– Резво, – заметила Вера.

– Очень уж резво, – поправил ее Артур.

Сева и пробыл в соседней комнате какое-нибудь мгновенье. Вылетел оттуда и буквально упал обратно в кресло. Словно исполнил свой долг, неприятно, но, к счастью, уже отделался. Поднялась Жанна. Пока она шла к двери, Анжелика сверлила ее взглядом. Как она и предполагала, девушка была высокого роста. Пышные светлые волосы рассыпались по плечам, джинсы пикантно обтягивали упругую попку.

– Она могла бы стать моделью, – тихо заметила Лида, поймав этот взгляд.

– Для модели этого мало, – ответила Анжелика.

– Мало чего?

– Всего!

– Скажите лучше, что вы завидуете.

– Иван на нас смотрит. Хотите снова стать объектом психоанализа? Я – нет.

Жанна вернулась быстро, и запечатывать в конверт свой страх отправился Артур. Следом настала очередь Веры. Они провели в кабинете равное количество времени, словно сговорились. А дольше всех там пробыла Лида, которая отправилась следом за Верой. Когда она вернулась, Анжелика ехидно спросила:

– Вы что, читали все, что написали другие?

Лида вспыхнула, а Иван заметил:

– Это невозможно. Только я знаю, как вскрыть урну.

– Я просто думала! – довольно-таки резко сказала Лида.

– А я вот думать не собираюсь! – Анжелика вспорхнула с кресла и вызывающей походкой, покачивая бедрами, направилась в кабинет. Она и в самом деле вернулась быстро.

Поскольку Анжелика была последней, Иван поднялся со словами:

– Теперь я. То есть я сейчас принесу тотем.

Через минуту он вернулся с урной и торжественно водрузил ее на низкий столик. Сказав при этом:

– Вот здесь находятся ваши страхи. Теперь вы от них почти освободились. Осталось публично их сжечь.

– И как мы это будем делать? – спросила Жанна.

– На кухне есть металлический поднос. Я вскрою урну, мы выложим конверты на поднос и подожжем их.

– И никто никогда не узнает, что там, – с неизменной улыбкой заметил Артур.

В это время Сергей посмотрел на часы и предложил:

– Быть может, прервемся? Полтора часа прошло как мы здесь. Я предлагаю сделать перерыв, а потом приступить ко второй части. Публичное сжигание страхов и все такое прочее.

– Поддерживаю! – радостно сказал Сева.

– Я, признаться, пошла бы на балкон, подышать свежим воздухом, – мечтательно протянула Анжелика.

– Мне тоже нужен перерыв, – поспешно сказала Лида. – Прическу поправить.

И в доказательство она тронула пучок волос на затылке, который и в самом деле растрепался.

– Наконец-то вы в большинстве, – заметила Вера. – Признаться, мне перерыв не нужен, но раз все настаивают…

– Итак, большинством голосов решено, – подвел итог Иван. – Мы делаем десятиминутный перерыв. Кому надо, подышит свежим воздухом или покурит в коридоре, кто-то поправит прическу.

– Я могу сварить кофе, – вызвалась Жанна.

– Отлично! – с энтузиазмом сказал Артур. – Жанночка, вы прелесть!

– От кофе и я бы не отказалась, – вздохнула Вера.

– Кофе и сигареты, – осуждающе покачала головой Лида. – На ночь глядя!

– Милочка, не перебарщивайте, – ехидно сказала Анжелика. – Не хотите, не пейте! А я так с удовольствием! И, между прочим, вы одна такая!

– Кто-нибудь еще не будет кофе? – обвел присутствующих взглядом Иван. В ответ ему было молчание.

– Значит, семь чашечек кофе. Жанна, вы справитесь?

– Попробую. – Девушка встала.

Иван тоже поднялся и сказал:

– А я, с вашего позволения, на десять минут в кабинет.

Он вышел из приемной одновременно с Жанной, которая через другую дверь отправилась на кухню: Следом вышла Анжелика, потом Вера и Лида, и вместе – Сергей с Артуром, В приемной остался один Сева.