Башня. Книга вторая

Выход их на поверхность длился довольно долго, потому что пленников было неисчислимое количество! Всячески им помогая выбираться из чёрной ямы рабства, Силы Света всё-таки потратили достаточно много времени на операцию освобождения. Но Татьяна снова и снова спускалась на максимально возможную глубину и выискивала, вытаскивала на собственном, что называется, горбу тех, кто остался безразличным к происходящему, кто не пробовал даже посмотреть, кто это ходит рядом, кто не допускал и мысли, что происходящее может быть добрым, кто считал, что единственное для него счастье – умереть…

А потом, с огромной сердечной радостью, Татьяна все эти тоннели расширила так кардинально, что превратила бывший тоннель в ложе для нового озера, с углублением в центре: чтобы никогда больше они тоннелями не считались: чтобы никогда больше в этом месте было нельзя устроить такую каторгу!

– Но мы ведь освободили не всех? Даже, чувствую, в этом тоннеле. Ведь я до дна так и не дошла! – спросила, сомневаясь, Татьяна у Ведущих.

– Не всех. Но оставшиеся, то есть находящиеся на самых нижних уровнях, поднимутся, неизбежно, вверх – на много уровней, то есть их участь сильно облегчится. Совсем их освободить пока невозможно – они не искупили ещё своих дел.

– И сколько ещё таких тоннелей существует?

– Ты не сумеешь представить себе такого количества. Какое самое большое число ты можешь реально представить?

– Один биллион. Единицу с двенадцатью нулями. Но только как число. Такого количества предметов, боюсь, представить я не сумею.

– Так вот, таких тоннелей (или иного вида узилищ) примерно биллион в миллионной степени.

– Вот это да..! – ахнула Татьяна.

– И это ещё очень мягко сказано… – прокомментировали Спутники, игнорируя употребление Татьяной не совсем приличного выражения. – Поэтому, пойми – освободить пленников из какого-нибудь узилища можно, лишь сначала справившись с демоном, с наружным то есть стражем. Помнишь, вчера мы как раз одного такого стража переселяли на другую планету? А сегодня смогли освободить людей.

– То есть, возле каждой тюрьмы есть внешняя стража, полностью независимая от внутренней?

– Причём независимая настолько, что внутренняя стража даже не подозревает о существовании наружной, а наружный страж понятия не имеет не только о существовании внутренней стражи, но и о том, почему он должен не допустить никого на этот ограниченный, порученный ему участок.

– То есть, страж не знает, что именно охраняет?

– Конечно, нет: ведь он, следуя своей тёмной природе, стал бы искать немедленно выгоды из своей, так сказать, должности и это, конечно, было бы чревато… А сказать стражу хотя бы о внутренней страже (и о тайне объекта) не мог никто: не только потому, что всякий немедленно был бы схвачен, не успев даже крикнуть «Ой!», но и потому, что в высокомерии своём страж выслушал бы только вышестоящего. Вышестоящий же, конечно, раскрыть тайну не мог, да и не хотел.

– Значит, только наружных стражей-демонов биллион в миллионной степени? – задумчиво спросила Татьяна. – А всяких прочих различных иных, которые постоянно охотятся на наши души, тогда сколько? – Вопрос был, конечно, риторический. – Это по сколько же штук этой нечисти приходится на душу населения?

– Много, – сказал с тяжким вздохом кто-то из Сил Света.

– Да уж, – произнёс ещё кто—то.

Таких тоннелей, тюрем, узилищ и им подобных мест Татьяне пришлось вскрывать ещё много. Если она, занимаясь этим, чему и удивлялась, так тому, что внешние стражи всегда были неимоверной величины, а внутренние каждый раз оказывались нового вида. Так, пришлось повидать и драконов, и акул, и прочих разных уродов самого неожиданного и непредсказуемого вида, отличающихся непостижимой злобностью. Правда, Татьяна была уверена, что это они от страха дышат дымом и пламенем, от обречённого уныния и даже – от какой-то печали. Они, явно, точно знали, что владычеству их пришел конец и очень боялись предстоящей перемены.

Если бы Татьяна могла их убедить, что перемена эта – благодатная, что они боятся напрасно, потому что жизнь они вели самую чёрную, а теперь начнут жить совершенно по-другому, она не пожалела бы времени и сил. Но убеждать сейчас слуг Тёмного в истинности подобных перспектив было бы тщетно, тем более – они вскоре сами убедятся, каков на самом деле Бог. Ведь нечисть с пелёнок учили, что Бог их не только не любит, но что от Него можно ждать только разных кар и бед. Но Татьяна-то знала, что Он любил даже и тех, кто превратился в нечисть, ибо воистину любовь Его – неизмерима и непостижима.

Забегая вперёд – преодолевая Путь, Татьяна не раз ещё уставала до неописуемой степени и однажды, на самом, так сказать, лезвии бритвы, попросила Пресвятую Богородицу положить ей, Татьяне, руку на лоб. Ощутив на своём лбу руку Богоматери, Татьяна мгновенно получила такое облегчение, словно вся мука мира для неё закончилась. Хотя, конечно, она только отступила – до конца Пути было ещё далеко. У Татьяны даже слов благодарности не нашлось, вернее, благодеяние не мерилось никакими словами…

Ведя ежедневную, постоянную, почти чисто физическую трудовую деятельность в ином измерении, Татьяна, тем не менее, не прекращала (да и разве Спутники позволили бы ей это!) земных трудов по духовному росту. В одно из посвящений (которых было несколько, то есть когда Татьяна проходила конкретный отрезок Пути, её посвящали на то, чтобы она преодолевала следующий) Татьяну просто потрясли слова, произносимые Посвящающим: «…и да возвысится дух твой до горних высот»!

Поскольку, при всех недостатках и пробелах в воспитании (как обычном, так и духовном) и образовании, Татьяна обожала науку логику, обладала склонностью к логически правильному мышлению, в том числе к анализу, она отдавала себе отчёт, что в данном состоянии возможность «возвыситься до горних высот» для её духа более чем сомнительна. И если бы Татьяна сама задумала совершить это, все её попытки, скорее всего, закончились бы полным провалом. Но под руководством Спутников, как она уже убеждалась не раз, возможно практически всё… Поэтому, когда Спутники говорили ей, что через некоторое время она будет делать то-то и то-то или что её жизнь изменится так-то и так-то, она только плечами пожимала. Потому что верить не хотелось, а не верить не получалось: слова их сбывались уже неисчислимое количество раз.

И если раньше, в начале Пути, все слова и сообщения Спутников она воспринимала и трактовала исключительно с земной точки зрения, то часто и считала, что они её нагло обманули. Но со временем все предсказания сбывались, хотя часто, практически всегда, сбывались не на земном уровне. И когда Татьяна сообразила, что воспринимать сказанное надо не так, словно тебе в магазинной очереди что-то сообщили или по телефону, или же как метеосводку, от которой всё-таки ожидаешь соответствия прогнозу, а так, словно ты прочла в таинственной книге какое-то предсказание, которое, тем не менее, сбывается с точностью, какую предсказывает календарь.

Татьяна менялась и всё чаще ловила себя на том, что позиция её и внутреннее состояние всё-таки меняются. Ещё год назад Татьяна, причём в ином измерении, принималась за работу с позиции совершенно земного человека: если надо было выкорчевать древовидное порождение, провоцирующее войны, Татьяна просила у Спутников лопату и топор. Через год она просто взлетала, хватала двумя руками это порождение за низ ствола и телепортировалась вместе с порождением в недра Солнца. А ещё через год она оставалась на месте, а телепортировала не одно, а все на Земле растущие и подлежащие удалению аналогичные предметы. Устоять против телепортации никакое, самое мощное порождение зла оказывалось не в состоянии и вопреки желанию продолжать комфортное существование в привычном месте, отправлялось по назначению.

Точно так же действовала она и с «валунами». Теперь Татьяна не требовала лома и не пыталась, с жутким треском напряжённого, на грани перелома, хребта, перетащить оный на другое место. Нет, она обнимала «валун» (причём размеры не имели значения, ибо Татьяна могла и уменьшиться до размеров пчелы, и увеличиться так, что стоя ногами на земле, головой доставала до орбиты планеты) и тем же образом телепортировала его туда же, в Солнце.

Но чтобы достичь такого умения и силы, Татьяна должна была принимать различные процедуры, в том числе и купания. Например, некоторое время она была должна ежедневно посещать озеро, расположенное возле дома Маши. (Дело в том, что дом, который они посещали, спасая ангела (см. «Башня-1»), был, что называется, служебной квартирой. Родной же Машин дом, родовое, так сказать, гнездо, находился в совсем ином месте.

Ещё бы! Если в этом месте живут люди, которых земными язык не поворачивается называть, если они знают то, чего не знают даже многие идущие по духовному Пути, если там с регулярной частотой гостит Господь… Когда Татьяна впервые поняла, Кого она, прилетев в гости к пусть не совсем обычной, но – подруге, видит перед собой, изумлению её не было предела. Не по поводу того, что Господь посетил Машу, а что сама Татьяна удостоилась увидеть это посещение.

Татьяна не просто удостоилась увидеть Его, но и получила всё, что должна была получить, дабы исполнить волю Господню: поучения, советы, подсказки, указания… И, конечно же, укрепление силы и просветление разума. И, первым делом, очищение души и духа. И Татьяна поверила, что, вероятно, духу её когда-нибудь удастся-таки «возвыситься до горних высот»…

Татьяна, работая, часто оказывалась в океанах, а уж коли оказывалась, то не могла не понырять и поплавать: воду она обожала. И вообще считала, что вода один из ценнейших даров Господних человеку. Впрочем, омовения Татьяна совершала не только по собственной воле, поскольку подобные процедуры помогали очищаться душевно и духовно (кто не верит, пусть попробует нырнуть в ином измерении в один из земных океанов!), но и по велению Спутников. Назначение этих омовений – в зависимости от того, в каком водоёме совершалось – имело определённый смысл и назначение. Посему, с некоторых пор, она ежедневно должна была нырять в озеро, расположенное рядом с постоянным жильём Маши. Детали лучше пропустить, но одним из последствий такого ныряния было то, что Татьяна однажды избавилась от – «башмаков», очень похожих на бетонные.

Когда «башмаки» слетели, Татьяна, постоянно страдавшая, в физическом, конечно, мире, от хронической усталости и постоянных болезненных ощущений в ногах, вызванных непонятно чем, поскольку вела образ жизни по преимуществу сидячий, но даже не подозревавшая об «обувке», которыми её «наградили» силы зла, просто потеряла вестибулярную центровку. Некоторое время её хаотично носило в воздухе, как пушинку, причём она никак не могла сообразить, почему она вдруг потеряла ориентировку и как эту вертикальность снова обрести: как управляют подобным процессом. Наконец, один из Спутников изловчился схватить её за руку и тут же её схватили и за вторую руку, обняли и помогли снова обрести понятие, где должны быть ноги, а где голова…

Бывали и разные иные случаи, когда то, что на Татьяну навьючивали тёмные, от регулярного соприкосновения с водой (явно, не обычной!, хотя и в обычном земном измерении), в конце концов, внезапно сваливалось, каждый раз ошеломляя Татьяну самим фактом своего наличия. Причём, что удивительно, только спустя долгое время до неё вдруг дошёл очевидный факт: все её (при почти абсолютном физическом здоровье, что неизменно подтверждали медицинские обследования) физические болячки, часто причинявшие ей вполне реальную телесную, а часто и душевную боль, вызываются исключительно «подарками» сил зла.

Так что она довольно охотно откликалась на приглашение искупаться. Но ведь Татьяна не просто пользовалась предоставляемыми ей благами места, где жила Маша. За эти годы, которые, оказывается, прошли уже со дня первого знакомства не только Татьяны со Спутниками, но и с Машей (как время-то летит, Господи!), в жизни Маши произошли большие изменения: она вышла замуж и родила сына. К моменту, когда Татьяна смогла впервые расправить крылья и приобрести некую силу, сын Маши был уже крепким мальчуганом. И в один прекрасный день этот ребёнок дал Татьяне потрясающий совет. Татьяна никак не могла изменить, как настоятельно рекомендовали Спутники, кардинально собственную суть, то есть перенести акцент с земного на небесное. С тела на дух.

– А ты попробуй сердцем жить.

Татьяна удивилась безмерно: это каким же образом ребёнок оказался мудрее её, хотя она сама далеко не дура?! Её ошеломление осталось так надолго, что, пытаясь однажды выразить благодарность Богородице за очередную Её помощь, Татьяна попыталась раскрыть сердечную чакру (которая почему-то никак не открывалась). И, соответственно чувству благодарности, Татьяна сделала это так старательно и мощно, что её саму просто ослепил извергаемый из сердца свет. Вероятно, он ослепил не только Татьяну, но и Спутников, потому что прозвучал почти растерянный (!!!) вопрос:

– Ты что делаешь?

А потом, из этого света, из сердечного жара, Татьяна изваяла цветок и подарила его Богородице – а что ещё, кроме сердца, было у Татьяны, да кроме имени, которое напишут когда-нибудь на надгробном кресте?

Да, так о сыне Маши. Как-то этот удивительный ребёнок, тёзка собственного отца, неожиданного попросил:

– А ты могла бы быть моей бабушкой?

Татьяна удивилась: и дочерью, и сестрой, и матерью она оказалась совершенно никудышной. Впрочем, бабушкой родному внуку она тоже была не самой лучшей. Но лучше, наверное, хоть плохонькая бабушка, чем никакой. И Татьяна согласилась. А заодно, —

– … уж коль я оказалась бабушкой твоему сыну, – сказала она Маше, – остаётся и тебя назвать дочерью. Странно быть бабушкой, не будучи матерью, хотя бы названной, не правда ли? Как ты смотришь на это?

Маша подумала и по некотором размышлении согласилась. Татьяна не стала выяснять, потому ли согласилась, что её сын очень нуждался в бабушке (хотя матери часто делают для ребёнка многое из того, что для себя не сделали бы и за золотую гору!), то ли по другим причинам. Зато много раз ей приходилось краснеть: названной бабушкой она оказалась не лучше, чем обычной.

Зато названного внука она легко прокатила на крыльях вокруг Земли, а родной внук даже не подозревал о наличии у бабушки крыльев…

Работая в ином измерении, Татьяна позвала, чувствуя, что схватила слишком тяжёлую глыбу и не в состоянии сделать хотя бы ещё шаг:

– Помоги, Господи!

И опять её подхватила большая крепкая рука, в один миг перенесла к Солнцу, которое, чтобы помочь, само притянуло глыбу, просто выплывшую из занемевших рук Татьяны. Но вернуться к месту работ Татьяне не дали.

– Иди-ка сюда, – сказали ей.

И Татьяна увидела Бога-Отца. Сначала она оказалась перед монументальным возвышением, но хотя оно было выше уровня даже её глаз (виртуальных), она почему-то не почувствовала никакого ущемления собственному чувству достоинства или же уничижения, как не чувствуешь его, стоя перед горной вершиной. Скорее – восхищение, восторг какой-то. Не понимая, где оказалась, Татьяна только открыла было рот спросить, зачем она здесь, что это за сооружение, как увидела Его, сидящего на Престоле. Подсознательно удивилась, что Он так разительно похож на образ, рисуемый в куполах церквей, но в этот же миг оказалась (не потеряв роста!) сидящей на Его колене, как ребёнок. И обнятой Им.

Всю жизнь себя считая великолепно владеющей словом, Татьяна, позже, поняла, что не найдёт, пожалуй, в своём, довольно обширном, словаре, эпитетов, могущих верно отразить состояние, которое испытывает душа в Господних объятиях. Блаженство? Облегчение? Любовь? Нега? Как описать чувство, когда сквозь тебя проходит волна благодатной любви, всё счищая, омывая, исцеляя, всё оживотворяя и ты вдруг чувствуешь себя любимым ребёнком, на которого в данный этот миг извергается любовь Отца…

Нет слов и красок у бедного земного человека, которым достойно можно бы передать это состояние. Все попытки сделать это будут напрасными, потому что ни при каких условиях, ни при каком стечении самых благоприятных земных обстоятельств подобное испытать невозможно.

Сколько раз, например, измученная до полного изнеможения Татьяна впадала в такую невыразимую тоску, что оставалось только одно желание: умереть. Кто, не приведи Господи, такое состояние знает, тот понимает, что оно обозначает как бы точку, поставленную на всём. После которой логичной кажется только смерть.

Но если человек, душа его, дух находится в Господних объятиях (или хотя бы – близко от Него), исчезают все желания, потому что возникает состояние такой всем совершенной наполненности, что никаких желаний просто уже вместить невозможно. А разве подобное состояние опишешь? Можно только пожелать всякому живому существу оказаться на таком месте!

Зато Татьяна стала понимать святых отцов, которые жизнь клали на то, чтобы очистить душу и предстать пред Богом достойными Его объятий. И те из святых подвижников, кто оставил свои мысли для потомков, были воистину мудрыми людьми. Их вовсе не зря называют именно святыми. С этим определением Татьяна была согласна тем более, что прочтя некоторые их творения, многое поняла из того, что можно определить, как «око видит, да зуб не ймёт». Потому что некоторые мысли, каноны, изложенные самыми простыми словами, скрывали в себе столь глубокий смысл, что понять его самостоятельно Татьяна не могла долгие годы. Потому что писавшие эти простые слова святые отцы писали их, находясь на духовных высотах, Татьяна же барахталась в липкой паутине земного мудрования. Как однажды метко выразилась по одному такому поводу сама Татьяна: разделение языков – не в разности языков, то есть в непонятности слов разных языков, а в разности высот позиций человеческих. Чтобы понять, что обозначают слова, достаточно этот чужой тебе язык выучить. А чтобы понять другого (на твоём же языке говорящего, но говорящего непонятное), надо понять его позицию, то есть высоту, на которой находится его ум и дух, и попытаться на точно такую же точку встать. На такую же высоту подняться. А тогда даже марсианин будет понятен не хуже, чем сосед за стенкой.

А потом, ещё сидя на колене у Бога-Отца, она увидела, как ей на плечо села прекраснейшая из Птиц – Дух Святой. (Не думайте, граждане, что это – мания величия, это описание совершенно реальных событий). Татьяна невольно погладила Его, потому что, как всякий человек, любила и почитала Красоту.

– Тебе необходимо очиститься, – сказал Птах. – Раскройся: все центры, полностью и до абсолюта.

Татьяна сделала это, даже не спросив, зачем. Дух Святой наклонился к её лицу и – во все стороны, изо всех сторон, во всех направлениях Татьяну как ветрами продуло и стало внутри чисто и радостно.

Ненадолго, конечно, потому что буквально через несколько дней в земной жизни она стала вести себя почти по-прежнему. Грешить, иначе говоря. Но почти – действовало. Ко многим земным вещам, которые можно отнести к благам, Татьяна потеряла интерес: к каким-то в весьма сильной степени, к каким-то – полностью.

Позже, в течение следующего года Татьяна ещё дважды прошла такое очищение и должна была констатировать, что изменилась. Когда прежде Спутники пытались убедить её, что она изменилась и даже доказывали ей это конкретными фактами, она, соглашаясь только с фактами, то есть с кратковременным и локальным улучшением к лучшему в её характере и поведении, но признать, что процесс идёт гораздо шире и глубже, признать упрямо отказывалась.

Но, очевидно, Спутники были всё-таки правы (как всегда), потому что по некотором размышлении до Татьяны дошло: удостоиться ТАКОГО очищения она смогла только потому, что делала это всеми доступными человеку способами, включая астральные. И на какой-то ступени…

Летая в небесах, Татьяна не могла, конечно же, не заглянуть и на Луну. Тем более, что давно уже заметила некое на себя, на свой сон влияние. Иногда ей даже казалось, что она едва ли не ведьма: каждое полнолуние её мучила бессонница. Мучительно хотеть спать и не мочь – это то ещё «удовольствие»! А если уснуть всё-таки удавалось, ей снились тяжёлые безобразные сны. Посему при первой же возможности Татьяна попробовала оценить, в чём же заключено такое необъяснимое влияние Луны на человеческую жизнь.

Полетав сначала вокруг, Татьяна попробовала заглянуть внутрь, поскольку планета была изрыта норами разного размера и, очевидно, глубины.

Оказалось, что эти отверстия – просто входы для сущностей разного калибра. Татьяне, приготовившейся проникать на глубины, пришлось остановиться почти сразу: планета состояла из напоминающей скорлупу оболочки и… пустоты.

Внутри Луна напоминала гнездовище змей. Только были там не змеи, а демоны. Создавалось впечатление, что всё содержимое Луны выедено давным-давно какими-то прожорливыми тварями. Потому-то она и мертва, что в ней не осталось никакой материи.

– Мертва она вовсе не поэтому. А потому, что тёмные оккупировали её, заняли, как плацдарм для нападений на Землю.

– А разве они не живут на Земле так же, как и люди?

– Только те, кто, так сказать, прикреплён к конкретным людям.

– А в аду?

– Эти ведь тоже прикреплены к конкретным людям. То, что прикреплены они на другом уровне, значения не имеет. Но все остальные тёмные силы не могут пребывать на Земле. Вернее, не могли, пока не стали брать верх.

– Но почему они до сих пор остаются на Луне?

– А зачем им уходить оттуда? Во-первых, боевые действия до сих пор не прекращены, в чём ты могла уже неоднократно убедиться. Впрочем, в этом в любое мгновение может убедиться любой человек. Во-вторых, это, по земному говоря, запасная база для перегруппировки и перевооружения тёмных сил. Кроме того, отсюда им прекрасно видно всё на Земле происходящее. С каждым земным человеком происходящее – изменение в любую сторону немедленно становится им известно. Собственно, мы не откроем тебе ничего нового, сказав, что как только человек начинает исправляться, на него немедленно наваливаются и пытаются вернуть в тот уровень злых деяний, из которого он пытается подняться.

– Да, это мне прекрасно известно.

– К сожалению, многие вовсе не думают об этом. Тебе самой недавно казалось, что решение вести духовную и трудовую в нашем измерении жизнь никогда не станет твоим. А тех, кто такой, путь духовного совершенствования, избрал, ты не понимала вовсе.

– Знать бы, куда упадёшь, соломки подстелил бы.

– Так что ты намерена теперь делать с обитателями Луны?

– А что я могу сделать с ними?

– И с ними, и со всеми остальными представителями тёмных сил ты можешь делать только одно: переселить их в иное место. Оторванные от эманаций своего властителя и тирана, они начнут жить собственной жизнью. А значит, смогут понять, что жизнь бывает не только такой, какую они ведут. Что делать зло не является единственно возможным деянием во Вселенной. А есть много иных, гораздо более радостных и приятных занятий.

– А как я могу это сделать? В смысле: как переселить их?

– Сначала всех их нужно отправить в Солнце. Но если ты начнёшь с рядовых, твой труд будет почти напрасным. Ты должна начать с другого. Ты ведь знаешь, что Луна не вращается вокруг своей оси, как Земля и другие планы Солнечной системы?

– Конечно.

– Именно с этого начни. Попробуй придать ей вращение, потому что на той стороне Луны, которая никогда не видела Солнца, и нужно тебе действовать. Но чтобы победить того, кто там окопался, ты должна сначала воздействовать на саму планету.

Некоторое время Татьяна Луну прогревала излучениями Лилии, то есть разумом и сердечным жаром. Сначала эти излучения Луну обтекали, но вскоре начали понемногу проникать в планету. Добившись, через несколько дней, того, что излучения, перекрещиваясь, проникали в Луну настолько, что даже выходили с противоположной стороны, и стали создавать нечто вроде атмосферы, Татьяна попробовала придать планете движение. Она не пробовала раскручивать её, как колесо, но стала греть жаром сердца тёмную сторону. Мёртвость баланса, из-за которого Луна просто висела в пространстве, нарушилась и планета немного повернулась. Совсем немного, но тёмная сторона, самым краешком, оказать под солнечными лучами.

Но как только это произошло, на Татьяну с грозным рычанием бросилась властительница Луны: огромная демоница кошмарного вида. Татьяна не испугалась – она вообще почему-то не боялась представителей тёмных, как бы они не выглядели и чем бы не грозили. Но методы борьбы у них Татьяна переняла. Посему в один миг оказалась у демоницы за спиной, обхватила её, зажав руки своим объятием, и нейтрализовала ноги, переплетя накрест свои. А потом мгновенно оказалась в солнечном ядре.

От вопля, который демоница, неведомое количество веков просидевшая в лунных льдах, издала, оказавшись в недрах Солнца, наверно Вселенная содрогнулась. Татьяна удивилась:

– Ты чего кричишь, а? Ведь здесь так блаженно, такая здесь нега и такое наслаждение?

Демоница даже не удостоила Татьяну ответом.

– Оставь её, – сказали Спутники, – теперь ею займутся другие. А ты переправь сюда всех её подчиненных. А планета должна начать вращение вокруг собственной оси, должна восстановить атмосферу, а потом и жизнь. Ведь Луна до захвата была планетой живой. Более того – обитаемой!

– Кем обитаемой?

– Людьми, конечно.

– А куда они делись?

– Неужели трудно догадаться?

Татьяна предпочла не углубляться в эту тему, ибо вывод был ясным вполне.

Ещё около месяца Татьяна занималась Луной: сначала ежедневно прогревала её, создавала атмосферу, выселяла оставшихся, то есть спрятавшихся, которые, в конце концов, сами начали проситься быть переселенными отсюда. Но к концу месяца её завалили другими заданиями, уверив, что планете нужно время, чтобы восстановиться. Слишком большая скорость процесса здесь может оказаться вредной. Татьяна согласилась, но время от времени и через год подлетала посмотреть, в каком состоянии сегодня Луна. Перемены были видны только там, на уровне, земными глазами невидимом. Но и в земном плане она начинали потихоньку сказываться. Примерно месяца через три новолуние прошло просто незамеченным. Увидев Луну, уже идущую на убыль, Татьяна ужасно удивилась: раньше приближения Луны к полноте она не пропустила бы, даже если бы очень захотела!