Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

3

Последнее и решающее оперативное совещание по "Полигону" сэр Советник проводил уже не в лаборатории, а в собственной парадной резиденции, местопребывание имевшей, как оказалось, над третьей станцией подземки. На первой – Генрик выяснил это уже давно – располагались казармы отдельной воздушно-десантной алы малиновых беретов, составлявшей весь имперский гарнизон Темной. Кроме этой алы с ее двумя десятками боевых машин, планета не располагала никакими воинскими подразделениями. Господин Координатор был человеком очень предусмотрительным, избыточными силами "на периферии" своих подчиненных он не наделял.

Впрочем, для охранительных функций и поддержания на планете имперского порядка этих сил было более чем достаточно. Что касается порядка внутреннего, планетарного, то делишки такого масштаба сэр Советник даже презрительного внимания не удостаивал. Возможность кормиться с них и делать на них свой маленький "бизнес" (на местном бошском диалекте "гешефт") он предоставлял всякому своему чиновному планктону, вполне-себе, впрочем, зубатому.

Народу на совещание собралось довольно много, и обставлено оно было примерно в том же виде, что и памятное Генрику совещание у Координатора. Отличие заключалось лишь в том, что Ответственный секретарь сэра Советника, которого все местные называли почему-то "герр Флиге", запустивши в рум "совещантов", и сам тоже занял место за столом.

"Темная лошадка" по имени Фетмен явился на совещание в сопровождении собственной оперативницы, могучего сложения женщины в чине капитана санации, которую, не будь она красива, Генрик счел бы биопшей. Предположений и всяческих спекуляций по поводу будущей Фетменовой судьбы и роли высказывалось великое множество. В основном его прочили в главную бумажку для Графенбергеровой задницы, раз уж он изволил так хорошо знать прототипа клонбоди. Впрочем, понимающий народ, выслушивая подобные соображения, только тонко ухмылялся. Они – понимающие – прекрасно, так сказать, понимали, что хотя и Фетмен, и Графенбергер относились к силовому ведомству, но Фетмен, лицо в "сферах" новое, связями не обросшее, да еще и перебежавшее дорогу влиятельным силовикам, поневоле будет искать союзников среди информантов… да тут же, всенепременно, и отыщет.

Даже здесь присутствующие четко делились на изолированные группы. Самую многочисленную составляли, как ни странно, вовсе не информанты, а теологи. Впрочем, поскольку обсуждать предстояло Трассу, им, теологам, и карты, как говорится, в руки.

Бегство зама по режиму и ВБ сильно подкосило их влияние. И вот что любопытно: ловили беглецов все, кто с испугом, кто с азартом, но добросовестно… а они как в воду канули. Без помощи кого-то с весьма нехилыми возможностями дело явно не обошлось. Все крупные теологические чины были с планеты поспешно отозваны. Отдуваться за всех приходилось теперь как раз местному генералу сумеречного ордена сэру Графенбергеру лично. Чтобы заметить, как сильно нервничал Графенбергер, не надо было быть интом.

Между тем, всем понимаюшим людям на совещании предстояло говорить с прицелом на самого Координатора. Как ни конспирировали на самом верху – исполнители же не дураки! – о целях и задачах предстоящей крупномасштабной вселенской акции многие догадывались, а кое-кто и знал. Суть ее – пусть и не в деталях – от присутствующих великой тайны не составляла. Другое дело акция местного масштаба. Поскольку смысл происходящего на Трассе был ясен только информантам, которые своими знаниями с теологами, естественно, не делились, предстоящая операция обросла среди теологов самыми невероятными слухами. Говорили о подготовке убийц для всего верхнего эшелона имперской власти, о подготовке супертелохранителей, высказывались самые дикие и невероятные предположения.

Наиболее информированные или умные считали, что гонка связана с приближением часа "Ч", который Его Величие желает встретить в новом теле. Время почти не оставалось, и это чувствовалось. Подготовка шла в лихорадочном темпе, место руководителя группы сопровождения и захвата было до сих пор свободно, ставки были невероятно высоки, а – как удалось выяснить Генрику – проталкивать на это место теологам было некого, кроме пресловутого аббата Изегрима, но он не имперец, а местный, к тому же, проваливший захват третьей модели.

Дальше группировались люди Наместника Гольденцвикса во главе с ним самим, человеком чванливым и заносчивым. Никелевую звезду барона третьей империи, насколько Генрик мог судить, он носил, не снимая с лацкана ни при каких обстоятельствах. По имперским масштабам барон третьей империи совсем не бог весть что, есть тьма тьмущая титулов и позначительнее, но если считать по здешним меркам, тогда конечно… Вид у Гольденцвикса был крайне разобиженный. Да и было от чего. Такой щелчок по носу! На его долю в новом раскладе оставалась весьма незавидная роль "прислуги за все": достань, принеси, убери, подотри, словом, сплошное "Кушать подано-с". На такой работе, понятно, себя не проявишь, а, как донесло до Генрика подковерное радио, Гольденцвикс и на Темную-то попал в наказание за некую проваленную операцию.

Остальные "совещанты", принадлежавшие к ведомству Информации, подчеркнуто группировались вокруг гера Флая, демонстративно дистанцируясь от Генрика и прочих высоколобых.

Советник обвел присутствующих тяжелым взглядом.

– Господа! Его Величие распорядился, как всегда, мудро, воля его однозначна и толкований не допускает. С разделением подпроекта Полигон на две независимые части покончено. Отныне весь подпроект подпадает под юрисдикцию ведомства информации. Это вовсе не означает, что кто попало может вмешиваться в действия силовиков, отменять их распоряжения, навязывать свою волю и, так сказать, командовать. Такие попытки буду пресекать и сурово карать. Запомните, сэры, на трассе силовики полные и безраздельные хозяева. Информанты тут играют лишь вспомогательную роль. – Советник вздернул кверху указующий перст и брюзгливо оглядел присутствующих. Присутствующие внимали.

– Еще раз обращаю ваше внимание, сэры. Тактические решения на трассе целиком в компетенции силовиков… как и ответственность за оные, естественно. Однако все масштабные действия силовиков должны быть согласованы с научной частью и иметь соответствующую визу. Никаких согласований на словах, ищи потом среди вас ответственного!

– Простите, Ваша светлость, но иногда требуются срочные решения. Экстренные меры, так сказать. Можно потерять время, – озабоченно сказала Фетменова капитанша. Окружающие онемели и переглянулись. Советник некоторое время разглядывал капитаншу с непонятным выражением лица, потом обратился ко всем окружающим.

– Связь держите в режиме текущего времени. Информанты должны знать все, что происходит в текущий момент, чтобы иметь возможность… э-э… вмешаться. Точнее… короче говоря, повлиять, одним словом. Тут мне доносят о неких разговорчиках среди исполнителей – теологов. Там появились "мыслители", рассужданты и государственные умы. Если бы они, видите ли, ориентировались в целях подпроекта, знали назначение объекта, вот тогда бы они… Буду пресекать! Как учит нас Его Величие, каждый на своем месте должен знать ровно столько, сколько необходимо для четкого функционирования, не больше и не меньше. И эту меру определяет руководство. Заумности оставьте информантам, сэры, для того они Трассе и приданы. От всех вас требуется плодотворное сотрудничество в рамках вашей компетентности и четкая скрупулезная исполнительность. Еще раз обращаю ваше внимание, сэры, силовики должны действовать без оглядки на кого бы то ни было в рамках валидированного, верифицированного и актуализированного моей подписью плана…

Фетмен растерянно повернулся к капитанше. Капитанша дернула носом и, не разжимая губ – откуда ей было знать, что у Его светлости превосходный слух – прошептала:

– Разные стадии рассмотрения бумаг на чиновничьей лестнице. Чиновные игры и сплошная глупость, не обращайте внимания.

– То есть, – продолжал Советник, поиграв желваками, – согласованного и утвержденного тактического решения. Информанты могут только наблюдать, но не вмешиваться, то есть, я имею в виду, что вмешиваться, но не командовать.

– А если вдруг наблюдающие увидят, что есть лучшее тактическое решение, или еще что-нибудь? – осторожно спросил Генрик.

Советник тяжелым взглядом посмотрел на Фетменову капитаншу, на Фетмена, перевел его на Генрика, покачал головой, пробормотал как бы про себя: "Дурной пример заразителен", и тоном, демонстрирующим бесконечное терпение, приступил к изреканию.

– Я тебе, как учит нас Его Величие, приведу сразу две древних исторических премудрости. Во-первых, "лучшее враг хорошего". Ты улавливаешь всю бесконечную точность этой мысли, всю ее мудрость?.. Ага, улавливаешь. Что ж, это радует. А то ты будешь, что ни день, что-нибудь придумывать и изобретать со всей своей дурацкой высоколобой научности, а исполнители всякий раз должны будут начинать по-новой? Ну и, во-вторых, – "а судьи кто?" Ты, может быть? Ты есть обязан быть лишь прилежный регистратор и исполнитель предначертаний высших премудрых божественных… да-да, именно божественных сил. Предыдущее решение во всей своей божественной мудрости прошло множество инстанций и согласований. Оно всеми, кем следует, валидировано, верифицировано и уже даже актуализировано к исполнению моей личной утверждающей подписью. И вдруг какая-нибудь особь, которая умеет только по клавишам компьютера пальчиками шмыгать или, там, без наркоза удалять кулаками зубы интам и всякому прочему несерьезному дохлотельному быдлу, а в более масштабных силовых акциях ни уха, ни рыла, начнет тут мне командовать и распоряжаться! Твои, в частности, люди могут только предупредить об, так сказать, возможных отрицательных последствиях, решение все равно принимают полевые командиры. Если они тебя не послушали – ответственность только на них, если послушали – на вас обоих, если ты мог предупредить, но не предупредил – только на тебе… имей это, кстати, в виду.

– Но если данных будет недостаточно? Тогда как? – не сдавался Генрик.

– Вопросы координации закреплены за моим Ответственным секретарем… и горе ему, если и на этот раз в пиковый момент его не окажется на месте. Необходимостью срочных докладов он у меня не отговорится, прихлопну, как… муху. – Советник погрозил секретарю пальцем, секретарь с постным видом потупился. – Общее руководство в пределах Трассы… и ответственность, естественно… за сэром Графенбергером. Он ее хозяин, так сказать. Ему подчиняются не только группы сопровождения и захвата, но и орбитальные спутники, и беспилотные летательные средства персонального наблюдения за моделью, полевые агенты и Центральный пульт телеметрии модели тоже. Вот с ними и имейте дело. И работайте, сволочи, работайте. На ЦПТМ поступает прорва телеметрических данных от датчиков, которыми оная модель усеяна, что люпус блохами. Будут у вас необходимые данные, сэры, будут. А если и не будут? На какие такие, извините за выражение, части тела мужские и женские сдался мне тогда ваш хваленый интуитивизм, если и в этом случае вы не сумеете принять достойное и правильное решение? Ответственности это не снимает. Просто все вы должны как следует подумать… информанты – прежде чем высказать свои соображения, а силовики прежде чем оные продинамить, или, как сейчас стало модно выражаться, опофигизмить. Если кому-то еще что-то неясно в вопросах взаимодействия между службами, он должен сразу пройти в карцер и собственноручно сомкнуть за собой портал. И он может быть твердо уверен, что, по крайней мере, до окончания проекта "Вечность" в целом, я напрочь забуду о его существовании. И еще не известно, станет ли ему лучше, когда вспомню. Вопросы есть?.. Ну, что ж, раз вопросов нет, я попрошу руководителей доложить о готовности их направлений к запуску модели на Трассу. Докладывать коротко, четко, без излишних подробностей. Можете сидя, так вам удобнее будет направлять иллюстративный материал на экраны инфоров совещантов. Начнем с лаборатории.

Генрик откашлялся.

– Ваша светлость … уважаемые сэры совещанты… Если коротко – модель номер четыре объекта номер один полностью подготовлена к запуску на трассу.

Советник презрительно дернул носом.

– Это не тебе решать, подготовлена модель, или нет. Твое дело изложить факты, а не давать оценку собственным, как бы это сказать… э-э…

– Туалетным потугам, – услужливо подсунулся сэр Графенбергер.

– Вот именно! – благосклонно кивнул головой Советник. Графенбергер просиял. Генрик кинул на него острый взгляд (– ах, ты, сволочь! ну, погоди… -) и повернулся к Советнику.

– Простите, Ваша светлость, Вы, как всегда, бесконечно правы. Прошу сэров совещантов рассмотреть на экранах своих инфоров антропометрические данные клонбоди модели, – сказал Генрик и снова мстительно покосился на Графенбергера. – Модель четыре имеет суммарный показатель уровня физических данных в два целых двенадцать тысячных процента от соответствующих показателей прототипа… Сэры, сэры, – повысил голос Генрик, чтобы перекричать поднявшийся разочарованный шум. – Если кого-то смутила величина показателя, то я напомню, что третья модель была выпущена на трассу при показателе ноль целых шесть десятых. И это совсем неплохо, поскольку в абсолютных величинах было практически не хуже физических данных среднестатистического мужчины здесь, на Темной. Не чемпиона по кулачному бою, конечно, но все-таки. А абсолютные исходные показатели четвертой модели, пожалуй, уже и мало в чем уступают показателям вполне приличного кулачного бойца, хоть в круг на ярмарке выставляй. На седьмом графике проведено соответствующее сравнение по группам основных мышц, видите?.. на одиннадцатом реактивность, на тринадцатом время отклика на угрозу в зависимости от усталости. Разница ясна?.. Конечно, это может несколько смутить господ силовиков. Но есть более подробные данные, которые находятся в приложении четырнадцать, вот, видите… Чего мы, таким образом, вправе ожидать от модели?..

Генрик с наслаждением выдержал паузу в несколько секунд, как бы давая желающим возможность ознакомиться с материалами и сделать оценку – пустая формальность, конечно, за это время даже хороший специалист не сумел бы толком вникнуть в приводимые материалы, где уж этим чинушам. Потом он медленно обвел рум взглядом, как бы выбирая себе жертву для вопроса, остановил глаза на услужливом сэре Графенбергере и улыбнулся ему самой плотоядной улыбкой, на которую был способен. Графенбергер побледнел. Генрик некоторое время гипнотизировал его взглядом и, доведя серого сэра до полуобморочного состояния, повернулся к начальству.

– Данные приложения четырнадцать, а также всех последующих позволяют нам не принимать эти факторы во внимание как несущественные. Теперь о фанте, Ваша светлость, сэры. Исходный фант Хельмута… э-э… виноват… короче, он перед инсталляцией был подвергнут значительной модернизации. Во-первых, в него были введены необходимые сведения о Темной, ее диалектах, экономике, государственном и общественном устройстве субъектов международного права. Во-вторых, введены необходимые психосоматические данные для согласования фанта с клонбоди… другими словами, для согласования управляющего пакета программ, каковым и является фант, с управляемым периферийным устройством, то есть, клонированным телом. В-третьих, поскольку по категорическому требованию Его Величия вся память прототипного фанта была оставлена в неприкосновенности, что и правильно, ибо все связи в фанте учесть невозможно, кто знает, что можно повредить при удалении, вот мы и наложили…

– Что-что? Что ты сказал? – господин Советник превратился в один огромный вопросительный знак. – Ты, кажется, позволил себе рассуждать о правоте приказов Его Величия?

Генрик прижал руки к сердцу и отчаянно замотал головой.

– Мне бы и в голову такое не пришло!

– Очаровательно! – Советник повернулся к прочим "совещантам", однако, к собственному удивлению, ожидаемого отклика у окружающей публики не обнаружил. Пример "услужливого" Графенбергера, со всей очевидностью, попал на благодатную почву. Советник свирепо оскалил зубы.

– Ты полагаешь, что слова Его Величия нуждаются в твоем одобрении?

– Простите мне мою невоспитанность, Ваша светлость. Я не смог, просто не сумел сдержаться. Почтительное восхищение и… э-э… наиблагоговейный восторг вырвались из меня помимо моей воли!

Ишь, как насобачился, сволочь, – думал Советник, злобно сопя и пристально разглядывая Генрика. – И ведь не придерешься! Надо, надо ротировать подлеца при первой возможности. Как только сбагрю с рук оба объекта, так сразу буду брать к ногтю.

– Так вот, – продолжал тем временем Генрик, – мы наложили на запускающие файлы памяти двойные блоки, самым тщательным образом перевязав их через клонфильтр на болевые синдромы. Проще говоря, файлами памяти фант пользоваться сможет для любых своих функциональных нужд, а вот при попытке что-нибудь вспомнить отвлеченно из прошлого или вообще… да… он получит в лучшем случае головную боль, а то и что похуже. Причем боль будет тем сильнее, чем настойчивее будут попытки. В-четвертых. На всякий случай – мало ли что может случиться в дороге – для облегчения задач, стоящих перед группой сопровождения, мы усилили заложенное в модель доминантное стремление в Столицу Гегемоната Вупперталь, в университетскую библиотеку. Таким образом, общее направление его движения группам сопровождения и захвата всегда будет известно.

– А по ходу дела модель не сумеет разобраться, что доминанта ей навязана? – перебил Генрика уже оправившийся Графенбергер. – Это может сработать в обратную сторону. Послужить толчком, так сказать…

– Сэр! – картинно возмутился Генрик. – Вы уж нас прямо за тупиц каких-то… Доминанта встроена таким образом, что по мере своего развития объект будет сам подыскивать для себя объяснение, зачем он, миль пардон, прется в университетскую библиотеку. Причем объяснение, приемлемое именно для уровня развития, какового он на данный момент достиг. В-пятых… Мы хорошо помнили о том, что произошло с третьей моделью объекта. Для исключения чего-либо подобного, мы подключили болевой синдром еще к нескольким функциям образования новой личности – таким, как скорость и объем извлекаемого из памяти материала, и скорость и объем возникновения в мозгу новых связей. Как только все эти функции начнут превышать допустимые значения, у объекта начнутся неприятности. Сначала зуд в области вживленного клонфильтра, затем боль в позвоночнике и, на закуску, головная боль такой интенсивности, что уж тут любые мыслительные процессы окажутся блокированными. Наконец, шестое и последнее. В лаборатории круглосуточно будут дежурить группы психохирургов и психоаналитиков. Они будут находиться в постоянной готовности прямо с первого дня запуска. Для них оборудовано специальное помещение с выделенными каналами связи со всеми источниками информации. Таким образом, на инфорах в лаборатории всегда будут все телеметрические, оптические и иные данные о модели, чтобы мы могли наилучшим образом выполнить наши обязанности не только по аборту сознания, но и для своевременной реакции на, так сказать, если будут неожиданности. У меня все, Ваша светлость.

– Вопросы к шефу лаборатории есть? – спросил Советник. – Вопросы отсутствуют. Что ж. Твоим докладом я удовлетворен. Пока. Посмотрим, как все эти твои посулы оправдаются в деле. Пошли дальше. Как обстоят дела в службах наблюдения, сопровождения и телеметрии?

Сэр Графенбергер суетливо потер руки.

– Все готово, Ваша светлость … ох, простите, это, конечно, не мое… оценка и все такое… но связь со спутниками проверена и отлажена самым тщательным образом. Телеметрические системы в порядке. Линии передач информации задействованы по трем каналам: через два спутника и через беспилотные сопровождающие устройства. Среди сопутствующих лиц, которые ему будут подсунуты во фраттории Суом, будут находиться люди со вживленными передатчиками информации о, так сказать, местонахождении. Информация будет собираться круглосуточно, а выход в эфир будет осуществляться исключительно в периоды длительного торможения головного мозга объекта номер один, то есть, во время сна, чтобы он это дело не засек. Это дополнительный канал, не зависящий, так сказать, от яйцеголовых.

Графенбергер победительно покосился на Генрика. Генрик демонстративно зевнул и отвернулся.

– Хотя клонфильтр объекта отправляет вычищенный фрагмент сознания вместе с телеметрическими данными в ЦПТМ для дальнейшего анализа яйцеголовыми… простите… в лаборатории, – поправился Графенбергер, – лишний дубляж данных о его перемещении все равно не помешает.

– Я понимаю так, что объект о передатчике его текущего месторасположения у себя самого и не заподозрит? – озабоченно спросил кто-то невидимый Генрику за многочисленными спинами безмолвных статистов… кажется, это был наместник Гольденцвикс… – а то ведь эта сволочь мигом разберется. Может быть, следовало бы ограничиться передатчиками в тех спутниках, что будут ему подсунуты в фраттории? В спутниках-то никаких процессов происходить не будет. Поэтому не будет на них и никакого постороннего влияния.

– Нет-нет, ни в коем случае. Мы должны совершенно точно знать его личное месторасположение в каждый, подчеркиваю, каждый данный момент. Чтобы вовремя и успешно реагировать. А на Трассе возможны всякие эксцессы. Датчики обязательно должны быть продублированы. Причем, наверняка, то есть на самом объекте. Спутники-то могут быть и убиты. – Графенбергер вздохнул. – Да и вообще, это совсем не та вещь, которой нам следовало бы опасаться.

– А чего нам следовало бы опасаться? – вкрадчиво осведомился Его Сиятельство.

Сэр Графенбергер дергался и мялся, и эманировал кошмарный страх. То есть, точнее, целых два страха. Один, более острый, был, тем не менее, поверхностным и сиюминутным и хорошо вписывался в общую атмосферу заседания. Другой, тяжелый и вязкий, имел странно отчужденный характер и был значительно острее. "Ага, догадавшись, злорадствовал Генрик, это он из-за погоды дергается, сволочь. На полюсах начинаются бури, так что, по меньшей мере, всяческое оптическое наблюдение наверняка накроется медным тазом. А он и заикнуться об этом не смеет".

– Все продумано и подготовлено, – бормотал Графенбергер, – внедрение объекта в среду произойдет естественно и просто, причем в обстоятельствах, исключающих какое-либо сомнение. Намечено на всякий случай также несколько резервных путей и точек изъятия.

Графенбергер окончательно смешался и умолк.

– С тобой все ясно. Головой ответишь, если что. Ну-с, приступим к рассмотрению плана прохождения Трассы, раз уж мы все равно этот вопрос затронули, – сказал Советник, закончив гипнотизировать взглядом Графенбергера и даже не удосужившись дать оценку его выступлению. – Сэр Фетмен?

Фетмен вскочил с места и проорал во все горло:

– Я готов, Ваша светлость.

– Что ж ты так орешь, любезный мой?.. Здесь глухих нет. Ну, докладывай свой анализ.

– По плану объект должен быть выброшен на полюсах вот здесь, – Фетмен ткнул курсором в точку на карте. – Выброс объекта проводится гоблинами силов… простите… э… оперативниками. Строго на юг от точки выброса находится фраттория Суом, где ему должны подсунуть этих меченых спутников, которые, что они помечены, не знают. Это очено умно, они могут заделаться даже его искренними союзниками. Между этой точкой и фратторией находятся тайники, на карте они помечены крестиками. Если кликнуть по крестику, можно ознакомиться с содержимым тайника. Например, тайник номер один – нож, термостат, пища…

Советник поморщился и погрозил Фетмену пальцем.

– Не нужно излишних подробностей.

– Слушаюсь! – гаркнул неисправимый Фетмен. – На первом этапе модель должна преодолевать снежную пустыню в условиях холода и дефицита оружия, следовательно, практически только на том скудном пропитании, что мы ему заложили в тайниках. Особое внимание уделено отсутствию у модели свежей мясной пищи, яйцеголовые утверждают, что это важно для сознания, в смысле – для наоборот…

Советник хмыкнул, но увлекшийся Фетмен не заметил иронии.

– Каждое вскрытие тайника нами фиксируется телеметрически. На преодоление моделью полюсов по плану отводится от трех до четырех недель. Задача этапа – обретение клонбоди предварительных навыков, освоение безусловных, а так же и простейших условных рефлексов, то есть, образно говоря, очеловечивание клонбоди. К концу этапа модель должна появиться во фраттории "Суом". К концу третьей недели со дня пуска модели во фратторию прибывает группа захвата. Группа захвата дожидается прихода модели, берет ее, обездвиживает, сняв парик-компьютер, и доставляет сюда, в лабораторию для обследования. В бесчувственном состоянии, разумеется. После обследования объект доставляется назад, на полюса, где активируется посредством включения компьютера, и ему устраивается побег. Кандидатуры спутников для побега подготовлены и утверждены в установленном порядке, способ подведения продуман в деталях, время подведения…

– Кхм-кхм! – Советник прервал докладчика шевелением пальца и уставился на бывшего азерскоого координатора пронзительнвм взглядом. – А что это ты все морщишься, любезный мой? Тебе что-то в этом плане не нравится?

– Нет-нет, Ваша светлость, отнюдь! Просто некоторые, как бы сказать, замечания. Вы позволите?

По руму будто бы пронесся ветерок. Совещанты зашевелились, переглядываясь, лица их, впрочем, по-прежнему сохраняли каменно – бесстрастное выражение. Советник смотрел на Фетмена с видом, выражаюшим предельное изумление. Впрочем, он быстро опомнился, и разрешающе махнул рукой.

– Во-первых, я про захват.

– Значит, будет еще и "во-вторых"? – вкрадчиво спросил Советник. Выражение лица у него при этом было такое, что у Фетмена болезненной спазмой скрутило желудок. – Ну, что же ты молчишь, любезный мой, продолжай, коли начал.

– Как я уже говорил, объект придет во фратторию. Но все предыдущие его модели тоже приходили туда. Другого пути вниз в долину с полюсов, как всем известно, нету. Брали объект каждый раз прилюдно, и местный народец, я так понимаю, думал, что мертвым. А он потом снова появлялся. Тамошняя санация докладывает, что у людишек во фраттории по этому поводу уже крыши едут. Поползли, как бы это сказать, разные слухи… странные. С этим надо что-то решать, слухи уже и в долину, так сказать, просачиваются. И еще. Я давно и хорошо знаю прототип, а кое-кто из моих экспертов, – Фетмен покосился на соседку, – пусть ничего не знает о прототипе, зато неплохо знает всяких там клонов… Объект, по нашему мнению, может преподнести группе захвата кучу неожиданностей… например, оказаться на месте гораздо раньше, еще до появления во фраттории оной группы захвата.

Генрик заметил, что, говоря, Фетмен все время косился на сидевшую слева красотку – великаншу, которая при этих словах решительно кивала. Впрочем, заметил это не только один Генрик.

– Барон? – повернулся Советник к наместнику. Наместник Темной барон Гольденцвикс дернул щекой и коротко буркнул:

– Время взято из опыта прохождения прошлых моделей.

– Ну, если так… – растерянно пробормотал Фетмен.

– Ты? – Советник ткнул пальцем в красотку-культуристку.

– Я бы подстраховалась, – коротко и четко сказала культуристка.

Советник вопросительно поднял бровь.

– Держалась бы к модели ближе, чем предусмотрено планом, – пояснила культуристка. – Осенние бури на полюсах, Ваша Имперская Светлость. Группа захвата, на мой взгляд, должна не ошиваться в обжитых местах при дринке и девочках, а двигаться параллельным с объектом курсом, держась вне зоны непосредственного контакта, но в полной готовности к поддержке модели или к силовой акции.

– Так к чему все-таки, к поддержке или к акции, – иронически пробурчал Графенбергер вполголоса.

– А это уж, что потребуется.

– И где на это взять время? – иронизировал Графенбергер, – мы и так не успеваем подготовить группы захвата. Может, ты забыла, что прежних покрошила третья модель?

Советник стукнул по столу ладонью. Шум мгновенно умолк. Советник некоторое время пристально разглядывал сэра Графенбергера, который, в свою очередь, с предельной индифферентностью рассматривал потолок. Закончив гипнотизировать его взглядом, Советник повернулся к красотке – капитану, но та тушеваться и не думала. Советник поиграл желваками и перевел взгляд снова на Фетмена

– Продолжай.

– Следующий этап предназначен для обкатки клонбоди, превращения его в полноценное человеческое тело, и форматирования этого тела для обретения им интстских способностей. Точка, в которой модель должна быть в плановом порядке изъята с трассы для очередной проверки – Бонанза, это на границе со степью и Приозерьем. Каким бы путем модель ни шла, Бонанзу она миновать не может. Эта проверка должна быть решающей. Если модель готова, на трассу ее можно уже не возвращать. Если нет – пусть идет дальше.

Фетмен снова покосился на свою красотку, открыл было рот, но тотчас захлопнул его, отчего красотка нахмурилась, и снова еле заметно покачала головой.

– У вас опять есть замечания к этому, актуализированному мною плану? – вкрадчиво спросил Советник, глядя на Фетмена и его красотку совсем уж запредельно пронзительным взглядом. Слово актуализированному он произнес чуть ли не по буквам.

Фетмен с красоткой заговорили одновременно, перебивая друг друга:

– Да, – решительно сказала красотка.

– Нет-нет, – сказал Фетмен, но уже значительно менее решительно.

– Слишком большой промежуток и по времени, и по расстоянию, – продолжала красотка. – Рискованно. Судя по прошлой модели, объект – тот еще фрукт. Я бы ввела промежуточную точку проверки.

– И как бы, интересно узнать, ты бы это сделала бы? – запальчиво выкрикнул потерявший всяческую осторожность Графенбергер. – Где именно надо организовать эту промежуточную точку? Может, ты подскажешь, а то никто из нас, дураков, не знает, когда и где эта точка нам может понадобиться?

– А ее и не надо делать в каком-то определенном месте, – невозмутимствовала культуристка. – Она вполне может быть передвижной.

– О! Это как так? – зловещим тоном спросил уже Советник. Красотка пожала плечами.

– В фант модели можно ввести еще одну доминанту, к примеру, повышенное половое влечение к женщинам. Сексуальную озабоченность, так сказать. В нужный момент и в нужном месте на него можно будет просто вывести агента женского пола.

Бог мой, – подумал ошеломленный Генрик. – Во, дает культуристка! Это надо обдумать, возможно, она кругом права!

– Вы, наверное, плохо слушали меня, лейтенант…