Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

2

Лиза влетела в зал заседаний запыхавшаяся, растрепанная и чуть не сшибла с ног Спироса, беседовавшего с какими-то незнакомыми господами.

– Всего наилучшего Вам, госпожа Дуна, в этом наступающем, не сомневаюсь, что счастливом и радостном дне, – церемонно раскланялся Спирос.

– Взаимно и многократно, – не задумываясь, бухнула она шуточное полуприветствие – полуприсловье, разлетевшееся с легкой Отнюдьнетовой руки по всему городу.

– Что?.. – ошарашено переспросил Спирос.

Лиза, придвинувшись к нему почти вплотную, склонила головку на бок, провокационно облизала губы и, глядя ему прямо в глаза, с милой улыбкой пояснила:

– Ну, как… осчастливливайтесь многократно, разнообразно и со всем возможным тщанием, – после чего, проскользнула мимо обалдевшего собеседника к столу заседаний и чинно заняла свое место рядом с Кулакоффом, старательно избегая его укоризненного взгляда.

– Мы же договаривались, что ты придешь пораньше, – сердито шепнул ей Кулакофф.

– Дела. Задержалась у Жарко, он собирал своих суперменов. Сознаюсь, были у меня сомнения насчет Отнюдьнета – то есть, сумеет ли он вступить в контакт с Рексовой крысой. Но нет, ничего, он – вполне себе… Парни прошли уже весь десятый и дочищают девятый. В общем-то, решение правильное, я гений, вперед идут теми же мобильными группами, но все разом для обеспечения скорости. В общем, порядок. Гоним скрыплов. Икорные колонны технари отжигают от потолка огнеметами, и – видел бы ты крыс. Это что то! Ты что на меня так упялился? Не ходила я больше в шахту, да и кто бы меня туда пустил? Дюбель…

– О чем ты говоришь, тупая ты блондинка?! – перебил ее Кулакофф чуть ли не в полный голос. – Да ты вообще смотрела файлы последнего обследования Рекса, которые я тебе прислал?

– Конечно, смотрела! В хронологическом порядке, как ты и хотел. И я потрясена. Неужели нас всех ждет то же самое? Связи у него в мозгу, которые мне удалось выделить, больше всего напоминают… нет, постой, а сам-то ты что увидел? Ведь ты что-то обнаружил, раз послал мне копии этих файлов?

– Лиза, что за отвратительная привычка отвечать вопросом на вопрос? Что?! Ты?! Увидела?!

– В первом файле в системе его нейронных связей, как мне показалось, я… в общем, они образуют… иначе, чем компьютер, это не назовешь. Во втором эти связи… – она поцокала языком и в комическом восторге закатила глаза, – короче, мы с городскими конструкторами почерпнули оттуда массу идей для модернизации производства малого конвертора. Что касается третьего файла, так над ним надо еще корпеть и корпеть, ничего я там не поняла, если по правде.

– Лиза, черт тебя подери, я не так часто обращаюсь к тебе с подобными просьбами. Отложи в сторону все прочие дела. Если тебе недостаточно моей просьбы, расценивай это как прямой приказ. – Кулакофф наткнулся на сердитый взгляд Рекса и закончил уже еле слышным шепотом: – Ты, видно, так и не поняла, что Рекс в беде? Пусть он кому другому голову морочит с механическими замками и все такое. Изменения в нем зашли черт знает, куда. Это уже не нано, не молекулярный уровень, это ФЕМТО – уровень.

– Волновой уровень?! – чуть ли не в полный голос ахнула Лиза.

– Вот именно. И управлять им Рекс не умеет. И никто не умеет. Боюсь, что речь идет уже о самой его жизни, и я не уверен, что он в полной мере это осознает.

– Но что с ним может случиться?

– Откуда мне знать, что может произойти с… скажем так – с материальным объектом при его переходе в волновую форму? Да что угодно, и рассеяние, и совмещение с каким-нибудь другим материальным телом, и ядерный взрыв… – но тут к ним обоим наклонился сидящий рядом Айно и укоризненно прошипел:

– Ребята, тише, нашли место и время обсуждать свои зауми, Рекс сейчас вас просто выставит, и правильно сделает. Это уже неприлично, на самом деле.

Сегодняшняя встреча была посвящена вопросам интеграции и, как и ожидалось, протекала весьма тяжело.

Делегация Конфедерации состояла из восьми мужчин, причем самому молодому из них было уже далеко за пятьдесят. На их фоне азерцы, молодые, раскованные и дерзающие даже перебивать самого вице-короля – правда, только тогда, когда им было что сказать по существу дела – производили на приезжих поначалу даже какое-то несерьезное впечатление. Впрочем, впечатление это тут же и рассеялось после первых десяти минут совещания…

…Третий Соправитель свободной конфедерации Аталана господин Спирос поглядел на потолок, почесал нос, переглянулся с другими членами делегации Конфедерации и снова повернулся к Рексу.

– Значит, Вы, ваше величество, полагаете, что полноценный политический союз между нами невозможен?

– Почему? – удивился Рекс. – Не только возможен, но и совершенно необходим. Я говорю лишь о невозможности вхождения Азеры в вашу Конфедерацию даже на столь лестных и соблазнительных условиях, что вы предлагаете. Сейчас и Империя, и мы дружно делаем вид, что все у нас тут случившееся есть лишь частный внутриазерский конфликт. Совет Координаторов Империи уже высказал нам все положенные поздравления пополам с соболезнованиями, заодно подтвердивши мои вице-королевские полномочия. Конечно, Азера всегда входила в Империю лишь ассоциировано, формально, но там очень болезненно реагируют на несоблюдение формальностей.

– Наше официальное вхождение в вашу Конфедерацию Империя не сможет расценить иначе, чем демонстративную враждебную акцию, – вмешался Айно. – А это уже "казус белли". Империя будет просто вынуждена немедленно реагировать, и какова будет эта реакция нетрудно предугадать. Компании жаждут реванша, да и в других властных имперских вертикалях у маленькой победоносной войны полно сторонников.

– Это, конечно, верно, – задумчиво сказал Спирос. – Империи нужна маленькая победоносная война, а нам нечего противопоставить ее космофлоту. У них только при Совете Координаторов дредноутов класса "Разрушитель" шесть штук, и это не считая флагманов флотов. Но Империю раздирают противоречия. Координаторам не нужна общая победа. Победа нужна каждому в отдельности, и это оставляет нам пространство для маневра.

– Вот именно, – улыбнулся Рекс.

Спирос почесал нос и снова оглядел своих коллег. Коллеги молчали.

– Я заранее знал, что Вы откажетесь от должности Верховного соправителя. Я пытался объяснить остальным соправителям Конфедерации, что это не Ваш масштаб. Ваша цель, как я ее понимаю, консолидация всех свободных миров. Но Совет соправителей решил, что попытка не пытка. А вдруг Вы согласитесь? В конце концов, Конфедерация тоже двумя руками за всеобщую консолидацию.

Айно хмыкнул и покрутил головой. Спирос с неодобрением покосился на него и продолжал.

– Господин Айно всем своим видом показывает, что видит нас насквозь. Да, господин Айно, вы правы, нам не все равно, будем ли мы среди тех, кто возглавит новый союз Свободных Миров, или всего лишь среди его рядовых членов. Однако и то, о чем ваша делегация ведет речь, я имею в виду создание единого экономического пространства, с нашей точки зрения тоже под вопросом. До нас дошли слухи, что ваши представители в Столице уже проводят переговоры с Объединенными Компаниями о возобновлении добычи полезных ископаемых на Азере.

– Не переговоры, – сказал Рекс. – Консультации.

– Какая разница! – нетерпеливо махнул рукой Спирос. – Это казуистика. Вы заявили, что Город будет жить, функционировать и развиваться. Как это можно понимать? Только так, что вы продолжите добычу ископаемых. Все остальное лирика. Мы знаем, что вы направили в Компании меморандум. И содержание этого меморандума мы тоже, скажем откровенно, постарались раздобыть. Вы заявляете, что позволите Компаниям продолжить добычу полезных ископаемых в случае, если они возьмут на себя строительство подземных могильников для отходов и сооружений по защите поверхности планеты. Вы полагаете, что они согласятся? Если учесть безумные затраты на перевозку, разработка недр Азеры становится абсолютно нерентабельной. Вы говорите, что предложите сырье нам и другим свободным мирам. Но мы тоже не сможем работать под прессом вашей экологической программы. Так что предложение вряд ли можно считать серьезным. Или Вы почему-то полагаете, что перевозка, расходы на которую для Компаний в разы превышают стоимость самых дорогих продуктов, нам ничего не будет стоить?

– Если ответить на этот вопрос с вашей же прямотой и конкретностью, господин Спирос, – тихо, но необычайно внушительно сказал Рекс, – то – да, именно так я и полагаю. И сейчас поясню, что именно дает мне основание так считать.

В руме стояла мертвая тишина.

– Господин Спирос совершенно прав, господа. Первоочередной задачей – не только своей, заметьте, а всех свободных миров – я считаю создание экономического союза. Всех участников этого союза мы планируем связать между собой конверторными порталами, подобными тому, через который ваша делегация попала на Азеру из Столицы Империи. Как вы полагаете, господа, сколько будут стоить перевозки грузов между мирами, соединенными такими конверторными порталами?

Ошеломленные делегаты Аталана молча переглянулись.

– Позвольте, позвольте, – возбужденно воскликнул Спирос, первым оправившийся от потрясения. – Для организации системы таких порталов потребуется прорва энергии, где вы ее возьмете?

– Да, пока что Азере взять ее негде. Мы не имеем аннигиляторов, аннигиляторов потребуется много, аннигиляторы очень дороги, а атомная энергетика не в состоянии обеспечить энергией конверторные порталы. Но мы в совершенстве знаем конструкцию всех современных конверторов. И – господа, я открываю перед вами все свои карты – владеем технологией их изготовления. Уже в самое ближайшие дни с наших конвейеров сойдут первые малые серийные конверторы азерского производства. Именно малые конверторы, а не сырье будут основным продуктом экспорта Города Азеры, а это тоже совсем не дешевая продукция. Я прошу вас учесть, господа, что в этом деле мы остро нуждаемся в ваших инвестициях и технологиях, и дать их нам в ваших интересах. Интересы Азеры в этом направлении представляет здесь присутствующий координатор Ховрин. Что же касается сырья, то добывать его мы будем, но только то, что необходимо нам самим… ну, и нашим союзникам, разумеется. Причем добывать сырье мы намерены отнюдь не только на своей планете. На очереди Рибартон, господа.

В руме повисло ошеломленное молчание. Рекс рывком поднялся с места и, продолжая говорить, принялся энергично расхаживать по залу.

– Это, разумеется, в перспективе, хотя и не такой уж дальней, причем, в нашей с вами общей перспективе. Дело только за энергией. Поскольку Конфедерация Аталана владеет технологией аннигиляции, мы, в свою очередь, рассчитываем на вашу помощь в строительстве большого аннигилятора на спутнике Азеры Селене. Расплатимся мы с вами как раз поставками сырья и строительством на ваших планетах конверторных порталов.

– А малыми конверторами? – зашумели конфедераты.

– В случае предоставления вами инвестиций и технологий, производство малых конверторов будет нашим совместным предприятием, – подал голос Ховрин. – В рамках нашей планеты мы, я имею в виду Город, в достаточной мере автономны и обладаем весьма широкими полномочиями.

Рекс, соглашаясь, кивнул головой и продолжил.

– По расчетам моих специалистов, во главе которых находятся присутствующие здесь доктора Серж Кулакофф и Елизавета Дуна, в течение нескольких стандартных месяцев мы реально можем связать миры Конфедерации и Азеру единой сетью порталов.

– Строительство аннигиляторов понадобится только у нас. У вас, насколько мне известно, этого добра хватает, – ввернул Айно.

– Помимо очевидной экономической выгоды, – продолжал Рекс, – это имеет первостепенное стратегическое значение. Барон, прошу Вас сбросить на инфоры присутствующих Ваши разработки по этому вопросу. Видите, господа, систему порталов предполагается выстроить таким образом, чтобы в случае нападения на любой из союзных миров мы могли мгновенно перегруппировать наши объединенные вооруженные силы, и сосредоточить их в нужном месте… Барон, прошу Вас в двух словах обрисовать суть проблемы так, как она видится нам.

– Господа, – сказал Айно, – ваши военные представители утверждают, что даже объединенных сил всех наших миров не хватит для отражения атаки ударной эскадры, не говоря уж о региональных космофлотах Империи. Ну, во-первых, это не очевидно… и, может быть, даже неверно. А во-вторых, мы обладаем оружием, все значение которого до сих пор никем не оценено в полной мере. Я имею в виду именно пространственные конверторы.

Для внушительности Айно выдержал паузу и продолжал.

– Основное преимущество имперских космических сил заключается в их подавляющем энергетическом превосходстве. Однако мы не только имеем возможность свести это преимущество на нет, но и можем повернуть энергетическую мощь имперских вооруженных сил против них самих. Мы закупили несколько грузовых конвертопланов и в самом спешном порядке приступили к их переоборудованию в боевые корабли особого рода. Эти суда будут нести на себе системы особых конверторов, обладающих способностью не убирать, а искривлять пространство. Энергетические затраты тут принципиально ниже, а если расположить соответствующим образом эти конвертопланы у объекта, подвергшегося нападению, скажем, у любой планеты Конфедерации – через систему пространственных порталов это чуть ли не минутное дело, господа – пространство вокруг нее окажется закольцованным, и агрессор в случае атаки получит в собственный затылок все то, чем он по этой планете ударит. Это, разумеется, не приведет агрессора к разгрому и, тем более, к уничтожению, но обо всех своих агрессивных поползновениях ему придется позабыть. По крайней мере, на время.

– Расчеты, которые проведены нашими военными специалистами во главе с бароном, – снова заговорил Рекс, – показывают, что, объединив наши силы, мы сумеем отразить нападение даже не эскадры, а любого регионального флота Империи, пусть и во главе с дредноутами класса "Разрушитель". Оба меморандума – экономический и военный – со всеми сопроводительными документами и необходимыми расчетами будут переданы вам в конце нашего заседания, чтобы ваши специалисты могли их самым тщательным образом изучить. Но, господа, имейте в виду, мы будем категорически настаивать на соблюдении нескольких непременных политических условий. Первое. Право присоединения к объединенному экономическому пространству, как в полном объеме, так и частичном для любого свободного мира, изъявившего такое желание. Второе. Объединение всех интуитивистов наших миров в единый союз, обладающий правами высшего государственного органа объединения…

– Законодательного, – уточнила Лиза.

– Да-да, разумеется, – согласился Рекс, – но с правом вето на любое решение исполнительной власти. Третье условие – руководить Союзом интуитивистов буду я. Это очень неприятное условие для меня самого, поверьте, но иначе пока нельзя. Своими заместителями я назначаю докторов Кулакоффа, Дуну, и по одному представителю от каждого из присоединившихся миров. И последнее условие – объединенными вооруженными силами будет командовать назначаемый мною человек. Первым командующим я назначаю барона Айно. Естественно, все несогласные с выдвинутыми условиями могут ограничиться рамками экономического партнерства.

– Это все, как раз, понятно и ожидаемо, – сказал Спирос. – Не могу, сказать, что все у нас будут от этих условий в восторге, но… в конце концов, придется им напомнить, что мы не единственный свободный мир вселенной, который владеет технологией аннигиляции. Азера вполне сможет обойтись и без нас. Ваша цель, ваше величество, понятна, и, по большому счету, если отбросить наш собственный эгоизм, абсолютно верна. Конечно же, мы предоставим вам все необходимые технологии и кредиты. Вот только еще один вопрос. По имеющимся у нас сведениям, вы приступили к формированию неких воинских частей специального назначения космической направленности…

– Не берите в голову, господин Спирос, – вмешался Айно. – Я как раз собирался после совещания ввести Вас в курс дела. Его величество дал мне для этого все необходимые полномочия.

Рекс снова плюхнулся на свой стул, плотно прижал руки к столешнице и сказал, даже не скрывая облегчения.

– Мы рады это слышать, господин третий соправитель. Мы знаем, что ваши аннигиляторы значительно уступают имперским по совершенству конструкции. Они много более громоздки, менее мобильны и все такое. Но для наших задач их более чем достаточно. Слабым местом ваших аннигиляторов являются силовые захваты для закрепления аннигилируемых масс и последующей подачи их в полость аннигиляции. Как известно, именно эти устройства есть самые опасные узлы аннигиляторов, и именно в этой области Империя далеко опередила все остальные обитаемые миры. Но! Сейчас, когда мы с вами объединяемся, вместе мы имеем возможность совершить качественный скачек. В наших с вами совместных аннигиляторах силовые зажимы будут заменены малыми конверторами. А конверторы – я это проделывал лично, господа – позволяют совместить полости аннигиляции и аннигилируемые массы, находящиеся друг от друга на огромных расстояниях. И это, как вы все прекрасно понимаете, полностью исключает возможность неуправляемого взрыва.

Лиза смотрела на Рекса, и… он говорил увлеченно, убедительно, лицо его разгорелось, глаза сверками, но что-то с ним было не так, что-то непонятное ее тревожило и волновало.

И тут Лиза почувствовала, как Кулакофф резко толкнул ее коленом в бедро. Она повернулась. Лицо Сержа было бело, как мел.

– Руки, – прошептал он трясущимися губами.

– Что?

– Смотри на его руки!

Лиза перевела взгляд на Рекса и… о, да! Это зрелище могло довести до инфаркта кого угодно. Ладони Рекса медленно погружались вглубь столешницы. Лиза вскочила. Действовать надо было быстро. Очень быстро.

– Господа, мы должны на некоторое время прервать наше заседание. Ваше величество, господин Кулакофф и я просим Вас уделить нам четверть часа для немедленного конфиденциального разговора.

Рекс нахмурился и уже хотел что-то сказать, судя по виду, не слишком для Лизы приятное, но тут будто бы прорвало Кулакоффа. Он странно пискнул, и тут же – с видимым усилием – вытолкнул из себя неожиданным басом.

– Безотлагательная необходимость… э-э, более чем настоятельная.

– Но… господа, – взволновался Спирос. – С чего вы взяли? Мы прекрасно знаем, что инты вы великолепные, но сейчас вы ошиблись, уверяю вас. Мы вовсе не настроены… и мы за вами совсем не шпионим… то есть, никаких враждебных намерений, господа! Мы просто хотим…

Рекс, к облегчению Кулакоффа и Лизы, оторвал руки от стола и поднял их в отстраняющем жесте.

– Нет-нет, господа, к вам это не имеет ни малейшего отношения, насколько я понимаю. Айно, устрой пока для наших гостей кофе – брейк.

Как только они оказались за дверью, Рекс сердито набросился на друзей.

– Что вы себе позволяете? Что у вас такое стряслось? В конце концов, сейчас вы дипломаты, так уж будьте добры…

– Нет, это уж ты, пожалуйста, будь добр! – заорал Кулакофф, срываясь на визг и брызжа слюной. – Это не у нас, это у тебя стряслось, а ты никаких разумных слов слушать не желаешь. Все! Все, все, все и все! Я немедленно вытаскиваю Леру из компьютера! Она тебе покажет эту, как ее, кузькину мать! Мы не можем предвидеть, куда тебя занесет после следующего стресса. Нету такой математики, чтобы это можно было предсказать, понимаешь ты, дубина!

– Что ж ты так развопился? – не без растерянности спросил Рекс, ошеломленный таким напором.

– Рекс, это было очень страшно, – тихо, почти шепотом сказала Лиза, и этот ее шепот, очевидно, по контрасту подействовал на Рекса даже сильнее, чем вопли друга.

– Что? – спросил он так же тихо.

– Когда твои руки начали проваливаться в столешницу.

– Не понял…

– Ах, ты не понял? – снова завопил примолкший было Кулакофф. – А ну, читай наши мысли! Давай-давай, полезай к нам в головы. Немедленно! Плевали мы на твои этические заморочки.

3

Жить в свои новые румы Генрик перебрался сразу же после возвращения из подземного путешествия, а вот заняться намеченными поисками смог далеко не сразу. Заели текущие дела. И с первой моделью разделаться никак не удавалось, а уж вторая совершенно задолбала.

Во-первых, как ни странно, фант прототипа его новой подопечной оказался вдруг более чем кстати, что бы он без него делал? А во-вторых… во-вторых, из головы никак не хотели уходить слова, сказанные этой самой Сурией Бюллер под занавес, так сказать, на закуску: "Не знаю, успеет ли Рекс отыскать меня, но вас-то, господа хорошие, он уж точно отыщет. И – ох, воздаст вам по делам вашим! Ох, воздаст! Гарантирую". На свой счет Генрик эти слова с полным на то основанием мог не относить, поскольку в гнусностях против нее замешан не был, а вот Флая от них аж всего перекосило.

…Когда время для поиска таинственного прохода, наконец, удалось выкроить, сразу же начались странности.

Вскрыть портал, примыкающий к его новому жилищу, Генрику удалось без труда. Запорное устройство было механическое, на противовесах, а не электронное… оно и разумно, электронные запоры в устройствах такого типа уж очень уязвимы – достаточно вырубить электричество, и преследуемый в ловушке.

С той стороны портала был крохотный закуток, а уж пылищи! Во много раз больше, чем в вестибюле до памятной уборки. Но…

Вот то-то и оно, что "но"!

Следы ног беглецов в этой пыли отсутствовали. Напрочь.

Ну, и что бы это могло означать? Не по воздуху же они отсюда улетели, его крестники – теолухи? Или им не удалось открыть портал? Но куда же они тогда подевались? Обратных следов из вестибюля не было, за это Генрик мог бы с уверенностью поручиться. Не тот портал, или почему?.. на самом деле?

Генрик принялся тщательно тыркаться в стены закутка в поисках выхода. Вот тут-то практически мгновенно и обнаружился коридор. Странный такой коридорчик. Генрик даже сказал бы – загадочный. Все мысли о «крестниках-теологах» тут же и улетучились.

Коридор все время сворачивал направо и шел, вроде бы, чуть ли не по безукоризненной дуге, по какому случаю Генрик и прозвал его про себя циркульным. Но вот что было самое интересное. Коридор выглядел – да явно и был – древним, очень древним, и то, что он оказался так органично встроен в лабораторный комплекс, наводило на размышления. Однако, во всяком случае, сейчас коридор был заброшен и давно не использовался.

Выложен он был из грубо обтесанного камня, довольно широк, очень высок, особенно в сравнении с имперскими подземными этажами, и совершенно лишен окон. Однако было в нем, как бы это сказать, практически не темно. Для аборигена, конечно. Освещался коридор тускло горевшими факелами, расположенными далеко друг от друга и высоко, под самым потолком… кто их менял, и – главное – когда, судя по пыли-то? Вполне может быть, даже скорее всего, светили под потолком вовсе не факелы, а вполне-себе современные светильники, просто имевшие такой факельный вид.

Было похоже, что коридор огибал по периметру цокольный этаж – самый верхний этаж лабораторного комплекса, в котором находились административные румы лаборатории, лабораторная резиденция сэра Советника – с жилой и административной зонами не путать! – здесь же располагались службы безопасности и охраны, оба легальных выхода в город, а теперь также и жилище самого Генрика.

Что касается собственно цокольного этажа, закрывавшего собою сверху обе лабораторные шахты – жилую и рабочую – то он был встроен в середину дикой мешанины прилепленных друг к другу разноэтажных и разностильных построек и пристроек. Все они и составляли старейшую часть Университета, примыкавшую к самому древнему сооружению Вупперталя – водосборной башне, построенной по преданию еще отцами-основателями. Когда-то использовавшаяся для хранения запасов воды, ныне башня пребывала в совершеннейшей мерзости запустения. А с тех пор, как некий пьяный студиозус свалился в цистерну и умудрился в ней утонуть – благо ключевая вода продолжала в нее исправно поступать, древние умели строить – специальным распоряжением ректора все входы в башню были насмерть замурованы.

Вся эта дикая мешанина строений, пронизанных и заполненных бесчисленными трабулами, арками, лоджиями и двориками, составляла, в сущности, единое здание Университета – от Водосборной башни до самого квартала странноприимных домов у стены Капитулярия – и с незапамятных времен называлась студиозусами "Клоподромом". Хорошо ориентировалась в Клоподроме лишь немногочисленная когорта так называемых "вечных студиозусов" и кое-кто из старейших служителей Университета. Генрик, бывший студиозус, знал это лучше, чем кто бы то ни было, хотя времена, когда он в темных закоулках Клоподрома тискал девчонок и размахивал палашом, увы, давно миновали.

Поразмыслив, Генрик решил, что коридор располагается где-то глубоко внутри конгломерата строений, составлявших самое сердце Клоподрома – университетскую библиотеку и книгохранилище. Это было такое место, где не ориентировался вообще никто, кроме старых библиотекарей – прежде всего потому, что к огромной части хранившихся здесь фондов право доступа имели лишь люди, ни разу в жизни книгу в руках не державшие. Наличию цензуры в Университете, этом "оплоте Знаний и Свободы" Генрик перестал удивляться еще на первом году обучения.

Коридор так ловко охватывал цокольный этаж, был так органичен и так ловко к нему присобачен, что, безусловно, имел какой-то смысл, какое-то назначение. Но вот какое? И как могло случиться, что он, Генрик, лицо в чиновной иерархии лаборатории отнюдь не последнее, представления об этом коридоре не имел? Мысль о том, что первый в иерархии – сэр Советник – мог что-либо тут знать, была так нелепа, что даже не приходила Генрику в голову. Своим делом люди этого слоя считали руководящие указания и пресловутую "актуализацию" своей руководящей подписью разного рода руководящих циркуляров. Детали исполнительской работы их ни в коей мере не интересовали. Что касается сэра Ответственного секретаря Флая, эта чиновная крыса настолько боялась всего научного, что даже сами лабораторные помещения приводили его в суеверный трепет.

Здесь должен быть выход наружу, в Университет и дальше в город, – думалось Генрику, – раз уж строители лаборатории соорудили ход в этот древний коридор, да еще снабдили его аж двумя потайными дверями. Но, во-первых, как быть со следами теологов, точнее с их отсутствием? Во-вторых, что-то уж больно сложен этот путь для экстренного – на всякий случай! – выхода. Все в нем сделано для затруднения бегства, а не для его облегчения … опять же и следов-то нет! Но если не для бегства, то на кой черт, а – главное – кому этот коридор мог понадобиться?

Коридор нигде не просматривался дальше, чем на десяток шагов. Время от времени от него ответвлялись столь же тускло освещенные, а то и вовсе темные ходы, шедшие то вниз, то вверх, но всегда во внешнюю сторону от цокольного этажа лаборатории. Генрик медленно шаркал ногами по неровным каменным плитам и чуть ли не с наслаждением вдыхал едкий запах пыли, поднимавшейся в воздух при каждом его шаге. Он насчитал уже целых четыре ответвления, и в одно из них даже заглянул. Из чистого любопытства. Однако судьба совсем не желала это его любопытство удовлетворять, весьма скоро он натолкнулся на завал – груду беспорядочно наваленных обломков камней. Завал был устроен явно специально для преграждения пути, потолок и стены ответвления пребывали в идеальном состоянии.

Генрик вернулся обратно в коридор. Побродить. Подумать. Тут почему-то очень хорошо думалось.

Каково же, все-таки, было назначение этого коридора? Что это не есть канал для, так сказать, "аварийного" бегства, он доказал себе неопровержимо. Генрик решил пройти коридор до конца, интересно все-таки, куда он ведет? А алиби для себя он подготовил железобетонное – официально Генрик сейчас заперся с объектом номер два и ведет с ним работу, в суть которой никому постороннему соваться не рекомендуется. Все связи его коммуникатора отключены, а единственному человеку, который мог бы позволить себе нарушить тет-а-тет Генрика с подопечной – Его Темной Светлости, сэру Советнику – и в голову не придет переться в лабораторные румы, на предмет лицезрения отключившего связь яйцеголового. Он нахала вызовет к себе на ковер, и все дела! Нет-нет, Генрик находился в совершенной безопасности и мог себе позволить, не то, чтобы отдохнуть, но хотя бы перевести дух. И подумать. Крепко подумать.

Все время, прошедшее с момента памятного совещания у Координатора, он жил в совершенно сумасшедшем лихорадочном темпе. Сон урывками, еда на бегу, Задачи, которые возникали перед ним – причем, вдруг, разом, одновременно – были запредельной сложности, требовали сиюминутного решения и непременно с запредельным же напряжением сил. Между тем, все, что он услышал на этом совещании, все, чему стал свидетелем и с чем столкнулся уже в роли шефлаба, было жизненно важно и нуждалось в самом тщательном обдумывании, в немедленных решительных выводах. И вот сейчас, когда Генрику, наконец-то, удалось выкроить свободную минутку "для передохнуть", он шагал по пыльному коридору и спрашивал себя: та ли это жизнь, к которой он всею душой рвался в студиозные годы?

"Что имеем, не храним, потеряем – плачем…" В отношении него эта бородатая варварская мудрость была верна на все сто… что там сто, на всю тысячу процентов. Чем дальше, тем больше мучила его… да, именно что ностальгия. Тоска по той жизни, прежней, полуголодной, но такой веселой и беззаботной. Счастливой, как он теперь понимал. По жизни, в которой была надежда.

Он был умен, талантлив, удачлив, и еще в ранней юности дал себе слово, что судьба отца – наемного кнехта при провинциальном пакаторе – никогда не будет его судьбой. Тогда он еще и не подозревал, что судьба "слуги прогресса и достижений" – вот проклятый рекламный слоган, прилепился – не отодрать… да, эта судьба многим ли лучше? Во всяком случае, он и не представлял себе, какой ценой приходится расплачиваться за эту самую пресловутую "лучшую" жизнь. Роскошная жизнь верхов была ему по-прежнему недоступна… если по большому счету. Ему оставалось только работа. В том числе, и пресловутая "работа над собой".

Генрик еще с самого нежного возраста научился владеть оружием не хуже профессионального наемника-кнехта, что и доказал на деле, попав в столицу в качестве наперсника пакаторского сына. Сынок, "убояшеся мнозия премудрости", вскоре сбежал обратно под крылышко сердобольного папаши. А вот Генрик вдруг неожиданно для самого себя учебою увлекся и демонстрировал при этом такие способности, что обратил на себя внимание профессуры и даже самого декана естественного факультета. Декан, заламывая руки, закатывая глаза и обмирая от собственной смелости, удостоил его собеседования у некоей обаятельной личности средних лет с умными глазами и странным именем Грот. В конце собеседования – убиться веником! – из окружающего пространства вдруг материализовалась некая сверхважная, если судить по поведению, и сверхгневливая лысая особь в защитных очках, прикрывающих маленькие злющие глазки, речь которой состояла преимущественно из выражения "Черт побери", тиражированного бесчисленное множество раз. И тут же вся дальнейшая жизнь Генрика сорвалась с места и помчалась вскачь будто закусивший удила гипп.