Мистер Белый: Революция. Часть 4

– Тебе повезло, что у меня новые друзья! Они, как видишь против насилия… – Нагнулся к его уху. – А-то бы получил лишнюю порцию удара в живот, землежуй!

Бледный умолк. Чрезмерное дыхание прекратилось. Его голос прорезался только тогда, когда те зашли в заведение.

– Сука! – проорал во всю глотку Гарднер, то ли от боли, которую сдерживал, то ли от обиды, вовремя не выпущенную наружу. – Рыжий ахуел! Блять, как он мог! – Алексей пытался пошевелить рукой. – Я даже руку свою не чувствую! А может быть перелом? Пиздееее… Как я теперь покажусь в глазах родителях? Они ведь меня защищать не будут… – По лицу закоренелого ребёнка пробежала скупая слеза, в совокупности преисполненной огорчением, злостью и страхом. – Ёбаный Васька! – Бледный встал, превозмогая боль в груди, руке и лице. – Мне срочно нужен доктор.

Глава 2.

Свежая прогулка с утра совершенно не ободряла в первые двадцать минут. Да и непривычно без наушников. Скучно как-то. Со временем Престон стал прислушиваться к покачиваниям веткам сосен и кубарю, прокатывающемуся биологическому мусору. Первый день. Сколько он протянет? “Страшно. А если в дальнейшем наскучит мне? Замкнутый круг” Сегодня выходной по работе, поэтому он решил убраться дома. “Скорее бы взяться за дело…”. Сумасшедший беспорядок, честно говоря, в комнате с женой у него стоял. Всё время откладывал. “Видимо, с этого и начинается новая жизнь – с уборки своего же дома”. Сердце скакнуло. Престон промочил обувь. Лужа, образовавшаяся путём прихода весны. “Ну… Или с прогулки”.

– – -

Раньше Василий Оллскоп вёл себя через край агрессивно. Ребят обескураживало происходящее, особенно Марту. Он не соврал. Как? Внезапно – и новая жизнь? Как в сказках? Всё равно, как ни крути, Оллскоп вызывает подозрение. Может это такой большой план, хоть и жестокий по отношению к своим одноклассникам? План по глобальному унижению по всем фронтам?

В любом случае, они все дружно вчетвером шли в класс на урок. На этот раз Василий занимал сидячее место Алексея, рядом с которым угарал Илюха. А Рыжий что-то рисовал непонятное в тетради.

– – -

В девятнадцатом кабинете по-прежнему горел свет, в который тщетно хотела пробраться мошкара. Хлопнув дверью – она разлетелась. Но ненадолго. К врачу зашёл Алексей Гарднер.

– Мне нужна помощь… – прохрипел он.

– Хорошо. Что Вас волнует? – Руки доктор положил на белый стол, скрестив пальцами. – Садитесь.

– Вы не видите, что я весь разбит?!

– Ну, ну… не кричите. Что уж Вы так? – Он стал что-то записывать. Белые очки, сидевшие на кончике носа, блестели.

“Ты конченный?”

– Вы лечить меня будете, нет? У меня рука сломана!

Мариус Алабян обратил на него внимание возмущённым настроем. Затем протянул таблетку, в которой внутри хлесталась о стенки вода. Препарат прозрачный, как и сама жидкость.

– Жуй. Вода обмягчит путь оболочки.

– Какого?

– Лишних вопросов не задаём, – низким голосом произнёс врач. Он принялся вновь что-то чиркать на бумагах, поправив очки на самую переносицу носа.

Гарднера перекосило. Подросток чувствовал уверенность в его голосе, что аж отпало желание переспрашивать. Алексея перебирала злость. “Если этот старикашка меня отравит, его родной внук не узнает”

И проглотил.

Первые ощущения: чистейшая вода прокатилась по окрестностям рта. Запах смеси прошёл через ноздри. Ребёнок почувствовал свежесть. Далее прокатилась влага по горлу. Стенки расширились. Появилась пульсирующая боль. В глазах двоилось, а проекция видимости расплывалась. Что же будет, когда он сглотнёт оболочку? Желание выплюнуть и уйти от этого сумасшедшего – вот что оказывалось в мыслях Алексея. Чувство неготовности пропускать через себя оставшееся лекарство можно сравнить с жвачкой, из которой выжали все соки. Он сглотнул. Гарднер взялся за голову и прижался к коленям. Словно его вновь избили. Это повторяется? Он резко взметнул голову, как это делают в рекламе шампуня, и повернул её в сторону доктора. Белый халат, белая шапка с какой-то блестящей медицинской штукой… И чёрная кожа. На Гарднера опустилась линия неясности. “Помнил ли я при входе, какого цвета он был? Чёрт, я даже не обратил внимания!”

Неожиданно господин в белом начал:

– Хочешь восстановить справедливость? - Его голос с каждым словом переходил по нотам на низкий аккомпанемент.

Подросток смотрел на него тупым взглядом с повёрнутой головой влево к нему. “Да, конечно, хочу!”

– Я думаю, таблетка оказала уже нужное действие. Подвигай рукой.

Алексей посмотрел на свою правую руку. Произвёл одно движение: протащил её по тыльной стороне бёдер до колен и обратно. Получается. Попробовал сжать пальцы в кулак. Удивительно. Все мышцы работают. А теперь самое страшное. Ребёнок поднял больную руку. У него секунды через две на лице расплывалась улыбка, а по щекам стекали слёзы, но уже не такие, как в прошлый раз – новые наполнены счастьем, воодушевлением и благодарностью. “Она функционирует точно часы…”

Доктор потянулся в задний карман своих чистейше белых брюк.

– Это тебе пригодится. – Он протягивал нечто чёрное. Некую прямоугольную “коробочку”. Не по центру, но чуть выше красовалась небольшая эмблемка: белый плюсик на красном фоне. Гарднер взглянул на подарок с недоверием… А потом всё же принял эстафету. По интуиции провернул содержимое влево. Лёгким мановением оттуда высунулось серебристо-стерильное железо. “Коробкой”, как оказалось, являлся черенок. – Я дал тебе лекарство от проблемы перелома и синяков, решить подобный вопрос и дурак сможет – просто разжевал и сглотнул. Теперь же я тебе дал лекарство от психологической проблемы. Чтобы принять его, понадобится хорошая сила воли. Я думаю, ты знаешь, что делать.

На лице подростка красовалась улыбка. Вот оно! Как будто задача уже решена, и жить стало в разы проще…

– А как Вы узнали о моих проб…, – не успел проговорить Алексей, как доктор запустил свою ладонь к глазам Гарднера.

Прозвенел звонок. Как оказалось, он весь урок пролежал в холле у выхода из школы на лавочке.

“Ёбнутые сны!”. Подросток встал. Почесал за ухом.

“Стоп!”. Он обратил внимание на правую руку. “Чё, бля?”. Ребёнок встал. “То есть всё, что происходило утром… Вот это я поспал…” – начал потягиваться. - “Получается, этот Васёк не стал дружить с теми дебилами?”

Между делом двери раскрылись, и дети толпой шли в столовую. Среди них он заметил Оллскопа. Однако он не был в соответствующей компании. Его сопровождали эта уродина Ангелина, Марта и Ричард.

Алексей стал рыскаться в карманах. Сиюсекундно почувствовал что-то квадратное и твёрдое. Сердце забилось.

Лекарство.

– – -

– Дорогая, я дома! – вскрикнул Престон. Ответа не последовало, что и требовалось ожидать. Он скинул поношенную ветровую куртку с себя и скинул на крючок гардеробной палки. Серая кофта и джинсы оригинального отлива аутентично подчёркивали отца. Престон направился в сторону кухни. Единственное место, где всегда было убрано. С того момента, как он гулял, наслаждаться моментом не всегда получалось, поэтому решил начать всё заново. Один раз его мысли неосознанно загнались о том, что будет, если отец разочарует Ричарда, не сможет измениться. А иной раз и: что сделать на завтрак. В холодильнике оставалась рыба по технике меньер.⁵ Обычно её обжаривают на сковородке, предварительно потаскав филе по всей муке. Вчера у Престона она получилась хрустящей. Также в холодильнике имелись «битые огурцы». Данная закуска перекочевала из Китая и представляла собой огурцы, как бы замаринованные в консистенции уксуса и соевого соуса, в равной мере перемешанным с кунжутным маслом, а также добавлением чеснока. Но почему же они “битые”? Да всё просто! Перед готовкой огурцы отбиваются плоской стороной ножа, чтобы они в будущем быстрее пропитались маринадом. Однако Престон вчера их только кулаками будь здоров.

– Это всё не то относительно завтрака, – сказал он и закрыл холодильник. Снова открыл и взял коробку яиц с подсолнечным маслом. – Не хватает травки. – Выложил всё на кухонный стол. Вновь открыл холодильник. Его рука потянулась к затылку. Взгляд упал на рыбу. На ней лежали небольшие кончики петрушки. Он незамедлительно взял их и закрыл холодильник. Поставил обмазанную маслом сковородку на слабый огонь и пошёл смотреть за тем, что плохо лежит. Предстояло дело убираться в доме. Скорее всего, первый раз в относительно новом доме.

– – -

– Ну чё, поможешь? – Оллскоп еле подтянул рюкзак на мускулистые плечи, которых не было видно из-за куртки. Дети вышли на школьный двор.

– С книгой-то? Да пошли. – Ричард закинул руку на плечи Ваське. – Девочки, вы с нами?

– Я думаю, что пойду. Надо получше узнать нежданного новичка нашей банды. По-видимому, который будет теперь нас защищать, нежели избивать, – выдавила Марта.

– Я тоже в стороне не останусь. Март, только предупреди свою…

– Да мы же быстро, – перебила Ангелину Додсон. – Успеем.

Библиотека находилась совершенно недалеко, как ранее отмечала Марта, поэтому они вчетвером прибыли на место назначения через тридцать одну минуту. Заведение располагалось неподалёку от образовательного учреждения, на той же стороне. Сворачивать никуда не приходилось.

– – -

Конфорка выключена. Яичница готова. Кипит чайник. Чувство голода всё ещё не одолевало Престона. Он начал уборку с самого основного – с гостиницы, комнаты, которая отвечает за всю свою репутацию перед гостем. Его пробирали мурашки. “И правда, когда работаешь не только работу, на которой получаешь деньги – чувствуешь надежду на будущее”. Различные бумажки валялись на столе, скомканные в одну кучу по полу, разбросаны по разным углам всякие найденные на улице “безделушки”, которые, несомненно, пригодятся для жизни. И как же непривычно это без лишней минуты лежания на кровати, без просмотра телепередач за потреблением пищи делать мелкие дела. “Вроде незначительные вещи, но если они войдут в привычку, то через год я надеюсь, что стану совсем другим человеком!”. Тем не менее, всего вышеобозначенного отчего-то не хватало Престону. Перед тем, как погасить конфорку, отец начал смотрел на чудом блестящий “котелок”. Почему чудом? “Сколько же я приложил сил, чтобы отдраить только один чайник?.. Всё ровно, я горд своей проделанной работой, и у меня ещё в запасе осталось много сил!”. Он отвлёкся. Пытался не принижать себя за это. Снова перешёл к своим истинным чувствам. Внутри переполнило чувство раздражения. Внезапно появилось желание всё тут разгромить к чёртовой матери, чтобы эта “спящая красавица” наконец-то проснулась и привела себя в долбанный порядок! В загул пустился чайник. С каждый секундой нержавеющая сталь звучала всё решительней и решительней. Престон терпел. Его уши ни на миллиметр не сдвинулись от виновника звука. “Чёрт, её даже свистком не разбудить!”. Он выключил газ. Отец вспомнил вчерашние напутственные слова сына перед тем, как пошёл спать: Если всё зайдёт слишком далеко – сконцентрируйся на настоящем моменте, вдохни поглубже. И не важно, зол ты или обеспокоен. Сел на первый стул, который попался под руку и…

Вот он с маленьким Ричардом гуляет по дворам. Помнится, мать редко когда проводила время с ребёнком. Ей всегда было некогда. По её словам, она работала дистанционно педагогом русского языка в довольно престижном городке наподобие Оксфорда. Престон вспомнил, как она в их общей спальне проговаривала студенту гласные А, О. Да ещё так громко… Как бы то ни было, Лорейн запрещала входить в комнату во время своих занятий абсолютно всем членам семьи. По причине курьёзности. А после работы та выходила из их единой комнаты в туалет – смывать косметику. После занятий она всегда казалось чересчур уставшей. Когда за столом доходит до странностей в её поведении, она скидывала это на сложный день.

Вот он в магазине с Ричардом. Ничего необычного. Только вот Престон совершенно не помнит, чтобы там присутствовала и его жена – Лорейн. Это что же тогда делается? Отец всё ещё сидел на стуле, наклонив спину, водрузив руки на ноги. Одна из них держала голову. Он вспомнил об уборке – то, ради чего стоит начинать новую жизнь. Никакие обстоятельства не должны были помешать. И даже эти. Престон встал. И пошёл в гостиную, пытаясь жить настоящим.

– – -

Книга «Человек и общество» выходила с гордо поднятой рукой из библиотеки. На обложке красовался человек, который давал всему залу свои наставления.

– Еб.. ой, капец, спасибо!… – Обнимая первым делом Дэвиса, сказал Василий. – Вы лучшие.

– Ага. Теперь домой?.. – произнесла Марта. В её голосе хоть и не слышалось недоверие, однако, как ни крути, она видела, как этот типок слишком приторно входит в доверие к Ричарду. Ей хотелось всё остановить. И поговорить наедине со своим другом детства, да побыстрее, пока его разум ещё не сильно затуманен.

– Оллскоп, ты доходишь последний километр сам, – вставил ремарку Дэвис.

– Я знаю. Но мне от этого хуже не станет. Наоборот! – Василий возвёл руки перед небом. – Я весь оставшийся путь охотно буду вспоминать, насколько сегодня я совершил великий для меня день! Ведь именно с этого дня моя жизнь в корне поменяется! Этакая личная революция!

– Эволюция, – поправил его Ричард. – Ты перешёл на новую ступень развития.

– Всё равно революция звучит круче! Буду именно так знаменовать нынешний день.

Снова восседала перед ними школа. Они прошли её в задумчивом молчании. Тумана уже не было, поэтому появилась возможность вновь полюбоваться на лесные виды, вдоль которой уложена одна-единственная трасса. Близился вечер, хоть и не настало ещё 19:15 – заката солнца. Подул лёгкий, наполненный кислородом ветер. Справа деревья поддавались порывам воздуха. Их шатало, и сосны издавали характерные скрипучие звуки, осыпая вниз крошки снега. Где-то надломилась ветка.

– Кого-то грохнули, – законспектировал Василий.

– Надеюсь, это всё же что-то от дерева отвалилось, – произнёс Ричард.

Молчание стало напряжённей. Иногда безмолвие побеждает чувство раздражения. И такие моменты бесят. С каждой секундой Оллскопа уничтожала изнутри эта глубокая тишина. Он ощутил, что сейчас вот-вот разорвётся сердце. Дурное чувство, когда вмиг перестаёшь быть собой. Вот как в такие моменты возможно раскрепоститься и стать искренним? У Оллскопа появилось желание попробовать раскрыться. Время подошло. Место подходящее. “Если я сейчас не расскажу, то будет только хуже. Как я засну? Надо срочно высказаться!”

Последние моменты перед первым словом казались невыносимыми. Ощущение, словно делаешь шаг в настоящую пропасть. Падаешь в обморок и далее по списку.