Хочу сны. Игра уравнителей

Глава 28. Грифон

В сумеречном коридоре дверей Ньютон прикрыл глаза, сосредоточился и попытался войти в архив мира снов, как его учил Гуру. Он представил дубовую дверь с металлической решёткой и железным грифоном на ней.

Хранители настороженно зашипели, но Ньютон старался не обращать внимания и не отвлекаться от поиска.

Среди серебристых нитей энергии, оплетающих всё в мире снов, он увидел около тысячи дубовых дверей с выкованными птицами. Каждая из этих дверей потенциально могла бы принадлежать Корвичу. Ньютон просмотрел около пятидесяти из них, и когда шёпот стражей всё же стал громче, то открыл глаза и увидел вокруг себя стаю хранителей. Они предупреждающе смотрели на него с ободранного потолка и стен, выпячивая вытянутые головы и плечи.

Ньютон ответил им спокойным взглядом и, как ни в чём ни бывало, зашагал от них прочь, мысленно рассуждая. На то, чтобы отыскать нужную дверь из тысячи ему потребуется немало времени и энергии. Чтобы ускорить и облегчить поиск, ему требовались детали. В идеале было бы знать размеры двери, цвет решётки, особенные царапины, да что угодно, лишь бы сузить круг поиска.

Тогда он вспомнил, что Корвич упомянул эмблему Лиги Весов на левой лапе грифона. То, что нужно! Но Ньютон понятия не имел, как выглядит эта эмблема.

Сначала он решил пойти к Ане и спросить у неё, но затем отбросил эту идею. Сердцем он доверял девушке и отказывался верить в то, что она заодно с Гуру и что может что-то от него скрывать. Но разум подсказывал, что если слова Корвича правда, то лучше не вызывать лишнего подозрения раньше времени.

Тогда он телепортировался в бункер.

Гуру с артефактом всё ещё не вернулся, так что его комната пустовала. Ньютон не был уверен, что учитель, бредущий где-то через общую территорию, не почувствует чужого присутствия в своём подсознании, поэтому заранее придумал объяснение – он просто зашёл проверить, не вернулись ли Гуру и Хосе. К тому же, он и правда надеялся, что обнаружит в бункере малыша живого и невредимого. Надеялся, что тот встретит его радостным криком и скажет что-то вроде:

– Ньютон-плутон! Где ты пропадал? Я тебя уже тут заждался!

Но этого не произошло. Ньютона встретили только тусклый свет аварийных ламп на бетонных стенах, развешенные карты, исписанная мелом доска и гора мусора возле массивной двери, которая никогда при нём не открывалась.

Он стал осторожно рыться в бумагах на столе, выискивая нечто, что могло бы привлечь его взгляд. Заглянул в ящики, но обнаружил там только фотографию Ордена на фоне Вавилонской башни.

Ньютон сидел за столом и с искушением поглядывал на сейфы, хотя знал, что открыть их можно только хитрым ключом-клинком учителя.

Тогда он подошёл к горе хлама и стал перебирать диковинные и старинные вещицы, каждую стараясь класть на прежнее место. Провозившись за этим занятием так долго, что отчаяние почти завладело им, он, наконец, решил заглянуть за заветную дверь.

Ньютон поднялся, воровато огляделся, взглядом отодвинул гору использованных артефактов в сторону, освобождая проход, затем взялся за затворный вентиль на двери и на удивление без особых усилий провернул его против часовой стрелки.

Раздался оглушительный грохот механизмов, от которых Ньютон невольно замялся на месте, боясь, что Гуру, плетущийся через общую территорию услышит этот грохот и нагрянет сюда сию минуту. Затем Ньютон снова взялся за вентиль, потянул дверь на себя, но та не поддалась. Что-то держало её. Шагнув назад и ещё раз оглядев дверь, он увидел вверху и внизу по маленькой замочной скважине, которых не заметил раньше, и едва не застонал от досады.

Он бы мог попробовать взломать замки, или снять дверь с петель, но вмешательство такого рода в подсознание учителя показалось ему самоубийством. Поэтому он закрутил вентиль обратно, подвинул гору хлама на место и уже хотел покинуть бункер, но заметил, что из-под дверцы одного сейфа что-то выглядывает.

Подойдя ближе, он увидел, что это клочок бумаги выглядывает через щель. Ньютон осторожно, чтобы не порвать, вытянул листок. Это оказалась записка:

«Они знают о наших планах. Абиас решил не рисковать. Я узнал, чьё тело он займёт. Зайду через пару дней».

Ньютон несколько раз перечитал послание без подписи, затем перевернул записку и едва не запрыгал от радости. На обратной стороне был нарисован чёрным знак Лиги Весов. В том, что это именно он, сомнений не возникло – безглазый силуэт хранителя держал в уродливой лапе маленькие старинные весы.

Запомнив изображение, Ньютон всунул записку обратно в сейф, сомневаясь, запихивать её полностью или оставить, как была. Выбрав второй вариант, он оставил её торчать одним уголком и телепортировался обратно в коридор дверей.

Он вновь сконцентрировался на разуме, задал новое описание. Двери заскакали перед ним, замелькали конвейером, но не успел ни один хранители и шикнуть, как он нашёл её. Одну единственную.

Дубовую дверь, зарешётчатую сверху донизу чёрными стальными прутьями, и в центре решётки был приварен когтистый грифон с массивным клювом и недовольным взглядом. На левой лапе кто-то вытеснил маленький, почти незаметный герб Лиги.

Ньютон телепортировался к двери сквозь серебристые потоки энергии и оказался в тихом, на удивление уютном коридоре, сколоченном из свежего бруса.

Он огляделся по сторонам и постучал в дверь. Когда никто не ответил, он повторил попытку. На миг ему послышался чей-то голос неподалёку, он повернулся на звук, но никого не увидел. Даже хранителей поблизости не наблюдалось. От звенящей тишины этого места ему стало не по себе. Он стоял с минуту, и его не покидало неприятное чувство, будто за ним кто-то следит.

Тогда он сотворил из воздуха чистый лист бумаги, ручку, и наскоро написал записку:

«Корв., надеюсь, это твоя дверь, и, надеюсь, ты выбрался. Если да, то предлагаю встретиться на полигоне прыжков. Думаю, ты знаешь это место. Если нет, я помечу для тебя свою дверь. Нацарапаю в правом нижнем углу над самым порогом своё имя. Думаю, такой двери нигде нет, так что ты с лёгкостью отыщешь её».

Перечитав записку, Ньютон подписался:

«Самоучка».

Он сунул свёрнутый листок под порог как можно глубже, чтобы никто посторонний его не нашёл.

Глава 29. Слово Ани

Аня в синем рабочем комбинезоне неумело латала пробоину в потолке, когда раздался стук в дверь. Девушка улыбнулась и сказала:

– Да входи уже.

Ньютон вошёл в комнату, полную дневного света.

– Что произошло? – спросил он, закрыв за собой дверь.

– Точно не знаю, – ответила Аня, ковыряясь одной рукой в отверстии в деревянном потолке, а в другой держа свежий брусок. – Был сильный дождь. Наверное, доски прогнили.

На полу возле кровати валялись мокрые доски и щепки. Ньютон подошёл к Ане, задрал голову и увидел в кривом отверстии кусочек голубого неба.

– Кажется, и шифер пробило, – сказал он с показным сочувствием.

– Да. Я смела осколки в тот угол. Но ты всё равно смотри под ноги, а то порежешься.

Ньютон усмехнулся, но продолжил подыгрывать:

– Вот дела… Ты не пострадала?

– Нет. Только страшно перепугалась. Спала себе, и тут раздаётся такой грохот! Я думала, сердце разорвётся. Открываю глаза, а из этой дыры льёт, как из ведра, и прямо мне на одеяло!

– Постой, – Ньютон сбросил притворство. – Ты говоришь, когда ты спала?

– Да. Люди же должны иногда спать, Ньютон, – поучительно сказала девушка и стала прилаживать брусок к пробоине. – Не подашь молоток и гвозди?

Ньютон увидел под ногами массивный ящик с инструментами и пригоршню гвоздей.

– Но какой смысл спать в мире снов? – спросил он, подавая всё необходимое. – Это вообще возможно?

– Возможно всё, Ньютон, – Аня улыбнулась.

– И на что это похоже?

– На здоровый человеческий сон, в котором ничегошеньки не запоминается, – одной рукой Аня пыталась одновременно держать заплатку и прицелиться длинным гвоздём, зажатым в пальцах. А в другой руке нетерпеливо подрагивал молоток.

Ньютон задумчиво посмотрел на Анину расправленную кровать. Казалось, ей пользовались чаще, чем той кроватью, что стояла в спальне Виктора в реальности.

– Ты вообще хоть иногда покидаешь мир снов? – нахмурившись, спросил Ньютон, но не услышал ответа.

Аня ударила молотком и испуганно взвизгнула. Гвоздь выскользнул из её никак не предназначенных для подобной работёнки пальцев, и деревянная приладка упала вниз, ударив Ньютона в плечо. Он ощутил удар как лёгкий шлепок детской ладонью.

– Прости, – виновато протянула Аня.

– Спасибо, что не молотком, – он улыбнулся.

– Подашь? – спросила девушка.

Ньютон с удивлением взглянул на брусок у своих ног и спросил:

– Зачем?

Аня скрестила руки на груди. Она всё ещё покачивала молотком и недовольно смотрела на гостя сверху вниз.

– То есть, зачем ты заделываешь дыру… – попытался объяснить своё непонимание Ньютон. – Ну… Вот так буквально. Просто верни всё, как было, или создай новую крышу, новый потолок, и не придётся мучиться.

– Хочу и мучаюсь! – Аня гордо вздёрнула свой мальчишеский подбородок, точно героиня труда с агитационных советских плакатов. – Подай мне гвозди, – она властно протянула руку. – А лучше возьми второй стул и подержи эту доску, пока я буду её приколачивать!

– Да брось ты. Зачем этот спектакль? Ты занимаешься бесполезным делом.

– Ах вот как ты заговорил! – она склонилась над ним. – Ну-ка, учёный, назови мне хоть одно небесполезное занятие из тех, что есть на свете? И только не вздумай упомянуть Орден с его дурацкой миссией.

– Ха! Да я и не думал!

– Вот и славно. Назови что-нибудь земное, и тогда, может, я перестану страдать ерундой и займусь чем-то другим.

– Учить детей. Или студентов, – ответил Ньютон, недолго подумав. – Это полезное занятие.

– Ты видишь здесь где-нибудь детей? – Аня окинула комнату взглядом. – Лично я вижу здесь только одного, безнадёжного неуча. Даю вторую попытку.

Ньютон снова задумался и через секунду обречённо вскинул руками:

– Ну, не знаю! В голову ничего не лезет. Твоя взяла. Нет разницы, чем заниматься – бесполезно одинаково всё!

– Что ж, уже лучше, – Аня игриво подмигнула и выпрямилась. – Поэтому из всех бесполезных дел я выбрала это, – она тряхнула молотком. – Мой дом пострадал от непогоды, и я должна его подлатать. Так что, или помогай, или не мешай.

Ньютон с безнадёжной улыбкой покачал головой, а затем принёс из кухни свободный стул, подобрал брусок, гвозди и поднялся к Ане. Ему пришлось неудобно изогнуть шею, чтобы не удариться темечком об потолок. Он приладил брусок, прицелился гвоздём, остальные три зажал в зубах.

– Давай, – невнятно скомандовал он и Аня, в детском азарте высунув кончик языка, ударила пару раз, но гвоздь не вошёл ни на миллиметр. – Может, сучок? – предположил Ньютон. – Попробуй вот сюда.

Он переместил гвоздь и Аня ударила снова. Гвоздь поддался. Ещё удар, тонкий скрип и по бруску пошла трещинка. Аня врезала по доске в последний раз, и внезапно над их головами что-то безжалостно затрещало.

– Берегись! – крикнул Ньютон, когда сверху посыпался мусор, и, обхватив Аню за талию, оттолкнулся от края ненадёжного стула.

Они вместе повалились на кровать, а трещина под потолком уже через миг превратилась в огромную брешь. Прогнившая несущая балка обрушилась на пол, разломившись надвое, и с ней же добрая половина потолка.

Аня закашлялась, и когда облако пыли рассеялось, громко засмеялась, оглядывая катастрофические увечья своего жилища: разодранный потолок, над которым в голубом небе летели птицы, досками ощетинившийся пол, смятые стулья и неуязвимый скромный молоток вместе с целёхонькой заплаткой среди этих руин.

Ньютон, осыпанный серой пылью, тоже хохотал.

– Пожалуй, ты прав, – отдышавшись, произнесла девушка. – Это самое бесполезное занятие из всех!

* * *

Аня восстанавливала дом, вернув все детали погрома на свои места, будто пазлы. Пока она переодевалась, Ньютон ждал её во дворе, в тени дуба.

Когда девушка показалась на крыльце, на ней была лёгкая короткая куртка, рюкзак, джинсы и сапожки.

Ньютон после возвращения из Эдема принял прежний облик – двурукий и белокожий, без каких либо следов от пережитых приключений. Аня же выглядела загорелой, и на шее её виднелись ссадины от остролиста и несколько комариных укусов.

– Здесь есть озеро неподалёку, – заговорила она. – А есть лес. Выбирай.

Ньютон взглянул на заснеженные горы далеко на горизонте и спросил:

– А там что?

– Скалы, ветер и парочка снежных барсов. Очень голодных, – Аня подмигнула.

– Давай отправимся туда.

– Почему именно туда?

– Не знаю, – честно признался Ньютон. – На самом деле, давай пойдём туда, куда хочешь ты.

– Тогда сначала к озеру, а затем в лес, – девушка поманила его за собой. – У меня закончились травы для чая. Поможешь собрать.

– Как скажешь.

Тропинка огибала хвойно-лиственный лес и сопки. Ньютон шагал за Аней уверенно, совершенно не отставая и не чувствуя усталости несмотря на усиленность всех законов физики в этом месте. От пребывания в Эдеме всё же была польза, подумал он. Ноги его, как и воля, окрепли за время путешествия. Но довольная улыбка на лице Ньютона внезапно сменилась печалью.

– Гуру так и не объявлялся? – спросил он.

– Думаю, – задумчиво протянула Аня. – Теперь о его возвращении ты узнаешь раньше меня.

Ньютон нахмурился:

– Хосе тоже не объявился, – сказал он. – Я заходил в бункер. Думал, что он оставит записку или дождётся меня там. Но там никого.

Аня мягко коснулась его плеча:

– Не переживай. Я уверенна, Гуру вытащил его.

Ньютон не поверил и только вымученно улыбнулся.

Анино озеро совершенно не походило на тот грязный колодец в Эдеме. Оно было намного больше и чище, а каменистый берег, на который они вышли, сплошь усеивали хрупкие белокрылые бабочки. Ньютон сразу узнал капустниц, потому что в детстве не раз был свидетелем их мучительных казней, когда Артур ловил этих беспомощных, беспечных созданий и изощрялся над ними, как только подсказывала ему жестокая детская фантазия. Он отрывал им одну за одной лапки, крылышки, а затем поджигал тушки и с улыбкой смотрел, как те деформируются и лопаются. Как-то раз Артур не сжёг, а лишь слегка «подогрел» одну из бабочек, закинул в рот и с жадным хрустом съел. Он тогда перехватил любопытный взгляд Виктора и с равнодушием сообщил, что на вкус бабочка, как недожаренная семечка. «Только зёрнышко склизкое и горячее».

Белый рой грелся на тёплых влажных камнях и протянулся по длинному берегу, уходящему к деревьям и скалам, которые отражались в поверхности озера.

– Подойди, – позвала его Аня, присев около роя.

Ньютон послушался. Аня взяла его за запястье и провела его ладонью над бабочками, так что он едва касался крыльев. Капустницы стали вспархивать одна за другой, тихо шелестя нежными крылышками и задевая ладонь восторженного Ньютона. Он заворожённо глядел, как всё больше этих созданий взмывает вверх, и вскоре весь берег словно ожил и заплясал.

– Нравится? – спросила Аня.

Улыбка Ньютона и блеснувшие глаза, в которых бесконечно рябили белые крылья на фоне голубого неба, ответили за него. Когда стая стала отдаляться, перелетая на другой берег, они поднялись, и Аня спросила:

– Пойдём по суше или по воде? У меня здесь лодка недалеко.

– Лучше по суше.

– Ты не очень то любишь воду, да? – спросила Аня, когда они зашагали вперёд.

– С чего ты это взяла?

– Ну, во-первых, помню, как ты не мог собраться на той тренировке по телепортации, когда шёл ливень. Во-вторых, видела, как ты смотрел на реку, когда мы выбирались из Эдема. И ещё помню, как ты закричал, когда Хосе попытался тебя затащить в то чудесное озерцо.

– Значит, ты слышала, – с сожалением произнёс Ньютон, и мрачно улыбнулся. – Озеро полное мышиных трупов. Так себе удовольствие в нём купаться.

Он надеялся уйти от темы, но Аня оказалась настойчивой:

– И во время дождя ты всё время вжимаешься сам в себя так, словно растворишься, если вымокнешь чуть сильнее… Ну, так что, поведаешь мне о своих печалях?

Ньютон озадаченно поглядел на неё, пытаясь понять, что ей движет: любопытство или нечто другое.

– Тут особо нечего рассказывать, – ответил он, как можно непринуждённее. – Травма детства. Отец утонул в городском фонтане и с тех пор я не люблю воду.

Аня застыла на месте.

– Прости. Мне жаль, – сказала она и опустила виноватый взгляд. – Если не хочешь, можешь не продолжать.

– Да всё нормально, – с ухмылкой отмахнулся Ньютон. – История смешная. Могу и рассказать.

– «Смешная»? – казалось, Аня не поверила ушам.

– Да. В общем, мне тогда было шесть. Отец возвращался с ночной смены. Видимо, перед этим здорово пригубил с другими работягами… Так вот, по дороге домой он решил освежиться в городском фонтане. Ну, в общем, в нём он и утонул.

– И ты считаешь, что это смешно? – помедлив, недоумённо спросила девушка.

– Ну, – Ньютон сделал задумчивый вид. – Вообще-то, это и правда смешно. Ведь мы жили тогда в маленьком шахтёрском городке, где был один единственный фонтан на весь город. И воды в нём было даже детям по пояс. Мы сами там купались всё лето… А когда «некий» рабочий в нём утонул, фонтан посчитали опасным и нам, то есть детям, запретили там купаться. А потом по решению горсовета фонтан и вовсе осушили. Как то так.

Наконец на Анином лице проступила улыбка, и она громко засмеялась:

– Это просто какая-то нелепица! Ты всё выдумал!

Такой реакции Ньютон не ожидал.

– Да нет же, – попытался спасти положение он, с трудом сдерживая улыбку. – Всё –чистейшая правда. А хуже всего то, что когда стало известно, чей папаша загубил детям единственное летнее развлечение, все друзья на меня ополчились и…

– Врун, врун, врун!

Ньютон не выдержал и тоже засмеялся, подставляя лицо солнцу.

– Тебя не проведёшь.

– А если серьёзно, кем был твой отец? – поинтересовалась Аня.

Ньютон внимательно посмотрел на неё, пытаясь найти в её глазах какой-то подвох, и, не найдя, глубоко задумался.

– Разве это всё не против правил? – тихо спросил он.

– Что именно? – не поняла девушка.

– Говорить о своих реальностях друг с другом? Ты ведь меня этому учила.

Аня отвела взгляд и смущённо поправила прядку волос над ухом.

– Смысл этого правила в том, – тихо заговорила она. – Что не нужно открываться всем подряд. В мире снов это чревато тем, что кто-нибудь захочет использовать это против тебя… Но я тебе, вроде как доверяю. И раз уж мы друзья, подумала, что и ты мне тоже.

Их взгляды встретились. В глазах Ани застыл вопрос. Ньютон долго испытующе смотрел на неё.

– Ладно, – с плохо скрываемым разочарованием Аня пожала плечами. – Можем закрыть тему.

– Нет, нет, – поспешил оправдаться Ньютон, внезапно чувствуя себя виновато. – Я тоже тебе доверяю. Просто я немного удивился… Привык к этим правилам, понимаешь? Так что ты там спросила? Кем был мой отец?

В глазах Ани потеплело, и она кивнула.

– Я не знаю, кем он был, – ответил Ньютон. – Но точно не самым примерным семьянином и мужем, раз уж он бросил маму ещё до нашего рождения.

– Вашего? У тебя есть брат или сестра?

– Брат. Был, – коротко ответил он и помедлил. – Он умер весной.

Поняв, что это не шутка, девушка отвела взгляд и удручённо покачала головой:

– Прости. Мне очень жаль, – она горько вздохнула. – Даже и боюсь, что то теперь спрашивать. Какая же я дура.

– Да брось, – попытался успокоить её Виктор. – Ты же не знала. Да и какая теперь разница?

Берег набирал высоту, выводя их на лесную возвышенность. Не выдержав неловкого молчания, Ньютон заговорил:

– Артур, так звали моего брата. Это он вечно сочинял разные небылицы про смерть отца, – он усмехнулся. – Иногда чтобы вызвать сочувствие у учителей или взрослых, а иногда, чтобы просто поглумиться над ними.

– Артур… – Аня задумчиво нахмурилась и несколько раз беззвучно произнесла это имя одними губами, точно пробуя его на вкус. Затем девушка словно опомнилась и спросила. – А каким он был?

– В смысле, как он выглядел? Как я, только левша. Мы родились с тремя руками на двоих, поэтому третью удалили. Видимо, чтобы нам не пришлось друг с другом драться из-за неё, – Ньютон посмеялся.

Но Аня не разделила его шутку. Она выглядела серьёзной и, казалось, задумалась о чём-то своём и личном. Затем девушка вновь спросила, стараясь вернуть былую непринуждённость:

– Вы дружили с ним?

– Нет. Совсем нет.

– Разные характеры?

– Слабо сказано, – Виктор задумчиво улыбнулся и тише добавил. – Артур был настоящим садистом. Очень жестоким.

Аня больше ничего не спросила, и сжавший губы Ньютон тоже не хотел продолжать.

Внезапно девушка сошла с тропинки и подошла к воде. Она подняла из россыпи влажных камней большой и плоский, и ловко запустила его лягушкой. Камешек резво запрыгал, оставляя ровно растущие круги на сверкающей изумрудной ряби.

– Один, два, три… – шёпотом считала она.

– А каким было твоё детство? – спросил Ньютон, когда на цифре семь камень издал «плюх» и скрылся в воде.

– Хорошим, – мягко и бережливо ответила Аня. Она повернулась к нему и с грустной улыбкой добавила. – Самое настоящее счастливое детство. Заботливая мама, добрый и щедрый папа.

Ньютон с понимание кивнул, хотя и представить не мог, на что похоже такое детство.

– Мы жили в большом красивом городе, – название Аня не сказала. – И в том городе был не один фонтан, а сотни… А ещё много мостов и старинных зданий. А ещё у папы была машина, и мы часто ездили на море. Ты когда-нибудь бывал на море? В реальности.

Ньютон отрицательно покачал головой.

– У озера обычно можно увидеть противоположный берег, – продолжила воодушевлённо Аня. – А на море ты смотришь вдаль и не видишь ничего, кроме воды. И буквально видишь, как горизонт изгибается. И, кажется, что чувствуешь, как планета вращается и вот-вот выскользнет у тебя из-под ног, как только сядет солнце. И ты останешься один в невесомости, над бушующими волнами… Совсем один…

В её глазах показались печальные отсветы прошлого.

– Именно там папа научил меня пускать лягушек по воде. А ещё, – девушка поманила Ньютона, и они вновь медленно зашагали вверх по россыпи камней. – В том городе было место, которое мне особенно нравилось. Огромный парк-заповедник, где всегда много-много людей, особенно летом. Парк состоял, как бы из нескольких уровней, – Аня непривычно увлечённо жестикулировала. – На первом, самом высоком, стояли царские дворцы, музей, что-то ещё, словом не очень интересные для ребёнка штуки. А вот на остальных уровнях начиналась настоящая сказка: очень много золотых и серебряных фонтанов, больших и маленьких. И в фонтанах стояли разные скульптуры. Среди них были герои древнегреческих мифов, кажется, Прометей там был, и Посейдон, и какие-то герои из русских сказок. И всё в этом парке было таким зелёным и цветущим! – она замолчала и смущённо добавила. – Да, знаю, звучит всё это, как если читать состав консервированной кукурузы с этикетки. Всё равно словами не передать, как там красиво…

– Нет-нет, ты прекрасная рассказчица, – искренне заверил её Ньютон. – Продолжай, пожалуйста.

– Ну, сам напросился, – Аня довольно улыбнулась. – А больше всего мне нравились ангелы. Не знаю, имели ли они за своим созданием какой-то миф, или просто какой-то скульптор их выдумал… В общем, их двое: один белый, точнее, из белого гранита что ли… Высокий-высокий и глаза у него были настолько живыми, что куда-бы ты не отошёл, он всё время будто следили за тобой. У него рука была замершей в таком положении, словно он звал тебя куда-то за собой. Когда мы уезжали из парка, я каждый раз думала, куда же именно всех зовёт этот ангел? И чувствовала, будто он всё ещё смотрит мне вслед, даже когда мы возвращались домой. И взгляд мне его казался таким сильным и печальным. Грустным от того, что никто не идёт с ним, а сильным, потому что он продолжал там стоять и верить, что однажды найдётся тот самый, кто доверится ему и отправится с ним в путь.

Аня глубоко, чуть с содроганием вздохнула. Ньютон молчал, не решаясь нарушить образ ангела, застывший перед его глазами.

– Конечно, всё это была детская фантазия, – произнесла Аня чуть более будничным тоном. – Тем не менее, иногда мне кажется, что этот ангел всё ещё где-то не далеко, следует за мной, или, может быть, просто смотрит.

– А второй?

– А второй был тёмный с оборванными крыльями. Он сидел, припав на одно колено. Волосы у него были длинные, тело мускулистое. А лицо очень задумчивое, – она помолчала и сказала, как бы завершая. – Красивый был, этот парк с фонтанами. Я часто вспоминаю наши с отцом прогулки. Наверное, чаще, чем всё остальное. Хотела бы я снова там побывать.

– Что же тебе мешает?

Аня ответила не сразу. Она задумчиво смотрела куда-то вдаль.

– Сейчас я живу в другом месте. Очень далеко от дома и от родителей. И далеко от того парка с фонтанами.

– А что тебе мешает воссоздать это место прямо здесь? – спросил Ньютон. – Хоть прямо сейчас? Я, конечно, помню, что ты не любишь ничего преобразовывать, хотя и не понимаю почему… Но, не суть. Почему бы тебе не воссоздать здесь этот парк хоть на пару минут, а потом вернуть всё на место?

Анины губы чуть скривились.

– Это будет не то. Понимаешь? – она внимательно посмотрела на Ньютона. – Это будет в моей голове, проекции моего мозга, и это уже не будет значить столько, сколько значило для меня то место в реальности. Понимаешь?

– Не очень, – признался Ньютон.

Сам он никогда долго не задерживался на одном месте, а если и задерживался, то не обретал там ничего хорошего.

– Ладно, проехали, – без обид сказала Аня. – В любом случае создавать в комнате нечто, опираясь на воспоминания из прошлого – опасно. Гуру ведь тебе объяснял? Слишком велик риск вовремя не остановиться. Сначала создаёшь улицу, потом и город, а потом заселяешь своими проекциями, и вот ты застрял в своём подсознании и позабыл разницу между сном и реальность.

– Да ладно тебе, – заговорщически протянул Ньютон. – Всего раз. Тем более, ты будешь не одна. Я буду рядом и смогу тебе напомнить, что ты в мире снов, если вдруг что-то пойдёт не так.

– Нет уж, спасибо, – Аня благодарно кивнула. – Лучше тебе так не рисковать. Опрометчивое это решение – слепо следовать за чьими-то фантазиями.

Скоро они взобрались на скалистую площадку, окружённую соснами. Отсюда открывался живописный вид на озеро. На дальнем берегу виднелся пирс, заброшенные деревянные домишки на берегу.

– А что там? – спросил Ньютон.

– Где? – спросила Аня раньше, чем повернулась к нему, и когда увидела, куда он указывает, обречённо улыбнулась. – Почему тебя всё время тянет куда-то вдаль? – спросила она. – Почему интересует то, что где-то там, а не то, что здесь, рядом?

Ньютон покраснел и лишь виновато пожал плечами:

– Да мне и здесь интересно на самом деле.

Аня пристально поглядела на него.

– Ты же много читаешь?

– Не мало, – с гордостью ответил он.

– И, наверное, очень быстро? – девушка хитро прищурилась.

– Ну, довольно бегло.

– А ты не боишься, что если будешь торопиться, то во время чтения не заметишь чего-то важного? Чего-то, на что автор особенно хотел обратить твоё внимание?

Ньютон подумал и ответил:

– У меня хорошая память. Да и с вниманием всё в порядке. Просто многие книги похожи. Не хочется тратить время на то, о чём уже читал. Многие книги вообще почти одинаковые. Ведь, если это роман, то вариантов развития сюжета не так уж много. Да и структура всегда одна – завязка, развитие, кульминация…

– Так вот оно что! – восторженно вскрикнула Аня и неожиданно хлопнула в ладони. – Теперь ясно, почему ты всё время смотришь куда-то вдаль, а не вокруг себя.

– Потому что быстро читаю? – спросил Ньютон.

– Нет, – Аня не отреагировала на его сарказм. – Потому что всё вокруг тебе быстро наскучивает. И ты считаешь, что по-настоящему увидел то, на что взглянул лишь один раз. И от этого хочешь идти дальше, смотреть на то, чего ещё не видел, надеясь, что там будет нечто новое.

Ньютон задумался. Ему всегда казалось, что мания стремится куда-то дальше и бежать от прошлого ему передалась от матери, но его никогда это не печалило.

– И в этом твоя проблема, – продолжала Аня. – Места, как и книги, действительно мало чем отличаются друг от друга. Лес – это лес. Озеро, какое-то больше, какое-то меньше, но озеро – оно и в Африке озеро. И книги: тут про любовь, и там про любовь, здесь про войну, и там про неё. Так что, чем дальше ты продвигаешься, тем быстрее шагают твои ноги и тем дальше стремятся глаза. Тебя манит жажда чего-то небывалого, что ты никак не отыщешь. Но знаешь, как каждый текст имеет автора и свою оригинальную историю создания, так же и каждое место хранит нечто такое, что отличает его от других. То, что не увидишь с первого раза. И если ты будешь смотреть не вдаль, а вокруг, и если будешь замечать каждое дерево или каждый камень, то однажды ты это поймёшь!

– Но зачем мне уделять внимание каждому дереву, если все они – просто деревья? Немного разные по форме, но суть то одна – дерево и дерево. Кора, листья, корни.

– А за тем, что когда ты познаешь один лес так хорошо, как самого себя, то полюбишь каждое его дерево, каждую травинку, и тебя перестанут манить другие леса! Ведь с каждым разом возвращаясь в тот первый, ты будешь узнавать в нём самого себя…

Ньютон с иронией оглядел сосны, покачивающие на ветру тонкими лапами. Тем временем Аня продолжала:

– Ты увидишь, что лес живой, что он знает тебя не хуже, чем ты его. Он будет чувствовать тебя так же хорошо, как ты замечать его изменения – случайно сломанную ветку на ели, или новую сеть паутины под дубом. Понимаешь о чём я?

Ньютон внимательно посмотрел на Аню и после долгой паузы признался:

– Я очень, очень, очень пытаюсь понять. Честное слово. Это очень красиво звучит, но я не понимаю, зачем изучать так дотошно какое-то место, особенно в мире снов. Ведь, в конце концов, это просто место, просто локация.

– Нет, Ньютон! – Аня нетерпеливо замотала головой. – Нет и ещё раз – нет! Место не может быть просто местом. И неважно о реальности мы говорим, или о мире снов. В любом месте, где мы бываем, остаётся частичка нас самих…

Ньютон вдруг вспомнил чувство потери, которое охватило его по возвращению из Эдема пару дней назад.

– … и только когда ты научишься это понимать, тебе не захочется стремиться куда-то вдаль, чтобы заполнить то, что пусто внутри.

– Ну, тут ты ошибаешься, – он попытался улыбнуться. – Ничего я не стараюсь заполнить. Меня тянут несовершённые открытия, знания, да и только.

– Да все знания мира – они же под носом! Только смотри и улавливай! И это я в прямом смысле. К примеру, можно узнать всё о том, как устроены взаимоотношения людей, прямо на детской площадке, в песочнице! А изучив один лес, узнаешь всё о круговороте жизни и смерти. Всё самое важное всегда там, где мы есть, – Аня отчаянно постучала себя чуть выше груди. – Оно внутри нас, и оно же отражается в том, что вокруг! Нужно только не пробегать глазами страницу, а вчитываться в каждое слово. Одного значимого места или одной хорошей книги достаточно, чтобы познать абсолютно всё на свете.