Нарушитель самоизоляции

Несколько часов я провалялась в постели, посмотрев один из давно заготовленных фильмов, чтобы создать иллюзию того, что как следует отдохнула от долгой дороги.

После этого я отправилась искать Игната.

К моему величайшему удивлению, в роскошном доме не нашлось никого из прислуги, в результате чего создалось немного жуткое впечатление, что во всем особняке мы вдвоем.

Самого Игната я обнаружила в саду. Натянув высокие резиновые перчатки по самые локти, он возился с розовым кустом, еще не пробудившимся после зимы.

– Вам удалось отдохнуть? – встретил меня Игнат, и это уважительное обращение отдалось у меня неприятным холодком на загривке.

– Да, спасибо, – скомканно выдавила я и устроилась на белоснежной лавочке, чтобы не отвлекать Игната от его благородного занятия.

– Вы о чем-то хотите поговорить? – легко догадался он. – Я готов ответить на любые ваши вопросы.

Я хмыкнула и поняла, что ото всей этой напряженной ситуации испытываю сильную потребность в никотине.

Я не была зависима от этой маленькой скверной привычки, но в некоторые моменты жизни она помогала мне собраться и сосредоточиться. Но в данный момент я даже не знала, как спросить на это разрешения, и неуверенно повертела старую пачку сигарет, которая давно болталась в кармане моей кожаной куртки.

Игнат приметил эту деталь и поднялся только затем, чтобы поставить рядом со мной на лавочку керамическую пепельницу.

– Если вы не против, я продолжу? – спросил он.

Я затянулась сигаретой и наконец-то набралась смелости:

– Можешь обращаться ко мне на «ты»? – выпалила я. – Я не царственная особа. Мне немного непривычна вся эта официальность.

– Как будет угодно, – пожал плечами Игнат, больше увлеченный розами, чем мной.

Он поморщился от дыма, который ветер отнес в его сторону.

– Спасибо, – облегченно вздохнула я и задала следующий интересующий меня вопрос: – Почему твой начальник отправляет сына именно сюда?

Игнат бросил на меня короткий взгляд и улыбнулся краешками губ.

– Хозяин родился и вырос в Тарасове, как и его жена, – начал он свой рассказ, – он построил этот дом в память о ней, хотя никогда здесь не жил. Я приезжаю сюда чаще его, чтобы ухаживать за садом. Довольно спокойная эпидемиологическая ситуация в городе показалась хозяину достаточным поводом, чтобы Клаус провел здесь несколько недель, прежде чем вернуться к обучению в Англии. Я утолил ваше… твое любопытство?

Я с удовольствием отметила, что о более личное обращение он споткнулся так же, как я спотыкалась о формальные.

Во мне начал расти какой-то хулиганский азарт от желания немного расшатать его безграничную претенциозность.

– Да, – кивнула я. – А ты? Давно служишь своему «хозяину»? – последнее слово я особенно подчеркнула, но не получила в ответ на свою язвительность должной реакции. Всего лишь очередную легкую улыбку.

– Больше двадцати лет, – с готовностью отозвался Игнат. – Моя карьера начиналась с должности телохранителя. Я очень благодарен за эту возможность, предоставленную мне «хозяином», – теперь и он специально выделил это слово, – и со временем он наградил меня за преданность, позволив вести многие свои дела. И ухаживать за этим домом.

– Ты тоже из Тарасова? – не удержалась я, хотя мне неудержимо хотелось пошутить что-нибудь про академию дворецких, обладающих еще и навыками охраны своих господ, как это обычно бывает в фильмах.

– Нет, – покачал головой Игнат, – но мне определенно очень нравится это место, здесь вдохновляющий вид, очень тихо и спокойно. Я специально отказался от других слуг, чтобы никто не нарушал тишину.

– Если что я тоже не любительница шумных вечеринок, – неловко пошутила я, хотя мне стало немного не по себе.

Все-таки находиться в огромном жутковатом доме наедине с этим странным типом – не самая лучшая перспектива на сегодняшний вечер. Я не испытывала страха в привычном понимании, в жизни со мной случались и куда более неприятные ситуации.

Однако мрачная, тягучая атмосфера особняка вкупе с этим загадочным немногословным мужчиной ощутимо давили на психику. Слишком многие из просмотренных мной фильмов начинались в подобных декорациях и кончались, как правило, не самым лучшим образом.

Посмотрим, что еще за мальчишку мне предстоит опекать. Судя по всему, его окружению и, конечно, обучению в Англии, он как минимум высокомерен, словно наследный принц. В худшем случае еще и жутковато странный, как главный приближенный своего папаши.

– Если вы… ты еще что-то хочешь спросить, лучше обратиться ко мне. – Игнат выпрямился и стал стягивать с рук длинные, испачканные в земле и удобрении перчатки, – вряд ли ты найдешь нужную информацию в интернете.

И огорошив меня этими словами, он направился обратно к дому.

Я со злостью потушила окурок о край пепельницы и ринулась следом, закипая от растущей ярости.

Да, мне была устроена показательная экскурсия по дому, но в комнату, оснащенную мониторами с трансляцией записей камер со всех комнат, этот самодовольный индюк почему-то не потрудился меня проводить.

Мысль о том, что он вел со мной светские беседы, а сам украдкой подглядывал за мной, когда я осталась наедине с собой, казалась невыносимо отвратительной.

Игнат резко остановился и обернулся ко мне так внезапно, что я чуть не врезалась в него и чудом успела затормозить в нескольких шагах, шаркнув кроссовками по каменной дорожке.

Он загадочно улыбался.

– Не беспокойся, я не любитель следить за людьми, – примиряющим тоном сказал он, словно прочитав мои мысли, а скорее пылающее на лице возмущение, – но мне нужно убедиться, что тебе можно доверять. Есть пожелания насчет обеда?

«В задницу засунь себе свой обед», – злобно подумала я.

Да, конечно, не стоило ждать ничего хорошего от заказа, любезно предоставленного мне Иваном. Так что при следующей встрече я обязательно отыграюсь на нем и его безупречной улыбке.

Игнат явился к моей двери ранним утром.

Я уже бодрствовала, о чем он, конечно же, уже знал благодаря своему замечательному вездесущему видеонаблюдению.

Я всегда просыпалась рано и отправлялась на утреннюю пробежку, но сегодня провалялась в постели.

Ночью я плохо спала, мне снились жутковатые сны, напоминающие фильмы ужасов из пятидесятых, а заботливое воображение добавляло к ним выдуманные шаги и голоса в пустых лабиринтах комнат огромного особняка.

Я спрятала следы недосыпа за солнечными очками и, проигнорировав предложение завтрака и пожелание доброго утра, спустилась сразу на парковку.

Игнат совершенно спокойно воспринял мое недоброе расположение духа и вежливым тоном сообщил информацию о времени прибытия и номере поезда Клауса.

Я была немного удивлена, что при таком богатом отце мальчик путешествует не личным самолетом, но проглотила полученные данные.

Однако, к моему величайшему удивлению и раздражению, Игнат отправился встречать Клауса вместе со мной.

Он выгнал из гаража красивый черный «Роллс-Ройс» и галантно открыл передо мной заднюю дверцу.

Я проигнорировала его предложение и уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем. Конечно, мой внутренний ребенок уже умерил пыл собственного гнева и страстно желал попросить разрешения посидеть за рулем такой роскошной машины, но я сдержалась. Весь мой восторг разбился о суровые скалы гротескности ситуации – Игнат сам занял водительское место и в придачу ко всему еще натянул на руки нелепые белые перчатки.

Я едва проглотила свой резкий комментарий и всю дорогу до вокзала перебирала в голове кинематографические образы, невольно всплывавшие в памяти.

К концу пути я наконец-то поняла, кого мне сейчас напомнил мой неприятный новый знакомый – личного водителя принцессы Ада из интерпретации «Орфея» Жана Кокто.

Как же его звали? Имя еще такое сложное…

Отлично, теперь я хотя бы знаю, в каком фильме случайно очутилась по вине Ивана.

На платформе было почти безлюдно, все-таки вести о бушующей эпидемии доползли и до оторванного от всего мира Тарасова, и жители попрятались по домам.

Мы с Игнатом приехали почти за полчаса до прибытия поезда и теперь топтались рядом друг с другом в состоянии страшной неловкости.

Меня все подбивало спросить, наблюдал ли этот маньяк, как я сплю, но я предпочитала лишний раз не нарываться на конфликты. Мне предстоит сосуществовать с этой пугающей личностью в одном пространстве ближайшие две недели и в моих же силах не усугублять положение.

Я уже придумала выход из ситуации и примерно наметила в комнате места, в которых могла располагаться камера, чтобы на всякий случай заклеить их жвачкой. Заодно, конечно, проверить и прилегающий к спальне санузел, на случай особенной извращенности наблюдателя.

В этот момент я еще не знала, что Игнат в этом доме еще не самое страшное зло. И узнать это мне предстояло с минуты на минуту.

С первого взгляда Клаус не произвел на меня впечатления маленького монстра. Обычный подросток шестнадцати лет: лохматые светлые волосы, спортивная куртка с эмблемой известной марки одежды, наушники и потертые джинсы в дырках – явно он не был похож на того мрачного принца, которого рисовало мое воображение после знакомства с особняком и единственным его обитателем.

Парень довольно вежливо попрощался с проводником и направился к нам, одарив меня заинтересованным и довольно любознательным взглядом.

– Привет, красотка, – обратился он ко мне и без предупреждения пихнул в руки Игнату объемную сумку, производящую впечатление довольно тяжелого предмета.

– Повежливее, молодой человек, – тут же вступился за меня Игнат, с достоинством принимая поклажу мальчишки. – Это Евгения, твой телохранитель.

– Тшш… Дракула, – шикнул на него Клаус, и я невольно улыбнулась от такого прозвища. – О, как ты сказал? Тебя зовут Никита? – Это обращалось уже ко мне.

– Приятно познакомиться, – невозмутимо выдавила я, наученная горьким опытом, что любой агрессор теряет интерес, не получив в ответ должной реакции.

Большую часть пути до припаркованного перед вокзалом автомобиля Клаус молчал, не отрываясь от переписок в своем телефоне, и только на последних нескольких шагах он вдруг вспомнил про мое присутствие и набросился с кучей дурацких вопросов:

– А нунчаки у тебя есть? Ты умеешь убивать людей двумя пальцами? – К счастью, его внимание быстро переключилось на «Роллс-Ройс», и он шумно вздохнул. – Вот, блин, опять этот гроб на колесиках. Чего ты на «Лексусе» не приехал?

Игнат пропустил мимо ушей его комментарий, закинул в просторный багажник сумку и занял место за рулем.

Мальчишка плюхнулся на заднее сиденье и тут же выудил из кармана телефон, с которым, кажется, не был готов расстаться даже на мгновение.

– Ну, давай, страшила, вези меня в ад, – скомандовал он Игнату и посмеялся над собственной шуткой.

Кажется, в этот момент я начала понимать, почему главный помощник отца маленького принца был таким безэмоциональным и странноватым. Конечно, с таким-то подопечным, особенно учитывая их, вероятно, довольно частое общение.

К нашему большому везению, всю дорогу Клаус болтал с кем-то по видеосвязи и мало обращал внимания на наше скромное присутствие.

На месте он первым выпрыгнул из машины и окинул взглядом огромный мрачный дом.

– М-да, ну и склеп батя отстроил, – протянул он и сделал фотографию на телефон.

Я оглянулась на Игната, позабыв все свои прежние обиды, и встретила понимающий взгляд в ответ.

Эти две недели обещают быть веселыми. Возможно, предложение о работе на хлебопекарном заводе действительно было лучшей перспективой развития событий.

Глава вторая

Удивительно, но первые несколько дней прошли спокойно.

Клаус, сразу без стеснения выразивший не самое лестное мнение о попытках отца отстроить в скромном пригороде Тарасова мрачный готический дворец, предпочел запереться в своей комнате.

В это прекрасное время, наполненное тишиной и гармонией, мне даже невольно начало казаться, что задание по опеке над богатым отпрыском действительно будет относительно простым даже при всех сопутствующих ему экзотических декорациях.

Мальчишка наказал Игнату не беспокоить его уборкой и даже еду приносить прямо к двери, и не показывался нам на глаза.

За этот промежуток времени я отлично научилась различать все малейшие шорохи, доносящиеся из-за плотно прикрытых дверей его спальни, его голос, когда он с кем-то созванивался по скайпу, практически всегда общаясь с собеседниками по-английски.

Я мысленно разделила его контакты на две категории: друзья, с которыми он разговаривал более непринужденно, постоянно прибегая к использованию сленговых словечек и довольно простодушной матерщины; и, вероятнее всего, репетиторы или, быть может, все-таки очень умные друзья, с которыми и алгебру с физикой обсудить увлекательно.

В любом случае, эти слабые попытки Клауса продолжать учебу даже во время вынужденной самоизоляции вызвали во мне волну симпатии к мальчишке за проявленную сознательность.

По большей части я была предоставлена сама себе и с легкостью нашла довольно большое количество занятий, которые предоставлял мне оснащенный всем необходимым для счастья особняк.

Со стороны могло показаться, что я полностью расслабилась и потеряла сноровку, но, даже занимая себя мелкими приятными делами, я все равно находилась в напряжении. Все-таки старая привычка постоянно контролировать окружающую меня действительность много раз спасала мне жизнь. И конечно, вызывала волну праведного возмущения у моего мануального терапевта, которого я изредка посещала по настоянию тети Милы.

Врач любила повторять, что все это постоянное напряжение скапливается у меня в позвоночнике, и если не принять вовремя соответствующие меры, то к тридцати пяти я обзаведусь остеохондрозом и буду ходить скрюченная, как старая бабка. На мою беду, сама терапевт плотно дружила с моей тетушкой и пересказывала ей все свои наблюдения, отчего я слышала их куда чаще редких сеансов у врача. Из-за этого любимым развлечением у тети Милы стало пугающе неслышное появление у меня за спиной во время работы за ноутбуком, со всеми вытекающими последствиями.

Я не один раз пыталась объяснить тетушке, что, учитывая специфику моей профессии, у меня уже выработался определенный набор рефлексов на случай появления опасности сзади и, не дай бог, как-нибудь продемонстрировать ей возможное развитие событий.

Вспомнив обо всем этом в один из тихих, спокойных дней в особняке, я убедилась, что Клаус по-прежнему постигает азы геометрии в своем убежище социофоба, и спустилась во двор, чтобы хоть немного позаботиться о своем позвоночнике.

Последние полгода я регулярно планировала приобрести абонемент в бассейн, и теперь жизнь сама предоставила мне подходящую возможность.

К счастью, маниакально заботливый Игнат, или какой-то другой невидимый домовой, наполнивший особняк всем необходимым, услужливо предоставил к моим услугам в шкафу скромный закрытый купальник и набор ослепительно белых и благоухающих свежестью альпийских лугов махровых полотенец.

Белый мажорский халат я предпочла оставить в шкафу, чтобы не слишком увлекаться ролью гостьи знатного благородного семейства.

За все минувшие дни я практически не сталкивалась с Игнатом, чему была несказанно рада, ведь неловкость первого дня нашего знакомства не успела исчезнуть окончательно. Он не приносил мне еду в комнату, как Клаусу, но деликатно оставлял ее в просторной столовой.

Нужно отдать должное, готовил он очень даже неплохо. И все равно я заклеила все найденные камеры в комнате жвачкой и почувствовала себя намного приятнее и от обозначения четких границ личного пространства, и, конечно, от лишней возможности подразнить этого напыщенного индюка.

Апрель был холодным, но вода в бассейне действительно поддерживалась на максимально комфортном уровне – недостаточно холодная, чтобы замерзнуть, но и не слишком горячая, чтобы обессиленно лежать на воде, предпочитая физической активности спокойное времяпровождение ленивого тюленя.

Я успела вдоволь насладиться свежим воздухом и успокаивающим контактом тела с водой, когда заметила на горизонте Игната. К счастью, направлялся он не ко мне, а к своим обожаемым розовым кустам. Вероятно, пришло время каких-то садоводческих ритуалов, в суть которых я предпочитала не вникать, несмотря на все старания тети Милы.

Когда только начались первые тревожные звоночки происходящего в мире эпидемиологического кризиса, тетушка целый вечер посвятила рассуждениям о том, как было бы славно уехать на дедушкину дачу, посадить там все необходимые продовольственные культуры и стать полностью независимыми от общества.

Я не встретила эти разговоры с должным восторгом, сразу представив себе затекшую от неудобной позы спину и палящее солнце, расплавляющее меня прямо по заросшим сорняками неумелым грядкам.

Да, я умела многое и разбиралась в растениях, но больше внимания уделяла вопросам их целебных или ядовитых свойств, часто сталкиваясь с очень изобретательными в этом вопросе отравителями.

За время моей блистательной карьеры я могла бы составить целую антологию самых странных ингредиентов для ядов, которыми пытались накормить моих подопечных.

Раздумывая об этом, я завершила десятый круг брасом и остановилась, чтобы перевести дыхание.

Мрачная фигура Игната тут же нарисовалась прямо надо мной. Видимо, все свои манипуляции с розами он благополучно произвел и перешел к следующему любимому занятию маньяков – молчаливому и пугающему наблюдению. Но обошлось: он вдруг заговорил:

– Извини, что отвлекаю, – прокашлявшись, начал он, – но вечереет и становится прохладно. Тебе стоило бы отложить водные процедуры на завтра, чтобы…

– Спасибо, мам, – буркнула я и нехотя вылезла из бассейна.

Игнат стоял так близко, что капли, стекавшие с меня, упали на его идеально-чистые лакированные ботинки.

«Очень подходящая обувь для садоводства, если ты закапываешь свежий труп», – подметила я.

Мужчина учтиво протянул мне полотенце.

– Клаус только пытается усыпить твою бдительность, – прямо сказал Игнат, – он в любой момент может взяться за свои выходки и лучше бы, чтобы к этому моменту простуда не сказывалась на твоей работоспособности.

Я понимающе кивнула, завернулась в полотенце и пошлепала к дому босыми ногами.

Мне мучительно хотелось обернуться, подняться в беседку и полюбоваться видом вечерних огней в спускающихся сумерках, но я спасалась бегством от дальнейших неприятных разговоров.

И все-таки они были неминуемы. Игнат последовал за мной.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал он, понизив голос.

– Хорошо, только я сначала переоденусь, – нехотя согласилась я.

– Я буду ждать внизу.

Вернувшись в комнату, я специально не торопилась возвращаться на первый этаж особняка – долго смывала с себя слегка хлорированную воду в теплом душе, долго сушила волосы и выбирала изо всех своих футболок с ироничными надписями самую ироничную, пока не остановилась на самой любимой, черной, с желтыми буквами: «A film by Quentin Tarantino».

Привычка одеваться слегка по-мальчишески и отдавать предпочтение комфортным вещам, главным изыском которых были понятные практически мне одной шутки и отсылки к фильмам.

Строгая военная форма и вся связанная с ней атрибутика вызывали неприятные ассоциации со временами строгой муштры в военном училище; женственные и заведомо неудобные вещи со всеми кружевами и рюшечками оскорбляли мою маленькую внутреннюю пацанку, тщательно воспитанную отцом с малым участием в том матери.

Конечно, отыскав в просторах гардеробной своего временного места пребывания купальник, я ожидала встретить там еще и парочку мрачных готических одеяний, подготовленных незримым хозяином для особых случаев. Например, как этот.

Даже имея довольно богатую и бурную фантазию, я абсолютно не могла представить себе того предмета, который собирался показать мне Игнат. В голову лезло что-то вроде системы потайных ходов, предусмотренных в доме, или подземелье, украшенное черепами и идеально подходящее для совещаний масонских лож со всеми вытекающими последствиями.

Игнат покорно дожидался меня возле нижних ступеней лестницы. Никаким образом он не выдавал недовольства по случаю моей задержки, хотя любой нормальный человек уже давно обрушил бы на меня неоднозначно красочную тираду. Точно я не была в этом уверена, так как военная подготовка сделала меня исключительно пунктуальным человеком, являвшимся на любую встречу четко в назначенное время – не минутой позднее, не минутой ранее. Но в этом заколдованном доме даже я изменила своим обычным привычкам.

Игнат молча пошел передо мной, кивком пригласив следовать за собой. В его руках позвякивала связка ключей.

Проведя меня через анфиладу комнат, он остановился перед маленькой неприметной дверью, которая не особенно привлекла мое внимание во время прошлой экскурсии. Логичнее всего было предположить, что за дверью скрывается кладовка или чулан, но, к моему величайшему удивлению, внутри оказалась комната с очень скромным убранством – стол с компьютером и креслом перед ним, кровать и шкаф.

Запоздалое осознание того, что место, где я сейчас нахожусь, является не чем иным, как жилищем Игната, сделало ситуацию еще более неловкой.

Я серьезно задумалась, что из моих поступков могло дать повод для таких неоднозначных выводов, и пришла в тупик.

Но Игнат вовсе не планировал предлагать мне что-то, находящееся за пределами приличий. Он пригласил меня сесть на стул и включил компьютер, быстро щелкнул мышью, открывая единственную на рабочем столе программу.

Конечно, программа была мне знакома и предназначалась для сведения видеотрансляций с камер наблюдения.

Следом Игнат водрузил мне на голову наушники и усилил громкость воспроизведения звука.

Я невольно вздрогнула от его случайного прикосновения к моим волосам во время этого действия, взбудораженная своими недавними подозрениями на его счет.

На экране была комната Клауса. Парень сидел, развалившись на кожаном диване, и играл в видеоигры в наушниках.

Я не сразу поняла, на что именно Игнат хочет обратить мое внимание в довольно невинном времяпрепровождении мальчишки. Только присмотревшись и прислушавшись, я заметила лежащий на кровати ноутбук, в котором транслировалась запись урока с репетитором по скайпу.

Я нахмурилась, стянула наушники и обернулась на Игната.

– Я слишком давно его знаю, – с каким-то трагичным вздохом прокомментировал он, – Клаус очень изобретателен. Нам повезло, что пока ему не наскучили игры и он не предпринял попытку сбежать…

– И куда он побежит в Тарасове? Тут мало развлечений для избалованного подростка, – не удержалась я от желания поспорить со слишком серьезным тоном Игната.

Все-таки это всего лишь ребенок. Ребенок, все друзья которого живут в тысячах километров отсюда, пока он заперт в скучном захолустном городишке.

– Он всегда находит себе приключения, – беззлобно откликнулся Игнат, которого совсем не задела моя попытка развенчать его убежденность, – и здесь тоже найдет. Не расслабляйтесь, Евгения.

От этого официального обращения мне стало холодно и неприятно.

Конечно, я была благодарна за проявленное содействие в выполнении моего задания, но что-то в этом разговоре задело мое чувство собственного достоинства. Как будто, по мнению Игната, я приехала сюда, чтобы нежиться в бассейне и смотреть фильмы на большом телевизоре, наслаждаясь приготовленной им стряпней.

В действительности больше всего на свете я не любила ждать, находясь в вялотекущем постоянном напряжении. Задания, в которых все было просто и понятно, были для меня в приоритете. И в конце концов, я была обучена устранять реальную угрозу, а не быть нянькой для капризного мальчишки, если вдруг ему задумается нарушить папочкин указ сидеть дома.

Игнат словно заметил перемену в моем лице и смягчился, насколько это было возможно при практически полном отсутствии разнообразия его мимики.

– Мне жаль, что заставил вас… тебя думать, что подглядываю за тобой, – поделился он, и я усмехнулась тому, что за небольшой промежуток времени получила рекордное количество извинений от разных людей, и что важнее – извинений, в которых не особенно нуждалась.

Мы все-таки с Игнатом не пытались стать закадычными друзьями. Даже представить себе не могу обстоятельства, чтобы по прохождении приличного отрезка времени после окончания этой миссии я позвонила ему и спросила, как дела.

Конечно, получив в ответ: «Да, вот розы удобрил. Сижу тут один в мрачном доме, пыль стираю с рояля, а ты как сама?»

Более бессмысленной и странной перспективы в моей жизни еще не представлялось. Но пока я думала обо всем этом…

Игнат продолжил:

– Камеры – необходимость. Особенно учитывая характер Клауса.

Я немного остыла. Все-таки в большинстве элитных домов и квартир, где мне доводилось бывать по долгу службы, я так или иначе имела дело с видеонаблюдением, к которому мне обычно предоставлялся доступ. Но злилась я не потому, что каморка с трансляциями не была продемонстрирована мне во время первой экскурсии. Сама не знаю, почему я злилась.

– Зачем здесь я, если ты и так отлично справляешься с присмотром за мальчиком? – ляпнула я, проклиная собственную прямолинейность.

Но я испытывала невероятный азарт и всеми силами желала вывести этого истукана из равновесия.

– Не справляюсь, – вздохнул Игнат с плохо скрываемой грустью в голосе.

Я пожалела, что завела этот разговор, предчувствуя новую сентиментальную историю.

– По причинам, от меня не зависящим, я способен только приглядывать. – Я вспомнила его рассказ о том, что начинал свою карьеру он в качестве телохранителя, и совсем запуталась в версиях. – В случае реальной угрозы я абсолютно бесполезен.

Теснота маленькой комнаты без окон искрила от напряжения. Мне хотелось отсюда сбежать, потому что я невольно надавила человеку на больное место, о существовании которого абсолютно не имела представления и догадок, и меня посетило невольное чувство вины. И при этом я не была готова сдаться и умерить свой натиск, я была откровенно зла. Я привыкла к прямоте: мне давали конкретную задачу, я выясняла все подробности и выполняла ее. А этот загадочный персонаж выдавал одну за другой загадки, постоянно что-то недоговаривал и был уверен в том, что я восприму это как должное, включившись в эту идиотскую игру в готический роман.

– Почему? – как могла мягко спросила я, не в силах удержать своего любопытства.

– Проблемы со здоровьем, – однозначно ответил Игнат, и я поняла, что этой фразой он попытался отмахнуться от крайне неприятного разговора. И словно подтверждая мои подозрения, он предложил: – Не составишь мне компанию за ужином?

– Неужели надоело одиночество? – насмешливо откликнулась я.

Игнат уже было открыл рот, чтобы ответить, но промолчал и быстро удалился из комнаты, оставив мне право выбора.

Я не могла ничего поделать с собой, но так или иначе все-таки чувствовала себя виноватой. Именно это обстоятельство заставило меня согласиться на предложение совместного ужина.

Я устроилась за длинным обеденным столом и терпеливо дожидалась возвращения Игната, отправившегося к Клаусу с подносом еды.

Через некоторое время наверху хлопнула дверь, а затем послышался звон посуды и грохот металла. А следом возмущенный голос Клауса:

– Мне надоела твоя стряпня! Хочу пиццу! Закажи где-нибудь… В этой дыре вообще есть нормальная пиццерия?!

Я не слышала ответа Игната, потому что не в его манере было повышать голос даже в неприятных ситуациях, но вернулся он довольно раздраженным, по пути отряхивая со своего безупречного черного костюма ошметки китайской капусты.

Проигнорировав мое присутствие, он поставил поднос с остатками разбитой посуды на дальний край стола и принялся быстро искать что-то в телефоне.

Как я могла догадаться, он подбирал пиццу, которая удовлетворит каприз маленького принца.

Когда заказ был сделан, он уселся на соседний от меня стул и повернулся в мою сторону.

– Его высочество изволят желать пиццу, – сказал он весело и вдруг рассмеялся.

Я даже опешила, потому что за все время, проведенное в этих мрачных стенах, толком не видела этого человека даже нормально улыбающимся.

Нужно отдать ему должное – у него был очень славный смех, и искаженное им лицо стало более простым и человечным, сразу располагая к дружескому общению.

Я с трудом подняла упавшую от удивления челюсть и тоже изобразила подобие улыбки.

– Началось, – торжественно объявил Игнат, и до нас донеслись шумные шаги Клауса, спускающегося по лестнице.

Клауса интересовали вовсе не мы, и я отнюдь не была разочарована таким поворотом событий. Мальчик направлялся в сторону кухни и какое-то время грохотал там посудой и хлопал дверцами шкафов. Затем он снова поднялся на второй этаж.

Все это время мы с Игнатом сидели в напряженном молчании, словно два хищника, преследующие общую жертву и вынужденные соревноваться за то, кому она в итоге достанется.

Со стороны эта картина, вероятнее всего, выглядела довольно сюрреалистично. Впрочем, практически все происходившее в этом особняке было вполне достойно такого определения.

В конце концов я все-таки решилась перевести взгляд на Игната, чтобы сказать что-нибудь едкое. После его довольно бурной реакции на выход мальчишки из комнаты должно было последовать действительно грандиозное событие – я была уверена, что Клаус возьмет и выкинет что-то, чего мы все так долго ждали.

Через небольшой промежуток времени в прихожей раздалась трель звонка – так жители дома оповещались о том, что какой-то грязный простолюдин стоит у ворот, нуждаясь в их благосклонности. Конечно, мы же ждали курьера. И снова топот по лестнице.

Игнат вдруг весь напрягся, стряхнул тень недавней улыбки с лица и ринулся в прихожую.

Заинтригованная тем, что наконец-то увижу Клауса в действии, я, конечно же, последовала за ним. И очень кстати.

Зрелище, которое меня ждало, было действительно феерическим, хотя на первый взгляд не представляло ничего особенного – мальчишка забирает у курьера коробки с пиццей.

Важно было то, как именно он их забирал.

Клаус явно нарушил не только допустимо безопасные меры социальной дистанции, но просто беспощадно пересек все границы личного пространства курьера. Более того, он вцепился в плечо несчастного и оглушительно кашлял какой-то коричневой жижей прямо на коробки с пиццей.

Курьер был напуган, ошарашен и всеми силами пытался вырваться из хватки подростка, чтобы убежать к брошенному в траве старенькому велосипеду.

– О боже! – через кашель хрипел Клаус. – Я заразился! Помогите!

Игнат среагировал молниеносно – оттащил мальчишку в сторону, извлек откуда-то из недр своего идеального костюма белый платок (конечно же, он у него был, я почему-то совершенно не удивилась) и принялся оттирать забрызганную непонятной субстанцией форму курьера. После он сунул бедняге скомканную купюру и вытолкал наружу, захлопнув перед ним калитку, и обернулся к Клаусу.