Роберт проснулся от собственного стона. Он резко открыл глаза и огляделся. Он сидел на собственном диване – Нина не стала его больше связывать. Она устроилась на стуле напротив, направив на него его же пистолет.

– Ты убьешь меня этими уколами, – простонал он.

– Не переживай, ты и так скоро умрешь, – ответила Нина.

– Почему ты не связала меня, как обычно?

– А какой в этом смысл? Я не собираюсь уходить отсюда или снимать тебя с прицела, пока ты жив.

Вокруг было темно – солнце скрылось за более высокими домами, и теперь тень полностью поглотила окна. Он тяжело дышал, он не знал, что было в том шприце, но явно такая же штука, как и тогда, в ее доме. Она усиливала сердцебиение и повышала давление. В висках стучало, как будто он случайно уснул на закате. Мама всегда говорила, что спать на закате нельзя, иначе потом будет болеть голова.

– Ты меня убьешь? – спросил он, хотя и так знал ответ.

– Да, но сначала я могу ответить на твои вопросы. Чтобы твоя смерть не казалась тебе напрасной. Ты многое пережил, и заслуживаешь правды.

Нина выглядела ужасно, Роберт сам для этого постарался: оба глаза заплыли, вокруг одного из них образовался темно-лиловый синяк. Под носом и губой были следы крови. Голые руки были тоже в синяках. Сама она выглядела какой-то пыльной: видимо, спешила сюда сразу же после схватки с ним, как и сам Роберт.

– Как ты успела здесь оказаться?

– Вспомни, я ведь вожу машину, – ответила она. – А тебе пришлось добираться на своих двух, к тому же неполноценных, ногах. Я жду тебя тут уже битый час. Мы с Эдди ждем.

Роберт понял, что не считал время, пока ехал в автобусе, шел пешком до участка, а потом до дома. На самом деле прошло около двух-трех часов. Она действительно должна была оказаться здесь быстрее.

– Так у тебя будут вопросы? Или сразу убить тебя? – Она зарядила пистолет.

– Да, да. Дай подумать. Как тебе вообще пришло в голову похитить меня?

– Скажи спасибо Эдди. Я думала убить тебя сразу же после той нашей встречи около концертного зала. Ты мне понравился достаточно, чтобы я этого хотела. Но Эдди посоветовал мне переждать и посмотреть, куда заведет тебя расследование.

– Почему же ты не убила меня, когда я узнал про Ника Кейва? Тогда, когда я приехал к тебе прямо из аэропорта.

– Понимаешь, я тогда еще не получила от тебя всего, что хотела. Мне нужно было твое внимание, твоя ласка. Я убиваю только тогда, когда совсем нет шансов, что мужчина меня полюбит, или когда наша влюбленность уже совсем закончилась. А наша с тобой история в тот момент только начиналась. Это здорово мне помогло. Благодаря тебе я разобралась со своим делом, которое вы с детективом Кюмри на меня завели. Я чувствовала себя прекрасно, моя голова работала как часовой механизм, и настроение было на высоте. Все из-за тебя. Ты мне очень нравился.

– А как ты себя чувствуешь сейчас, когда разлюбила меня?

– Очень плохо, Роберт. Просто ужасно. Особенно после того, как ты разрисовал мне все лицо. Я буквально ненавижу тебя. Ты напал на женщину.

– На женщину, которая убила двадцать три человека.

– Верно, но я все равно слабый пол. Хотя ненависть не так уж плоха. Это, по крайней мере, хоть какая-то эмоция. Вот когда придет равнодушие, тогда тебя, считай, уже нет. И меня нет.

– То есть мне всего-то нужно злить тебя побольше?

– Не стоит, в порыве гнева я могу нажать на курок.

– Мне кажется, мы довольно многое вместе пережили. Почему бы нам с тобой не попробовать все сначала?

– Бесполезно. Невозможно войти в одну реку дважды. Ты не сможешь вернуть тот момент, когда понравился мне, он упущен. Он теперь есть только в моей памяти, да и то смазано.

– Но ведь у нас все было хорошо. Мы несколько раз занимались любовью. Я старался помочь тебе с твоими комплексами, пытался сделать так, чтобы ты перестала чувствовать себя виноватой.

– Ты думаешь, что я чувствую себя виноватой? Ха!

– А это не так?

– Конечно, нет. Перестань оценивать все со своей позиции. Посмотри на мир моими глазами. Ведь это ты и пытался сделать, когда ходил к Алексу? Смотреть на мир глазами убийцы.

– Да. Он был такой же, как ты. Пытался доказать мне, что он нормальный. Зачем ты его убила?

– Он опорочил честь нашей семьи. О нем слишком много говорили в новостях и газетах. Если он попался, значит, должен был умереть. К тому же он слишком много знал и мог рассказать тебе. Например, о своей сестре, которая в детстве боролась со своими неадекватными склонностями. Или об отце, которого мама упрятала в психушку. Ты мог бы решить, что у нас это семейное. К тому же, если бы об этом узнала пресса, то мне бы не было покоя. Я стала бы публичной личностью, а мне это совсем не нужно.

– Что значит опорочил честь?

– Он сделал абсолютную глупость. Взорвать тех людей – верный знак отсутствия у него мозгов. Это похоже на детский максимализм. Он решил кому-то что-то доказать. Зачем мне такой брат? Тем более что я не виделась с ним больше двадцати лет. Он мне никто.

– Ты чудовище.

– Теперь ты не хочешь сказать мне, что я запуталась?

– Нет.

– Верно. Я делала все это сознательно, я хотела этого и все еще хочу. Я планирую продолжать это все, пока меня не поймают. Есть еще вопросы?

– Да. Что тебе сделал детектив Кюмри?

– Честно говоря, мне и самой его очень жаль. Прекраснейший человек, симпатичный, умный, спокойный. Беда в том, что он оказался не в то время и не в том месте. Мы с ним переспали однажды – это было все, что мне нужно. Потом моя симпатия пошла на спад, и я размышляла над тем, стоит его убивать или нет. Но Эдди отговорил меня, и я согласилась. У меня тогда была забота покрупнее – держать тебя на привязи.

– Эдди неплохо на тебя влияет, да?

– Да, он очень добрый. Так вот, Джеймс пришел ко мне совершенно неожиданно. Он нашел мой дом в справочнике. Я не ожидала его визита и была не подготовлена. Стоило позаботиться заранее о том, чтобы ты не подавал признаков жизни. Но ты подал. И он заинтересовался.

– И тогда ты его убила?

– Я пыталась спасти его. Он, если задуматься, умер из-за тебя. Пусть тебя теперь мучает совесть, не одной ведь мне страдать. Я включила музыку погромче, чтобы он тебя не услышал. Но он все равно вышел, сказал, что ему нужно в туалет. Я проследила за ним и поняла, что он пошел к тебе. Там я его и взяла. Это было ужасно.

– Почему?

– Это первое убийство, которое я совершила голыми руками. Знаешь, мне теперь не страшно стрелять в тебя. Тогда было столько крови. Я никогда не видела столько крови. Он умирал почти три минуты, мне пришлось оттащить его в ванную, где был кафельный пол, чтобы потом убрать следы. Его рана на горле была, как фонтан.

– Избавь меня от этих подробностей.

– Да, и меня снова вырвало, как тогда, когда ты рассказывал про отрезанную голову Ника Кейва.

– Значит, остальные убийства не вызывали у тебя таких эмоций?

– Нет, ведь я их не видела. Я узнавала о смерти уже после. И никогда не видела трупов. Этим и хорош диамфотоксин. Отложенная смерть.

Роберт молчал. Он был шокирован рассказом Нины.

– Ну что, ты готов? – спросила она.

– К чему?

– Умереть.

– Нет, еще один вопрос. Что ты будешь делать после того, как убьешь меня?

– Уеду отсюда и продолжу свою жизнь.

– Продолжишь убивать?

– Как получится.

– Нина, сюда уже едет патруль, я вызвал его по телефону.

– Не ври мне. Я слышала полностью твой разговор. Ты не успел никого вызвать.

– Кюмри скоро начнут искать. Ведь наверняка о том, что у вас были отношения, знает кто-то из участка?

– Может быть.

– Тебя все равно посадят. Если ты сейчас меня отпустишь, то я буду добиваться признания тебя недееспособной. Я клянусь тебе, я буду тебя защищать.

– А я похожа на недееспособную?

– Нет.

– Я об этом и говорю, Роберт. Я знаю, о чем вы беседовали с Алексом. Ты все время пытаешься кого-то спасти, но проблема в том, что мы в твоем спасении не нуждаемся. Мы знаем, что сделали, и сделали это обдуманно.

– Тебя тошнит от вида крови. Это не ты, я даже уверен, что у тебя есть какая-то личность, которая делает все это.

– Почему ты считаешь, что маньяки – больные люди?

– Потому что убивать – против природы человека.

– Неправда, это борьба за выживание. У меня свой способ выжить в этом мире. Если я не буду убивать, то я буду постоянно находиться в депрессии и, в конце концов, умру. А я хочу жить, вот и все. Разве это плохое желание?

– Плохое, если оно доставляет страдания другим людям.

– Они не страдали. Они умерли быстро.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, как действует этот яд. Я ведь биолог, в конце концов.

– Как ты достала его?

– В Ботсване. Я не говорила тебе, что сама пыталась отравиться им, когда Эдди умер? Но я выжила, и это был знак. Я увезла с собой кусок ботсванской земли вместе с личинками и начала разводить их в террариуме. А потом дело оставалось за малым – время от времени иметь доступ к лаборатории (который у меня и так был), и синтезировать диамфотоксин. Я умею это делать.

– Ты очень умная.

Пока они разговаривали, Роберт пытался найти способ обезоружить Нину.

– Ах, это же лесть. Она ничего не изменит, дорогой. Куда ты все время смотришь?

– Никуда.

Боковым зрением он заметил на диване пульт от телевизора. Оставалось незаметно до него дотянуться. Обычно он смотрел телевизор утром, пока собирался на работу, и намеренно включал его погромче, чтобы новости было слышно из ванной.

– Мне нравится твой дом, – сказала она, – напоминает мой, только без подвала. Жаль, что тебе осталось так мало времени в нем жить.

– Можно я буду к тебе спиной, когда ты меня убьешь?

– Пожалуйста, хотя мне бы этого не хотелось. Ты ведь доблестный полицейский.

– Я боюсь.

– Понимаю, – сказала она с сочувствием. – Тогда настало время повернуться.

Роберт поерзал на диване и начал поворачиваться, намеренно захватывая телом как можно больше плоскости дивана. Он достал до пульта ногой и нажал красную кнопку включения.

Заорал телевизор. Для Нины это было неожиданностью, она испугалась и повернулась в сторону экрана. Роберт воспользовался этой возможностью, вскочил и выбил пистолет из ее рук.

Она тут же рванула за ним, но Роберт ее опередил, изо всех сил ударив кулаком по ее голове с красивыми черными кудрями. Нина потеряла равновесие и закричала: «Эдди, помоги!»

То, что произошло в следующую секунду, поразило Роберта так, что он застыл на месте. Он не мог поверить своим глазам: стоял как вкопанный с пистолетом в руке и таращился на дверь. Там, в проходе, стоял красивый мужчина, высокий, со светлыми волосами и испуганным взглядом. На мгновение ему показалось, что он сошел с ума.

– Нина, – только и смог он сказать. – Ты же знаешь, что Эдди…

Эдди покачал головой и замахал руками, умоляя его ничего не говорить.

– Что?

– Ненастоящий. – Это все, что он успел промолвить, прежде чем Нина бросилась к нему.

Между ними завязалась драка, Роберт сжимал в руке пистолет и пытался ногами отбиться от Нины. Нина отступила, встала и выдохнула. Она сделала свой коронный жест с надеванием маски и приготовилась снова атаковать. Эдди огромным прыжком оказался перед ней, защищая свою возлюбленную. Роберт выстрелил.

На ковре лежали три тела.

Роберт повалился на пол, как только понял, что схватка окончена. Он был совершенно без сил. Ног он уже не чувствовал. Он не мог понять свои эмоции – расстроен он или рад. Он был уверен, что теперь с двумя его преследователями было кончено, и наблюдал за их смертью. Было в этом что-то фатальное и грустное.

Эдди, которого Роберт ранил в живот, медленно подползал к Нине. Ее, похоже, было уже не спасти. Роберт не хотел этого, но из-за того, что Эдди вмешался, выстрел пришелся прямо в сердце, и теперь оставались считанные секунды, чтобы влюбленные попрощались.

Эдди смотрел ей в глаза и гладил волосы. Она издавала какие-то нечеловеческие звуки – всхлипы, смешанные с бульканьем крови во рту.

– Я люблю тебя. – Первая реплика Нины, которую Роберту удалось расслышать.

– Не уходи. – По лицу Эдди текли слезы.

– Ты… пойдешь… за мной?

– Да.

– Не опаздывай.

Это были ее последние слова. Она умерла. Эдди прикрыл ее веки и лег на живот. Роберт понял, что ранение было сквозным, и заметил, что сзади радиус кровавого круга на футболке Эдди все увеличивается. Шансы на то, что Эдди выживет, были очень невысоки. Роберт был не в силах встать, поэтому пополз в направлении телефона. Все еще сидя на полу, он снял трубку и позвонил 911. Назвал свой адрес и количество пострадавших – один ранен и двое мертвы. Он надеялся, что Эдди жив и все ему расскажет, но в то же время хотел, чтобы они умерли вдвоем. Тогда Нине было бы не так грустно там, наверху.

Глава 7. Эдди

Роберт очнулся в светлой просторной палате. Ноги его были обмотаны бинтами, а голова мягко тонула в пышной подушке. Он огляделся: рядом суетились врачи, его соседу явно было не так приятно лежать в этом белом великолепии, как ему. Он никак не мог разглядеть, кто лежал на соседней койке, пока врачи не расступились. Сосед долго стонал, завывал, а потом резко успокоился – вероятно, ему сделали укол обезболивающего или снотворного.

Только тогда он смог увидеть, что рядом с ним был Эдди. Он внезапно обнаружил, что очень рад такому соседству: когда Эдди очнется, он сможет расспросить его обо всем.

Поскольку сосед был без сознания и говорить с ним было бесполезно, Роберт решил прогуляться. Рядом с его кроватью предусмотрительно стояли костыли, и он, поднявшись на ноги, понял, для чего они были ему нужны: ноги болели так, как будто в ходе операции все огнестрельные раны вскрывали и копошились там.

С огромным трудом он дошел до стойки ресепшена и попросил позвать ему врача.

Врачом оказался полный мужчина лет тридцати, который то и дело причмокивал во время разговора. Роберта это так раздражало, что он не стал допытываться о деталях своей операции, лишь бы поскорее избавиться от этого противного звука.

– А что с моим соседом по палате? – спросил он доктора в конце.

– У него огнестрельное в живот, очень плохое состояние.

– Он выживет?

– Мы сделали ему операцию и ожидаем донора для пересадки почки. Если донор откажется, то, скорее всего, этот пациент умрет.

– Как он может отказаться?

Доктор задумался, как будто не был уверен в том, что ответить, но в конце концов решился.

– Послушайте, у вас там что-то произошло, ведь так? Вас доставили вместе с этим молодым человеком. Третья – женщина – скончалась на месте. Скоро к вам придут из полиции за допросом. Как только второй пациент очнется. Думаю, вы сами должны знать, почему донор может отказаться спасать его.

– Но ведь это врачебная тайна?

– Тайна или нет, а о вчерашнем происшествии уже вовсю трубят по новостям. У нас в городе не так часто встречаются пациенты с огнестрельным. Думаю, донор мог догадаться, для кого и зачем понадобилась его почка.

– А насколько подробно об этом говорили по телевизору?

– Достаточно подробно. – Он посмотрел на часы. – Сейчас без пяти минут три. Возвращайтесь в палату, вы как раз успеваете на трехчасовой выпуск новостей.

Роберт пошел обратно по коридору, надеясь, что успеет доковылять на своих четверых.

Эдди все еще спал. Он зашел и включил телевизор.

Первым же выпуском была новость о перестрелке в доме полицейского Роберта Пэла на Нижней улице. Симпатичная дикторша сказала, что полиции пока неизвестно, кто эти двое – скончавшаяся женщина и раненный в живот мужчина – и какая история связывает их с полицейским. Может быть, это любовный треугольник?

– Да, давайте, больше желтых новостей, – сказал Роберт вслух и выключил телевизор. Он лег в постель и проспал до самого вечера.

В дверь постучали. Он пригласил войти, и на пороге показался толстый Джон. Роберт так обрадовался знакомому лицу, что резко вскочил на кровати, и у него тут же заныла спина.

– Не надо так резко, дружище, – сказал Джон, входя и закрывая за собой дверь. – Как ты?

– Как видишь, полный отстой, – ответил Роберт, сдернув одеяло с ног. Джо пристально рассмотрел забинтованные ступни с видом знающего человека.

– Рассказывай, – попросил он, садясь на край кровати.

– Кюмри мертв, – начал Роберт, – эта сумасшедшая похитила меня.

– Так, значит, это она отравила воду в бутылке?

– Да, это она. И пока она держала меня в подвале, Кюмри крутил с ней шуры-муры.

– Вот это да. Значит, ты и не в отпуске был?

– Я решил не ехать в последний момент, уже в аэропорту. И дернул меня черт поехать сразу же к ней.

– Как она смогла держать тебя там так долго?

– Ну, во-первых, она прострелила мне ноги, как видишь.

– Вот это монстр тебе попался. А ты тоже с ней спал?

– Давай без этого. Во-вторых, она все время запирала дверь и держала меня в темноте. В таких условиях выбраться практически невозможно.

– А как же тебе удалось?

– Я в итоге оказался сильнее.

– А это кто? – спросил Джон, показывая на Эдди.

– Это – несуществующий помощник. Любовь всей ее жизни. Она думала, что он ненастоящий.

– Вот дела. Как это?

– Думала, что он – призрак. Я и сам его увидел только вчера. Я столько о нем слышал от нее, что мне показалось, что я схожу с ума. Думал, это ее глюки.

– Нам надо бы допросить его.

– Послушай, Джон. Что, если это сделаю я? У меня же все еще есть значок.

– Ты на больничном.

– Ну и что. Я лучше знаю эту историю и смогу задать правильные вопросы.

– Как хочешь. Я скажу нашим, чтобы они назначили тебя. Но я бы на твоем месте поостерегся. Все-таки ты убил его бабу.

– Она не баба.

– Это все из-за того, что ты с ней спал! – Джон рассмеялся. Роберт хмуро посмотрел на него.

– Ладно, как знаешь.

Они еще немного пообщались, Джон рассказал Роберту о том, что происходило в отделе за время его отсутствия, а Роберт – детали своего заточения. Джон ушел спустя час, и Роберт принялся ждать пробуждения своего соседа.

Там, на Эвересте, у меня случился приступ кислородного голодания, я потерял сознание, и я действительно умер. Я видел все это: белый коридор, свет в конце него и Нину. Я понял, что должен быть с ней всю жизнь, чего бы мне это ни стоило. Правда, я только позже узнал, чего мне это будет стоить.

Меня спустили на носилках в деревню, и какие-то добрые местные жители взяли меня к себе. Оказалось, что это была кома, а не смерть. Они выхаживали меня несколько месяцев, я потерял связь с близкими и вообще с реальным миром. Моя группа про меня забыла и, похоже, объявила мертвым. Мое имя появилось на доске со списком погибших. Я помню, как вернулся туда, к подножию, и прочитал свою фамилию. Мне не верилось. Для всего мира меня не существовало. Прошло полтора года.

Я вновь появился в ее жизни так поздно, что она не поверила в то, что я настоящий. Я понял, что все это время она общалась со мной, точнее, делала вид, что общается. На самом деле она разговаривала сама с собой. Кто знает, может, если бы меня не было рядом, она бы совсем сошла с ума. Какое-то время я пытался убедить ее, что я жив, но она мне не верила. Все, что мне оставалось, – просто быть с ней, не переубеждая ее ни в чем.

Я не стал возвращаться к родителям. Поначалу я думал, что сделаю это позже, когда повидаю Нину, но я не смог. Когда все это началось, эти приступы Нины, ее влюбленности и убийства, я уже не мог вернуться. Родители смирились с потерей, и мне не хотелось, чтобы они увидели во мне или в ней монстра. Мне пришлось остаться с ней навсегда, исчезнув для всего мира.

Я снял квартиру, стена которой соседствовала с ее. Во время одного из ее отпусков в загородном доме, когда ее не было две недели, я нанял строителей, убедил их, что я – владелец обеих квартир, и попросил их сделать дверь в этой самой стене. Дверь была потайной – так я проникал к ней в квартиру, когда она меня звала. Она думала, что я прихожу из ниоткуда. Все остальное время я проводил у себя и был затворником. Я изучил программирование и нанялся на удаленную работу. Меня не оформляли официально, так что мой паспорт никто не видел. Я получал достаточно денег, чтобы заказывать еду с доставкой прямо домой.

Когда она начала встречаться с Джо, я ужасно ревновал. Мне хотелось убить его, особенно потом, когда Нина в нем разочаровалась. Но все случилось само собой. Я понимал, что у нее на этой почве может случиться нервный срыв, и он случился. Только я его не распознал. Я и не догадывался, что творилось в ее голове, пока она не убила в первый раз. Этот ее жест – с надеванием маски – пугал меня до чертиков. Она становилась совсем другой. Я понял, что не могу ее вот так оставить. Я так сильно ее любил, что не мог позволить, чтобы с ней случилась беда.

Поэтому я начал ей помогать. Мы действовали вдвоем: вместе составляли план, обсуждали его, и потом она приступала к его осуществлению.

Иногда я выходил на люди вместе с ней, и меня видели. Главным было – не попадаться на глаза ее знакомым, иначе меня могли опознать. Прохожие видели нас как обычную пару, и никто не задавал вопросов. Мы часто ездили в ее загородный дом и отдыхали там, это было лучшим временем в моей жизни – все то время, что я проводил с ней.

Я так любил ее – и до сих пор люблю, – что был готов на все ради ее счастья. Со временем я переставал ее ревновать – к тому же я знал, что ее отношения – любые отношения – не продлятся слишком долго. Иногда, если какой-то из ее объектов восхищения казался мне слишком привлекательным (с ее слов, я никогда не видел их вживую) или я думал, что она слишком увлеклась, я сам склонял ее к убийству, и она прислушивалась ко мне.

Хотя я отговаривал ее от убийства Ника Кейва. Ведь убийство публичной персоны могло привлечь к нам слишком много внимания. И привлекло.

Я был там, когда ты сидел в подвале. Ты слышал мои шаги и мой голос. И это не было галлюцинацией.

Я все еще люблю ее, несмотря ни на что. Мы прожили вместе больше двадцати лет и могли прожить еще сто.

Рассказ Эдди прервался, когда мониторы, к которым были подсоединены его аппараты, запищали.

Палата тут же наполнилась врачами – все кружили вокруг него, но писк продолжался. Он был таким истошным и неумолкаемым, как будто звал кого-то.

Эдди повезли в реанимацию: там он и умер, не успев дорассказать Роберту свою историю.

Роберта выписали на следующий день. Несмотря на все его злоключения, у него на душе было спокойно и тихо: он совсем не злился ни на Нину, ни на Эдди и был рад, что они наконец-то воссоединились. Только такой конец истории казался ему логичным и счастливым.