Вкус запретной любви

Глава 4

Проходили дни в покое и безмятежности, и девушки наслаждались своей свободой, а также домашним уютом и комфортом, по которому соскучились за годы суровой жизни в монастыре. Они проводили время, гуляя по прекрасному саду, купаясь в водоеме и разговаривая о своих девичьих делах. По вечерам дон Хосе иногда вывозил их в Кордову, где они любовались прекрасными видами города, цветами, которые жители вывешивали на стенах своих домов, садами и фонтанами, а также смотрели на гуляющих людей.

Энрике и Рамон регулярно навещали их в свободные дни, и все присутствующие наслаждались приятной компанией, изысканной кухней, прекрасной атмосферой сада с его цветами, фонтанами и пением птиц.

Марисоль и Энрике любили уединяться на своей любимой скамье в тени гранатового дерева. Они стали хорошими друзьями. Энрике нравилось беседовать с девушкой, которая получила хорошее образование. Оба любили читать, хотя книги тогда еще были редкостью, и Энрике поведал своей невесте о том, что сам хочет когда-нибудь написать книгу. Иногда они гуляли по саду, и донья Марисабель, которая строго следила за каждым шагом девушек, просила управляющего или служанок приглядывать за молодыми людьми.

Еще одной достопримечательностью поместья были бани, оставшиеся от прежнего владельца, высокопоставленного мавра. Бывшие хозяева Андалузии строго соблюдали чистоту, мыться хотя бы раз в неделю было для них законом. В те времена в Испании еще мало кто имел такую роскошь. В самых богатых домах были ванны, но это было совсем другое.

Мавританские бани представляли собой небольшое каменное строение с несколькими помещениями, которые подогревались, и туда подавалась вода, горячая и холодная.

Девушки раз в неделю мылись в этих банях, и это им очень нравилось. Они предложили также и их гостям воспользоваться возможностью стать чистыми, и юноши с удовольствием согласились – ведь им негде было купаться, кроме как в реке.

Между тем время пролетело незаметно, лето уже заканчивалось. Нужно было возвращаться в Мадрид. Марисоль не терпелось начать петь в хоре, к тому же ей хотелось почитать книги, которые имелись в их домашней библиотеке. Девушка отдала себе отчет, что ей будет не хватать встреч с Энрике, ведь она к нему уже привыкла. Поэтому их последняя встреча была немного грустной. Юноша тоже привязался к ней, и видно было, что предстоящая разлука его печалила.

– Ничего, ничего, – успокаивала внучку донья Марисабель. – Вы еще так молоды. У вас вся жизнь впереди!

Наступил день отъезда. Слуги собрали багаж и уложили в карету. Девушки в последний раз погуляли по саду, полюбовавшись его видами.

– Как не хочется уезжать! – со вздохом сказала Марисоль.

Елена, напротив, желала поскорее вернуться. Ей хотелось новых знакомств, она мечтала о балах и пышных приемах в Мадриде.

Они сели в карету, и экипаж тронулся, унося путешественников из этого райского уголка в шумный город.

Дорога, по которой они ехали, хорошо охранялась рыцарями, поэтому можно было не бояться разбойников, которые стали просто бедствием за последние годы, подстерегая беззащитных путешественников, грабя и убивая. Путники останавливались на ночлег в монастырях или в поместьях, где жили друзья семьи де ла Фуэнте. Через пять дней все благополучно прибыли в Мадрид, где юные путешественницы попали прямо в объятия своих матерей, соскучившихся по дочерям за время их отсутствия.

Через несколько дней донья Энкарнасьон привела свою дочь в собор Святого Павла, где проводились репетиции церковного хора. Это был самый большой собор в столице, который завораживал всех, кто в него входил, своими размерами, огромными сводами, но более всего – необычайной росписью своих стен.

Мужская часть хора состояла из двух групп – мальчиков до двенадцати лет, которые обладали высокими звонкими голосами, и юношей постарше, голоса которых уже претерпели изменения и сформировались. В женской группе были как молодые девушки, так и женщины более старших возрастов.

Пока донья Энкарнасьон разговаривала с настоятельницей, руководившей женской группой, Марисоль разглядывала собор, поражаясь его красоте. Вскоре настоятельница пригласила их следовать за собой и отвела во внутренние помещения собора. Она попросила девушку что-нибудь спеть. Марисоль тут же начала напевать свою любимую песню о рыцаре и его возлюбленной. Она любила исполнять эту песню на домашних концертах, сопровождая свое пение игрой на лютне.

Настоятельница была очарована пением девушки и тут же объявила, что принимает ее в хор. Она сразу пригласила ее на первую репетицию, которая должна была состояться на следующий день в десять часов утра.

Утром следующего дня карета подвезла Марисоль к собору, где ее встретила настоятельница и отвела в помещение, где уже собралась на репетицию женская часть хора.

– Вот наша новая певица, – представила она ее группе собравшихся женщин и девушек. – Это Марисоль. – Прошу любить и жаловать.

Марисоль поздоровалась и поклонилась всем присутствующим. Но никто не обратил на нее особого внимания, кроме двух девушек ее возраста, которые посмотрели на нее с любопытством и даже с завистью.

Между тем началась репетиция. Марисоль сначала только слушала других, а потом стала потихоньку подпевать. Ей очень понравилось, как пели эти женщины. Она подумала, что со временем они примут ее, и она сможет подружиться с ними.

Так прошла неделя. Марисоль участвовала во всех репетициях женской части хора, но еще не ни разу не пела со всем хором на церковных службах. Между тем певчие понемногу стали к ней привыкать, и вскоре она даже подружилась с некоторыми из них.

Однажды настоятельница объявила, что сегодня им предстоит репетиция с мужской частью хора. Услышав об этом, молодые девушки захихикали. Женщины постарше сердито стали их урезонивать.

– Это храм, здесь не место, чтобы так себя вести! – строго сказала одна из женщин. – К тому же некоторые из этих молодых людей вскоре станут священниками, поэтому им запрещено смотреть на женщин.

«Бедные люди! – подумала Марисоль. – Как им, наверное, тяжело!»

Певицы из женского хора перешли в другое помещение, где уже собрались певчие-мужчины. Девушки сразу же стали разглядывать юношей и перешептываться, но настоятельница строго пригрозила им пальцем. Она переговорила о чем-то с руководителем мужского хора, после чего началась репетиция.

Марисоль едва подпевала, но была заворожена. Сочетание мужских и женских голосов, разложенное по интервалам, было просто божественным. Голоса отражались под сводами собора, создавая неповторимое звучание. Она даже закрыла глаза, наслаждаясь пением, и вдруг отдала себя отчет, что кто-то на нее смотрит. Девушка просто физически почувствовала на себе чей-то взгляд.

Она открыла глаза и посмотрела на поющих юношей. И сразу увидела его.

Это был молодой человек лет семнадцати, среднего роста, немного полноватый. У него были темно-каштановые волосы, широкое доброе лицо и большие серые глаза. Он был одет в такой же простой холщовый костюм, состоящий из белой рубахи, жилетки и свободных брюк, как и другие мужчины. Было непонятно, как Марисоль сразу выделила этого юношу из всех остальных молодых людей. Она увидела, что он улыбается ей.

Марисоль очень смутилась и отвела взгляд. Волна странных, незнакомых ощущений овладела ею. Она вновь посмотрела на юношу, и увидела, что он продолжает смотреть на нее и улыбаться.

Девушка почувствовала необычайное волнение. Она не сводила глаз с этого юноши, а он, не переставая, смотрел на нее. На время ей показалось, что нет никакого хора, ни собора, только он и она в целом мире. Марисоль подумала на миг, не сон ли это, потом зажмурила и протерла глаза, словно пытаясь проснуться. Но все было на своем месте – огромный собор, певчие и этот юноша.

На протяжении всей репетиции они смотрели друг на друга. Но потом репетиция закончилась, и все стали расходиться. Уходя, Марисоль оглянулась и увидела, что юноша по-прежнему не сводит с нее взгляда.

Она вдруг вспомнила об Энрике и почувствовала себя виноватой. У нее ведь есть жених, а она заглядывается на других мужчин!

Вместе с остальными певчими Марисоль вышла из собора и направилась к своей карете. Когда она уже собиралась садиться, что-то вдруг заставило ее обернуться.

Юноша из хора стоял позади нее. Его глаза как-то необычно блестели. Он склонил голову в знак приветствия, и она тоже кивнула ему.

– Добрый день! Вы новенькая? – спросил он с улыбкой. – Я никогда раньше вас здесь не видел!

– Добрый день! Да, я только недавно пришла петь в этот хор.

– Как вас зовут? – улыбаясь, продолжал он.

– Мария Соледад, – тихо ответила девушка.

– А меня зовут Родриго Понтеведра, – снова широко улыбнувшись, сказал он.

Марисоль почувствовала, как ей хорошо рядом с ним. Мир словно перевернулся. Все было тоже самое, но одновременно и не такое, как раньше. Девушке показалось, что краски стали более яркими, она услышала, как поют птицы, смеются дети, и ей даже привиделось, будто ангелы машут ей своими голубыми крыльями. Молодые люди стояли напротив друг друга и улыбались, не в силах расстаться.

– Сеньорита Марисоль, нам пора! – вдруг раздался голос кучера.

Марисоль наконец-то пришла в себя.

– Мне нужно домой, – как бы извиняясь, сказала она юноше.

– Очень приятно было с вами познакомиться, Марисоль. И я рад, что вы будете петь в нашем хоре.

– Я тоже рада нашему знакомству, – ласково сказала Марисоль. – До свиданья! – произнесла она, садясь в карету.

– До встречи, и хорошего дня! – сказал Родриго на прощанье. Карета тронулась, и Марисоль смотрела на него из окна, пока он не скрылся из виду.

По дороге домой девушка чувствовала, что с ней происходит что-то, чего раньше никогда не было. Образ юноши стоял у нее перед глазами, и она думала о нем всю дорогу. И так продолжалось весь последующий день.

Донья Энкарнасьон заметила, что с ее дочерью что-то случилось.

– Похоже, ты влюбилась, дочка! – улыбаясь, сказала она.

– Я еще не знаю, ничего не понимаю, мама, – уклончиво ответила Марисоль. Ей не хотелось делиться ни с кем своими чувствами.

Марисоль отдавала себе отчет, что не чувствовала ничего подобного, когда они познакомились с Энрике.

«Наверное, то, что я теперь переживаю, и есть любовь!» – подумала она.

При этом она ощущала небывалый душевный подъем, ей хотелось петь и танцевать, всех любить и всем делать добро.

Глава 5

К счастью, в суматохе возле собора никто не обратил внимания на разговор Марисоль и Родриго. Поэтому на следующий день никто ей ничего не сказал. Репетиции продолжались, и теперь Марисоль только и ждала, когда она поедет в собор, чтобы увидеться с Родриго.

Через два дня вновь была объявлена совместная репетиция, и Марисоль необычайно волновалась. Когда она увидела молодого певчего вновь среди группы юношей, почувствовала, как все у нее внутри просветлело. Он поймал ее взгляд и улыбнулся, слегка кивнув. Марисоль заметила, что одна из девушек обратила внимание на их переглядывания.

Они стали часто видеться, и каждый раз Родриго встречал ее возле кареты, чтобы перекинуться парой слов. Они говорили ни о чем, но в его глазах Марисоль читала все, что он чувствует. Однако она не слышала от молодого человека ни обычных комплиментов в ее адрес, ни признания, что она ему нравится. И это ее беспокоило.

Однажды, на другой день после одной из таких встреч, настоятельница хора отвела Марисоль в сторону и сказала ей:

– Послушай меня, Мария Соледад. Я заметила, что вы несколько раз о чем-то беседовали с Родриго Понтеведра. Конечно, никто не запрещает вам общаться с юношами из хора, хотя это и не всегда прилично. Я бы ничего не имела против этого, если бы Родриго был просто певчим. У нас девушки иногда находят здесь женихов. Но имей в виду, что он скоро станет священником. А значит, ему нельзя влюбляться, жениться и иметь семью. Поэтому я должна тебя предостеречь.

– Спасибо, донья Долорес,– ответила Марисоль. – Я поняла вас.

Настоятельница кивнула девушке, погладила ее по плечу и отошла.

Марисоль почувствовала, будто на нее будто вылили ушат холодной воды. Мир вдруг померк перед ней, какая-то невероятная тяжесть навалилась на ее плечи, в глазах защипало, и появились слезы. Она помрачнела и попросилась домой, сказав, что чувствует себя плохо.

Настоятельница отпустила ее, тяжело вздохнув.

Вернувшись домой, Марисоль бросилась в свою комнату, закрылась там и зарыдала. Служанка стучалась к ней, спрашивая, чем ей помочь, но девушка попросила, чтобы ее оставили в покое.

Перестав плакать, она долго сидела в каком-то оцепенении, и в таком состоянии ее и застала донья Энкарнасьон.

– Что случилось, девочка моя? – спросила она. – Ты вернулась так рано. Служанка мне сказала, что ты все время плакала. – Скажи мне, кто тебя обидел?

Марисоль обняла мать и снова зарыдала. Срывающимся голосом она поведала ей о том, что с ней произошло в соборе.

– Так вот оно что, – тяжело вздохнув, сказала донья Энкарнасьон. – Я заметила, что ты влюблена. Ты влюбилась в священника! Какое это несчастье, девочка моя, – она тоже заплакала.

Некоторое время они сидели молча.

– Тебе придется забыть его, дочка, – сказала, наконец, донья Энкарнасьон. – Иначе будешь страдать всю жизнь. Ты еще совсем юная. Жалко, что первая любовь так быстро обернулась для тебя страданием. Но у тебя вся жизнь впереди, ты еще не раз влюбишься, встретишь хорошего человека и создашь семью.

Марисоль вспомнила про Энрике. О том, что он обещал вернуться и просить ее руки.

– Да, мама, ты права, – тихо сказала она. – Я постараюсь его забыть, выкинуть из головы.

– Ну, вот и правильно, дочка, все пройдет, вот увидишь, – ласково сказала она.

Глава 6

Однако на следующий день снова была совместная репетиция, и Марисоль опять увидела Родриго. Она старалась не смотреть на него, но чувства вновь охватили ее. Она поняла, как сильно любит этого юношу.

После окончания репетиции юноша, как обычно, поджидал ее у кареты.

– Что с вами, Марисоль, почему вы сегодня такая печальная? – озабоченно спросил он. – Что-то случилось у вас дома?

– Нет, дома все хорошо, – ответила она подавленным голосом. – Но вы скоро станете священником. И все закончится.

Юноша помрачнел.

– Это правда, – сказал он. – Я должен служить Богу, а значит, мне нельзя жениться и иметь семью. Но, честно говоря, – он оглянулся и понизил голос, – когда я встретил вас, я бы много отдал, чтобы вновь стать обычным человеком, чтобы я мог жениться и иметь семью. Но сейчас я уже не могу ничего изменить.

Голос его осекся. Он отвернулся.

– Простите меня, Марисоль, – тихо сказал он. Потом схватил ее руку и прильнул к ней губами.

Девушка вдруг увидела, что на них смотрят. Это были наставник мужского хора и несколько женщин из их группы.

– Прощайте, Родриго, – со слезами на глазах тихо произнесла девушка, высвободила свою руку и вскочила в поджидавший ее экипаж. Карета понеслась. Слезы душили ее.

Больше она никогда его не видела в соборе Святого Павла. Наставник мужского хоря и падре узнали об их отношениях, и юноше запретили петь в этом хоре. Он учился в католической духовной семинарии, и это было закрытое заведение.

Марисоль, однако, продолжала петь в хоре, и музыка ее отвлекла от грустных переживаний. Постепенно боль утихла. С началом лета, когда девушке исполнилось пятнадцать лет, ее вновь отправили в поместье в Андалузию. Но теперь она поехала туда без своей подруги. Ей хотелось побыть одной.

Марисоль любила фантазировать и в мечтах своих видела себя рядом с Родриго. Иногда ей казалось, что случится какое-то чудо, и они смогут быть вместе. Но потом она возвращалась к реальности, и убеждала себя, что это невозможно. Католические священники принимали обет безбрачия на всю жизнь. Тогда она вспоминала об Энрике, и подумала, что рядом с ним сможет забыть о своих чувствах к другому человеку.

Однако Энрике был переведен по службе в другую провинцию и не мог ее навещать. Но Марисоль помнила, что через год он должен закончить службу и прийти в дом ее родителей, чтобы попросить ее руки. Мысли об этом немного утешали девушку.

Через некоторое время в поместье приехала вся семья – донья Энкарнасьон, младшая сестра Исабель, которая была на каникулах, и младший брат Хорхе Мигель, которому минуло девять лет. Он готовился поступить на обучение в школу юных рыцарей при королевском дворе. Вскоре прибыл и старший брат Роберто, которому регент пожаловал небольшой отпуск за верную службу – он был одним из лучших рыцарей и являлся его доверенным лицом.

Присутствие родных отвлекало Марисоль от ее одиночества, они принимали гостей и сами ездили в гости. Но больше всего девушка любила проводить время, гуляя по прекрасному саду. Иногда она брала с собой лютню и играла, уединяясь где-нибудь в укромном уголке, или садилась за перо и бумагу и сочиняла романтические истории со счастливым концом. Неизменным героем этих историй был молодой певчий из мадридского собора, а героиней – она сама.

Глава 7

Вновь пролетело лето, и пора было возвращаться в Мадрид. Марисоль снова стала петь в церковном хоре. Она подружилась там с некоторыми девушками, и это ее отвлекало. Дома было скучно, потому что младшая сестра Исабель вернулась в монастырь, где заканчивала свое обучение, а Хорхе Мигель вместе с другими мальчиками, которые готовились стать рыцарями, теперь жил при дворе.

Марисоль продолжала встречаться со своей подругой Еленой, но эти встречи становились все более редкими. У девушек теперь были разные интересы. Елена обожала балы и разные вечера и приемы, которые устраивались в лучших домах столицы, ее привлекала светская жизнь. Она была общительной и пользовалась успехом в обществе. Ей нравилось быть в центре внимания, принимать ухаживания лучших кавалеров страны, она обожала всякие интриги и была даже принята при дворе.

Марисоль избегала всего этого. Ей было скучно на этих вечерах. Иногда она посещала балы, но ей не хотелось никого соблазнять или искать приключений. Никто на свете не мог сравниться с Родриго – разве что Энрике, но он был далеко.

Она любила уединение, хотя иногда пела для гостей. Донья Энкарнасьон тревожилась, думая, что дочь со временем может уйти в монастырь. Но церковная жизнь не особенно привлекала девушку. Хотя она прилежно посещала воскресные мессы, исповедовалась и причащалась, делала она все это скорее потому, что так было принято, а не по зову своего сердца.

Куда звало ее сердце, донья Энкарнасьон не имела ни малейшего представления. Ее дочь не была похожа на всех остальных девушек ее возраста. Правда, она подозревала, что Марисоль продолжает вздыхать о том певчем из церковного хора, в которого влюбилась год назад, но дочь ее ничем не выдавала своих чувств. После этой печальной истории девушка стала очень замкнутой, закрылась ото всех и лишь по необходимости вела себя так, как того требовали правила приличия.

Один из дальних родственников семьи, троюродный брат Марисоль – его звали Хосе Рамон – как-то раз увидел ее на одном балу и стал оказывать ей знаки внимания, пытаясь с ней сблизиться. Его семья была из рода обедневших дворян, и, возможно, он думал улучшить свое материальное положение, став членом семьи де ла Фуэнте. Но девушка и слышать о нем не хотела. Он был ей очень неприятен. И донья Энкарнасьон не настаивала, предпочитая, чтобы ее дочь сама нашла себе суженого.

Между тем пролетела зима, стали распускаться листья на деревьях, появились первые цветы. Марисоль поняла, что ей опять хочется отправиться в их поместье, в Андалузию. Но она ждала возвращения Энрике. Елена сообщила подруге, что ее брат должен вернуться в конце мая.

Марисоль стала готовиться к этому событию. Она примеряла новые платья, много часов проводила у зеркала. Донья Энкарнасьон радовалась, что ее дочь нашла какой-то интерес в жизни. Марисоль стала мечтать о встрече с братом Елены, представляя себе, каким галантным и красивым он вернется со службы и предстанет перед доньей Энкарнасьон, чтобы попросить ее руки. Потом будут венчание и пышная свадьба, а потом молодые поедут в свадебное путешествие.

Наступил конец мая, и Марисоль была вся в предвкушении радостного события. Она почти забыла о Родриго. Образ Энрике, который она нарисовала в своих фантазиях, мечты о встречах с ним, представления в деталях о том, как все это будет – теперь целиком занимали ее ум и сердце.

Вскоре стало известно, что группа рыцарей, которые несли службу в восточных провинциях, вернулась в Мадрид. Марисоль хотела тотчас же отправиться в дом своей подруги, чтобы встретить там Энрике, но донья Энкарнасьон сказала, что так не подобает себя вести – он сам должен появиться в их доме.

Между тем прошел день, потом еще, потом неделя, но никто не появился в доме де ла Фуэнте, никто не приехал просить ее руки. Марисоль утешала себя мыслью, что Энрике, возможно, должен привести себя в порядок после службы и подготовиться к такому важному событию. Однако прошло еще две недели – и никаких вестей. И сама Елена тоже словно забыла о существовании своей подруги.

Девушка выглядела тревожной и беспокойной. Нехорошие предчувствия закрались в ее душу. Ей уже исполнилось шестнадцать лет, но праздник скромно отметили в кругу семьи.

Донья Энкарнасьон опять стала тревожиться за дочь. Она уже понимала, что молодой человек оказался ветреным повесой, которому нравилось влюблять в себя женщин и давать им обещания, которые он не собирался выполнять. Марисоль почти не выходила из дома, и часто донья Энкарнасьон чуть ли не силой заставляла ее отправиться на прогулку.

Между тем вернулась из монастыря младшая сестра Исабель, и это немного отвлекло девушку. Они стали вместе гулять, выезжая на Пласа Майор, в городской парк и за город.

Во время одной из таких прогулок Марисоль показалось, что она увидела Энрике. Он ехал в открытом экипаже в сопровождении светловолосой девушки, и, казалось, всецело был занят разговором с ней, никого не замечая вокруг. Они смеялись и шутили, даже пытались целоваться.

Марисоль почувствовала себя очень плохо. Вернувшись, она рассказала матери о встрече в парке. Донья Энкарнасьон нахмурилась.

– Я предчувствовала, что этот человек тебя обманет. Если бы он на самом деле хотел на тебе жениться, он бы писал тебе письма или как-то еще давал знать о себе. Но ничего этого не было. Ты создала себе иллюзию, в которую сама и поверила, Марисоль.

Девушка никак не могла успокоиться. Она решила на следующий же день навестить Елену, чтобы все узнать самой. С утра у нее была репетиция в храме, и после этого она попросила кучера отвезти ее в дом Родригесов.

Она подъехала к парадному крыльцу и попросила доложить о своем прибытии сеньорите Родригес. Однако привратник сказал, что молодой госпожи нет дома. Она с утра куда-то уехала с другими девушками.

Марисоль хотела спросить, дома ли молодой сеньор Родригес, как вдруг он сам внезапно появился перед ней, собираясь выйти из дому, и видно было, что он спешил.

Энрике очень растерялся, так как явно не ожидал такой встречи.

– Здравствуй, Энрике! – сказал Марисоль. – Я хотела навестить твою сестру. Но я очень рада тебя видеть!

– Здравствуй, Марисоль, – ответил он, избегая смотреть ей в глаза. – Я тоже рад нашей встрече. Однако в его голосе и во взгляде не отразилось никаких эмоций.

Девушка вопросительно посмотрела на своего жениха, но было очевидно, что он не намерен был продолжать разговор.

– Извини, я очень спешу, – пробормотал он. – У меня совсем нет времени. – С этими словами он вскочил на коня, ожидавшего у двери, и скрылся за поворотом.

Марисоль почувствовала себя, как будто ей дали пощечину. Она молча села в карету и вернулась домой.

Донья Энкарнасьон очень встревожилась, увидев ее в таком подавленном состоянии.

– Мама, я видела Энрике, – тихо сказала она. – Но он был не рад нашей встрече, даже не захотел поговорить со мной и едва поздоровался.

Женщина с грустью посмотрела на свою дочь и тяжело вздохнула.

– Ну что ж, может, так и лучше, теперь ты видишь, что он ничего к тебе не испытывает. Ты избавилась от своих иллюзий. Энрике – молодой повеса. Имей в виду, что Родригесы не очень богаты, и, скорее всего, этот человек мог испытывать к тебе лишь корыстные намерения. Вероятно, ему нравится иметь успех у женщин. Наверное, сейчас какая-нибудь местная ветреница вскружила ему голову. Я постараюсь узнать, кто эта особа. Сестра у него тоже такая же – ей нравится, когда она оказывается в центре внимания.

Донья Энкарнасьон помолчала.

– Тебе тяжело сейчас, но это пройдет, доченька. Ты теперь знаешь, что за человек Энрике Родригес Гуанатасиг – он тебе не пара. Ты еще молода, и обязательно встретишь хорошего человека, которого полюбишь, и у вас будет семья, – ласково добавила донья Энкарнасьон.

Марисоль разрыдалась.

– Мама, можно я уеду в Андалузию, в наше поместье? Мне там будет лучше.

– Конечно, доченька, но хочу тебе напомнить, что скоро городской бал, который организует наш алькальд в честь свадьбы своей дочери. Туда приглашены лучшие дворы Мадрида, и мы все должны там присутствовать. Может быть, на этом балу ты и встретишь своего суженого.

– Хорошо, мама, – тихо сказала Марисоль. – А потом я сразу уеду, ладно?