Железные нервы снайпера

24

– Так все дело в машине?.. – быстро спросил Лечи. – Тогда, значит, так! На этот раз поедешь на моем «Сеате»! Устраивает?

– Как скажешь, амир! – не поднимая головы, кивнул Дауд.

Лечи быстро проинструктировал боевика.

– Все ясно?

– Да…

– Значит, подъедешь, осмотришься, потом войдешь и возьмешь чего-нибудь выпить…

– Колы?

– Без разницы! Если не заметишь ничего подозрительного, подойдешь к ней вроде как познакомиться и незаметно скажешь, что я жду ее на улице. Потом выйдешь и сразу позвонишь мне… Если заметишь что-то подозрительное, тоже выйдешь и сразу позвонишь мне! Вопросы?

– Нет вопросов.

– Тогда все! И так времени уйму потеряли… Да! И куртку мою возьми. Оденешь на всякий случай…

– Зачем, амир?..

– Чтобы она поняла, что ты от меня! Или ты хочешь, чтобы она решила, что ты какой-то придурок, и воткнула тебе в пах вилку? Я же тебе объяснял, с кем мы имеем дело…

25

«П-пух!» – хлопнула винтовка, привычно толкнув Лайму в плечо.

«Ф-фить!» – свистнула пуля, мгновение спустя вонзившись в висок чеченца.

«Ку-клукс-клан!» – щелкнул передергиваемый Лаймой затвор.

Чеченец еще не успел завалиться на лестницу «Онкеля», а винтовка уже смотрела на «Сеат».

«Ну, кто у нас на новенького? – про себя спросила Лайма.

26

«Сеат» свернул вправо. Сидящий за рулем «Рено» Лечи повернул в другую сторону, быстро объехал большой дом и приткнул машину в его тени.

– Ну что?.. – спросил он. – Нормально?

Вглядывавшийся в прибор ночного видения Али что-то подрегулировал и сказал:

– Да, вполне!

– Тогда давай я посмотрю…

«Сеат» как раз остановился напротив названного Лаймой кафе. Людей возле него не было вовсе. И машин тоже, ни единой. Несмотря на предупреждение Лаймы, Лечи это очень не понравилось…

Дауд немного посидел в машине, потом вышел и направился к входу. Несколько секунд спустя он исчез из вида, нырнув на лестницу. Но Лечи напряженно ждал. И не ошибся, потому что Дауд вскоре снова возник наверху.

И тут не очень ясные до этого подозрения Лечи кристаллизовались. Атгериев вдруг понял, что сейчас произойдет…

– Сумасшедшая сука! – выдохнул он, хватаясь за мобильный.

Лечи ткнул кнопку вызова и приложил трубку к уху. Он надеялся остановить Лайму, но не успел. Едва в трубке пошел вызов, как Дауд дернулся и начал оседать. Светящийся телефон в его руке синей дугой метнулся к земле и исчез где-то на лестнице…

Только тут до Лечи дошло, что в зоне поражения вполне может быть и «Рено». Поэтому он мгновенно съехал на сиденье вниз и прошипел Али:

– На пол! И не дергайся! Эта сучка способна сделать из нас решето за пять секунд!

27

Лечи Атгериев шмякнулся на ступени, и его весело светящийся телефон исчез из вида. Мобильный Лаймы продолжал вибрировать, сама она смотрела на «Сеат». Через прицел, естественно.

Но машина стояла как ни в чем не бывало. Телефон наконец успокоился, и Лайма поняла, что на встречу Атгериев приехал сам. Иначе его спутник или спутники или уже выскочили бы из «Сеата» или попытались бы уехать…

Так что на сегодня это было все, финита ля комедиа. Выждав еще несколько секунд, Лайма быстро разрядила винтовку, потом отыскала еще горячую гильзу и сунула ее в карман. На разборку оружия ушли считаные секунды – Лайма могла делать это с завязанными глазами, в любое время суток и даже одной рукой.

Прежде чем покинуть позицию, она выглянула на улицу, но та по-прежнему была пустынной. «Дэу» стояла неподалеку, на одной из соседних улочек. И добралась до нее Лайма меньше чем за четыре минуты.

Она как раз сунула разобранную винтовку в крошечный багажник «Дэу» и направилась к водительской дверце, когда у нее вдруг завибрировал в кармане мобильный. Это было странно: ведь этот номер был известен всего одному человеку – Лечи. А Лечи был мертв.

Плюхнувшись за руль, Лайма быстро вытащила телефон и сглотнула слюну. Вызов шел как раз с телефона Лечи. Отвечать Лайма, естественно, не стала. От телефона следовало как можно быстрее избавиться…

Но, прежде чем Лайма отключила его, вызов прервался, и тут же пришло смс-сообщение. Оно было коротким: «Это я, ответь, дура».

28

– Алло!.. – раздался в трубке растерянный голос Лаймы.

– Ты что наделала, дура?.. – рявкнул в трубку Лечи. – Тебе что, одного «двухсотого» мало? Что теперь с этим делать, а?..

– Так ты жив?

– Не сомневайся! Нам нужно срочно поговорить…

– Ну что ж… – с готовностью начала Лайма, но Лечи ее перебил:

– Только сперва по обычному телефону, а то ты еще какую-нибудь глупость сделаешь! В общем, двигай к ближайшему телефону-автомату и сообщи его номер. Я тебе перезвоню с другого. Поняла?

– Да.

– И не дергайся, я тебя прошу. Это не в твоих интересах…

– Но и не в твоих, верно?

– Да! Потому что мне нужна ты: и не в тюр… В общем, все! Жду звонка! Ф-фух! – облегченно вздохнул Лечи, но бдительности не потерял и приказал Али: —А ну-ка осторожно открой дверцу и высунь какую-нибудь кепку…

29

– Алло… – сказала Лайма. – Это я…

– Тебя кто-нибудь может слышать? – негромко уточнил Лечи.

– Нет…

– Это в твоих же интересах, – предупредил чеченец, – потому что я тебе сейчас расскажу, как ты убила гражданина объединенной Европы…

– Что ты несешь, ублюдок?

– Лайма, держи себя в руках, потому что за такое преступление тебя будут судить долго и нудно, пока не закатают на пожизненное…

– Хорошо, говори, я слушаю.

– В общем, этот Жан де Вилье тебе чем-то не понравился, оскорбил при встрече невзначай или еще что… А может, наоборот, понравился так, что ты не смогла дотерпеть до вечера и тайно проникла к нему в гостиницу, чтобы ему отдаться… Тогда именно там вы с ним и повздорили… Он ведь не знал, кем ты была в прошлой жизни, поэтому и сказал что-то неосторожное…

– Короче!

– Короче, ты его убила.

– Как?

– Отравила рицином. Отличный яд, смерть наступает практически мгновенно, распадается он тоже сразу, так что никакая экспертиза обнаружить его не может, в связи с чем смерть выглядит естественной. Ты все рассчитала верно, кроме одного, Лайма…

– Чего?.. – с ненавистью спросила женщина.

– В момент отравления тебя пришлось придержать обмякшее тело, и ты выронила орудие убийства. А потом так и не смогла отыскать его, поскольку у тебя было мало времени. Так что оно осталось в гостинице. Смекаешь?

– Ты несешь какую-то чушь!

– Не думаю. Даю тебе сто, нет, сто пятьдесят процентов, что если я сейчас позвоню в полицию, то двадцать, а может, и пятнадцать минут спустя они обнаружат орудие убийства в номере француза и…

– И что с того?

– И тебе конец. Потому что на нем есть твои отпечатки пальцев… И больше ничьих, радость моя.

– Откуда… – сглотнула слюну Лайма. – Откуда, черт побери, на орудии убийства мои отпечатки?

– Ну что я могу тебе сказать? Это твоя проблема, откуда на твоем орудии убийства твои отпечатки. Я, со своей стороны, смогу только подтвердить, что во время случайной встречи с тобой в кафе я видел, как ты прикуривала от орудия убийства сигарету…

– Сволочь!.. Сволочь!.. Сволочь!.. – в отчаянии, словно бесполезное заклинание, повторяла Лайма.

– Ну, хвала Аллаху, наконец-то до тебя дошло… – сказал довольный Лечи. – Теперь давай по существу. Я тебя сдавать властям не собираюсь, но ты сама делаешь все, чтобы оказаться за решеткой. Поэтому подъезжай на машине к этому гребаному кафе. И в темпе!

– Зачем?

– Затем, твою мать, что надо куда-то спрятать труп Дауда! Нет, это, конечно, хорошо, что у тебя чешутся руки, но у меня для тебя такая работа, что настреляешься ты по самое не хочу! Только вот здесь трупы разбрасывать ни к чему! Ни тебе, ни мне от этого пользы никакой! Так что двигай быстрее! И заодно думай, где его можно закопать, чтобы точно не нашли!

30

Третий секретарь российского посольства Корнюхин припарковал машину у ратуши. Отняв руки от руля, он чертыхнулся: на черной поверхности, там, где Корнюхин касался руля ладонями, остались влажные следы. Третий секретарь украдкой оглянулся и поспешно стер их: с такой органолептикой в шпионском ремесле далеко не уедешь, первый же полицейский сцапает…

Чтобы успокоиться, Корнюхин откинулся на подголовник, закрыл глаза и сделал несколько дыхательных упражнений. Должность третьего секретаря была всего лишь ширмой, на самом деле старший лейтенант Корнюхин был шпионом, самым настоящим. До Джеймса Бонда ему, правда, было еще очень далеко. Он всего месяц как был прикомандирован к прибалтийской резидентуре на должность стажера.

Три недели из этого месяца за Корнюхиным буквально по пятам неотступно таскались местные контрразведчики. Ничего особенного в этом не было, так прибалты привечали всех новых сотрудников посольства – от заместителя посла до садовника. Чтобы, значит, выяснить, не шпиона ли, часом, в их прибалтийское прекрасное далеко заслали вчерашние оккупанты. И хотя Корнюхина к подобным ситуациям готовили в академии опытные преподаватели, выдержать моральный прессинг оказалось нелегко. Нервы вон стали ни к черту…

Пять дней назад слежка вдруг прекратилась. Корнюхин вздохнул с облегчением, но старшие товарищи в лице замначальника резидентуры майора Горовца посоветовали не слишком радоваться:

– Ты, ковбой, раньше времени гриву не отпускай! Прибалты народ коварный… Про «лесных братьев» слыхал?

– В академии учили. Это вроде местных бандеровцев?

– Не вроде, а самых настоящих. Попили они тут кровушки после войны… А «топтыгины», которые за тобой ходили, прямые потомки этих самых «лесных», в силовые структуры только таких и брали. Так что вполне может быть, что оставили они тебя специально. Чисто из тактических соображений. Чтобы ты расслабился. А сами выжидают. А потом раз – и… все!

– Что все?

– Да что угодно! Фрекен какую-нибудь фактурную на копытах пустят, и, пока ты на нее таращиться будешь, они тебе в карман дискетку с секретными файлами подкинут! Или труп в багажник сунут…

– Т-труп?

– А что? Милое дело! С дискеткой-то еще поморочиться надо, чтобы доказать, что ты ее как-то получил! А труп, он и в Африке труп! Найдут – сразу «нон грату» в морду и ариведерчи-аскаманьяна на историческую родину! А там тебя, «засвеченного» и неопытного, куда девать? У нас в управе боевых офицеров как собак нерезаных… Так что дадут тебе пинка под зад, и в лучшем случае, если сильно повезет, приземлишься ты, старлей, в каком-нибудь кабаке, будешь путанам валютным двери открывать и кланяться…

– Не хочу…

– Так и я не хочу, чтоб ты скурвился! Поэтому и говорю: одну пару глаз пришей на спину, второй спи по очереди. Тогда все будет в порядке, ковбой!

Майор Горовец, конечно, малость переигрывал. Просто при посольстве он числился завхозом, поэтому и образ себе такой создал – туповатого снабженца. И со временем, как истинный разведчик, так в этот образ вжился, что уже и говорить по-другому не мог, даже при своих. Однако же для старлея Корнюхина такая шоковая терапия оказалась очень даже полезной. Бдительности он после этого разговора не терял ни на секунду: кому охота перед проститутками двери в «Национале» открывать…

31

Подышав по системе, старший лейтенант Корнюхин открыл глаза и посмотрел на часы. Секундная стрелка мчалась по циферблату хронометра «Сейко», словно бы говоря «Пора!». И Корнюхин, глубоко вздохнув, выбрался из посольской машины. Несмотря на все потуги, сердце в его груди колотилось как бешеное. Ведь это было первое и, судя по всему, стратегической важности задание. Майор Горовец утром так и сказал старлею:

– У тебя правительственные награды имеются? Нет?.. Теперь будут! Если посмертно, то «Мужество» дадут, а выкарабкаешься, «За заслуги». А теперь без шуток, старлей… – посерьезнел майор и понизил голос, несмотря на то, что разговор происходил в специальной комнате совещаний посольства, прослушка в которой была практически исключена.

Так Корнюхин и получил пока самое важное в своей жизни задание. Оказалось, что за самим Горовцом ведется непрерывное наблюдение, да и в отношении других сотрудников резидентуры «топтыгины» активизировались. Горовец объяснял это тем, что либо где-то произошла микроскопическая утечка, либо прибалты просто сопоставили объемы шифрованных сообщений и сообразили, что местная резидентура должна провести важную операцию.

– А операция действительно важная, ковбой! В детали, извини, посвящать не имею права… Да и тебе же лучше: вывезут в лес, чтобы пытать, умрешь как настоящий герой, не выдав тайны врагу! Но лучше до этого, конечно, не доводить, что ты в ихнем лесу не видел: умеренных флоры и фауны средней полосы? Верно?..

– Верно! – ответил Корнюхин.

Что-что, а привести коллегу в тонус и вселить оптимизм майор Горовец умел, этого у него было не отнять. Настроил он Корнюхина будь здоров, как опытный тренер боксера перед титульным двенадцатираундовым поединком. Только чем ближе было до часа «Х», тем больше мандражировал Корнюхин.

Выбираясь из машины, он в буквальном смысле чувствовал, как у него трясутся поджилки. А еще старлею казалось, что за ним из подворотни следят настоящие «лесные братья» – бородатые, в обмотках и со «шмайсерами» в заскорузлых руках. Глупость, конечно, но на всякий случай старлей все же оглянулся на подворотню.

И не зря. Никаких «лесных братьев» он там не увидел, зато приметил только-только припарковавшуюся «Вольво», которую старлей уже видел неподалеку от посольства. За лобовым стеклом машины Корнюхин разглядел две лошадиные физиономии – в черных очках и с методично двигающимися нижними челюстями. Были они настолько характерными, что спутать их обладателей с кем-то другим было просто невозможно.

Как ни странно, но, обнаружив наблюдение, старлей почти мгновенно избавился от своего мандража. То есть, конечно, ничего особо странного в этом не было. Просто мандражировать стало некогда, надо было думать. И стараться не ошибиться, поскольку цена ошибки была слишком высока…

32

Несмотря на современный дизайн и всякие европрибамбасы, дверь в благоустроенной прибалтийской камере отпиралась с тем же характерным грохотом, что и в допотопной российской тюрьме. Логинов открыл глаза, зевнул и посмотрел на возникшего на пороге тюремщика-конвоира.

– Собирайтесь! Вас ждут! – сообщил тот по-русски, хоть и с заметным акцентом.

Логинов быстро обулся, пружинисто поднялся и направился на выход. В большом кабинете на втором этаже министерства Логинова дожидалось четыре человека: заметно напуганный случившимся Владлен, заместитель посла в стильных очках без оправы и двое незнакомых прибалтов.

Заместитель посла быстро поздоровался с Виктором за руку и негромко спросил:

– Ну как вы? Жалобы на обращение есть?

– Нет!

– Вы ничего не… подписывали?

– Само собой.

– Ну слава богу! Тогда…

– Присаживайтесь, э-э… господин Логинов! – кивнул один из прибалтов, слегка поморщившись. – Я являюсь помощником министра внутренних дел…

Второй прибалт оказался ответственным сотрудником МИДа. Оба чиновника были настроены по-деловому, настолько, что даже не пытались ломать «языковую» комедию. Представитель МИДа сообщил:

– Мы обсудили создавшееся положение и пришли к соглашению, что огласка инцидента не в интересах наших стран, поскольку…

Логинов едва заметно ухмыльнулся и отвернулся к окну. Все верно, задержание полковника ФСБ из-за пустяка явно не в интересах прибалтов. Это раньше Россия глотала обиды, сейчас, слава богу, времена другие. В Думе, как пить дать, назначат обсуждение, последуют обязательные экономические санкции. В результате выльется содержание Логинова под стражей в «одиночке» молодой прибалтийской демократии примерно во столько же, во сколько выливается Великобритании содержание принца Чарльза со всеми его резиденциями, конюшнями, собачьими сворами и любовницами. А прибалтам это надо? Особенно если учесть, что в морду начальнику департамента Логинов так и не дал и даже костюмчик его модный не порвал (за этим Виктор следил особенно)…

В общем, Логинов все витиеватые дипломатические формулировки благополучно прослушал, глядя в окно, и навострил уши только в конце, когда прибалт сказал:

– Поэтому мы будем считать инцидент исчерпанным, как только вы подпишете вот эту бумагу…

Тут Логинов вопросительно посмотрел на заместителя посла, и тот кивнул:

– Текст документа согласован, Виктор Павлович. Отказ от претензий…

Логинов взял услужливо протянутую Владленом ручку и картинно расписался.

– Все, господа? Я могу быть свободен?

– Да! Но отныне вы занесены в список нежелательных персон. Поэтому вам предписано покинуть территорию нашей страны в течение двадцати четырех часов. Если вы этого не сделаете, мы будем вынуждены выдворить вас насильственно…

– Господин Логинов отправляется прямо в аэропорт, – сообщил заместитель посла, поднимаясь, – так что никаких коллизий не последует…

– Очень надеюсь на это! – поднялся представитель МИДа, после чего дипломаты скрепили договоренность энергичным пожатием рук.

33

Одернув пиджак, старлей Корнюхин небрежным жестом поставил машину на сигнализацию и сунул пульт с ключами в карман брюк. По дипломатическим канонам это, конечно, моветон, брюки оттопыриваются… Но сейчас на правила этикета Корнюхину было наплевать, действовать следовало по канонам шпионского ремесла.

Изображая из себя посольского мальчика-одуванчика, старлей легким шагом направился за угол. За углом ратуши располагался известный салон цветов. Держала его фрау Розмари – дебелая такая тетка лет под девяносто, лицо которой было украшено несколькими волосатыми бородавками. Наверняка она была такая же Розмари, как старший лейтенант Корнюхин дипломат, просто взяла себе звучный псевдоним. Но, как бы то ни было, бизнес у старушенции был раскрученный, и российское посольство в лице его завхоза майора Горовца заказы делало исключительно здесь…

По дороге старший лейтенант Корнюхин вспомнил все премудрости, которым его обучали в академии опытные преподаватели. Самое главное, оказалось, что уродовались они не зря. Привитые навыки проявились автоматически и позволили старлею незаметно оглядеться и установить, что следит за ним всего пара прибалтов. Тех самых, из «Вольво». Других соглядатаев точно не было.

Только после этого Корнюхин вернулся к салону фрау Розмари и толкнул дверь. Колокольчик на хитрой подвеске радостно звякнул. Корнюхин нырнул в атмосферу голландских ароматов. С ним поздоровалась молоденькая веснушчатая продавщица, за конторкой возникла фрау Розмари.

– Мое почтение, господин секретарь! – глубоким басом поздоровалась она.

Несмотря на весьма преклонный возраст, зрение у фрау Розмари было как у молодой орлицы. Нацепи на нее дельтаплан, старая грымза наверняка даже со стометровой высоты разглядела бы на булыжной мостовой мышонка.

– Добрый день, госпожа Розмари! Добрый день! – почтительно склонил голову Корнюхин.

Дальше он вступил в сложные переговоры насчет гортензий для супруги посла. Сложные, потому что Горовец с самого начала знал, что гортензий в салоне Розмари нет. Майор так и сказал Корнюхину:

– Этой позиции у старой карги в наличии точно не будет. И она начнет говорить, что это большая редкость…

– О, господин секретарь! – прогудела фрау Розмари. – В наше время мало кто обладает таким отменным вкусом, как госпожа супруга посла…

– После этого старая вешалка в знак глубокого уважения пообещает тебя облагодетельствовать…

– Но, зная, как трудно истинным ценителям прекрасного найти эти цветы, я, конечно же…

– В общем, она как следует поездит тебе по мозгам, а потом пообещает расшибиться в лепешку, но доставить цветы в посольство через пару часов…

Именно по такому сценарию и развивались события, только вот сценарием не была предусмотрена лошадиная рожа, отсвечивавшая в сувенирной лавочке напротив салона. Поэтому старлей Корнюхин вынужден был сымпровизировать:

– Извините, госпожа Розмари, но я должен уточнить этот вопрос у господина Горовца…

С этими словами Корнюхин небрежным жестом извлек из кармана телефон и отыскал в памяти номер майора. Фрау Розмари пробасила:

– Мое почтение мосье Горовцу!

– Обязательно! – кивнул Корнюхин.

С чего вдруг цветочница окрестила майора «мосье», он так и не понял. Зато увидел, как волосатое, напоминающее средних размеров локатор ухо фрау Розмари совершило поворот и нацелилось на телефон. Можно было не сомневаться, что ни одно слово майора не ускользнет от хозяйки. Поэтому Корнюхин сразу сообщил:

– Фрау Розмари передает вам свое почтение, я звоню прямо от нее!

– Передай мою благодарность и кланяйся! – с ходу оценил ситуацию майор. – Какие-то проблемы с цветами?

– Небольшие. Фрау Розмари может обеспечить доставку прямо в посольство через пару часов.

– В посольство не надо. Заберешь сам, я сообщу, куда подвезти.

– Понял. И еще одна небольшая проблема. С сувениром…

– Так… Что за проблема? – спросил майор, стараясь, чтобы его голос звучал абсолютно естественно.

И у него это получилось.

– Я прошелся по антикварным лавочкам. Думаю, я в конце концов присмотрю то, что нужно. Но со мной ходят какие-то туристы. Как бы они не перехватили товар…

– И что, много этих любителей старины?

– Да нет, пару человек.

– Ясно… – сказал майор и ненадолго задумался. – Тогда так. Если ты присмотришь то, что нужно, и это не перехватят, покупай не торгуясь. Но только если будешь уверен. Сувенир нам очень нужен.

– Я понял… – со значением сказал Корнюхин. – Значит, доставку не заказывать, а забрать гортензии самому.

– Да.

– Все ясно!