Самое древнее зло II. Надежда Мира

Ладно, чёрт с ними со всеми. Что же делать мне? Если я оставлю Мэриссу и перейду на ту сторону, то можно быть уверенным – это конец для всей её семьи. Марфонт Третий объявит Н’рия предателями, а все их владения будут изъяты в пользу более преданных семей. Эти же семьи и обеспечат уничтожение опальной семьи.

– О чём ты думаешь? – спросила вдруг Мэрисса.

Не знаю, как давно она проснулась, подглядывая за мной снизу вверх.

– О том, как мы встретились.

– Да, это было незабываемо, – пробормотала она.

Она снова заснула, уткнувшись горячим носом мне в грудь, а погрузился в воспоминания. Быть может, там найду указание, как мне поступить?

8. Добро пожаловать в Запертые Земли, задери вас Хен

1

Я припомнил наш первый день за Барьером. Он же стал последним для Бленды Роули.

…

Пройдя Барьер, мы долго спускались с горы, с которой нам открылся вид на разрушенный бомбёжкой город. Сундуки мы оставили на склоне, припрятав в расселине. Взяли только важное.

Бленда наполнила свой заплечный мешок стен-камнями. Ещё несколько положила в свою любимую хипповскую сумочку.

Я взял автомат Калашникова, фотоаппарат, запас карточек и пауэрбанк, который подзаряжался от солнечной батареи.

Мешок Днистро заполнили запасами провизии. Вдобавок он нёс арбалет и стрелы.

Спуск занял несколько часов.

Шагая к городу по каменной дороге, засыпанной грязным льдом, мы и не подозревали, что о нашем прибытии были оповещены разведки и дозоры воюющих стран.

Позже я узнал, что перебежчиков через Барьер Хена легко обнаружить. Каждый выход из тумана сопровождался вспышкой на глади Барьера, видной за многие километры. Поэтому патрули Союза и Державы одновременно выдвинулись в нашу сторону.

Даже если перебежчиков не успевали поймать при переходе, их несложно выявить позже: туман оставлял в их телах следы радиации, которую соответствующие приборы улавливали на большом расстоянии.

Повышенная радиоактивность сохранялась в теле перебежчика многие годы.

Не зная всего этого, мы наивно полагали, что попали в безжизненные земли, подвергшиеся непонятной катастрофе.

– Ясно, почему, этот город похож на земной, – сказал я Бленде. – Видимо, цивилизация в Запертых Землях пошла по пути технологического развития.

– Что такое «земной город»? – спросил Днистро.

Я спохватился – ведь енавец не знал о моём происхождении. Для него я маг из Химмельблю, который по какой-то безумной причине отправился исследовать земли за Барьером.

– Это… такой город на острове Вердум, – нашёлся я.

– А, – кивнул Днистро. – Слышал, что когда-то там была целая страна, спалённая безумными внеклассовыми рукотворцами. Наверное, здесь то же самое произошло.

– Наверное, – согласился я.

С близкого расстояния заметно, что хотя город и похож на земные города, но архитектура, планировка улиц и прочее выглядело чужеродно.

– Сильная магия разрушила городище, – сказал Днистро.

Но я знал, что его разрушила не магия. Я видел город, разрушенный магией – Брянск.

Если вспомнить фотографии городов Второй Мировой или охваченных войной Сирии и Восточной Украины, то не останется сомнений, что этот город разрушен в ходе авианалёта или артиллерией.

2

Мы обошли несколько улиц, не найди ни одного трупа. Бомбёжка явно прошла давно. В воронках на мостовой или в проломах домов уже выросла трава.

На площади пригорода мы увидели большой памятник. Верхняя часть его отбита, а нижняя сохранила стройные ноги девушки, обтянутые охотничьими штанами. У ног девушки сидел голый младенец. В одной руке он держал корону, а другой протягивал девушке пучок стрел. Возле правого бедра девушки сохранилась часть её руки, на которой надет так называемый «стреломёт», его носили лазутчики или наёмные убийцы всего Голдивара.

Так же сохранилась и памятная табличка. Язык был незнакомым, но Днистро воскликнул:

– Это устаревший алфавит, который ещё используют в нашем Замкнуте.

– Что там написано?

Днистро наморщил лоб, читая:

– «Пора… всю страну… оч… очистить». Так это же памятник Меткой!

– Кто она? – спросила Бленда.

– Народная героиня, – ответил Днистро. – Но Великий Князь, который является гофратской марионеткой, объявил её разбойницей. А её клан «Горные Стрелки» считается клановой организацией, запрещённой в Княжестве.

– А за что Меткая названа разбойницей? – поинтересовался я.

– Она убила сына Ержчика Светлого, наследника предыдущего Князя. Но наш народ знает правду. Меткая наоборот – спасла младенца, чтобы взрастить героя, который возродил бы величие Енавы.

– Ясно.

– Если тебе интересно, то посмотри умобраз запрещённого в Княжестве мага по имени Мак-Лаг. Умобраз так и называется «Меткая из клана Горных Стрелков». Сам маг из Форвирра, но показал в умобразе легендарную личность Меткой без прикрас и без уничижения. Всю правду раскрыл.

– Ясно…

Я уже пожалел, что спросил Днистро. Нет ничего хуже, чем затронуть патриотические чувства жителя страны, которую всю её историю угнетали соседние страны.

Днистро уже было не унять.

– На самом деле енавский народ знает, что Меткую и младенца убил Великий Князь, который сейчас правит Енавой. Устранив наследника, он захватил власть. А помогли ему в этом наёмники из Химмельблю и Гофрата.

– И что нам это говорит? – прервала Бленда. – Вот уж не думала, что попав за Барьер, буду выслушивать лекции по истории Енавы.

– А то, что здесь не запрещены наши народные герои, – ответил Днистро. – Если здесь и в Енелю Истинного верят, заместо Триединого поганца, то переход за Барьер – лучшее, что произошло со мною в жизни!

Днистро увидел киоск, заполненный ворохом жёлтых листов. Бросившись к окошку, вытащил пачку старых газет. Удивлённо протянул нам:

– Это же на енавском. Чистейший енавский язык! Не наречие и не подогнанный под химмель новояз, который насаждает этот предатель, Великий Князь.

Так как наши языковые рулли не были заряжены на енавскую письменность, мы попросили Днистро пересказать, о чём в газете.

На первой странице увидели фотографию, какого-то бородатого господина, с огромной короной и в богатой мантии.

– Судя по статье, это Марфонт Третий, правитель Енавской… Енавской Державы? В Запертых Землях есть Енавская Держава!

– Ничего удивительного, – сказала Бленда. – Ведь ваше Княжество граничит с Барьером. И у вас полно отчаявшихся бедняков, которые толпами бегут в Запертые Земли. Удивительнее то, что беженцы построили здесь страну, какую не смогли построить на Свободной Стороне.

– Что ещё пишут? – спросил я.

– Война, – мрачно продолжил Днистро. – Какой-то Халидейский Союз подло, посреди ночи, напал на Енавскую Державу, обкидав крепость Стрежлав какими-то еро… не знаю, что за слово. Далее приводится приказ Марфонта Третьего о призыве всех семей на защиту Державы. Далее идёт список семей и их крепостей: Назждва, Н’рия, Стрежлавские, Ро…

– Ладно, ладно, – прервала Бленда. – Это всё неважно.

Как бы ни была умна Бленда, но она проявила то же презрение, какое проявляли все голдиварцы к несчастной и нищей Енаве.

– Ты не права, – ответил я. – Мы должны знать, в какой мир попали. Что за крепости и семьи? Что за Халидейский Союз?

– Но какой смысл знать историю дурацкого Княжества?

– Судя по огромному городу, эти енавцы обошли в развитии даже Драйденские Земли, – заметил я.

Бленда смутилась:

– Всё равно, зачем нам…

– Твои многоучёные маги из Академии считают, что Запертые Земли полны страшных чудовищ, которых сюда наслал Первомаг. Они уверены, что тут нет жизни, что все перебежчики погибают или влачат жалкое существование. А потом всё равно погибают.

– Судя по огромному и разрушенному городу, так оно и есть, – усмехнулась Бленда.

– Оставь её, Матвей, – сказал Днистро. – Гордецов не переубедишь. Слава… слава Енеле Истинному.

Произнеся имя запрещённого бога, Днистро с испугом оглянулся. Потом ещё громче заявил:

– Нет бога, кроме Истинного, и имя ему – Енеля.

Удовлетворившись своим словесным богоборчеством, Днистро перевернул лист газеты. На развороте была напечатана карта всего мира Запертых Земель.

Названия стран непонятны мне и Бленде, но само наличие каких-то государств не соответствовали представлению о Запертых Землях, которое господствовало на Свободной Стороне.

Люди здесь жили и воевали так же, как и на другой стороне.

3

Оставив в покое памятник и грустную историю Енавы, мы пересекли площадь.

С неба донёсся гул моторов. Для меня в этом звуке ничего странного, Бленда тоже видела самолёты на Земле, а Днистро удивился:

– Шо за птица железная? Слоггер летучий?

– Аэроплан, – ответил я, рассматривая низко летевший старинный самолёт с квадратными многоэтажными крыльями.

А на улице, ведущей к площади, послышалось урчание мотора. Из-за поворота выскочили две машины с открытым верхом. Судя по чёрному дыму выхлопных труб, работали они не на магии.

Днистро взвёл арбалет. Бленда схватила по камню в руки. Я снял из-за спины автомат. Бежать и прятаться нет смысла. Нас видели и из машины и с воздуха – аэроплан кружил над площадью, а из кабины свесилось дуло пулемёта.

– Что делать, Матвей? – спросила Бленда.

– Кидайся камнями! – возбуждённо посоветовал Днистро.

И тут я допустил ошибку, о которой потом долго жалел.

Опустив автомат, я сказал:

– Мы пришли с миром.

Джипы выехали на площадь и остановились в десяти метрах от нас. В одном сидело несколько солдат с винтовками.

А во втором какое-то механическое существо, похожее на старинного водолаза. Тогда ещё я не знал, что это – магоборец. И он самый опасный враг тех, в ком теплилась хоть малая искра магии.

Громыхая железом, водолаз грузно спрыгнул с джипа и замер. Солдаты высыпали с мест и спрятались за джипы, наставив на нас винтовки.

– Привет, – сказал я. – Мы недавно перешли через Барьер.

– Мы знаем, – ответил один из военных. Он вышел с водительского места, но к нам не приблизился.

Одет он в коричневый китель, не похожий на солдатский. А вместо каски – круглая фуражка, похожая на коробку от торта. Явно – офицер.

– Маги? – спросил он.

– Есть немного, – ответил я.

Офицер кивнул. Он, солдаты, аэроплан в небе и даже неподвижный железный водолаз чего-то ждали.

Я понял все слова офицера. Это значило, что он говорил на одном из языков, заложенных в стандартный языковой рулль: химмеле, драидском или гофратском.

– Слушайте, – начал я. – Понимаю, что у вас война. Но мы не принадлежим ни к одной из воюющих сторон. Мы простые перебежчики. Мы готовы сотрудничать, но нельзя относиться к нам как к пленным.

– Маги… – презрительно хмыкнул офицер. – И чего вы тут забыли?

– Быть магом – незаконно? – спросил я.

– Неприемлемо.

Мне не хотелось начинать знакомство с новым миром с драки. Но эти люди, кажется, не оставили нам шанса.

– Тогда я требую пропустить нас, – сказал я.

– Нет, – ответил офицер.

Огромный водолаз, стоявший до этого неподвижно, зашевелился. Выпуская откуда-то из подмышек струи пара, достал из-за спины трубку с гофрированным шлангом.

– Предупреждаю, – повысил я голос. – Мы вынуждены будем…

– Мы тоже, – гаденько улыбнулся офицер.

Трубка в руках водолаза зашипела, рассеивая какую-то едва заметную пыль.

В ту же секунду Бленда выронила стен-камни и пошатнулась.

– Матвей… – испуганно посмотрела она на меня. – Я не могу… я не чувствую струн. Что происходит?

Днистро упал ничком на камни мостовой. Его арбалет разрядился, выпустив стрелу в статую Меткой.

Но я ничем не мог помочь товарищам, ибо само небо, затянутое плёнкой Барьера Хена, опустилось на мою голову.

Я забыл все способы создания магических предметов. Даже не смог представить плазмобиту, хотя научился создавать её быстрее, чем успевал о ней подумать.

Рухнув на колени, поднял руку, намереваясь запустить во врагов хотя бы огненным шаром. Даже в спокойном состоянии мои внеклассовые узоры рукотворца слабо светились. Но теперь они потухли полностью, оставшись на коже в виде старой татуировки.

– Ха, – сплюнул офицер. – Маги.

– У него узоры, – прогремел голос водолаза, из динамика, установленного в его шлеме. – Я таких, узорчатых, ещё не видел.

После этого убрал свою трубку за спину.

А офицер иронично объявил:

– Добро пожаловать в Запертые Земли, задери вас Хен.

4

Я и Бленда пришли в себя. Днистро всё так же лежал ничком и не шевелился. Видать, то, что вырубило нас, подействовало на него особенно сильно.

Пока мы были в беспамятстве, нас обобрали, а руки связали за спиной. У меня забрали автомат и фотоаппарат. У Бленды – камни. Самое неприятное во всем этом было то, что мы не могли применить магию.

Магические струны исчезли из нашего восприятия.

Теперь я и Бленда – это не два могущественных мага, способные справиться со всеми солдатами, а простые парень и девушка, пленённые и беззащитные.

Сделав над площадью последний круг, аэроплан улетел.

В конце улицы заурчал ещё один двигатель. На площадь выехал третий автомобиль – что-то вроде бронированного фургона.

Остановился. С железным грохотом его задние двери раскрылись, оттуда высыпала целая комиссия людей, одетых в белые робы с нашивкой в виде черепа на груди. Их лица закрыты масками, а руки заняты ящиками с пробирками и шприцами. Сразу ясно – Запертые Земли страдали от эпидемий. На Свободной Стороне их гасили магические усилия выпускников Академии Химмельблю, выбравших лекарскую стезю.

Магоборец снова зашевелился: его огромное тело, громыхая бронёй, скрипя шестерёнками и выпуская пар, медленно направилось к нам. По площади запрыгало эхо его тяжёлых шагов. Кирпичи мостовой тряслись так, что мы тоже слегка подпрыгивали.

Медики расступились. Выставив вперёд левую руку с большим циферблатом на запястье, магоборец начал обходить нас.

– Я требую немедленно… – начал я.

– Лучше вам молчать, – сказал офицер. – Если не хотите получить ещё слабительного в хлебало.

– Мы действуем от имени Гувернюра Химмельблю, – заявила Бленда. – Ваши поступки будут расценены, как враждебные.

– Маги-и-и, – прогрохотал динамик магоборца. – Вы хорошо понимаете наш язык, но почему вы не понимаете приказ «молчать»?

Приблизившись к Днистро, он поднёс к нему руку с циферблатом и ждал. Мы слышали, как зажужжали моторчики и затикали стрелки в этом устройстве.

Дождавшись, когда стрелочки перестали метаться и остановились, подрагивая, каждая у своего символа, магоборец громогласно сообщил через динамик шлема:

– Пиши результат.

Один из медиков списал показания прибора в блокнот.

Обследованного пленника передали медикам. Ему развязали руки. Днистро почему-то тут же очнулся, скорее всего, он просто притворялся.

Медики раздели его, взяли кровь на анализы. Потом выдали ему чистую светло-синюю робу. Когда Днистро оделся, медик достал из ящика склянку с краской и вывел на груди его робы три символа. Кажется, те самые, какие были на приборе.

Потом Днистро передали солдату, и тот повёл его в фургон.

– Матвей… Бленда? – повернулся он к нам беспомощно. – Куда они меня…

– Так ты енавец? – закричал вдруг офицер. – Что же ты молчал?

По его сигналу солдат ударил Днистро прикладом ружья по голове. Потом ещё раз. Заливая кровью свежую робу, Днистро упал.

– Вот теперь – хорошо, – улыбнулся офицер.

Добавив пару пинков под рёбра Днистро, солдат потащил его за руку к фургону.

Ту же операцию магоборец и медики проделали с Блендой. Когда настал черёд переодеваться, девушку бесцеремонно оголили, под улюлюканье солдат. Я рванулся к ней на помощь, но получил удар кулаком в живот.

– Спокойно, узорчатый, – сказал офицер и ударил ещё раз. – Никто её не тронет. Пока что.

Бленду одели в робу, а на груди написали номер, после чего увели в фургон к Днистро. Меня это немного обнадёжило. По крайней мере, нас будут держать вместе.

Настал мой черёд.

Пышущая жаром и соляркой туша магоборца встала напротив меня. К запаху солярки примешался запах пота, сквозивший сквозь щели брони.

Сбросив показания прибора, чтобы все стрелочки встали на ноль, магоборец поднёс его ко мне.

Зажужжали моторчики. Все три стрелочки завертелись. Но через положенное время не остановились, а наоборот ускорились. Через пару секунд уже мелькали, как пропеллеры.

– М-м-м? – прорычал магоборец в динамик. – Что такое?

Прибор громко щёлкнул, жужжание прекратилось, все стрелочки безжизненное повисли «на полшестого».

Бронированная туша магоборца попятилась:

– Как так? Сломался?

Медики достали из железного ящика второй прибор и приступили к замене. Для этого они открутили шурупы и сняли плашку брони с руки магоборца. Нам открылась бледная кожа, усеянная синими прожилками. Из-под опухшей кожи торчал толстый медный провод, к которому подключался прибор.

После раскупорки магоборца плотный запах пота и мочи заполнил всю площадь.

Тогда я ещё не знал, что однажды став магоборцем, человек оставался им навсегда. Большая часть устройств отслеживания магии подсоединялась к его нервной системе. То же было и с каркасом брони, который вкручивался в кости скелета. Даже в шлеме имелись штыри, которые, просверлив боковые части черепа, вживляли в мозг электроды.

О какой-то личной гигиене тут было уже сложно говорить. Магоборцы даже спали стоя.

Покончив с апгрейдом магоборца, его снова подвели ко мне. Новый прибор раскрутился и точно так же треснул, свесив стрелочки.

– Отымей его Хен, – пробормотал один медик. – С прибором всё в порядке. Было.

– Удивительно, – сказал другой. – Или у этого человека какая-то неправильная магия или…

– Или мощная, – прогремел магоборец. – Расступись!

Медики отбежали от меня, а офицер отошёл нехотя. Кажется, он растерялся, не зная, что делать со мной.

Над головой магоборца вытянулся медный раструб и начал вращаться. Но не совершил и нескольких оборотов, как огласил всю площадь оглушительным звоном.

– Этот узорчатый… – прохрипел магоборец, – он… очень сильный. Никогда такого не встречал.

9. Матвей показывает на что он способен

1

На что-то решившись, офицер бросился к машине. Снял фуражку и вытащил из бардачка приборной панели наушники с большой антенной. Когда надел их, антенна торчала ровно из темечка. Выглядело это и комично, и чужеродно одновременно. Будь я в других условиях – обязательно сфотографировал бы.

– Центр, центр, – забубнил офицер в микрофон. – Докладывает патруль квадрата семь-пятьдесят. Мы задержали перебежчика. Да маг… он… я не знаю, задери его Хен, кто он такой. Узоры на все руки… Какой у него показатель равновесия? В том-то и дело, Центр, что счётчик равновесия сломался, при подсчёте. Да, запасной тоже вышел из строя. Что? Задрочи тебя Хен, Центр, я похож на шутника? Чего? Я не пью вообще. Да. Приборы сломались. Оба сломались. Магоборец утверждает, что у этого узорчатого мага невероятно мощные силы. Как мне поступить? Отправить на точку сбора или… Ясно… Понял. Выполняю.

Сняв наушники, офицер повернулся ко мне и открыл рот, чтобы что-то сказать. Голова его дёрнулась вбок, а из виска вылетел комок волос и кровавого мяса.

Глаза офицера закатились под лоб, и он откинулся на соседнее сиденье джипа, словно решил поспать. Один медик и один солдат тоже рухнули, их лица залила чёрная кровь.

По плитам площади зачиркали пули. Солдаты наконец сообразили, что происходит, и попряталась за джипы.

Медики, побросав ящики, побежали к фургону. Невидимые снайпера уложили ещё троих. Последний медик, держась за раненное плечо, добежал до фургона и запрыгнул на водительское место.

Высекая искры, пули заколотили по бронестеклу, покрыв его сетью белых трещин.

Солдаты открыли ответный, но беспорядочный огонь по окнам домов, окружавших площадь. Один боец подполз к рации офицера и начал вызывать подмогу:

– Вертайте аэроплан! Снайпера противника в домах напротив площади Меткой. Квадрат семь-пятьдесят. Бомбите всё!

Мои руки всё ещё связаны за спиной. Отчаянно призывая все силы магических струн, я попробовал создать огонь или что-нибудь ещё, чтобы разорвать путы. Но отзвук струн был крайне слабым. Даже непонятно, почему магоборец решил, что у меня много магических сил?

Пригнувшись, я побежал под прикрытие статуи Меткой. Снайпера не стреляли по мне, но пули так резво отскакивали от плит, что могли задеть и меня.

Во время обстрела магоборец сохранял спокойствие. Игнорируя попадания по его броне, он медленно крутился, оценивая позиции снайперов. Время от времени сообщал солдатам:

– Пятый этаж, третье окно слева. Крыша, бортик между дымоходом и флюгером. Парадные двери дома с круглыми окнами.

Следуя указаниям, солдаты ответили на выстрелы снайперов, вынудив их прекратить огонь и поменять позиции.

В наступившей тишине слышно только урчание моторов магоборца.

Спрятавшись за громадным, размером с лошадь, младенцем у ног Меткой, я снова сосредоточился на отзвуках магических струн. На этот раз у меня получилось вызвать слабое жжение в запястьях. Так как руки были связаны не железными наручниками, а верёвками, скоро они сгорели и упали с рук.

Примитивная магия далась мне с превеликим трудом: я сильно вспотел и часто-часто дышал, будто пробежал марафон.

Тем временем магоборец перешёл к активным действиям, если такое слово можно применить к его неповоротливой, как каток, фигуре.

Из нижнего отсека своего огромного заплечного короба он извлёк гранату, похожую на гантель. Сделав несколько шагов, выбросил руку вверх. Моторы его брони завизжали, выпуская струи пара и разбрызгивая масло.

Со скоростью пули граната влетела в тёмный провал окна третьего этажа. Через мгновение оттуда вырвался сноп пламени и дыма. Вся стена здания не удержалась и обвалилась, открывая межкомнатные перегородки и остатки мебели.

Кто бы наши спасители ни были, они потеряли одного снайпера – его исковерканный труп вылетел из окна вместе со взрывом.

Шатаясь от слабости, я вышел из-за статуи. Узоры рукотворца на моей коже слабо засветились. Между ладонями разгорелся огнешар. Не дожидаясь полной готовности, бросил его в магоборца. А сам едва не потерял сознание от усилия.

Недоделанный огнешар долетел до магоборца и ударил в короб за его спиной. От удара гигант слегка покачнулся, магическое пламя окатило его и потухло.

– Ты ещё шевелишься? – удивился магоборец.

Он медленно развернулся в мою сторону, вытаскивая из-за спины распылитель той гадости, которая, как я уже догадался, лишила нас сил. Но я без того едва не падал, держась за голову каменного младенца.

Пули снайперов снова защёлкали по магоборцу. Одна пробила гофрированный шланг.

– А-р-р-р, – зарычал магоборец, отбрасывая бесполезный распылитель.

Достал ещё одну гранату и начал прицеливаться в окно, откуда стреляли.

А моя слабость не прошла, наоборот – увеличилась. Всё-таки антимагическое вещество из короба распылилось через дырку в шланге. Соскользнув по каменному младенцу, я упал на гранитный постамент памятника.

Больше всего я переживал не за себя, а за Бленду. Фургон, куда затолкали её и Днистро, вдруг тронулся с места и начал описывать круг по площади, намереваясь ускользнуть на одну из улиц.

Сквозь звон и гул в голове я услышал в конце этой улицы, какой-то мерный стук. Из-за угла выскочил отряд всадников, вооружённых то ли пиками, то ли очень длинными винтовками.

Кажется, это была подмога снайперов. Потому что солдаты, уже праздновавшие победу, засуетились, прыгая в джипы.

Фургон, не останавливаясь, помчался на кавалерию. Конечно, тем пришлось расступиться, пропуская бронемашину. Когда она проехала сквозь их ряды, осыпаемая выстрелами, задние двери открылись, и оттуда выпрыгнул кто-то в белой робе. Упав на мостовую, покатился, размахивая руками и ногами.

Днистро.

– Давай же, Бленда, прыгай, – зашептал я.

Но двери фургона захлопнулись. Едва не перевернувшись на повороте, он скрылся за углом дома.

Оставшиеся солдаты подогнали джип к магоборцу. С отчаянным проворством он запрыгнул в салон, отчего машина просела так, что ударила дном по мостовой.

– Этого надо забрать! – прорычал магоборец, показывая на меня. – Он ценный.

Но солдат, сидевший за рулём, пригнулся от пуль снайперов и увёл джип прочь с площади, не слушая приказа. Второй джип тоже развернулся и уехал, выронив напоследок труп солдата с размозжённой снайперской пулей головой.

2

Пересилив слабость и качаясь в стороны, я зачем-то побежал, будто мог догнать фургон.

Часть всадников окружила Днистро, ему помогли встать. Несколько всадников поскакали ко мне.

Сев на плиты площади, я, как пьяный повторял:

– Нужно её… Её нужно… Они увезли…

Окружившие меня всадники расступились, давая дорогу солдату в маскхалате, увешанном тряпками и листьями. На плече, как грабли, он нёс длинную винтовку со сложной системой оптических прицелов. Словно этого мало, на его лице, скрытом маскировкой, надеты очки с такими же сложными окулярами.

Опустив их на подбородок, он подал мне руку и что-то спросил на енавском языке.

– Нужно догнать… увезли… – ответил я.

Всадники снова расступились: ко мне подвели Днистро. После избиения прикладом и прыжка из фургона он выглядел ужасно. Вся роба залита кровью, левая рука безжизненно висела вдоль тела, оттуда тоже лились потоки крови и белела кость.

При этом Днистро был невероятно весел.

– Матвей, это наши, Матвей! – крикнул он мне в лицо. – Братцы! Наши.

– Она… почему она не прыгнула? – спросил я Днистро. – Куда увезли?

– Нет бога Истинного, кроме Енели, – лепетал Днистро, не обращая на мой вопрос внимания. – Это наши, наши…

Разведчик обратился ко мне на языке, который распознал рулль.

– Вы перебежчики?

– Да.

– Маги?

Я пропустил этот вопрос. Ведь прошлые наши захватчики спрашивали то же самое.

– Маги, маги, – закивал Днистро. – Он – Матвей – вообще рукотворец.

– Хм, – сказал снайпер глядя на меня. – Ты смог колдовать даже после применения слабительного. Силён?

– Сильный, сильный парень, – закивал Днистро, хотя спрашивали не его.

– С вами был третий? – спросил снайпер.

– Да, – ответил я. – Увезли в фургоне. Надо догнать.

– Прости, брат. Её уже не вернёшь.

– Её… её, – повторял я, реально забыв имя Бленды. – Её увезли.

– Прости, брат, – повторил снайпер и поглядел в небо. – Надо уходить. Щас еропланы налетят. Хена мы тут удержимся…

Наконец силы покинули меня полностью. В глазах померкло, а в носу вспыхнула резкая боль – я грохнулся лицом на плиты площади, залитые маслом и пятнами солярки, натёкшими из магоборца.

3

Меня доставили в так называемую «разборную крепость».

Позже я заметил, что державники называли крепостью любое учреждение, связанное с функционированием их Державы. Ещё одна травма от вековых унижений, которые перенесло Енавское Княжество на той стороне Барьера.

Так-то это был обычный концентрационный лагерь. Большую его часть занимали чёрные бараки для перемещённых лиц – мирных жителей Халидейского Союза, попавших в оккупацию и вывезенных в Державу на работу. То есть – рабы.

Отдельно, в ещё более мрачных и чёрных бараках, жили пленные воины армии Союза.

Сходство этой войны с нашей Первой и Второй Мировыми наталкивало на мысль о том, что где-то в этом концлагере стояли печи для сжигания голдиварцев неправильной национальности или фабрики по изготовлению абажуров из их кожи, смотря кому уготована роль славян и евреев в этом конфликте.

К счастью, полного сходства не было.

Позже я понял, почему: в Запертых Землях все расы и национальности смешались настолько, что угнетение по этническому признаку стало невозможным.

Осталось только угнетение по признаку гражданскому: халидейцы геноцидили державников, а те геноцидили халидейцев. Заодно и всех остальных, кто не желал присоединяться к великой Енавской Державе.

Сортировка людей не единственная задача разборной крепости. В отдельном, более чистом и светлом бараке, содержались те, кого отловили при переходе через Барьер Хена. Меня поселили в камере с десятком других перебежчиков.

К этому времени мои магические силы полностью восстановились после действия «слабительного», но я пока что не стал использовать силу в полной мере.

Выпросив у охранника клочок бумаги, сделал языковой рулль, зарядив его на все языки моих сокамерников, перебежчиков, задержанных патрулями Державы или, как я, спасённых от патрулей Халидейского Союза.

Перебежчики считались ценным ресурсом – среди них могли попасться сильные маги. Но массовые побеги магов за Барьер остались в прошлом, в те времена, когда действовала секта Окончательного Ухода.

Сопоставив рассказ Бленды об истории отношений Свободной Стороны и Запертых Земель, я сделал вывод, что и Держава и Халидейский Союз были заложены именно в те далёкие века, когда перебежчики за Барьер исчислялись сотнями тысяч.

Сейчас со Свободной Стороны за Барьер мало кто уходил добровольно, в основном массово отсылали преступников в качестве казни.

Встречались среди перебежчиков какие-то полусумасшедшие личности, которые сбежали за Барьер «просто так», ради интереса.

Эти наивные психи мечтали, что в Запертых Землях они увидят «настоящий Голдивар предков». Они почему-то верили, что жизнь за Барьером застыла в том виде, в каком она была три тысячи семилуний назад.

Они ожидали увидеть здесь волшебный мир, полный магических артефактов древности. Рассчитывали встретить стада драконов и прочих древних существ, призыв которых в Голдиваре разучились колдовать. Бредили общением с потомками древних жителей, которые обязательно должны носить в себе некое сакральное знание «прошлой эпохи».

Смешно сказать, но эти романтические жители фэнтезийных стран стремились за Барьер, чтобы увидеть за ним ещё более фэнтезийные страны.

Они больше всех расстраивались, когда обнаруживали в Запертых Землях ещё более строгую бюрократию, подкреплённую идеологией, чем на своей стороне. Магия здесь редкость, артефакты разобраны по музеям или магическим Дружинам, а всех древних волшебных существ перебили ещё пра-пра-пра-пра-предки местных жителей.

Нет ничего удивительного в том, что перебежчиков сразу сажали в концлагерь. Даже правительства стран Запертых Земель было в ужасе от качества «человеческого материала», бегущего со Свободной Стороны: бандиты, психи и наивные, ни на что не годные романтики.

Но всё же любые перебежчики являлись источником новых знаний. Даже среди них попадались инженеры, чьи таланты не нашли применения в странах, где даже в промышленности и сельском хозяйстве доминировала магия.

Таким образом, власти Запертых Земель прекрасно осведомлены о политике и экономике Свободной Стороны. А на Свободной Стороне знать не знали, что происходило за Барьером.

Все государства Запертых Земель охотились не просто за теми, в ком теплился хоть какой-то магический дар, но и за магическими артефактами, которые они приносили с собой.

Как выяснилось, все зачарованные или изначально магические предметы не теряли своих сил под давлением Барьера.

4

Меня и других перебежчиков, подозреваемых в ношении магической силы, выстроили в пустом белом помещении, пахнущем хлоркой. По одежде и внешности я определил, кто из какой части Голдивара прибыл.