На лесной тропе

– Ну, отец еле уговорил её, сказал, что в сад увезём, сервант её любимый, там послужит ещё. Остальную мебель пообещал в гараж перевезти, только он у гаража не стал останавливаться, а сразу на мусорку, чуть подальше проехал, да и свалил всё там, – закончил Лёха.

– Да уж! Душещипательная история! Настоящая семья садистов! Расправились с бедной бабушкой, всё её наследство уничтожили, как теперь в пустой квартире то живётся? – подкалывал Антон.

– Ты за кого нас держишь!? – пробубнил Лёха. – Мы новую мебель купили, ремонт у бабушки в комнате сделали, жаль только, что она померла через полгода, но в новой комнате пожить успела.

За разговорами незаметно прошло время, за окном стемнело окончательно, Лёха закинул в печь два последних полена.

– Ну всё, теперь до утра не замёрзнем. Спать на том диване ляжем, – Лёха указал в сторону старого дивана, – он большой, места нам хватит.

– Надеюсь, приставать не будешь? Или мне пистолет с собой под подушку положить?

– Да кому ты нужен! Диван большой, всем места хватит, пошли лучше на улицу перед сном сходим, «Летний домик» проведаем, а потом спать, завтра с самого утра в лес пойдём.

– Да и дождь, вроде, закончился, завтра хоть не по грязи шлёпать, – согласился Антон.

Затем Лёха с Антоном вышли на улицу. Ночь была тихая, половина луны вполне прилично освещала окрестности, на соседней улице кое-где в домиках горел свет. Там ещё было электричество, а вот дальше – его уже не проводили. Приблизительно метрах в четырёхстах чернел массив леса, протянувшегося вдаль и сливавшегося с горизонтом. Казалось, что эта чёрная масса, незаметно для глаз, движется в сторону садов и поглощает их один за другим и стоит только отвернуться и потерять бдительность, как она проглотит и тебя. В этот момент, глядя в сторону леса, начинаешь верить во что угодно, в то – над чем днём посмеялся бы от души. Возможно, из таких вот пейзажей, в далёкие времена, черпали вдохновение для свих страшных сказок Братья Гримм, Шарль Перро и прочие писатели тех далёких, прошлых лет.

Закончив дела на улице, Лёха и Антон зашли в домик и улеглись спать. Но сон их был недолгим…

3. Ночной незнакомец

Первым проснулся Лёха. На улице кто-то кричал, но не поблизости, а где-то вдалеке, голос был женский, тревожный, завывающий, как если бы собаки умели плакать, то они бы это делали именно так.

– Ты слышишь это? – спросил Лёха у только что продравшего глаза Антона.

– Конечно, слышу! Такой крик только глухой не услышит.

– Пошли, посмотрим, кто кричит, – засобирался Лёха.

– Сейчас только кочергу с собой прихвачу, – Антон встал с дивана, обулся и, подойдя к печи, поднял увесистую кочергу, – теперь пошли.

На улице ночную тишину нарушали крики, теперь к женскому голосу добавился мужской бас, кричали где-то через улицу или даже дальше, в ночной тишине звуки разносятся намного сильнее. Теперь, когда Лёха с Антоном оказались на улице, голоса стали разборчивее, можно было разобрать, что мужской голос что-то требовал, а женский – как бы пытался объяснить, оправдаться.

– Да это муж с женой ругаются, – заметил Антон, – небольшая семейная ссора.

Он нарочно подчеркнул слово «небольшая».

– Напились, похоже, и что-то не поделили, – согласился Лёха, – только зачем так орать – на всю округу, как будто тебя на кол сажают.

Лёха подошел к калитке и проверил засов, Антон остановился рядом с ним.

– Боишься? – спросил он.

– Так, на всякий случай.

В этот момент в их поле зрения попал незнакомец, идущий по улице. Высокая, худощавая фигура мрачной тенью выделялась на фоне изгородей и кустов. Было достаточно светло, чтобы разглядеть все подробности: высокий рост, выше среднего, серое длинное пальто, почти до пола, на голову накинут капюшон, лица не было видно, руки незнакомец прятал в карманах, на спине, в виде горба, натянут тёмный рюкзак. Было что-то странное в его походке: при ходьбе он поднимался и опускался, словно подпрыгивая, ноги ниже колен утопали в сухой прошлогодней траве, которая шелестела под его шагами. Незнакомец приближался, приковав внимание Лёхи и Антона. Его путь пролегал примерно метрах в шести от них, и он уже почти поравнялся с ними. Парни быстро пригнулись, спрятавшись за кустом жимолости.

– Ох, ты ж! Это ещё кто? – не удержавшись от удивления, воскликнул Лёха.

– Ты что раскричался! – шёпотом сказал Антон. – Хочешь его внимание привлечь?

– Да ты посмотри на это чучело! Не каждый день таких чудиков увидишь! Да ещё ночью! Кто это вообще может быть? Сторож? – уже тише произнёс Лёха.

– Иди, спроси у него! А я здесь подожду, – с иронией прошептал Антон.

В этот момент незнакомец поравнялся с парнями, видимо, он всё-таки услышал их голоса, это остановило его прямо напротив того места, где спрятались Лёха и Антон. Хотя из-за забора и кустов их не должно было быть видно, прохожий стоял и прислушивался, чуть приподняв голову, как будто даже принюхиваясь, втягивая носом ночной воздух. Запахло какой-то гнилью, появился противный едкий запах. Антон, не вытерпев паузы, немного приподнялся и высунул голову, уверенный в том, что незнакомец прошёл дальше. В этот момент из капюшона на миг показалось лицо незнакомца, огромные красные глаза, с чёрными, как перо ворона зрачками, пристально смотрели на Антона. Заросшее чёрной щетиной лицо, неестественно вытянутый острый подбородок и крючковатый нос придавал незнакомцу нереальный, нечеловеческий вид. В испуге Антон отпрыгнул от забора, выронив при этом зажатую в руке кочергу, ноги и руки тряслись, сердце бешено колотилось и, казалось, что ещё чуть-чуть, и оно выскочит через открытый рот. Лёха сорвался с места и подскочил к другу, поднял кочергу с земли, и приготовился отбиваться, если вдруг незнакомец решит напасть на них. Немного опомнившись от испуга, Антон поднялся с земли, достал из-за пояса, прихваченный с собой, пневматический пистолет, и оба развернулись в направлении незнакомца. Тот уже опустил голову, спрятав лицо, но продолжал стоять, наблюдая за парнями.

– Что смотришь?! Пошёл отсюда! Стреляй ему в башку, Антоха! – кричал Лёха.

Но руки Антона не слушались, пистолет стал таким тяжёлым, что, казалось, сейчас вот-вот отломится рука. Антон надавил на курок, но тот не поддавался, как бы Антон не старался в конце концов пистолет выпал из рук. Лёха, видя, что товарищ вообще ничего не соображает, поднял с земли один из камней, ограждавший цветник, и кинул его в незнакомца. Камень попал в грудь, издав при этом глухой звук, как будто ударился о землю. Незнакомец при этом даже не пошевелился, не отошёл ни на сантиметр. Удивлённый и напуганный Лёха замер, не зная, что же делать дальше, повисла долгая пауза, казалось, что прошла целая вечность, прежде чем незнакомец повернулся и медленно зашагал прочь, в том же направлении, куда и следовал ранее.

Лёха с Антоном стояли и провожали растерянными взглядами этого странного незнакомца до тех пор, пока тот не скрылся из виду, затем, подняв своё оружие с земли, молча оглядываясь на каждом шагу, побрели в домик.

– Ну, ты почему пистолет-то с предохранителя не снял? – спросил Лёха. Ему пришлось повторить свой вопрос, потому что Антон не слышал его, погружённый в свои мысли.

– А? – переспросил Антон.

– Что а? Я спрашиваю, чем он в тебя кинул, что ты аж на землю завалился?! – допрашивал друга Лёха.

– Да ни чем он в меня не кидал – морду я его увидел! Ещё бы немного и штаны стирать пришлось! Чуть сердце не выплюнул! Никогда такой образины не встречал!

– Что там за рожа такая, что взрослый пацан в штаны наложил?

– Не наложил, а чуть не наложил, – поправил Антон.

– Ну, извини… Просто я тебя таким напуганным никогда раньше не видел.

– Пошли лучше быстрее в домик, там я тебе всё расскажу, что-то не хочется мне здесь, на улице торчать, – с этими словами Антон первый зашёл в домик, подождал Лёху и убедился, что тот запер за собой дверь.

Конечно, после такого никому и в голову не пришло пойти и лечь спать. Антон рассказал Лёхе, что он увидел, и что его так напугало.

– Да уж… И камень, который я в него кинул… Вообще никак не отреагировал! А ведь тяжёлый был – камень. Ну и странный тип!

После длительной паузы Лёха продолжил рассуждать:

– Я всё-таки думаю, что это бродяга местный, по крайней мере, воняло от него, как от бродяги – перегар вперемешку с дерьмом. А то, что он нечувствительный такой к камням, так это от палёного спирта, у таких алкашей, после длительного употребления всякой дряни, вроде боярышника, можжевельника и прочего дерьма, теряется чувствительность конечностей. Всё начинается с пальцев рук, потом всё хуже и хуже, в конце концов ноги и руки совсем подвижность теряют. Ты видел, какая походка у большинства из них?

– Конечно, видел! Медленная такая, как будто их за шиворот кто-то держит при ходьбе, или они с сильными порывами ветра борются! Как в замедленной съёмке, и почти всегда хромают, – подтвердил Антон.

– Да, и этот тип как раз из таких, ты видел, как он ходит? Еле как ноги передвигает, заторможенный весь, и очень туго соображает. Когда я в него камнем кинул – он даже ничего не понял, очнётся, когда синяк на груди нащупает. Мне кажется, он скоро сам копыта отбросит, такие долго не живут.

– Да, наверное, ты прав, – согласился Антон, – кому тут ещё ходить? Не верю я в нечисть всякую, человек это был, хоть и странный. Завтра с утра всё равно в лес прогуляемся, что ж мы зря сюда ехали?

– Сейчас я тебе помогу нервы успокоить, – с этими словами Лёха подошёл к старому серванту и открыл верхнюю дверцу, придержав её при этом, чтобы она не отвалилась совсем.

– А вот и лекарство, – с торжествующим видом, Лёха достал из глубины шкафа начатую бутылку вина, – отцовская заначка!

– А он тебе голову в эту бутылку не затолкает, когда узнает что его чадо заначку спёрло? – поинтересовался Антон.

Лёха поставил бутылку на стол, достал из навесного шкафчика пару кружек и сел за стол.

– Не бойся, что-нибудь придумаю! К тому же ты думаешь, что это его единственная заначка? Нет, у матери нюх на такие вещи, она отцовские заначки уже не раз находила. К тому же с чувством юмора у неё всё в порядке. Однажды они с отцом немного поругались, ну так, не сильно. Он просто полку обещал к стене приколотить, всё обещал и обещал, а мать не выдержала и решила доказать ему, что сама может вполне обойтись без его помощи. Ещё она сказала, что пока тот обещает – та полка, которую приколотить нужно, сгниёт, не дожив до своего новоселья, как и ручка у молотка, так как отец им не пользуется и скоро вообще забудет, как он выглядит. Так вот, сунулась она в кладовку за молотком и гвоздями и напоролась на бутылку коньяка, говорить ничего не стала, просто коньяк вылила, а в бутылку чай налила, причём заварку, которая три дня на солнце стояла, забыли про неё просто на улице, и поставила обратно. Полку она всё же сумела приколотить, – Лёха кивнул на небольшую полочку с различным барахлом в виде нескольких вазочек и непонятными сувенирами, – вон до сих пор держится. Правда, не пойму я: стоило ли ради такого хлама полку на стену вешать?

– Ну, она у тебя прям мастер! – сказал Антон, подставляя кружку под нависшую над столиком бутылку вина.

Лёха налил Антону половину кружки, оценил остаток в бутылке и налил себе такую же порцию, затем отставил бутылку в сторону и продолжил.

– Вечером они уже помирились и сидели на диване, мирно болтали, пили чай. Отец вышел ненадолго, сказал, что по своим делам, а сам в кладовку! А вышел-то он с кружкой чая! Чай выплеснул, но не весь, на донышке немного оставил, чтобы коньяк разбавить, который туда и налил, он ведь не знал, что в бутылке тоже чай, только прокисший. Затем вернулся как ни в чем ни бывало и давай чаёк свой попивать! Мать смотрит на него, а тот в лице меняется, но виду не подаёт, пьёт чай, потом, не выдержав, кружку в сторону убирает, типа напился, не лезет больше, да и дома жарко, а у самого лицо кислое и во рту противно, как будто говна поел. Тут мать ему всё и высказала: «Что прокис твой коньячок? Ещё такой тайник найду – вместо старого чая мочи налью!»

– Ну, в общем, долго она его отчитывала и кости перемывала, и с тех пор отцу приходиться разделять свои драгоценные запасы. «Сын, не храни все яйца в одной корзине, – говорил он мне, – не допускай моих ошибок!»

– Да уж, мудрый у тебя отец! – смеялся Антон. – А мой даже врать толком не умеет. Собралась мать, как-то к бабушке поехать, кстати, сейчас они у неё гостят, а отец не хотел, потому что у него на работе вечеринка намечалась, у кого-то там юбилей был. Отец сказал, что машина сломалась, типа радиатор потёк, ремонтировать нужно, а у него рядом с работой хороший автосервис есть, и что он уже договорился на завтрашний вечер.

– Ха! Так твой отец ремонтные деньги на вечеринку спустить решил? Сразу двух зайцев убить! И в деревню не поехать, и деньги на праздник раздобыть! – подметил Лёха.

– Ну да, предприниматель-неудачник! Только вот мать ему не поверила, потому что тот неуверенно мямлил и в глаза не смотрел. Она говорит: «Пойдём к машине, покажешь, где течёт» – даже капот сама открыла, двигатель завела, прогрела до рабочей температуры, дождалась, когда вентилятор включится. «И где твоя протечка? – говорит отцу. – Расширительный бачёк полный, антифризом не пахнет, нигде не парит! Ты сам же мне всё показывал и объяснял, когда я на права сдавала, так что иди кого-нибудь другого своей лапшой корми, а из меня дуру не делай!»

Антон закончил свой рассказ под громкий смех Лёхи, парни ещё долго сидели и разговаривали, вспоминали разные смешные истории из своей жизни, а их было немало. За разговорами незаметно пролетела ночь, а вместе с ней и все страхи, связанные с ночным незнакомцем.

4. На лесной тропе

Утром парни, не теряя времени, направились в лес. Они шли уже знакомой им ранее дорогой, через старые ворота. Погода как никогда располагала к таким пешим прогулкам, солнце уже к обеду высушило все следы вечернего дождя, повсюду слышались песни различных птиц, и каждая голосила на свой лад, от трелей соловья до сорочьего стрекота, где-то поблизости, на высоком дереве, громко, как будто боясь, что её никто не услышит, куковала кукушка. За воротами дорога немного расширялась, но была более заброшенной, вся в ухабах и кочках. К удивлению, в траве можно было разглядеть слабые намётки колеи, оставленной автомобильными шинами, видно было, что по ней иногда проезжают машины, причём не каждая машина смогла бы здесь проехать, в некоторых местах можно было зацепиться днищем за какую-нибудь кочку и застрять, как корабль на рифе. В основном этой лесной дорогой пользовались грибники и, возможно, рыбаки, судя по всему, где-то неподалёку был водоём, об этом свидетельствовали крики чаек, напоминавшие хохот дурачков, собравшихся вместе и сходящих с ума. Изначально лес был не очень густой, по пути часто встречались открытые полянки, сплошь покрытые высохшей прошлогодней травой, примятой за зиму снегом, и окаймлённые по краям диким кустарником. Сквозь старую траву уже настойчиво пробивалась новая зелень, тянущаяся вверх, к солнцу. Повсюду были разбросаны островки ивовых зарослей, что ещё раз свидетельствовало о присутствии здесь водоёмов, высыхающих время от времени и снова наполняющихся водой. К одному такому, довольно большому, пруду и вышли Лёха с Антоном. Это место находилось далеко от границы садов, и показалось им наиболее приметным, в отличие от однотипного пейзажа, увиденного по дороге. Пока они не заметили ничего примечательного, кроме травы и кустов.

– Интересно, здесь рыба водится? – как бы сам у себя спросил Лёха, – довольно большой пруд.

– А вон и ответ на твой вопрос, – указал рукой Антон на небольшой проход в кустах ивняка.

В воде стоял человек с удочкой. Он был в болотных сапогах и стоял по колено в воде, на нём была надета изрядно засаленная камуфляжная куртка коричневой расцветки и такие же штаны, по крайней мере, то, что торчало из болотных сапог, натянутых по самые бёдра, наверняка должно было быть штанами. Такая же по цвету кепка на голове. На берегу оставались рюкзак и небольшое ведёрко, по всей видимости, приготовленное для пойманной рыбы.

В этот момент рыбак как раз что-то вытаскивал из воды, на высоко поднятой удочке что-то блестело, что-то совсем маленькое. Лёха с Антоном остановились, наблюдая за рыбаком. Тот аккуратно снял с крючка пойманную рыбу и, не выходя из воды, ловко бросил её в ведёрко, стоящее на берегу. Рыба, описав ровную дугу, с математической точностью плюхнулась в ведро, выплеснув наружу немного воды. Как ни в чём ни бывало мужчина, с видом, как будто он перезаряжает снайперскую винтовку, осмотрел крючок и, удовлетворённый проверкой, закинул его обратно в воду.

– Ну, ни хрена себе, какой меткий! Ему бы не с рыбой возиться, а в баскетбол играть, за сборную страны! – воскликнул вполголоса Антон.

– Да! Ловкий как кот! Только рыба у него мелкая какая-то. Гольяны, похоже, такую даже в уху бросать стрёмно, – заметил Лёха, – разве что кошкам на обед.

– Да какая разница, ради спортивного интереса мужик ловит. Жаль, мы удочки не взяли, – переживал Антон, – а я бы сейчас порыбачил! А если бы ещё и лодка была!..

– Да ктож знал-то, что здесь рыбачить можно, – успокаивал Лёха.

Понаблюдав ещё немного за рыбаком, парни двинулись дальше и уже отошли на достаточное расстояние, чтобы рыбак скрылся из виду, как услышали сильный всплеск воды, громкий, как будто кто-то свалился в воду и продолжал там барахтаться. В течение нескольких минут шум не прекращался, послышался короткий хриплый вскрик, и всё стихло.

– Что это было? – спросил Лёха.

– Он что там тонет? – задал встречный вопрос Антон. – Бред, там же воды по пояс!

И оба развернулись в обратную сторону. Приблизившись к месту рыбалки, они замерли: над лежащим в воде мужчиной, склонился их ночной незнакомец. Лёха с Антоном в считанные секунды нырнули в высокую траву, растущую на обочине дороги, и замерли, не смея даже дышать. Из-за травы было хорошо видно, как высокий, худощавый человек всё в том же сером пальто, с капюшоном на голове, легко, словно мужчина ничего не весил, закинул того на плечи, где он и занял место рядом с рюкзаком. Затем незнакомец пружинистой походкой вышел из воды, показались его ноги, они были сплошь покрыты густой чёрной шерстью, а мощные икры переходили в массивные копыта. Страшный незнакомец огляделся, перехватил свою жертву поудобнее и направился в ту сторону, откуда ранее вернулись парни, так и продолжавшие лежать неподвижно в траве. Там, где они сейчас лежали, незнакомец не мог их увидеть, даже если бы прошёл мимо.

Дальше началось что-то невообразимое: чудовище одной рукой удерживая тело рыбака, другой рукой опустило капюшон, обнажив безобразную лохматую голову; чёрная шерсть покрывала всё кроме глаз и уродливого крючковатого носа, даже непропорционально вытянутая вперёд челюсть была покрыта шерстью; левое ухо чем-то напоминало телячье, на месте правого торчал безобразный обрубок. Существо зубами вцепилось в кисть своей ноши и резко дёрнуло головой, оторвав при этом несколько пальцев, кровь ещё не успела политься из образовавшихся ран, как существо уже проглотило оторванные пальцы и прилипло ртом к ранам, жадно причмокивая, высасывая льющуюся кровь. Казалось, это никогда не закончится, чудовище всё стояло и громко чавкало, слегка сотрясаясь всем телом от наслаждения, затем, когда кровь перестала сочиться, оно снова надело капюшон и двинулось дальше.

Оцепеневшие от ужаса и неожиданности, друзья какое-то время, не веря своим глазам, смотрели вслед уходящему существу. Первым заговорил Лёха:

– Я один это видел?! Скажи, что мне это не показалось?

– Тебе это не показалось, всё происходит на самом деле, – подтвердил Антон, – я тебе больше скажу: нам нужно идти за ним!

– За ним?! Ты что с ума сошёл?! Не терпится попасть на стол к этому уроду? Есть лишние пальцы на руках? – почти перешёл на крик Лёха. – Или ты думаешь, что он чучело с собой потащил? Мне кажется, если рюкзак снять – у него на плечах ещё один спокойно поместится, не хочешь у дяди на плече покататься?! Антоха, нужно валить отсюда и чем быстрее – тем лучше!

– Не кричи, Лёха, услышит – вернётся! Послушай меня, ты видел, что этот ублюдок сделал с рыбаком? – начал убеждать друга Антон. – А что если завтра или послезавтра он кого-нибудь ещё убьёт, а что если кого-нибудь из твоих родных или моих? Отца, мать или обоих сразу! Ты об этом подумал? Они ведь тоже сюда прийти могут, больше чем уверен, что уже приходили до этого. Уйдём сейчас – никто нам не поверит. А людям рассказать нужно, в полицию пойти, мы здесь одни с ним не справимся! А если сейчас проследим за ним, сфотографируем его, хотя бы издалека, место узнаем, где он прячется, чтобы показать потом, а ещё лучше труп того бедолаги заснять – с такими доказательствами можно идти и помощи просить, а делать что-то нужно, нельзя так всё оставлять. Ты понимаешь, Лёха? Кроме нас об этом никто не знает, и мы обязаны рассказать, чтобы такого зверства здесь никогда больше не повторялось!

Лёха задумался.

– Об этом я не подумал… Ты прав, Антоха.

– А я тебе, о чём говорю! – Антон начал понемногу успокаиваться, возбуждение проходило. – Только нужно очень аккуратно. Давай фотоаппарат проверь: вспышку убери и на беззвучный режим поставь, и если что-то не так пойдёт – сразу сломя голову валим обратно!

Лёха достал из внутреннего кармана своей куртки небольшой цифровой фотоаппарат, быстро пробежал по настройкам, молча кивнул головой, и парни, осторожно поднявшись, двинулись за незнакомцем, внимательно смотря себе под ноги, чтобы не наступить на что-нибудь, способное создать шум.