Симбирские истории

Песни пленного шведа с Симбирской горы

Финал Полтавской битвы столь же легендарен, как и само сражение. Петр Великий приглашает пленных шведских генералов к себе в палатку, возвращает шпаги фельдмаршалу Реншильду и принцу Вюртембергскому, а потом наливает всем шампанское и произносит исторический тост – за здоровье своих учителей в ратном деле. Не менее благородной пьянкой через три дня завершается и сражение у Переволочны, где Меншиков догнал на переправе через Днепр генерала Левенгаупта с основными силами, отступившими от Полтавы, и вынудил его сдаться.

Письмо домой. Рисунок шведского художника Göte Göransson из книги Оберга и Йорансона «Каролинер»

Но эти красивые жесты были сделаны лишь в адрес высшего генералитета. С солдатами и младшими офицерами победители обошлись по-простому: вопреки договоренностям их сразу начали грабить (а казаков-изменников еще и сажать на кол). Впрочем, шведы первыми нарушили условия капитуляции и вместо того, чтобы отдать армейскую казну русским, принялись раздавать деньги своим солдатам.

Шведский историк Энглунд Петер в своем исследовании «Полтава: Рассказ о гибели одной армии» пишет: «С солдатами обходились по-разному. Если одним соединениям позволено было сохранить все (были даже полки, которые разоружили только два дня спустя), то другие неприятель обобрал самым основательным образом. Некоторых шведов в буквальном смысле слова раздели до нитки: с них сняли даже носильное платье. Раздетых догола, их большими партиями связывали друг с другом и «гнали и понукали, как быдло».

Среди этих тысяч пленных (2800 шведов сдались на полтавском поле, 20 тысяч у Переволочны) оказался и 23-летний старший лейтенант шведской армии Георг Генрих фон Борнеман, уроженец Сконы (юг Скандинавии). К зиме его вместе со всеми привели в Москву, где в первый день нового 1710 года их провели огромной колонной по улицам столицы при торжественном въезде в нее императора. На этом участие пленных в победных празднествах закончилось, и Петр Великий разослал их по городам и крепостям империи, указав строго охранять и использовать на различных работах. Георг фон Борнеман попал в партию, идущую в небольшую крепость Симбирск на берегу Волги, в краю тогда диком, пустынном и мало освоенном. Ему было суждено войти в историю этого края его первым поэтом.

В Симбирске пленные шведы копали ров вокруг крепости. Вечерами им было скучно, и Георг фон Борнеман начал писать стихи. В конце XIX века они были изданы в Швеции, в наше время к ним был написан подстрочный перевод, совершенно ужасный. Хотя люди, знавшие шведский, утверждали, что писал Георг хорошо, с юмором и «умел в рифму». Лишь в 2009 году его стихи творчески перевел А. Послыхалин, и стало понятно, что талант у парня действительно был.

Любимый мой брат, пишу, что узнали мы горе, -

Должны до конца испить этот горький напиток.

В небе над нами мы видим сверкание молний.

Полная ужаса ночь и света мгновенные блики.

Днем – блеклое, тусклое солнце светит едва из-за тучи,

Западный ветер в наш парус уж больше не дует.

Вдвоем вознесем этот крест мы на самую кручу

Сиянье надежды он в нас непременно разбудит.

Так как вокруг обычно не происходило ничего интересного, большая часть лейтенантской лирики раскрывает его внутренний мир. Георг мечтает о том, чтобы волжская вода превратилась в пиво, и о том, чтобы с полячкой госпожой Тауб поехать на острова, где им не нужна будет кровать. Вполне естественные желания для скучающего молодого человека.

Вообще, прекрасный пол занимает значительное место в его творчестве. Георг фон Борнеман оставил нам первый и, пожалуй, самый яркий поэтический образ симбирских женщин.

Наш новый тупой воевода, что глуп, как полено,

Нам не дает по русским девицам гулять.

Да и не хочется, в общем, скажу откровенно:

Слов шведских не знают, красивыми их не назвать.

Чего он так взъелся – никак мы не можем понять…

Они высоки и толсты, как огурцы или тыквы,

В талии схожи они с бочкой из Гейдельберга,

К коже обвисшей трудно нам было привыкнуть,

К сопливым носам петушиным, в которых ты, верно,

Увидишь вчерашнюю пьянку, что скоро обрыкло.

Рот безразмерный у них и ослиные уши.

И подбородок жирный висит шматом сала.

Губы не скроют шафранных зубов от пирушки.

Глаза не внушают любви, но и этого мало:

Бесформенной грудью природа их наказала.

Привычки их сообразны уродствам тела:

Ленивы в быту бездонные бочки для водки.

Хрипло что-то крича, по городу ходят без дела.

И утешением служат этим убогим уродкам

Шкалики водки, числам которых нет меры.

Природа всех женщин красивыми здешних содеяв,

Презрительно к ним отнеслась и с пятнадцати лет,

Вмиг красоты мимолетной чары развея,

Им оставляет уродство навечно вослед.

Румяна и пудра ничто уж не могут поделать.

Но тупость симбирского начальства и своеобразие местных женщин отошли на задний план, когда в апреле 1711 года пришло известие, что пленных переводят в Тобольск. Вот тут-то Георг и осознал, как полюбил за этот год Симбирск. Последние его стихи, написанные в нашем городе, наполнены этой любовью.

Приказ поступил, что с Волги нас переводят.

Увидим мы Обь, вагонетки, сибирские горы

Худший отрезок земли, что невольно приводит

К мысли как дороги нам эти Симбирска просторы.

Тяжелая жизнь наступает. Боже, поможешь ли в горе?

Любимый Симбирск, никогда я тебя не забуду.

Прощаюсь взволнован, радовал ты меня пленом…

Прощайте, и вросшая в землю по пол избушка

И комнаты, где я бродил каждый день непременно,

Больше я вас не увижу, грядут перемены.

В Тобольске Георг не побывал. Под Вяткой он и трое его товарищей бежали с этапа в непроходимый лес. Бог знает, на что они надеялись – наверное, свобода для них была важнее здравого смысла. Больше их никто не видел.

Фон Борнеман, понимая обреченность побега, тетрадку со стихами оставил своему другу, ротмистру Георгу Маллиену, и тот через 10 лет привез «Песни пленного шведа с Симбирской горы» в Стокгольм. Стихи оказались в библиотеке Лундского университета, в 1868 году они были опубликованы профессором Мартином Вейбуллом.

Тетрадь фон Борнемана довольно объемна, на русский переведена лишь малая ее часть. Найдется ли в Ульяновске поэт, знающий шведский?

Симбирское золото. Тайная экспедиция князя Меншикова

До XVIII века приличных отечественных карт Поволжья не существовало. Лучшую, "Карту течения реки Волги", сделал немецкий дипломат и ученый Адам Олеарий, путешествовавший по Волге в 1636 году. Известно, что иностранец использовал в работе геодезические инструменты – в частности, определял широту места с помощью астролябии.

Адам Олеарий, "Карта течения реки Волги"

Местные карты рисовались на глазок. Их делали участники экспедиций по поиску мест для устройства "будных" станов по производству поташа, – золы полыни, которую долго прокаливали в глинянном горшке и использовали потом как кулинарную специю. Поволжский поташ производился с добавлением черной патоки и считался лучшим в Европе. Ходили такие экспедиции и в Синбирский уезд, качество их карт можно оценить:

"Леса в Синбирском уезде, по реке Суре и по реке Свияге, по обе стороны тех рек и по иным рекам и малым речкам, которые леса досматриваны в прошлом 1700 году".

Положение меняется в новом столетии: в Поволжье отправляется картографическая экспедиция под руководством Алексея Изволова, который, скорее всего, учился в Европе, а позже стал автором одного из первых отечественных астрономических календарей. В 1717 году он создает комплект крупномасштабных карт региона.

Карта "Сенгилей"

Почему правительство вдруг заинтересовалось Поволжьем, ведь никакой войны поблизости тогда не намечалось? Интересовалось не правительство. Недавно эти земли отошли в личные угодья светлейшему князю и лучшему другу императора Александру Меншикову, письма к которому Изволов подписывал словами "ваш всенижайший раб".

Светлейший князь

Масштабная историческая фигура князя Александра Меншикова была так же сложна для современников, как и для нас сейчас.

Его коррупционные наглости были неслыханны: когда Петр выдавал любимую дочь Анну замуж за герцога Голштинского и пожаловал молодой семье 300 тысяч рублей приданого, Меншиков, узнав об этом, начал требовать у Анны 80 тысяч отката, поскольку, как уверял светлейший, именно он уговорил царя дать такое приданое, а мог сделать и так, чтобы Петр передумал. Принцесса подумала и откатила.

Но в битве при Калише, в самую отчаянную минуту, когда шведы уже окружили 80 эскадронов русских драгун, командующий ими Александр Меншиков, несмотря на ранение, лично возглавил контратаку, прорвался, переломил ход боя, погнал шведов и взял в плен их генерала Мартефельта. И вот что Петру было делать с таким орлом?

Всякий раз, когда императору советовали этого князя наконец уже повесить, Петр отвечал: "Где дело идет о жизни или чести человека, то правосудие требует взвесить на весах беспристрастия как преступления его, так и заслуги, оказанные им отечеству и государю. А он мне и впредь нужен".

Когда Петр сам ловил Меншикова на воровстве, собственноручно и усердно его бил. Однажды даже решил положить конец их дружбе и вышвырнул сподвижника из своей палатки со словами: "Чтоб ноги твоей здесь больше не было".

Через пять минут неунывающий князь зашел в палатку на руках. Петр рассмеялся и в очередной раз простил вора. Но когда победа в Северной войне уже была очевидна, светлейший стал нужен императору намного меньше. В 1714 году Меншиков оставил армию и флот и сосредоточился на строительстве Санкт-Петербурга.

А потом вдруг заинтересовался Поволжьем.

Военно-административная экспедиция

В том же 1717 году, параллельно с экспедицией Изволова, светлейший силами местных чиновников и солдат организовал геологическое исследование территории Казанской губернии, которая занимала тогда все Поволжье, от Нижнего Новгорода до Астрахани.

Профессор кафедры истории УлГТУ Владимир Гуркин пишет: "В этой "военно-административной" геологической экспедиции много странного. Во-первых, материал собирался без разбора, во-вторых, нет никакого упоминания о том, что в экспедиции должны участвовать специалисты по разведке полезных ископаемых ("рудознатцы" и т.п.). Другими словами, тот, кто производил сбор образцов, мог не иметь никакого представления о том, что это за материал, каковы его полезные свойства и т.д. Причем в результате этой экспедиции собрано было достаточно много различных образцов геологических пород – "25 мешков". Остается только гадать, какими критериями руководствовались солдаты городских гарнизонов при сборе требуемого геологического материала. Однако приказ был выполнен: усилиями военных было собрано по разным рекам несколько подвод камней ("камышки и раковины" из Чебоксар, Саратова, Сызрани, Симбирска, Самары, Уфы и Уржума) и отправлено в столицу… Что было с этими 25 мешками камней в дальнейшем? Какого характера были указанные образцы? Увы, ответа нет, поскольку следы этой первой "военно-геологической экспедиции" теряются после того, как мешки с "камышками" сгрузили во дворе санкт-петербургского губернатора [Меншикова]".

Действия Меншикова становятся понятней, если вспомнить, что в следующем, 1718 году, была открыта государственная Берг-Коллегия, которая начала собирать сведения о полезных ископаемых по всей территории России. Видимо, узнав об этом заранее, светлейший решил раньше государства произвести инвентаризацию своих земель. Вряд ли его интересовал местный поташ, скорее всего, светлейшему было любопытно, нет ли в Поволжье золота и алмазов. Собирался он потом скрывать месторождения или спекулировать ими, остается только гадать. Однако местных рудознатцев не нашлось, а везти ученых из столицы Меншиков не захотел: это могло привлечь к его инициативам ненужное внимание. Светлейший решил проблему просто: приказал солдатам стать геологами.

– Если это так, и наше предположение верно, то это типичный пример того, как частная инициатива промышленника и землепользователя, имеющего доступ к власти, приводила к осуществлению научных исследований, – пишет Владимир Гуркин. – Главным недостатком такого рода исследований было и остается то, что полученные результаты, будучи известны ограниченному кругу лиц (заказчику), не вводятся, как правило, в научный оборот. А значит, сохраняется необходимость проведения научных исследований того или иного региона, как будто ничего до этого не производилось.

Золото и алмазы Ульяновской области

Спустя 300 лет местные ученые легко могут ответить на вопросы, которые так интересовали тогда светлейшего князя. В 2005 году доцент кафедры географии УлГПУ Владимир Ерхов в интервью газете "Ульяновский меридиан" рассказал, как обстоят в нашей области дела с залежами драгоценных металлов и камней:

– Золото в нашей области есть, только оно залегает россыпью на глубине примерно триста метров. Особенность наших подземных недр в том, что у нас очень много йода и брома, а это элементы, способные растворять золото. Если в земной коре есть разломы, то "золотая" вода вместе с родниками поднимается на поверхность, и золотая пыль оседает на мелких прибрежных камнях. Особенно перспективна в этом смысле северная часть города, Красный Гуляй, Мелекесс. Существуют и залежи алмазов. Они относятся к докембрийскому периоду, когда на этой территории действовало множество вулканов, а именно в таких местах часто можно встретить алмазные месторождения. Особенно вероятно нахождение алмазов в районе так называемой Мелекесской мульды – гигантского разлома, который дугой проходит почти через областной центр. Здесь имеются все признаки, которые обычно сопровождают алмазные месторождения. Так что вполне возможно их наличие, особенно на северо-востоке области – в районе Димитровграда, Чердаклов, Новой Малыклы. Здесь же наиболее вероятна золотодобыча. Кроме того, алмазные месторождения могут также находиться в Кузоватовском и Новоспасском районах.

Карта сокровищ Симбирской губернии

В 1900 году симбирский помещик, крупный землевладелец и губернский предводитель дворянства Владимир Поливанов издал "Археологическую карту Симбирской губернии", в наши дни ставшую одной из самых дорогих симбирских библиографических редкостей. 

В ней он указал и описал многочисленные находки древностей в губернии и места предполагаемых кладов. Автор был вполне компетентен. Владимир Поливанов серьезно занимался археологическими раскопками в Симбирской губернии с 1890 года. Он стал первым симбирцем, открывшем частный музей, и создал первую в истории региона архивную комиссию.

Мы выбрали самые интригующие цитаты (материала, собранного Поливановым, хватит на три таких текста). Стоит помнить, что с момента публикации прошло более 100 лет, некоторые названия изменились, а привязки к местности перестали работать.

Ундоры

При селе Ундорах, версты на две выше ундоровской пристани на реке Волге, существуют остатки земляных окопов, служивших, по мнению путешественника Палласа, укрепленным становищем разбойничьему атаману Герасиму, грабившему в этой части Волги купеческия суда… Паллас передает слышанное им от местных стариков предание, что ундоровския и городищенския укрепления будто бы были возведены разбойником Герасимом. Но К.И. Невоструев (преподаватель Симбирской семинарии и собиратель документов по древней истории монастырей и церквей Поволжья – прим. ред.) находит, что предание это совершенно ложно, так как разбойник Герасим жил при императрицах Анне и Елизавете и, быть может, здесь только укрывался. Сведения о разбойнике Герасиме Невоструев часто находил в старых симбирских бумагах.

Городищи

Близ деревни Городище есть городок, отчего и сама деревня получила свое название… Кроме этого городка, есть вал, проходящий за Писцовым оврагом по горе; вал усилен рвом и имеет 6 саженей ширины и 3 сажени высоты; оне поворачивает круто к утесистому берегу Волги. Здесь опять находится городок, почти квадратный и с двух сторон защищенный крутизнами… Крестьянам доводилось выпахивать здесь железные бердыши, топорики, молотки, наконечники стрел, медные бляхи от конской сбруи, и т.п.

Опалиха

Близ села Опалихи находятся два кургана. Один из них называется "Городной бугор" и стоит на земле, принадлежащей г. Насакину, в одной версте от села Опалихи на открытом возвышенном месте, в 40 саженях от дороги в село Волостниковку. Местные крестьяне называют этот бугор Городным потому, что с него виден г. Симбирск за 33 версты. Курган имеет вид конуса, вышина его 3 сажени, диаметр в основании 15 саженей, окружность около 50 саженей.

Другая насыпь называется "Кладушка" и находится также в одной версте от села Опалихи, но в другой стороне, по дороге в село Кадыковку, в 30 саженях от этой дороги… Эта насыпь имеет вышину в 2 сажени, ширину в 15 саженей и длину в 30 саженей. На обоих курганах существуют следы ям, поросших ковылем. По преданию, в кургане "Кладушка" зарыт клад. В 1850 году владелец села Тетюшского князь Вяземский раскапывал эти курганы и нашел в одном из них домашнюю утварь, серьги и кольца.

Шиловка

В четырех верстах от села Шиловки, вниз по р. Волге недалеко от ея берега, возвышается гора, покрытая лесом. Она носит название "Шиловской Шишки" и имеет вид усеченного конуса. По преданию, на самой вершине этой горы жили разбойники, после которых остались клады. В прежние годы кладоискатели копались здесь в летнее время.

Коровино

В деревне Коровино в 1893 году местным крестьянином Савиным была найдена корчага со старинными медными пятаками.

Елшанка

В шести верстах от села Елшанки, по дороге к деревне Карамзинке, есть насыпи, называемая "шанцами". Форма шанцев продолговатая, до двухсот саженей, ширина двадцать саженей. Между местными крестьянами сохранилось предание, что эти насыпи остались после битвы с одной из шаек Пугачева.

Поливна

Недалеко от деревни Поливны, на нагорном берегу реки Волги, сохранились следы "Соловецкой пустыни", мужского монастыря, основанного в XVI столетии. По преданию, она была разорена шайкою Разина, но потом снова восстановлена. Соловецкая пустынь упразднена в 1764 году. В настоящее время едва заметны признаки пустыни. Около караулки лесного сторожа заметны следы фундамента бывшей каменной церкви, форма которой была, судя по остатками бута, квадратная; каждая сторона основания имеет по восьми саженей. Около церкви в стороне, противоположной Волге, видны ямы, указывающие расположение бывших келий и монастырских служб. Рассказывают, что около двадцати пяти лет тому назад крестьянин соседнего села Полдомасова искал на месте Соловецкой пустыни клад и нашел монашеская железные вериги и кольцо с надписями. Эти вериги находятся у симбирских старообрядцев.

Владимир Поливанов

Герасимовка 

В двухстах саженях от деревни Герасимовки, на земле г. Вернер, сохранились остатки большого городка, окопанного двумя рядами валов и рвов… Местные старики рассказывают, что в городке искали клады и находили старинные деньги; здесь также найден старинный железный топор.

Средние Тимерсяны 

В двух верстах от села Средних Тимерсян, в открытом поле, на земле крестьян деревни Нижних Тимерсян, виднеется на далекое расстояние высокий большой курган, известный среди местных чуваш под названием "Кереметь-теми", что значит "Шишка Керемети". У села Средних Тимерсян, близ речки Пересле, есть два кургана. Один из них, известный под названием "Пересле-теми", имеет две сажени в вышину. Другой курган находится в поле и называется "Укся-теми" ("Денежная шишка"). По преданию, в курган Укся-теми зарыт клад.

Криуши

Против села Kpиуши… за речкою Арбушкою, по реке Волге есть высокая гора, выступающая к Волге мысом. На этом мысу находится другой городок. Он занимает: длину 47 саженей, в ширину 40 саженей. Со стороны поля огражден валом и рвом.

Есть основание предполагать, что в этом месте был древний город "Арбуга" или "Арбухим", развалины которого видел в 1668 году голландский путешественник Ян Стрюйс, и о котором упоминает в своих списках другой известный путешественник Олеарий. По преданию, Арбухим был основан татарским князем Арик-Бугою, бежавшим из орды и поселившимся здесь в 1377 году. По преданию же Арбухим был разорен Тамерланом.

Крестьяне рассказывают, что в этом городке прежде находили много металлических вещей, оружия, женских украшений, конской сбруи; также вырывали и выпахивали на этом месте много глиняных изделий. Несколько лет тому назад в этом городке найдены древния медные и серебряные монеты, круглая и треугольная, с татарскою надписью. Несколько из этих монет было отправлено в Московское Археологическое Общество.

Сообщая о развалинах города Арбухима, Олеарий приводит следующее загадочное известие. Здесь с реки Волги виден был выдающийся на берегу между двух холмов большой камень длиною в 10 локтей и шириною немного менее. На одной стороне этого камня была высечена следующая надпись: "Подымеши ты мя – добро тебе будет". Однажды русский струг должен был стать у этого места на якорь по причине противного ветра. Пятьдесят человек, прочтя на камни эту надпись (Олеарий приводит ее сперва по-славянски и славянскими буквами, а потом латинскими) и думая найти под ним большие сокровища, с большим усилием подкопали и перевернули камень, но ничего не нашли кроме следующей надписи, высеченной на другой стороне камня: "Что ищешь? Ничего не положено".

Возжи 

Близ мордовской деревни Возжи в 1895 году найден был клад из 560 серебряных XVII в. монет. Найденные монеты лежали все в одном месте, прямо в земле, на глубине не более двух вершков. При этом не обнаружено никаких признаков хранилища, в которое монеты были бы вложены. Всего найдено монет: 548 штук серебряных мелких, 11 штук Елизаветинских и Екатерининских гривенников, 1 большая серебряная иностранная (Карла XI) размером более нашего полтинника. Все монеты продырявлены. Кроме того, найдено 296 медных монет – исключительно Екатерининских пятаков.