«Пасхальная ночь. Кончилась заутреня. Из церкви выходит народ. На паперти, на дворе встречаются знакомые, поздравляют друг друга с праздником, христосуются.

– Христос воскресе, – говорит один из прихожан, встречая другого.

– Бей жидов, – отвечает встреченный и, улыбаясь, протягивает обе руки.

А затем трижды крепко целуются.

Поистине воскресшие, возродившиеся сердца, – „ревность по доме твоём снедает меня“.

А вот другая картинка.

Приходит в церковь иностранец. От непривычки к долгому стоянию устал и садится на стул отдохнуть. По незнанию сел в то время, когда сидеть не полагается. „Возродившийся“ тут как тут:

– Потрудитесь встать, – непременно по-русски и непременно грубо, повелительно требует он от „согрешившего“.

Иностранец не понимает и вопросительно смотрит на „охранителя“.

– Вам говорят, что сидеть нельзя, – опять-таки по-русски и ещё грубее повторяет „охранитель“ и уже злобно смотрит на сидящего.

Рядом стоящая дама заступается:

– Скажите по-французски, вы видите, он не понимает.

– В русской церкви все должны понимать по-русски, сударыня, – слышится презрительный ответ.

Начинается довольно громкая перебранка. „Без вины виноватый“ иностранный гость, слыша, какой шум поднялся из-за него, встаёт со стула и, медленно пробираясь через толпу молящихся, покидает церковь.

„Возродившийся“ победитель возвращается гордо на своё место и истово крестится: „Ревность по доме твоём снедает меня“.

Первому случаю удивляться не приходится: ведь он касается „жидов“. По этому поводу даже и в ночь воскресения Христова у определённых людей кроме изуверства ничего не находится. Второй случай сложнее. По нему можно судить, как религиозное „возрождение“ проникло более глубоко и требует нелепых выходок для защиты церкви по отношению вообще ко всякому иностранцу и иноверцу, – пусть чувствуют, как горят ревностью возродившиеся сердца.

Но вот недавно произошёл случай, который говорит о том, что возродившиеся охранители добираются и до православных.

Из Лондона в Берлин приехала одна русская и в первое же воскресенье решила пойти в только что освящённую русскую церковь. Приходит, хочет войти. Не тут-то было. У входа её встречает некто, очевидно, специально приставленный на сей предмет страж.

– Позвольте узнать, – строго спрашивает он, – вы – антониевка или евлогианка?

– Я – православная, – ответила пришедшая.

„Охранитель“ даже растерялся. И на Антония и на Евлогия ответ у него был готов: на первого – „приидите, поклонимся“, на второго – „изыдите, оглашенные“. А как быть с православной?»

Чувствуется, что И. Демидов скорбит, описывая интеллигентов, впавших в изуверство, но это явление не кажется ему отвратительным. Очевидно, «притерпелся».

Я взял несколько разрозненных номеров «Последних новостей» и не особенно старался «подбирать факты». Если б взять все номера газеты за месяц, фактов было бы в два, а может, и в три раза больше. «Последние новости» издаются по типу парижских бульварных газет и так же щедро угощают читателей «сенсациями». Заголовки заметок напоминают «Петербургский листок», любимейший орган дворников царского времени. Например: