Очень хорошо человеку обладать истиной, которая снимала бы с него ответственность за его поведение. Очень удобно верить в бытие божие, ибо христианская церковь учит: бог есть истина единая во веки веков, в нём же вся сила и мудрость, и без воли его даже волос не падёт с главы человечьей. Стало быть: что бы я ни сделал – так угодно богу, руководителю воли моей, а я – ни при чём и не ответственен даже и тогда, когда на моих глазах волосы человека отделяют топором вместе с головой его, отделяют только за то, что оный человек мыслит не так же, как мыслю я. Я могу жить спокойно и равнодушно, посвящая силы мои сочинению стихов среднего качества и романов среднего качества. В свободное от этих занятий время рассуждаю о значении формы, о формализме и прочих вопросах, имеющих некоторое отношение к моей профессии сочинителя.

Вопрос о форме – старый вопрос. Он интересует не только литераторов, – немецкие фашисты, стремясь к полной независимости форм выявления садизма, отвергли революционную гильотину, заменив её топором мясника. Всё в нашем мире так или иначе оформлено и оформливается.

На это обратил внимание ещё старичок Платон, основоположник философии идеализма, живший приблизительно за 2366 лет до наших дней. Известно, что он учил, что форма – единственная и действующая сила, что реально существует только она, и все реальности – явления природы, предметы, созданные трудом человека, – и вообще вся материя служит только для того, чтоб наполнять форму. По Платону выходит, что форма есть совершенная идея всего сущего, и если бы не существовала идея формы, так ничего бы и не было; во вселенной носились бы незримо и неощутимо только идеи планет, солнц, ласточек, облаков, орлов. Клопов, тараканов и вообще паразитов – не было бы, ибо неряшливый культиватор оных – человек – существовал бы тоже неощутимо и незримо. Существует литератор, а пальцем дотронуться до него – невозможно. Разумеется – это очень удобно для него.