Почти трое суток понадобилось Тишине-1, чтобы выйти на орбиту в зоне молчания. Вопреки обнадёживающим уверениям учёных, передатчик вырубился в первые пять минут. Андрей успел отчитаться перед базой об успешном выходе на орбиту. За диспетчерским пультом сидел сам Михаил Степанович.

– Слава Богу! – только и воскликнул в сердцах руководитель.

По этому возгласу экипаж понял, что их сообщение достигло адресата. После рация просто перестала работать. Даже белого шума не было, только внезапная мертвая тишина. Стивен несколько часов ковырялся с разными частотами, перепробовал две резервные рации, которые были на борту, но так ничего и не добился. Технически с аппаратурой всё было в порядке. Она просто по какой-то причине не работала. Портативное радио с тысячей записанных песен на любой вкус, которое прихватили с собой то ли для развлечения, то ли просто на всякий пожарный, тоже замолкло. Хорошей новостью было то, что электричество на корабле не пропало. Компьютеры работали, правда без звука. И любая другая техника, у которой не было динамиков, осталась в полном порядке.

– Что ж, господа, загадка перед нами, – Андрей собрал экипаж в переговорной, если так можно назвать обеденный столик жилого отсека корабля. – Предлагаю первым делом отработать версию облака. Заодно проверим наружные антенны. Да, маловероятно, что с ними что-то случилось, но всё же для протокола нужно это сделать.

– Я готов выходить хоть сейчас, – сказал Марк.

– Хорошо, тогда не будем откладывать.

Для Марка это был не первый космический полёт, но до этого он ещё никогда не выходил в открытый космос. Конечно, теперь это были совсем не те ощущения, которые некогда пришлось пережить Алексею Леонову. По правде говоря, эта была обыденная процедура, никакого экстрима. Но всё же далеко не каждый космонавт может похвастаться тем, что бывал в открытом космосе. Марк был немного горд за себя. Ситуация осложнялась только тем, что между ним и экипажем также не было связи. На экстренный случай ещё на Земле они разработали систему сигналов жестами, при помощи которых можно было общаться через иллюминатор.

Крышка люка корабля открылась и человек в скафандре ступил магнитными подошвами на внешнюю обшивку Тишины-1. Марк дошёл до антенн. Как и ожидалось, с ними не случилось ничего необычного. Космонавт подёргал одну из них рукой. Она плотно стояла на своём месте и не двинулась ни на миллиметр. Проводку до антенн предварительно «прозвонил» Стивен.

Визуально пространство вокруг корабля выглядело как самый обыкновенный космос. Марк в течение нескольких минут поочерёдно доставал из поясной сумки колбочки с реагентами, собирая образцы «великого ничто». На корабле был установлен стационарный дозиметр, но для чистоты эксперимента биолог прихватил с собой и ручной. Он периодически отрывался от корпуса, держась за страховочный трос. Пролетев вокруг корабля несколько раз, сделав все возможные замеры, Марк вернулся внутрь.

– Мне нужно несколько часов для точных измерений, но могу сразу сказать, теория не выгорела.

Никакого вещественного облака в зоне молчания не оказалось.

День двадцать девятый

– Странное дело с этим радио, – Андрей вертел в руках портативный

приёмник, – Стивен, ты видел? Он вроде работает, индикатор горит, но звук не идёт. Будто колонка сдохла.

– Да, да. Я его вчера пол дня крутил. Только вот она не сдохла. Если коротнуть, кое-что она выдать может.

За неделю на орбите космонавты успели выполнить большую часть запланированных измерений. Если вкратце, они ничего не выяснили. Ни оголтелой радиации, ни магнитного излучения, ни солнечного ветра выше нормы. Миссия стремительно приближалась к тупику. Вечером космонавты собрались в переговорной и думали. Можно, конечно, сойти с орбиты и переговорить с Землёй. Но докладывать было решительно нечего. Навряд ли эксперты на базе могли предложить что-то такое, до чего бы не додумался экипаж. Если бы была хоть какая-то ниточка, за которую можно было зацепиться. На следующее утро она появилась.

День тридцатый

Совещание космонавтов продолжилось за завтраком. Марк и Стивен уже разминали челюсти, когда Андрей открыл дверь своей каюты. На корабле у каждого члена экипажа была небольшая личная ниша для сна со звукоизолированной перегородкой – «каюта». Связист с биологом укоризненно посмотрели на капитана.